Лекция 8.

Срок давности. Вопрос давности – это вопрос определенного понимания исполнительного производства, а мы говорили. Что само понятие ИП многозначное. ИП в узком смысле или ИП в том числе и как деятельность бухгалтерии, и как деятельность банка, ИП в более широком смысле. Возникает вопрос о сроке давности: прерывает ли течение срока исполнительной давности предъявление исполнительного листа, например, в банк? Это вечная проблема, так как буквально по тексту закона предъявление листа в банк не прерывает течение срока, что немного несправедливо. Для требований контрольных органов срок составляет шесть месяцев (ст. 21 Закона «Об исполнительном производстве). Ч. 6 и 6.1 написаны для налогового органа. Ну а мы идем дальше, и после разговора об алиментах перемещаемся в область обращения взыскания на активы должника. Рассматриваем вопрос о порядке обращения взыскания на отдельные виды активов, дойдем и до вопроса проведения торгов.

Ст. 75, 76 - Имущественное право как актив, на который может быть обращено взыскание. Первое имущественное право – это дебиторская задолженность. Отдельно от дебиторской задолженности – право требования в качестве взыскателя по исполнительному документу, право на аренду недвижимого имущества, исключительное право на результат интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации.

Ч. 2 – все, что касается объектов интеллектуальных прав, взыскание происходит в порядке соблюдения правил, установленных в ГК РФ. В раздаточном материале сразу после Постановления КС по алиментам (Шварц напоминает, что не знает ответа, о каких правоохранительных органах там идет речь; закончилось оно тем, что законодатель должен все конкретизировать, но понятное дело, что наш любимый законодатель ничего конкретизировать не собирался и не собирается, ибо не знает, что делать. Шварц упоминает, что и сам этого не знает) выдержки из ГК РФ. Ст. 1241 – переход исключительного права к другим лицам без договора. А действительно без договора? Так вот фиг, договор тут на самом деле есть, но речь идет о договоре, заключенном на торгах. А на торгах этот договор заключает специализированная организация, а не правообладатель. В этой статье написано, что переход исключительного права допускается без заключения договора при обращении взыскания на имущество правообладателя. И это обращение взыскания и есть продажа на торгах. Но в статье указано, что переход права осуществляется «без договора». Ставим знак вопроса: какого черта? Просто указываем, что это без договора с правообладателем, но не совсем без договора.

Итак, можно обращать взыскание на исключительные права и вообще на объекты интеллектуальной деятельности. Размышления над тем, можно ли на них действительно обратить взыскание, заставляет нас посмотреть на этим права под другим углом зрения – из гражданского права мы этого не видим, но с точки зрения исполнительного производства внезапно замечаем, что для целей исполнительного производства исключительные права оказываются необоротоспособны. То есть будучи оборотоспособными в принципе, они оказываются необоротспособными с точки зрения исполнительного производства. Поразмышляем на эту тему.

