|
Читайте также: |
‑ Все подчиняется физическим законам.
‑ И кто это говорит?
‑ Я уверен, что можно попробовать.
‑ Хорошо. Чувство вины ‑ это неподходящее чувство для получения того, о чем ты думаешь. Оно несет только отрицательную энергетику. Оно неприятно. Оно не вызывает даже печали, которая при определенном развитии духовности приносит покой и удовлетворение. Чувство вины несет в себе только сожаления и тоску. Это разрушительное чувство. На нем ничего сварить нельзя.
‑ Свари на печали.
‑ Им до той печали еще пару реинкарнаций топать.
‑ Ты веришь в реинкарнацию?
‑ Да пошутил я. В печали нет ни страсти, ни желаний. Она всепоглощающа. И, соответственно, неконструктивна.
Кес бросил на меня быстрый взгляд и скептически скривил губы.
Не получилось. Он тоже не верил, что получится. Неужели для меня старался?
‑ Но это все равно не наш вариант, ‑ Фламель налил нам всем вина. ‑ Им слишком небезразличны и они сами, и то, что происходит вокруг. Они вообще много суетятся.
‑ Да, ужасно, ‑ грустно согласился Кес. – А ты знаешь, это интересный вопрос, как из технической проблемы сделать алхимическую. И обратно.
‑ В корне разные вещи.
‑ Нет, это подходы разные.
‑ Ничего подобного.
‑ Надо будет попробовать это решить.
‑ Не решим.
‑ Но попробовать‑то никто не мешает. Вот закончится весь этот бардак, в который Альба нас с тобой втянул, и следующие лет двести я готов потратить на…
‑ Знаешь, ‑ задумчиво протянул Фламель, ‑ а попробовать, пожалуй, стоит. Грамоту выдумали неграмотные. Вдруг получится.
‑ Не получится. Но попробовать стоит всегда.
Конец разговора меня разозлил.
Зачем тратить время, если не веришь в успех? Хорошо, Кес не верил, что задачу директора можно решить магическим путем, и спорил с Фламелем только для того, чтобы лишний раз продемонстрировать мое невежество. Это я могу понять. Но он… нет, они оба собираются в будущем заниматься тем, в успех чего даже близко не верят. Оба не верят.
Зачем?
Желание выяснить это было настолько сильно, что мне пришлось дождаться, пока уйдет Фламель.
Кес удивился.
‑ Откуда столько категоричности, Севочка? Мы же с тобой еще в детстве разбирали «лжеца». Забыл?
Я помню. Как раз тогда и разбирали. Когда, научив меня логическому подходу ко всему сущему, он вдруг заявил, что логика только наука, и принялся доказывать ее несостоятельность.
Конечно, я помню!
«То, что я утверждаю сейчас, ложно».
Если это высказывание истинно, то оно ложно, а если ложно, то истинно. Я чуть не рехнулся, пытаясь понять, как такое может быть. Не умел я еще тогда не обращать внимания на Кеса с его бессмысленными парадоксами. Если бы не Фэйт, я бы точно сошел с ума. Я неделю спать не мог. Не говоря уже о том, чтобы есть. Эти несчастные «Истинно» и «Ложно» с громким щелчком постоянно сменялись перед моим мысленным взором, как очки на квиддичном табло, ни на секунду не позволяя отвлечься на что‑то кроме них.
А Фэйт просто пожал плечами и сказал: «Ну да, так оно и есть. Ну и что?»
И только намного позже я узнал, что с точки зрения формальной логики парадокс «лжеца» недоказуем и неопровержим, вообще не являясь логическим утверждением. Зато когда я наткнулся на сорит «если прибавлять по одному зерну, с какого момента появится куча, и значит ли это, что куча возникает в результате прибавления одного зерна?», я даже думать над ним не стал. И так все ясно. Бессмыслица.
‑ Я помню. Но ты не отвечаешь на мой вопрос.
‑ На какой именно?
‑ Зачем заниматься тем, что не имеет смысла?
‑ Ради интереса.
‑ Лучше бы ты помог Дамблдору.
‑ Ему нельзя помочь.
‑ Но он уверен, что выход есть!
Он помолчал, дав мне время сообразить, что, видимо, имел в виду другое.
‑ Конечно есть. Почему бы и нет. Альба мудрый человек.
‑ А ты его изводишь, ‑ не удержался я.
‑ Он сам себя изводит, ‑ Кес вовсе не рассердился и вообще думал о чем‑то своем, настолько отстраненный у него сделался вид.
