Сцена 3. Входит Нина. Она не замечает мужчину

Л У Н А В З О Ш Л А

Входит Нина. Она не замечает мужчину. Идет к окну.

Холодно. У Тургенева было: "Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый угол".

ТРИГОРИН. (поднимается) Кто здесь?

ЗАРЕЧНАЯ. (испуганно) Ой, (всматривается, узнает Тригорина) Господи!

ТРИГОРИН. (торопливо и предупредительно) Вы не пугайтесь, пожалуйста. Меня сюда сторожем определили. А вы, должно быть, служите здесь? Смотрительница?

ЗАРЕЧНАЯ. Сторожем? Вас?

ТРИГОРИН. Я (замялся)... Видите ли, я тут... Здесь когда-то... В общем, я бывал уже в этих местах... когда-то...

ЗАРЕЧНАЯ. (требовательно) Когда?

ТРИГОРИН. Давно... До... До революции... Я здесь... однако... отдыхал... Тут жил действительный статский советник Сорин... с племянником. Талантливым молодым писателем...

ЗАРЕЧНАЯ. Писателем?

ТРИГОРИН. Да, писателем. Только... только он, видите ли... умер... Молодым.

ЗАРЕЧНАЯ. А что он написал?

ТРИГОРИН. Он написал... Однако... Я и не помню... То есть, стыдно сказать, признаюсь вам, я и не читал, простите, великодушно, но нет, не читал... (виновато) Так получилось.

ЗАРЕЧНАЯ. (рассматривает вывалившиеся из шкафа вещи, потом подходит к столу, крутит пальцем глобус, берет медальоны) Это ваше?

ТРИГОРИН. Это? Это... нет... в общем-то... Да-да, это мои вещи. Отдайте, пожалуйста. Это мне очень... Память о дорогих мне людях...

ЗАРЕЧНАЯ. Вы их вспоминаете?

ТРИГОРИН. Разумеется.

ЗАРЕЧНАЯ. Они далеко?

ТРИГОРИН. (в замешательстве) Даже не знаю, что вам сказать...

ЗАРЕЧНАЯ. Тогда ничего не надо говорить.

ТРИГОРИН. (суетливо запихивает вещи в чемодан, потом понимает, что чемодан не его, беспомощно смотрит на Заречную) Я забыл, где мой чемодан (глобус падает, шар отрывается от штатива и катится по сцене; он с ужасом смотрит на шар и прижимает к себе чучело чайки)

ЗАРЕЧНАЯ. (тихо) Убийцу всегда тянет на место преступления... (громко) Хотите, я расскажу вам историю, а потом мы познакомимся. Нам здесь долго жить. В пустоте. (начинает, не дожидаясь его согласия)

"Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, - словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив свой печальный круг, угасли... Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бледная луна напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно.

Пауза.

Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в воду, в облака, а души их всех слились в одну. Общая мировая душа - это я... я... Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь...

Тригорин смотрит на нее во все глаза, потом судорожно плачет. Размазывая слезы по лицу, начинает складывать вещи в шкаф. Она тоже присоединяется. Постепенно гаснет свет. В темноте затихает голос Заречной, слышны рыдания Тригорина. Монолог прерывается в любом месте, но обязательно после упоминания о "мировой душе".

23-27 ноября 1998 года

Дата добавления: 2015-08-09