Очевидно, есть такие объекты интеллектуальных прав, обратить взыскание на которые невозможно. Ст. 1519 ГК РФ – исключительное право на наименование место происхождения товара. Разумеется, на него нельзя обратить взыскание. То же относится и к фирменному наименованию – нельзя его выставить на торги и продать. 1284 ГК РФ – исключительное право автора на произведение. Другими словами, пока исключительное право принадлежит автору, и он сам не пустил его в оборот, обратить на него взыскание нельзя. Мы не можем тут сказать автору, что неимущественные права оставим у него, а имущественные продадим, если он сам еще не пустил свое произведение в оборот, если он не выпустил произведение в свет. Выпустить произведение в свет помимо воли автора невозможно. Но если автор уже пустил его в оборот, например, если он заключил договор об отчуждении исключительного права, либо если он предоставил кому-то лицензионные права, то лицензионные и другие подобные платежи превращаются в дебиторскую задолженность, а на нее обратить взыскание возможно. Второй абзац п. 1 – если исключительно право принадлежит не самому автору, то на него можно обратить взыскание. Понятно. Если исключительное право отчуждено, то объект интеллектуальных прав введен в оборот. Но есть п. 2 ст. 1284 ГК РФ – в случае ненадлежащему лицензиату, автору принадлежит преимущественное право выкупить это право. Подчеркнем здесь фразу «преимущественное право» и задумаемся, действует ли оно вообще на торгах. Постановление Пленума ВАС по аренде №73 – арендатор имеет преимущественное право. А если договор аренды заключен на аукционе, то возникает вопрос, как там реализовать преимущественное право. Несмотря на то, что на торгах такого права быть не может, ВАС сумел скрестить ежа с ужом и сказал, что арендатор может не участвовать в торгах (тот, у которого есть преимущественное право), а делается это следующим образом: орган власти выставляет право аренды на торги, определяется победитель, и когда он определился, тут арендатор может заявить о своем преимущественном праве аренды и забрать себе это право аренды. Но мы-то с вами знаем, что преимущественное право никак с торгами не сочетается. Хотя идея там понятна. В чем смысл торгов, предметом которых является право на заключение договора аренды государственного или муниципального имущества? Чтобы арендная плата определялась свободно в результате конкурентного противостояния заинтересованных лиц. Чтобы не было вась-вась. Это наша главная проблема, затем нужны торги. Но когда мы узнаем рыночный размер арендной платы, на условиях этого рыночного размера арендатор может заявить это преимущественное право. Это, конечно же, просто кидалово по отношению к добросовестным участника торга, которые к этому самому торгу готовились, пришли в зал, выиграли его, но победа в руках арендатора, воспользовавшегося преимущественным правом. Но там идея заключается в том, чтобы выявить таким образом рыночный размер арендной платы, а уже после этого гарантировать арендатору его преимущественное право. Но это исключение, а в принципе преимущественного права на торгах нет. Итак, возвращаемся к 1284 ГК РФ – как он должен его реализовать? По какой цене? По которой он хочет? Или так же, как в Постановлении? Сначала будет аукцион, определится цена?

Ст. 1284 этого не описала, а нам становится понятно, что это норма исполнительного производства. Другое дело, что правило не доведено до конца, и неизвестно, как его применять. Но это все вторично. Вопрос был в том, а оборотспособно ли исключительное право вообще для целей исполнительного производства? Для тех случаев, когда взыскателем является налоговая инспекция. О чем идет речь: например, товарный знак. Он точно оборотоспособен, у него капитализация, рыночная цена, все как положено – вот он-то точно стоит денег, его можно отчуждать. Например, Макдональдс обанкротился, не выдержав жестоких проверок Роспотребнадзора. Конечно, желтая буковка «М» узнаваема во всем мире. Налоговая инспекция вскрывает массовую неуплату налога, на торги выставляется товарный знак. А его продать-то можно? Кто его покупать-то будет? Кто будет выпускать под этим знаком пирожки и не нарушать права потребителя? Никто не будет его покупать, разумеется. Как вы народу собрались объяснять, что это теперь не американские бургеры, а русские пироги? Тут нужен массовый ребрендинг. Гораздо проще раскрутить новый товарный знак. Чтобы его использовать без нарушения прав потребителя, нужно выпускать тот товар и такого качества, с которым ассоциируется этот знак у потребителей. Иначе это нарушение их прав. Весомый товарный знак в действительности продать таким вот образом невозможно, ибо невозможно гарантировать, что товар, который будет выпускаться под этим знаком, будет соответствующего качества, и т. д. парадокс: как бы дорого ни стоил знак, обратить на него взыскание даже по требованию налоговой инспекции невозможно.

Авторские права. Другой типичный пример – патент. Его уж точно можно продать на торгах, это чисто имущественные права, он оборотоспособен, и т. д. На самом деле тут тоже есть вопросы. Реализация патента – это очень сложная штука с точки зрения технологии. С товарным знаком Макдональдс все ясно – дать объявление в газете, что будут торги, тут понятно, все знают, что такое Макдональдс. Но кто найдет потенциальных покупателей на патент предметом которого является лекарственная… круг потенциальных производителей таких лекарств можно пересчитать покупателей. Давать публикацию в местную газету бессмысленно, так как читатели этой газеты потенциальными покупателями не являются. Ясно, что круг покупателей крайне ограничен, что означает что обращение взыскания на патент фактически требует специализированной площадки. Это не может быть общий порядок реализации, это условно говоря, биржа, где продают патент. И тогда узкий круг тех, кто в этом может быть заинтересован и кто следит за этим (вдруг мы узнаем, что никакого своего производства нефтедобывающего оборудования у нас нет. На волне патриотических настроений мы с радостью обращаем взыскание на имущество американских корпораций, которые ведут свои дела на территории России, и в том числе обращаем взыскание на патент. Значит, патент – это технология продажи, которой в законе нет, в практике тоже ничего такого нет, и если с товарным знаком мы понимаем, что продать-то его можно, но просто никому это не надо, то патенты продаваемы, но имеют слишком узкий круг покупателей, что делает их условно оборотоспобными для целей исполнительного производства.