Я помолчал, чтобы ему не мешать.
– А знаешь что? – вдруг резко вернулся к реальности Кес. – Это будет такой дурацкий фортель, если Альба окажется прав. Я даже представлять не берусь, как такое может выглядеть.
И он засмеялся.
Приехали.
‑ Судя по всему, Дамблдор тоже увлекался бессмысленными экспериментами? – осторожно спросил я.
‑ Извини? А, да, можно и так сказать.
‑ Только пространственными?
‑ Не только. Например, он тоже искал способ покорить смерть.
По‑моему, это болезнь.
‑ Нашел?
‑ Да, конечно, ‑ усмехнулся Кес. – Конечно нашел, раз искал. Но, к сожалению, этого мало.
«Потому что камень ‑ философский, а Томми ‑ нет», ‑ сразу вспомнил я.
‑ Дамблдор не смог воспользоваться тем, что он нашел?
‑ Не смог.
‑ Но почему?.. Я помню, что ты говорил про Лорда, но Альбус…
‑ У очень разных людей могут быть схожие мотивы.
‑ Дамблдор боялся смерти? – я совершенно не знал, как к этому относиться.
‑ Севочка, зачем путь в бессмертие искал ты?
Я не мог ответить. Я мог только спрятать глаза. Я не боялся смерти. Я вообще толком никогда о ней не думал. Я просто хотел стать сильнее Кеса. А «вечность на ладони» ‑ единственное, что было у него и не было у меня. Я не хотел принимать Наследство.
Но почему? Почему я панически боялся Наследства? Потому что я боялся… умирать? О, боже…
Я посмотрел ему в глаза и решительно сказал:
‑ Я боялся смерти.
‑ Каким, однако, замысловатым путем ты пришел к этому выводу, ‑ засмеялся он. – Все одинаково, верно?
‑ Но получилось же у Фламеля!
‑ Вот уж кто никогда не боялся смерти. Ни своей, ни чужой. Эта область вообще никак его не интересовала, сколько я его помню.
‑ А ты?
‑ Я?.. Я, видишь ли, не успел толком испугаться, ‑ усмехнулся он. – У меня несколько нетривиальная ситуация. Я, Севочка, слишком быстро понял, что мне придется приложить некоторые усилия, во всяком случае моральные, чтобы умереть. Тогда как всем нормальным людям приходится время от времени прикладывать усилия, чтобы выжить. Тоже, знаешь ли, не шоколад, как говорит наш родственник.
Неужели он не понимал, на что идет? Даже если он не делал добровольного выбора, он все равно не мог не понимать.
Тогда что оказалось для него открытием?
~*~*~*~
По‑моему, впервые за все время Кес прилетел просто так, без всякого дела. Принес виски, отпустил до утра Криса и сказал, что хочет поболтать.
Его давно не было. Я скучал. А уж поболтать в такой компании ‑ святое дело.
И мы болтали. Почти до утра. Ни о чем и обо всем.
О нашем бизнесе.
О не нашем бизнесе.
О Темном Лорде в интересах нашего бизнеса.
Просто о Темном Лорде.
Об Айсе.
О Драко. Я спросил, как у него дела, и Кес сказал, что все в порядке.
Об Имении и его охране в связи с возобновившимися после моего ареста обысками.
И, наконец, о каких‑то абстрактных материях.
‑ Скажи мне, Люци, ‑ спросил он уже под утро, ‑ как ты решаешь… сложные вопросы?
‑ Мироздания? – кажется, я пошутил, но точно не помню, потому что хорош я уже был, страшно сказать как.
‑ Любые.
‑ Ну… надо найти главное.
‑ А дальше?
Дальше, как правило, ничего не бывает. Найдя главное, я обычно прихожу к выводу, что мне это не надо.
Он понял мои затруднения.
‑ Нашел главное. И что?
‑ Оно или нужно, или нет.
‑ Нужно.
‑ Зачем?
‑ Для тебя.
‑ Тогда это решаемый вопрос, и он так или иначе решается.
‑ А если очень нужно, но не решается?
‑ Так не бывает, ‑ засмеялся я. – Так не может быть. Если решить никак нельзя, значит, не нужно.
‑ Нужно.
‑ Тогда решается.
‑ А если… Люци, не спи! Я же с тобой разговариваю!
‑ Кес… что тебе надо?
