Сном спасаемся от реальности

Как невесту Родину мы любим

Бережём, как ласковую мать

(песня «Широка страна моя, родная» сл. В. Лебедев-Кумач)

Сном спасаемся от реальности.

Во сне спасаем Жанну Д^, Арк из горящей избы и тону-щую Памелу Андерсен* из потушенной ею же избушки. Горящую и тонущую, в зависимости от стихии.

Святой лик Жанны уберегли, но вот спасать из воды спасательницу - это чистой воды конфуцианство.

И потому мокрый купальник Памелы переводит на другие сонные рельсы.

В армии мы не успели покрыться коростой грубости, в нас ещё был жив гражданский дух благовоспитанности.

А воспитанный человек онанирует в одиночестве **. …………………

* - Памеле Андерсон в 1983г. было уже 16 лет

** - Такого определения воспитанности не мог дать даже Чехов.

Можно не верить в мастурбацию с первого взгляда, но онанировать нужно только на людей, которых любишь.

Поэтому ты не запретишь мне сниться. Это моё право…

… В армии мы защищали Родину. Берегли её, как пелось в одной патриотической песне. Берегли, «как ласковую мать», но любили-то, «как невесту». Потому онанировать нужно только на ту Родину, которую любишь.

И она не запретит мне сниться. Это моё отменное право.

И его не отменить. Даже приказом Министра Обороны.

Вот ты мне и приснилась. Настя Родина. Первая любовь.

Отсутствие у девушки попы, не мешает вилять ею

Сон приукрашает красоту. Ты в нём особенно прекрасна.

Жопастенькая такая…

Не в смысле, здоровой жопы, а кругленькая, аккуратнень-кая, ну есть такие збитушки. Натянутый барабанчик.

Ты идёшь, полушарики перекатываются, как 2 отдельных субъекта Российской Федерации.

Как политическая карта мира на сквозняке.

У обладательниц таких географических окружностей, эта самая попа живёт самостоятельной жизнью.

Я бы ввёл отдельный паспорт на такую задничку, как самостоятельную административно – территориальную единицу. Ведь попа, обладая б о льшей привлекатель-ностью, больше и проигрывает, потому как хозяйка, считает себя главенствующей в этом положении.

И нет чтобы, подобно бременским проституткам «секс и радость приносить людям», так нет: «на первом свидании

не целуюсь, а второго не будет» и т.д. и т.п.

Да не целуйся, ради Бога, это твоё дело. Не хочешь прик-лючений на жопу, но жопу-то, зачем обижать?

Ведь в таком симбиозе – трагедия сиамских близнецов, одна хочет одно, другая другое. И если одной из сестёр, выпала участь соединять верхнюю и нижнюю часть, так называемой основной сестры, то это не означает, что у той части, в которой находятся, так называемые мозги, должна подавлять желание, истинно здравомыслящего субъекта федерации.

Имя этому только одно – ГЕНОЦИД.

Вот ты стоишь предо мной такая жопастенькая.

Я обнял тебя. Во сне мне стало стыдно, и я захотел уснуть

Я уснул во сне. И теперь, когда мне становилось стыдно, я представлял, что сплю.

Со стороны это выглядело отрешённостью слабоумного. Пунц сошел, и я обнял её.

Ту, что была моим вопросом.

Сдавил в объятиях так, чтобы ответ не выскочил наружу. Я обнял её.

Ту, что стала моим ответом… Но вопроса уже не было.

Когда-то я мечтал, как впечатлительный юноша с боль-шой дозой романтики, чтоб она сидела рядом со мной под звёздами, чтобы мы пили вино при багровом закате и за-нимались любовью в бунгало. Бунгало, увитое плющом и диким виноградом. Мы бы ели оливки, они напоминают твои глаза. И сливы. Они напоминают… кого же они мне напоминали?.....

Вспомнил - нос военкома Гортикова.

Это стало предвестником, потому что в этот комфортный, по-домашнему мягкий мир волшебных грёз врывается пронзительная команда дневального:

- Рота, подъём, тревога!!! И вот я уже такими же движе-ниями вместо Настиной попы, обеими руками натягиваю сапоги.

Хотелось ужасно спать и досмотреть сон. Почему эти тре-воги всегда так не вовремя?

Вдобавок ко всему, ужасно хотелось срать.

- Что возимся, как тараканы??? - в дверях нас подгонял капитан с армейской фамилией Бляхин. Наш замполит и большой любитель бега. После того, как от него жена стала бегать налево, он ударился в бег а.

Точнее, в марш-броски. Мы всей ротой тихо ненавидели его жену за её слабость передка, он же обожествлял её, как язычник истукана.

- Бегом-бегом, мудозвоны, или вы все собираетесь дожить до дембеля? - Бляхин стоял в дверях жалкий и грозный, похожий на начинающего лысеть Ленина, периода ссылки в Шушенском.

Наш замполит был патриотом от узелка на шнурках боти-нок до узелка на галстуке. Всё, что находилось выше – от кадыка до шрама на голове было антипатриотично: в черепке под шрамом копошились крамольные мыслишки, совсем не те, которые он втирал нам на полит.занятиях; в кадыке першило от нехватки напитка, совсем не того, что выдавался в офицерской столовой.

В остальном, от галстука до шнурков на ботинках он был советским патриотом.