Так вот авторское право. Пока оно принадлежит к самому автору, на него взыскание обратить нельзя, это понятно. Но представим себе исключительную лицензию, по условиям которой Алла Пугачева предоставила право выпуска в эфир песен, которые она записала за всю свою феерическую сорокалетнюю карьеру, исключительно радио «Алла». Нет, конечно же, она в реальности так жестоко со своими слушателями не поступит, но давайте представим. Радио Алла обанкротилось. Налоговая инспекция наехала, обращаем взыскание на активы – в их числе и исключительная лицензия, которая стоит бешеных денег. Сразу слетятся производители эфирного вещания, как мухи кое на что. А обратить взыскание можно? А вот, возникает вопрос: характеризуются ли такие отношения доверительным элементом? Есть ли в них черты фидуциарности? Например, Шварц пишет учебник гражданского процесса и заключил договор с издательством. Оно обанкротилось, налоговая инспекция арестовала активы. Продаем право издание его учебника. И тут он говорит: секундочку! Кто-то другой будет выпускать мой учебник? Так вот, для автора имеет значение личность издателя? Или если это имущественные отношения, то оно ему безразлично? Это имеет очень большое значение. Есть разница между Кэмбриджским издательством и каким-нибудь издательством «Питер». Это разница, или же это одно и то же? В этих отношениях личность контрагента имеет очень существенное значение. Поэтому представить себе, что такое право будет продано… трудновато. Имеет ли право автор заблокировать выпуск своей книги в другом издательстве? Ему же не безразлично! Так и Алла Пугачева уступила же именно радиостанции Алла, а не кому-то другому. Наш ГК ничего такого не учитывает но если посмотреть на французское законодательство или Бельгийское, например, найдем положение, согласно которым личность контрагента придают существенное значение. Почему? Потому что вообще мир издательств, всех этих структур, организаций эфирного вещания, и т. д., - это мир репутации. Тут не стоит, конечно, говорить именно о фидуциарности (Шварц не так выразился), тут речь идет о существенном значении личности контрагента, о личности должника. Потому что репутационный элемент этих отношений исключительно существенен. И в этим отношении Шварц бы полагал, что такие объекты тоже не оборотоспособны для целей исполнительного производства, или же автор сам вправе прийти и расторгнуть лицензионный договор. В практическом смысле, кстати, это хорошее основание для включения такого условия в сам лицензионный договор. А если такого условия в лицензионном договоре нет? Означает ли это, что торги по требованию автора не могут быть остановлены? Или его интерес правомерный и, следовательно, подлежащий защите? Швары бы ответил положительно и подчеркнул бы, что объекты интеллектуальных прав только на первый взгляд являются оборотоспособными для целей исполнительного производства. В действительности они, скорее всего, не оборотоспособны. Оборотоспособны денежные права, где автору причитаются деньги, ибо это разновидность дебиторской задолженности. Ст. 1241 ГК РФ (как и ст. 75 Закона «Об исполнительном производстве»)

Ст. 75 – с дебиторской задолженностью проблем нет, это денежное требование. Обратим внимание на то, что обращение взыскание на денежные средства на счетах в банках и на требование, представляющее собой дебиторскую задолженность, - это разные механизмы, потому что требование владельца счета к банку не является денежным обязательством. Поэтому там мы обращаем взыскание непосредственно на деньги, а не на право требования уплаты этих денег. Ибо в денежном обязательстве деньги являются мерой стоимости того или иного блага, а в обязательствах банковского счета деньги мерой стоимости блага не являются, выступают предметом обязательства, и поэтому там нет денежного обязательства.