‑ Да не знаю я, что мне надо, ‑ с досадой ответил он. – Знал бы ‑ уж не к тебе бы пришел.
‑ Если совсем не получается – плюнь и забудь.
‑ Не могу.
‑ Цена вопроса?
‑ Человек погибнет.
‑ Хороший человек?
‑ Отвратительный.
‑ Ты виноват?
‑ В чем?.. А, нет. Он сам виноват.
‑ Ну, так ему и надо. Нет?
‑ Нет.
‑ Тогда вернемся. Цена вопроса?
‑ Мой душевный покой.
‑ У‑у‑у… Что‑то ты темнишь. Но от всех душевных неурядиц я знаю отличное средство.
‑ Какое?
‑ Дементор.
‑ Ну, ты дурак совсем.
Не оценил Кес наш местный фольклор.
Зря, на самом деле.
Очень помогает.
От бессмысленной тоски.
По ночам особенно.
Как дементоров вспомнишь, сразу приходит понимание, что у тебя самого еще не все так плохо.
~*~*~*~
Кес сжег все пергаменты. Просто сжег в Западном камине, причем вручную. Сначала быстро проглядывал и только потом бросал в огонь, а после и проглядывать перестал.
‑ Почему ты не скормишь их этой своей отвратительной твари? – спросил я, кивнув на Хлюпа.
‑ Он, знаешь ли, тоже не помойка, ‑ получил я нелюбезный ответ.
Тогда я принялся ему помогать.
Дамблдора чуть удар не хватил, когда он явился часа через два и понял, что мы наделали. Но он ничего не сказал. Только взял Хлюпа на руки и ушел его гладить на диван.
Лучше бы кошку завели, честное слово.
‑ Кес, ты совсем все уничтожил? – спросил Альбус через какое‑то время, отпуская Хлюпа скакать по Тревесу.
‑ Да.
‑ А делаешь что?
‑ Иди сюда.
Директор подошел к столу, на котором Кес прямо пальцем рисовал тонкие голубоватые линии.
‑ А что тебе говорил этот твой?..
‑ Гил?
‑ Ну да. У него же у самого были, наверное, какие‑то идеи. Хотя бы вначале.
‑ Говорил, что энергия нужна.
‑ Нужна, ‑ кивнул Кес. – Еще что‑нибудь?
‑ Он не говорил, но теперь я понимаю, что он тоже, видимо, уткнулся в эту… бесконечность.
‑ Забудь про бесконечность. С ней ничего поделать нельзя.
‑ А как же быть?
‑ Не знаю пока. Но про бесконечность забудь. Если решения нет, значит, оно не нужно.
‑ Как это не нужно?..
‑ Будем искать в другом месте.
‑ Ник ведь тоже ничем помочь не сможет.
‑ Ты говорил с ним?
‑ Ну да. Что ты делаешь?..
Кес провел ладонью над столом, и все линии исчезли.
‑ Вот что, Альба. Уничтожение башни при любой следующей трансформации неизбежно. С этим нам придется смириться.
‑ Я не могу с этим смириться.
‑ Алхимическим путем проблема тоже не решается.
‑ И физическим не решается, так?
‑ Так. Остается какой?
‑ Магический. Раз энергия нужна.
‑ Нам нужна не просто энергия, нам нужна направленная энергия.
‑ Геометрический? – улыбнулся Дамблдор.
‑ Да… пожалуй. Где взять положительный энергетический удар такой силы, чтобы он выбил башню из сингулярности?
‑ Не представляю, – вздохнул директор.
‑ Севочка?
В целом я понимал, о чем они говорят. Ключевым тут было слово «положительный». Отрицательное поле огромной мощности создается элементарно, достаточно кого‑нибудь убить. О положительных я даже не слышал. Такой силы положительных ударов в природе не бывает. И как их создать искусственно, я не знал тоже.
‑ Создать искусственно? – неуверенно спросил я.
‑ Есть идеи как? – заинтересовался Кес.
‑ Почему бы двум отрицательным энергиям не дать нам положительную?
Кажется, я сказал большую глупость, но и ничего не ответить было невозможно.
‑ Две отрицательные… ‑ повторил за мной Альбус, ‑ если в одном месте, то мы получим всего лишь огромный отрицательный резонанс.
‑ И свет станет тьмой, ‑ засмеялся Кес. – Зачем в одном месте? Нам не нужно их складывать, нам нужно умножить.
‑ Кес, у меня на Астрономической башне до сих пор спрятан твой отражатель.
