Семиотический анализ У. Эко

Здесь мы рассмотрим вопрос, насколько продуктивен и применим для перевода события изображения читательский сценарий, предложенный итальянским ученым-семиотиком Умберто Эко. До какой степени читатель участвует в сотворении книги – основной вопрос, который ставит перед собой Эко, и этот же вопрос принципиален для создателей инсценировки.

Из множества теорий и читательских сценариев, предложенных в рамках структурно-семиотического анализа, методика У. Эко выделяется, по мнению итальянского исследователя Д. Ребеккини, еще и потому, что “на эмоциональном уровне Эко удается передать чувство собственного упоения от чтения литературных текстов, одновременно фиксируя и то чувство удовлетворения, которое уже как ученый Эко испытывает при обнаружении механизмов порождения эмоции и разложения их на смысловые элементы”.

Эко не разделяет произведение и текст, как это делает Барт, он понимает произведение как “некое личное изделие, которое может быть воспринято по-разному, но которое при этом всегда сохраняет отчетливую самотождественность и… неповторимый отпечаток личности”, а понятие “текст” не имеет для него никакого особенного значения.

В рамках семиотической концепции, предложенной Эко, структура существует лишь в качестве методологической предпосылки…это оперативная модель, но ни в коем случае не реально существующий объект анализа.

Именно в “жестком кристалле” структуры так называемого “открытого произведения” Эко видит “стратегию коммуникаций, основанную на гибкой системе означивания”. Цель чтения для Эко – личная интерпретация, однако принципиально, что у Эко “читатель не может использовать текст так, как ему, читателю, хочется, но лишь так, как сам текст хочет быть использованным”. Чтение в понимании Эко можно отнести к интерпретационной модели, но его взгляды значительно ближе к традиционному пониманию произведения как “закрытого сосуда”, чем школа немецкой неогерменевтики. Интерпретационный механизм Эко значительно более убедителен, и область переносимого этого сценария чтения для нашего предмета достаточно обширна: этот метод подробно прописывает процедуры, предлагает определенные инструменты интерпретирования, помогая сделать работу читателя-инсценировщика отрефлексированной и осмысленной. Смыслообразование, как и в рамках феноменологии, имеет здесь процессообразный характер “развертывания смысла” при чтении, иными словами, рождение интерпретации происходит в процессе диалогического воздействия.

“Лес – это метафора художественного текста, существуют такие леса, как Дублин, где вместо Красной Шапочки можно встретить Молли Блум…”. Отношения “текст-читатель” соответствует, по Эко, отношениям “лес-спутник”. Полисемию текста рождает тот факт, что при чтении читателю постоянно приходится выбирать ту или иную тропинку.

“Необходимость выбора присутствует даже на уровне отдельного предложения – по крайней мере когда там попадается переходный глагол”. Иногда в книгах Эко всплывает и другая метафора “открытого” произведения – “текст как лабиринт, состоящий из множества запутанных маршрутов”.

Понятие “автор” и “читатель” У. Эко означивает принципиально иначе, чем все классические и некоторые феноменологические сценарии чтения. Читатель и автор для структуралистов – это отнюдь не великий Пушкин и конкретная студентка Даша Иванова, а два конструктора, сформированные повествовательной стратегией текста, это субъект высказывания и его адресат. Эко развивает и множит авторские лики: “образцовый автор, эмпирический автор, рассказчик и еще менее вразумительные существа”, - подразумевая под этим понятием совокупность интенциональных стратегий самого произведения; однако автор реальный, его субъективная телесность, его биография, как и любая репрезентация замысла, неизменно остаются за пределами его интересов.

“Образцовый автор” требует “образцового читателя”, и этот второй не менее фиктивен чем первый. “Образцовый читатель не равнозначен читателю эмпирическому”, образцовый читатель есть в некотором роде запрограммированный текстом набор благоприятных условий, чтобы актуализировать, развернуть сам текст наиболее продуктивным для него образом.

Процесс чтения и интерпретации “открытого” произведения неразделимы, и главная задача интерпретации – воплощение этого читателя (образцового), вопреки его фантомности. Таким образом, сценарий Эко предлагает инсценировщику воплотить собою порожденную текстом книги образцового читателя и, вступая в лабиринт повествовательного текста, внимательно прислушаться к голосам, подсказкам и инструкциям, созданным для него образцовым автором, - в этом суть диалогического интерпретационного процесса. Однако сказанное справедливо лишь в отношении “открытых произведений”

“Закрытые” тексты, с которыми, возможно, придется иметь дело читателю-инсценировщику, не нуждаются в подобных конструктах, их стратегии “нацелены на то, чтобы вести читателя по определенной дорожке, рассчитанными эффектами вызывая у него в нужном месте и в нужный момент сострадание или страх, восторг или уныние”. Такие произведения как будто сконструированы согласно жестким рамкам некоего проекта, и роль читателя там просто “не прописана”

Процесс чтения-интерпретации связан с раскодировкой закодированного сообщения, а потому читателю надлежит быть носителем основных кодов и субкодов, таким образом, базовое свойство образцового читателя – компетентность. Полный набор всевозможных кодов и субкодов, необходимых читателю для постижения текста, составляет Энциклопедию, или энциклопедическую компетенцию читателя.

Однако всякий текст адресован также и образцовому читателю второго уровня, который пытается понять, каким именно читателем этот конкретный текст просит его стать. Именно для этого идеальный автор “открытого” произведения “морочит”, сбивает с толку воображаемого читателя, расставляя в лесу препятствия, таинственные знаки, ловушки, лишающие последнего возможности наивно и быстро насладиться фабулой.

Позволяя в некотором роде “водить себя за нос”, образцовый читатель второго уровня решает вопрос: “…как мне идентифицировать или даже как мне сконструировать образцового автора, чтобы мое чтение обрело смысл?”. Сконструировать образцового автора – значит понять механизм повествования, и эта-то задача и стоит перед современным инсценировщиком.

Читая и инсценируя, мы должны, так или иначе “обналичить” персонажа, предъявить его миру в его, то есть нашей объективности. Но, как правило, в арсенале идеального автора оказываются так называемые “многозначные логики”, создающие “зоны неопределенности” в тексте. Правильное чтение поможет читателю выявить подобные зоны напряжения и задуматься о способах их воплощения. Для этого идеальный автор Эко заставит своего образцового читателя вслушаться в голоса, живущие в тексте, и тщательно отследить, чьими глазами читатель видит героев или события в тот или иной момент развертывания фабулы.

Дата добавления: 2015-11-26