Тут все на первый взгляд просто, но в действительности все оказывается совершенно не так. Ст. 94 Закона «Об исполнительном производстве» – это очередность обращения взыскания на имущество должника-организации. Мы видим, что установлена очередность (по этому поводу тоже скажем несколько слов). Что такое очередность обращения взыскания на имущество должника? Это одна из самых ключевых статей для понимания того, что такое баланс интереса взыскателя или что такое принцип преимущественной защиты взыскателя. Очередность: в первую очередь – объекты, не используемые в производстве, во вторую – имущественные права, не используемые в производстве, в третью – недвижимое имущество, не используемое в производстве, в четвертую – то, что непосредственно используется в производстве. Здесь идея сохранения должника как экономической единицы. Взыскателю интересно противоположное – ему интереснее продать те активы, которые будут проданы быстрее всего и дороже всего. Как правило, это недвижимость, активы, которые имеют бизнес-стоимость, и т. д. Ст. 94 статья думает о должнике. Должник как экономическая единица – это источник налогов (налогоплательщик), это рабочие места, и т. д., поэтому лучше его сохранить. Если у него столько активов, то пусть он сам выберет то, что можно продать, и рассчитается. Ст. 94-ая возвращает нас к проблеме о том. Что такое дискреция судебного пристава? Мы говорили о том, под какого пристава пишется закон – под знающего закон или под не знающего. Приходим к должнику и видим, что долг – 100 млн. рублей, открываем баланс и видим, что дебиторская задолженности висит 200 млн., и есть недвижимость. Но это 4-ая очередь. Мы обязаны сначала продать дебиторскую задолженность, и только если ее не хватит, переходим к следующей очередь. Это значит, что надо разобраться, что за дебиторская задолженность, что за дебитор, платежеспособны ли эти дебиторы, нужно заказать независимую оценку дебиторской задолженности, и пока мы ее готовим, нужно получить информацию о дебиторе (а узнать это можно только у самого дебитора). Тот нас посылает, ему на нас плевать. Мы понимаем, что мы будем ломать его сопротивление, но нам придется с этим должно возиться. Оценщик оценил, и выяснилось, что эта дебиторская задолженность вместо 200 млн. рублей в лучшем случае потянет на 10 млн., так как все дебиторы обанкротились. И только теперь мы можем перейти к недвижимости. Сколько времени и денег потеряли! И ничего не поделаешь, требования закона надо соблюдать. А если она вместо 200 млн. стоит 130, исполнительный лист на 100, обращаем взыскание на задолженность. Ее нужно продать, выставляем задолженность на торги, на торгах цена падает против независимой оценки, стало 30 вместо 130. Торги закончились, и только теперь мы можем перейти к недвижимости. Система не работает. Возле ст. 94 поставим большой знак вопроса. Пристав открывает баланс должника, говорит, есть 200 млн., но сейчас узнает, не пустые ли это цифры, узнает, что это так, и пристав на свой страх и риск переходит к следующей очереди. Строго по закону так делать нельзя (норма императивна), но вообще это правильно. Эта статья требует права пристава оценить фактический состав и понять, какой актив здесь реален, чтобы обращать на него взыскание.

Исполнительный лис т на 100 млн., смотрим, нет ли у нас автомобилей – набрали 7 млн. но этого мало, но все равно нужно отработать очереди, а потом уже переходить к более поздней. А на недвижимость обращают взыскание уже только для того, чтобы взыскать оставшуюся часть. Но приставы понимают, что первых двух очередей хватит только на то, чтобы покрыть лишь малую часть долга, и сразу переходят к третей. Так что если активы несопоставимы, то никто с ними не возится. Хотя опять же, правила ст. 94 императивны, и они требуют четко продать все. Сначала офис, потом машины и все, что можно продать, чтобы продавая потом недвижимость, продавать ее только в той мере, в какой это необходимо для взыскания оставшейся части. Но так ст. 94 не работает.

Возвращаемся к дебиторской задолженности. Дебиторская задолженность – один из самых скользких активов должника (если не самый скользкий), потому что цена дебиторской задолженности напрямую связана с финансовой устойчивостью дебитора. Дебитор нам посторонний субъект, чинит препятствия, не желает ничего с нами иметь общего, и потому это колоссальные издержки процедурного характера. И его финансовая устойчивость меняется во времени. Например, во времена кризиса. Кто будет обращать взыскание на эту задолженность? Мораль: дебиторская задолженность – самый скользкий актив должника. И если это самый скользкий актив, то он должен быть в очереди последним, но никак не вторым! Поэтому это явная диспропорция в пользу интересов должника. Тут говорить о преимущественной защите интересов взыскателя говорить не приходится. И согласиться с законодателем тут тоже невозможно. Не надо до упора защищать должника, и в выстраивании очередности должен быть хоть какой-то смысл. Выставлять самый скользкий актив во вторую очередь просто нерационально.