‑ Я помню. От чего отражать собираешься, Альба? И что?
‑ Не знаю.
‑ Вот и я не знаю.
‑ Давайте я вас там убью, ‑ в шутку предложил я Дамблдору. – Вот и будет что отражать.
Они оба молча уставились на меня. Я испугался.
‑ Это шутка была…
‑ Хорошая шутка, ‑ кивнул Кес. – Продуктивная.
По‑моему, они на меня обиделись. Не стоило этим шутить.
‑ Не развалится школа твоя от такого отражения? ‑ через минуту спросил у директора Кес.
‑ Хогвартс – оплот древнейшей магии, он устоит.
А если нет? Они с ума сошли?..
‑ Хогвартс ‑ школа, ‑ зло сказал я им. ‑ Школа! А не ваша вотчина! И я пошутил! Я не стану этого делать!
‑ Опять передумал? – благодушно поинтересовался Альбус. – Почему не совместить два хороших дела?
‑ Убийство – хорошее дело? – в бешенстве зашипел я.
‑ В данном случае… ‑ вздохнул директор, ‑ оно неизбежно. Если этого не сделает юный Малфой, то придется тебе, Северус.
Я ненавижу его.
‑ Да пожалуйста. Как вам будет угодно.
‑ Вот и отлично, ‑ директор с удовлетворением посмотрел на Кеса. – Думаешь, получится?
‑ Нет. Одним отражателем тут не обойтись, Альба. Куда будем отражать?
‑ И где второй источник отрицательной энергии? – напомнил я.
‑ Вот именно, ‑ подтвердил Кес. – Я не ношу в кармане оплотов магии, которые выдержат второе отражение. Тем более что если мы берем уничтожение башни за аксиому, то никакой оплот этого не выдержит.
‑ Иными словами, Гилу еще и придется отбить удар обратно?
‑ Конечно. Разрушение неминуемо.
‑ Только не Хогвартс, – быстро сказал Альбус.
‑ А этот вопрос рассматривается? – засмеялся Кес.
По‑моему, они все придумали. Если теперь найти нечто, предположительно старое магическое строение, в которое можно направить отрицательную энергию от… предположительно совершаемого мною убийства… и что?
Так, заново. Пусть условно будет луч. Он ударяет в это строение, от него отражается в ту башню, где сидит парень, по которому так убивается Дамблдор, и… При отражении наш луч должен получить второй заряд отрицательной энергии.
Они сидели напротив и молча смотрели друг на друга.
‑ Надо сделать так, чтобы в момент моей смерти он узнал о ней, ‑ наконец сказал Альбус.
‑ Ты представляешь, как его там стукнет через пару секунд? – хмыкнул Кес.
‑ Его стукнет быстрее. Ничего. Он же бессмертен.
И они засмеялись.
Я знал только одного бессмертного человека. Темного Лорда.
Если он узнает о гибели Дамблдора, он… обрадуется. Это достаточный отрицательный импульс? В принципе, не важно, главное – знак. Вся Фарфоровая башня – одна большая свалка отрицательных полей. Должно получиться.
Видимо, Альбус тоже так считал. Мы вернулись в школу, и он был в отличном настроении. Даже напевал что‑то себе под нос.
‑ Гарри идет.
‑ Куда идет?
‑ Ко мне, Северус. Ко мне идет. Сюда.
‑ И что я должен делать?
Он кивнул на камин.
‑ Как только я освобожусь, мы с тобой все приготовим. А то, знаешь ли, всякое может случиться. И попроси, пожалуйста, Кровавого Барона подежурить на Астрономической башне, пока все не закончится. А то кто там только по ночам ни бегает.
Я послушно воспользовался камином, чтобы вернуться к себе. Настроение испортилось сразу и невероятно. Альбуса здесь больше ничто не держит. Теперь он готов умереть в любую минуту. Он закончил все свои дела.
Если бы я смог заранее просчитать эту закономерность, я бы не стал им помогать.
Ни за что бы не стал.
Глава 4. II. Тостуемый пьет до дна (часть 3)
Моего нового соседа звали Мундугус Флетчер.
Типом он был преотвратным. В ту же ночь, когда его привезли, позаботился, чтобы я узнал, как его зовут. И что он вообще здесь есть.
Как только он убедился, что я это знаю, спросил, через сколько дней планируется ближайший побег.
Я растерянно посмотрел на Криса. Он, как обычно, пожал плечами, но отстукал что‑то в ответ. На этом первичные переговоры закончились.