Равняйсь!!! - и грудь четвёртого человека.

Смирно!!! - и тупо перед собой…

Любое движение в армии начинается с левой ноги.

Даже марш-броски.

Марш-бросок это жопа. Нет, марш-бросок это полная жопа Не Настина приснившаяся, а моя, неопорожнённая.

Так хотелось в туалет. Ведь он, если разобраться, лучше, чем марш-бросок: туалет хоть и воняет, но зато стоит на месте.

Марш-бросок – это не чрезвычайное происшествие. Чрезвычайными бывают только послы, а марш-бросок у нас каждую среду… вспомнил, послы ещё бывают полно-мочными. А я полномочиями не обладаю.

Особенно по средам.

Я бежал: пульсирующий венами бритый затылок ушёл в плечи, между лопаток билась сапёрная лопатка. Я бежал неприлично оттопыривая полную жопу, которая взмокла и отяжелевшие от пота трусы выскочили из позвоночника Хотя должно быть наоборот.

Я всё ещё чувствовал запах приснившейся нимфы.

На каком боку я лежал, когда ты мне приснилась?

Я бежал. Горел закат, лились сопли, и где, те счастливые острова, о которых снимает репортажи Юрий Сенкевич в своём «Клубе путешественников»?

Сейчас я согласился бы не на острова, а в туалет. Если разобраться, туалет воняет хуже усталости бега, в нём хоть и задыхаешься, но зато неподвижно.

Равняйсь!!! Я повернул подбородок вправо и сквозь зас-тилающий пот глаза, увидел грудь четвёртого человека – она была четвёртого размера.

Я было попытался схватиться за два спасительных шари-ка, но тут прозвучала команда: Смирно!!!

Я напрягся: позвоночник, как и положено, упёрся в трусы

Я бежал. Меня обогнала грудь четвёртого человека.

При обгоне грудь плавно превратилась в жопу. Затем меня обогнала грудь пятого, шестого… я отставал, а обгонявшие меня груди превращались в жопы.

Я бежал. Спать уже не хотелось, но ужасно хотелось срать

Подозреваю, что именно поэтому мне и приснилась жопа. Я дышал грудью четвёртого человека, и всё бежал, звеня орденами и яйцами, расталкивая локтями мазутные обо-чины, и никак не мог оторваться от земли, как испечён-ный бабушкой кулик перед пасхой.

Захотелось отвлечься и думать о насущном: о вкусе шпротного масла, о легкомыслии Марии Антуанетты, о ванне Марата и Архимеда, о формулах и формулировке, о С2Н5(ОН) и H1N1, о демократических бомбардировках мирных жителей Вьетнама.

Вспомнил какие ещё бывают послы: посол сельди и посол доброй воли, но в глазах было по-прежнему темно, и кру-жились звёзды. Их было ровно 8. В глазах кружили звёз-ды впереди бегущего капитана Бляхина. Он что-то кричал и размахивал руками. Толи подгонял нас, толи ругал жену Сейчас он был похож на прыгающего по джунглям оран-гутанга. Редкие рыжие волосы еле заметно покачивались на знойном ветре. Он всё кричал и махал руками, а у меня в глазах кружились звёзды на его погонах. А звёзды, те, что в небе были так густы своей желтизной, что выстраи-вались в сержантские лычки и повесТковательные зако-рючки. И прежде, чем звёзды скопились запредельностью своей густоты и желтизны, в небо ворвалась толи комета, толи ракета и всё осыпалось, растворилось, будто прилеж-но выстроенный замок из песка возле самого берега был безжалостно смыт накатившейся волной, безразличной к бессмысленному трудолюбию песчаного архитектора.

Так и жёлтая волна, толи огненная струя в небе распуга-ла, размагнитила скопляющиеся звезды, и они рухнули вниз, барабаня по крышам домов, сливаясь в колосьях ржи, утопая с песчинками утопающего замка.

Снова захотелось отвлечься, но в голову лезли унылые мысли: о жестяной банке из-под шпрот, об отрубленной голове Марии Антуанетты, об окровавленной ванне Ма-рата и кровавой сабле Мюрата… остаться бы культурным после дембеля и, если уж не посещать химические симпо-зиумы по расщеплению изотопов, то хотя бы не пердеть в обществе дам… А сейчас, хоть бы не обосраться.

Но вот и долгожданный финиш.

С водой в правом ухе, со спущенными трусами и лопат-кой под лопаткой, я пересёк финиш. И тут меня встретил оглушительный звук стартового пистолета.

Встретил быстрый выстрел и быстроногий олень Бляхин. Такой же быстрый и такой же рогатый.

Он всё ещё кричал и размахивал руками.

На его циркульной голове местами, сбившейся паутиной валялись едва заметные волосы. Так и хотелось смахнуть их веником. Но о замполите в следующей главе.

Таких кренделей не встретишь на гражданке.

Этот архичеловечище рождён для службы.

Трудоёмкой и взбалмошной службы захребетника.

P.S. Ночью меня мучил понос.

Больной желудок ногам покоя не даёт.

Бегал всю ночь. Туалетная хлорка разъедала глаза и нос. Я поймал себя на мысли, что понос и марш-бросок очень схожи: бегаешь и задыхаешься.

---

Дата добавления: 2015-12-08