Есть проблемы материально-правового характера, связанные с обращение взыскания на дебиторскую задолженность. Дело в том, что как мы помним из 120 Информационного Письма ВАС, для целей уступки права требования права требования признаны принципиально делимыми. Делимость как идея о том, что право на убытки, неустойку и право на основной долг можно уступать трем разным лицам. Другими словами, неустойка не обязательно следует за основным долгом, и право на убытки тоже. Типичный пример – это неустойка и сам долг. Перед нами дебиторская задолженность, в какой-то день и час возникло право требование у должника по отношению к дебитору, и поскольку дебитор в просрочке, бежит неустойка. Пристав арестовал эту дебиторскую задолженность, запретил дебитору исполнять требование иначе, как перечислением средств в депозит службы судебных приставов (а тот ничего и не собирался исполнять), оцениваем ее, выставляем на торги. Торги состоялись. Спрашивается: должны ли мы выставить на торги два требования – основной долг и неустойку? Ведь потенциально неустойка уступаема отдельно от основного долга. Но вот здесь, когда мы на торгах уступили право требования, то у нас появился новый кредитор. Который купил дебиторскую задолженность, а она обеспечена неустойкой. Так вот эта вот неустойка, после торгов которая набежала, будет набегать в пользу нового кредитора, потому что эта неустойка носит обеспечительный характер (она неразрывно связана с самим обязательством). А что делать с той неустойкой, ее нужно продавать отдельно? Тем более, та, которая уже набежала. Как ее продавать? Это еще и вопрос к тому, как оценивать дебиторскую задолженность – при оценке обычно указывается наличие обеспечения. А правильно ли оценщик делает? Или мы можем сказать, что уступать неустойку будем отдельно? Догматически это Информационное письмо правильно, эти требования действительно уступаемы, сомнений нет. А вот с практической точки зрения… это сомнительно. Как вообще можно уступить право на убытки, не уступая основного долга? Процессуально это вообще нереализуемо, из-за бремени доказывания, ибо тогда нам придется доказывать чужие убытки. Эта конструкция нежизнеспособна и процессуально совершенно нереализуема. Вопрос: как нам отнестись к реализации дебиторской задолженности? Пока неустойка обеспечительная, она идет вместе с правом. А вот эта неустойка, которая представляет собой самостоятельное охранительное притязание, она уже обособляема от основного долга, и надо ли исходить из того, что здесь два объекта для обращения взыскания, два имущественного права? Стоит подумать.

Известная проблема запрета цессии условиями договора. Можно ли обратить взыскание ДЗ, если она возникла из такого договора, в котором содержится блокировка цессии (без согласия другой стороны). Откроем правила ГК: ч. 2 ст. 383. Уступка будет оспоримой (по иску должника…). Но что, приобретатель не знает ничего о приобретаемом праве? Кота в мешке покупает? А во дальше появилась фраза, которой раньше не было – предусмотренный запрет перехода прав не препятствует продаже прав в порядке исполнительного производства… Тут побеждает интерес взыскателя. Побеждает договорный интерес, который воплощен в договорном условии о запрете уступать ПТ без согласия другой стороны. Можно поставить вопросительный знак и подумать, правильно ли это. А почему мы считаем, что в интересах взыскателя мы можем обойти договорный запрет? Но ведь право взыскателя подтверждено судебным решением. Шварц: ну и что? Оно не стало от этого более важным. Другие: мы уважаем судебное решение. Конфликт интересов. Если взыскателем является налоговая инспекция, то на стороне взыскателя публичный интерес, а в договоре – там частный интерес. Это конфликт публичного и частного интереса. Тут можно сказать, что публичный интерес тут будет приоритетнее. А если это частный взыскатель против частного контрагента по договору? Это один частный интерес противостоит другому. Тут побеждает взыскатель (любой). Пока что так, но кто знает, может, дело и до КС докатится. О если представить, что оно дойдет до КС, то там, скорее всего, будет написано нечто вроде этого: речь идет об исполнении судебных актов, судебный акт должен быть исполнено безусловно, и никакие договорные запреты не могут воспрепятствовать взысканию активов, мы же решение исполняем! Но Шварц бы не согласился с логикой оправдания этого решения необходимостью исполнить судебное решение – никакой большей весомости притязанию оно не создает. С одной стороны частный интерес, и с другой стороны частный интерес. Почему безусловно побеждает взыскатель-то? Судебное решение тут ничего не объясняет. Но до этих изменений мы бы еще обсуждали то, возможно ли обратить взыскание на ДЗ при наличии запрета уступки, но теперь это уже нечего обсуждать – в законе уже написано.