Перестукиваться я не умел.
Руди пытался еще в самом начале учить меня этой премудрости, но как‑то безуспешно.
Я не мог понять, зачем это нужно. Записку всегда можно передать с охранниками, а перекинуться парой слов ‑ на прогулке или за шашками. Если что‑то было нужно срочно, то Руди и Эйву я писал на латыни. А Уолли и так всегда знал, что я хочу сказать.
~*~*~*~
К маю Драко отчаялся.
Выражалось это в абсолютном нежелании учиться, бесконечных ссорах с Крэббом и маниакальном стремлении выбраться из создавшейся ситуации любой ценой.
Желание такое было, разумеется, неосуществимо. И я, помня предостережения Дамблдора, ходил за ним и следил, чтобы он не отколол чего‑нибудь непоправимого.
Довольно быстро выяснилось, что слежу за ним не только я. Поттер сам не понимал, во что ввязался. Две мантии невидимки в одном коридоре, может быть, и многовато, но если бы Поттеру удалось так или иначе открыть комнату необходимости, стычка была бы неминуема.
Все это меня беспокоило. А главное, отнимало уйму времени. Хотя, если сравнить, сколько времени я отнял у Фэйта…
Следил я за Драко не зря. Поттер не смог открыть комнату необходимости, зато умудрился устроить драку в туалете, да еще и при свидетеле. Глупое привидение в секунду разнесло по школе, что Поттер убил Драко Малфоя.
Никто никого, конечно, не убил, но Поттер воспользовался режущим заклятьем. Велев ему дожидаться меня на месте преступления, я повел Драко в Больничное крыло, размышляя по дороге, откуда гриффиндорский шестикурсник может знать заклятье «Sectumsempra». На таком уровне, чтобы применить его в дуэли, ‑ ниоткуда не может. Кроме того, у меня возникло неприятное ощущение, что мальчишка сам не понял, как так вышло.
Но где‑то же он почерпнул эти сомнительные знания?
Где?
– Я не хотел, чтобы так получилось, – сходу зачастил он, как только я вернулся. – Я не знал, как действует это заклинание.
Да вижу я, что ты не знал. Вопрос не в этом.
– Я, по‑видимому, недооценил вас, Поттер. Кто бы мог подумать, что вам знакома такая тёмная магия. Кто научил вас этому заклинанию?
– Я… где‑то прочитал о нём.
– Где?
– Оно было… в библиотечной книге, – отчаянно врал он. – Я не помню, как она называ…
– Лжец, – мстительно сказал я и, когда он окончательно растерялся, довольно бесцеремонно залез в его сознание.
А вот и оно. «Углублённое зельеделие». Ах ты, мелкая поганка! Куда смотрел Слагхорн, когда раздавал мои книги?! Ты не звезда зельеделия, ты лгун и самозванец. Тьфу.
– Принесите мне вашу сумку. И все ваши учебники. Все до одного. Принесите мне их сюда. Живо!
Он тут же развернулся и, шлепая по залитому водой полу, пошел выполнять приказ. Я вытащил из кармана мантию Фэйта и, завернувшись в нее, отправился следом, высушив при выходе ботинки, чтобы не оставлять в коридоре луж.
Поттер побежал в гриффиндорскую гостиную. Выскочив оттуда через пару минут со своей сумкой, он устремился на восьмой этаж, остановился у гобелена с танцующими троллями, закрыл глаза и начал вышагивать перед ним взад и вперед. Дверь в комнату появилась раньше, чем он открыл глаза. Мальчишка рывком распахнул ее и нырнул внутрь. Дверь шумно захлопнулась за его спиной.
Я развернулся и поспешил обратно на седьмой этаж. Вряд ли ему потребуется много времени, чтобы спрятать мой учебник.
Надо еще будет не забыть забрать его оттуда.
Это мой учебник!
Поганка четырехглазая.
– Так это ваш учебник «Углублённого зельеделия», Поттер?
– Да, – ответил он, тяжело дыша после беготни по коридорам, и сделал самое дебильное лицо, которое я вообще когда‑либо у него видел.
– Вы в этом совершенно уверены, Поттер?
– Да, – произнёс он вызывающе.
– Тогда почему у него на внутренней стороне обложки подписано имя Рунил Уазлиб?
Ух, как он испугался!
– Это моё прозвище. Так меня называют друзья.
– Я знаю, что такое прозвище.
