Читайте также:
|
Астероидом мыслей…
Паша был более категоричен:
- Не слишком низко опустились?
- Я-то ещё что, вот водопад Виктóрия, этот Гремящий дым Африки опустился на 128 метров и превратился из буяна в спокойное русло реки Замбези.
Как тебе такая реинкарнация из буйства в безмятежность?
В даосизме есть такое изречение: «когда натягивают тетиву, опускается верхняя часть лука, и поднимается нижняя». Мы все живём по Дао – в почтовый ящик опускаю сексуальное письмо – хуй встаёт.
Почтовый ящик синего металла с белым пластмассовым гербом СССР был единственным средством общения.
От него пахло ожиданием, надеждой и визгом получения. Я рад, что вносил посильную лепту в его наполнении.
Я гордился своей гордостью.
Канцелярским Наполеоном я создал и заимператорствовал эту искусственную жизнь. Карандаш в моих руках стал скипетром, письмо – королевской грамотой, а положение среди сослуживцев – троном.
Не прошло недели, как я был нарасхват.
Я знал возлюбленных всех дедов, чем они дышат,
что слышат, и что хотят услышать.
Иной нужно расписное изобилие, другой ёмкое изя-щество, третьей красочное пустословие.
Я вынимал свой глиняный мозг, и на гончарном круге словоблудия лепил нужную конфигурацию сосуда, превращая его в сообщающийся, чтобы мыслительный уровень был одинаков.
Я, то проливал прогорклое масло обманчивого равноду-шия, то включал вулкан дьявольской витиеватости Дактилем вымощенная Радость, херня в хорее: я манипу-лировал чувствами, жонглировал кнутами и пряниками. Указательным пальцем, вдавливал чернильное перо, вды-хал в строчки душевный нерв - сколько боли я причинил бумаге раздвоенным языком гадюки?
Сколько девушек я ужалил?
Лёгкий почтовый флирт: я перетрахал их мозг, я владел их душами, прошёлся по ним вдоль и поперёк, играл и кукловодил, Карабасил и пидорасил. Возвышал на Олимп и спускал под откос. Это среди дедов я был Никто, а среди их пассий я был полуБогом во многих лицах.
Например, Клавдию, деревенскую девушку старшего сержанта Шатравка прельщал напущенный героизм, и я писал: «В моей душе выжженная земля ракет, пепел, а ты вожгла в ней огонь, потом вновь залила свежестью реки, необъятной, как твоя любовь».
Старший сержант Шатравка, деревенский парень из-под Кременчуга, с вызывающим для села именем Альберт, Это в деревне он был Никто, а здесь цельный дед.
Дед Альберт, хвастаясь, показывал фото своей Клавдии: дородная баба, кровь с молоком – не отстираешь.
На фотографии: ферма, корова, уголь и доски, постеленные на лужи. При всех её габаритах, не вмещающихся на фотографии, я и не знал, что в ней столько лирики – она обожала поэзию!!! Нет, не поэзию – стихи.
А точнее, стишки. И чем они были глупей и примитив-ней, тем больший восторг они вызывали. Потому я перекладывал её пышное тело с сеновала на рифму.
Мне тебя так часто не хватает
Здесь моя твоя не понимает
Я по плацу вечером брожу
И в зеркальны лужицы гляжу
Как хочу тебя увидеть я
Как хочу тебя услышать я
Как хочу тебя сейчас обнять
И губами нежно прошептать
Прошептать, как я тебя люблю
Что и жить уж без тебя я не могу
И когда тебя опять увижу
Я забуду про больную грыжу
Обойму тебя и подниму
И трусы легонечко сниму
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 60 | Нарушение авторских прав