Ст. 76 Закона об исполнительном производстве – порядок обращения взыскания на ДЗ. Там написано так, что понять, о чем речь, просто невозможно. Обращение взыскания … «в переходе к взыскателю права должника». То есть не в продаже права на торгах, а в переходе взыскателю права должника. В размере задолженности по 69-ой статье (оценка). Нормальный взыскатель на это не согласится. Нет, конечно же, если дебитор – это Газпром, то можно попробовать. Но если это обычный дебитор, то ДЗ – это кот в мешке, самый противный и гадкий актив, какой только можно себе вообразить. С того момента, как ты согласишься принять и стать кредитором, долг твоего должника считается в соответствующей част исполненным.

Поэтому ч. 2 опровергает ч. 1 – производится оно при наличии согласия взыскателя путем внесения дебитором ДЗ на депозитный счет пристава. Непонятно, почему внесение ДЗ требует согласие взыскателя. Пристав сообщает дебитору: платите не кредитору, а мне в депозит. Причем тут согласие взыскателя? Когда мы арестовали ДЗ, начинаем готовить торги. Но дебитор вдруг захотел рассчитаться. Мы не можем сказать: ты теперь не плати, жди, пока торги закончатся а новому кредитору заплатишь. Он, конечно, в любое время заплатит, и все на этом закончится. Вот мы и говорим, чтоб на депозит платил, но запретить ему платить мы не можем, потому фраза о согласии взыскателя здесь лишена всякого смысла. И мы это делаем в примитивных целях – пока готовим тоги, мы хотим, чтобы деньги не утекли к самому должнику (а то сольет еще…). Еще один аспект: способность дебитора в любой момент погасит это ДЗ приводит в тому, что все колоссальные ресурсы по подготовке торгов мы немедленно отправим в мусорную корзину. И это подчеркивает, что это настолько неэффективна процедура, что прибегать к ней нужно только в последнюю очередь. Ст. 76 – а если взыскатель не согласен, то тогда путем продажи с торга. Вот и получается, что понять, что такое обращение взыскания на ДЗ, просто не представляется возможность. Нам е нужно спасти деньги от третьих лиц. Ч. 4, 5, 6, 7 этой же статьи – платеж в депозит признается надлежащим исполнением. Посему все то, что написано в 1 и 2 частях, - это просто непереводимая игра слов. Ч. 4: «прекратил свою деятельность» - это означает, что нет ДЗ, потому и нельзя обратить взыскание.

В заключение этого вопроса: как нам быть, если дебитором должника является взыскатель. Обращаем взыскание на имущество должника, и когда мы знакомимся с его балансом, видим, что у него есть требование взыскания какой-то суммы к взыскателю. Можно ли обратить взыскание на такую задолженность. Иначе говоря, является ли взыскатель обязательно третьим лицом по отношению к обеим сторонам исполнительного производства? Или дебитором может быть и взыскатель? Это возвращает нас проблеме зачета двух исполнительных листов, которую мы рассматривали еще ранее. Ст. 88.1 Закона об Исполнительном производстве – пристав производит зачет встречных однородных требований, подтвержденных исполнительными документами. А если эта ДЗ исполнительным документом еще не подтверждена? Запретить проводить зачет и на торги выставлять? Ст. 88.1 явно нарушает баланс интересов. Если он может обращать на ДЗ взыскание, то он признает это право действительным, актуальным, и т. д. Но тогда производи зачет! На что суд говорит: все правильно, что вы хотите от пристава? Чтобы он сам проводит зачет, на который он неуправомочен? Но постойте, это же явное нарушение! Такое вот издевательство закреплено в законе.

Читаем дальше ст. 75. Право требования на основании исполнительного листа. Интересненько! А как тогда соотносится право требования на основании исполнительного листа с дебиторской задолженностью? Как род и вид? Или что это вообще такое? Как так получилось, что они разведены? Ведь право требования в качестве взыскателя по исполнительному Листу ничем не отличается от права требования на основании накладной по передаче товара (тоже ДЗ). Шварц считает, что это совершенно необоснованно, и что это род и вид, а п. 1 перекрывает п. 2, но ВАС сформулировал правовую позицию на этот счет. У дебиторской задолженности есть рыночная стоимость, которая может отличаться по номиналу, поэтому ДЗ выставляется на торги по этой вот рыночной стоимости. А если по исполнительному листу, то только по номиналу. Потому что уже подтверждено судебным актом, а если определять рыночную стоимость. Ибо мы типа подвергаем сомнению обязательность вступивших в силу законных решений. Это постановление – Памятник Российского правосудия – связано со скандальным делом Газпромнефть. Там суд понимал, что там чистой воды мошенничество было, поэтому написал это Постановление особо не думая. Мы понимаем, что это злоупотребление, но гораздо труднее это написать, да так, чтобы подвести под ст. 10 ГК РФ. И в Постановлении они и написали, что с исполнительным листом можно только по номиналу. Это глупость, конечно, потому что наделение субъективного права требования исполнительной силой в исполнительном листе ничего не добавляет к стоимости этого права. Оно от этого ликвидным не становится. Поэтому это ничего не объясняет, но такая вот позиция есть.

Читаем дальше ст. 75 – право на аренду недвижимого имущества. Ему посвящена статья – точнее, положение, ор том, какие документы передавать специализированной организации, чтобы она могла продать это право аренды. Ч. 9 ст. 87 – цена ДЗ не может быть меньше стоимости ДЗ, указанной в постановлении судебного пристава-исполнителя об оценке имущественного права, за исключением случаев, когда дебитор заплатил часть долга, и тогда сумма уменьшается пропорционально. Нас интересует ч. 10 п. 2 ст. 89. Соотнесем это со ст. 382 ГК РФ – для целей взыскания в порядке исполнительного производства согласие не требуется. Если иметь в виду эти изменения в ст. 382 (победа интересов взыскателя), то можно поставит под сомнение и ч. 10 и задать вопрос а стоит ли ее сохранять. По крайней мере, в таком виде.

Что ж, такова история с обращением взыскания на дебиторскую задолженность и имущественные права.

Теперь немного об оценке. Ст. 85 Закона об Исполнительном производстве. Феномен оценки, надо сказать, - это особый феномен в нашем современном праве. Оценка независимого оценщика считается достоверной, пока она не оспорена в судебном порядке. И в некоторых случаях стоит вопрос том, что оценка считается обязательной. Что такое обязательность оценки? Если я заказал отчет у первого, я могу заказать у второго? Можно я выберу что-то из двух? Или это исключено? Эта презумпция достоверности оценки исключает ситуацию заказа у разных оценщиков? Абсолютно ключевой вопрос для понимания закона «об оценочной деятельности». Теперь дальше. Что такое торги? Механизм для определения наивысшей рыночной цены. Но мы знаем, что кругом вась-вась. Далее следует монолог Шварца про наши святые суды и массовое кидалово.

Зачем вообще определять для торгов начальную цену? Независимая оценка – это начальная цена на торгах. Зачем? Давайте начинать торги с нуля рублей! Все равно выявим наивысшую цену. Никто не приходит на торги потому, что никто не хочет покупать по цене, определенной независимым оценщиком. Они не несут никакой ответственности за оценку, которую дают. Торги все идут по другим ценам. И при этом они получают деньги за независимую оценку. Можно написать любую ерунду, деньги есть, ответственности никакой. Если вещь столько стоит, за нее заплатят столько. Зачем? Эта статья (и весь этот механизм) оказался вещью в себе. Это просто параллельные миры. Эти системы никак не пересекаются между собой. А расходы на оценку кто несет? Казна. Надо было в законе написать, что если по этой цене никто не пришел покупать, пристав расторгает договор с оценщиком, взыскивает обратно деньги в казну. А кто будет компенсировать расходы, понесенные в ходе исполнительного производства? Должник. А он тут причем? А вторая часть проблемы – это механизм оценки, но это в следующий раз.

Дата добавления: 2015-07-15