Он испуганно молчал.
– Знаете, что я думаю, Поттер? Я думаю, что вы лжец и обманщик и заслужили наказание у меня каждую субботу до конца семестра. Как вы считаете, Поттер?
– Я… я не согласен, сэр…
Нет, дорогой, не играть тебе больше в квиддич.
Ни‑ког‑да.
– В десять часов утра в субботу, Поттер. В моём кабинете.
– Но сэр, – проговорил он с отчаянием. – Квиддич… последний матч в этом…
– В десять часов, – я даже улыбнулся. – Бедный Гриффиндор… боюсь, в этом году быть ему на четвёртом месте.
Пока он хлопал глазами, я вышел в коридор и отправился выручать свою книгу. А то с этого наглеца станется вытащить ее оттуда раньше.
«Мне нужен мой учебник!» ‑ сказал я каменной стене, и дверь послушно появилась передо мной.
Я всегда любил это место. Но сейчас мне некогда было наслаждаться ни его красотами, ни его секретами. Я быстро проверил, в каком виде исчезающий шкаф, над которым столько месяцев бьется Драко, и кое‑что в нем подправил. Если наш план сработает, шкаф пригодится.
‑ Accio, учебник «Углублённое зельеделие»!
Книга была где‑то совсем рядом и мгновенно влетела мне в руку.
Вот и все. Ни квиддича тебе больше не будет, ни зелий.
А то совсем обнаглел.
Когда я вышел в коридор, дверь за моей спиной мгновенно исчезла. Все‑таки плохо Драко хранит свои секреты. Очень плохо.
Ужин уже закончился, и студенты расходились по гостиным. Я спустился в подземелья, чтобы впервые за последнее время спокойно заняться своими делами. Драко теперь на несколько дней нейтрализован, и от него можно пока не ожидать никаких смертоносных инициатив. На редкость все‑таки оказался разносторонний и беспокойный ребенок.
Подумав об этом еще немного, я бросил растирать слизняков ‑ это теперь и Поттер может сделать, ‑ и решил навестить нашего мальчика.
До чего же он был похож на Фэйта. Особенно вот так, на больничных простынях и с закрытыми глазами.
Впрочем, он не спал.
‑ Вы и дальше собираетесь спасать меня? – спросил он, как только я сел рядом.
‑ Никогда не пытайся применять запрещенные заклятия, Драко. Это ни к чему. Всегда можно найти что‑то более приемлемое, но с аналогичным действием.
‑ Вы мне покажете?
Если я не отвечу и на этот вопрос, следующих может не последовать вовсе.
‑ Покажу.
‑ Что использовал Поттер?
‑ Режущее заклятье. Темная магия среднего порядка.
Драко смотрел на меня в упор и думал совсем не о том, о чем спрашивал. О чем‑то… я не мог понять. Белл постаралась на славу. И закрывается он прекрасно. Родственник все‑таки.
‑ Как мой отец оказался в Азкабане?
Из всего, что можно было ответить на этот странный вопрос, перед моим мысленным взором почему‑то в первую очередь возник катающийся от хохота по подоконнику Крис, а потом истошно орущий Шеф.
‑ Ты же знаешь, Темный Лорд послал его в Министерство…
‑ Но он не был в Министерстве. Вместо него там были вы. Как так получилось, что в тюрьму попал он?
Боже мой… Этого идиота раскусил не только Дамблдор, но даже собственный сын! Он что, прямо по школе с шоколадом ходил?..
‑ Откуда такие дикие мысли, Драко?
‑ Я так и знал, что вы не ответите, ‑ быстро и зло заговорил он. – Вы нарочно это сделали! Вы заколдовали отца! – его глаза наполнились слезами. – Заставили! Чтобы занять его место!
‑ По‑моему, я пока на своем месте, ‑ отчеканил я. – Тебе нужно отдохнуть, я позову мадам Помфри.
Никогда в жизни я не производил более позорного бегства. Смею надеяться, что и не произведу больше.
Откуда он знает?
Кому еще об этом известно?
Кому он мог рассказать?
Матери?
Белл?
Уснуть я не смог. Ворочался с боку на бок до глубокой ночи, мучаясь этими вопросами, потом встал, оделся и отправился получать на них ответы. Драко должен мне сказать. В конце концов, это просто опасно!
В Больничном крыле было все так же холодно и пусто. Я подкрался к кровати и некоторое время смотрел на бледного спящего мальчишку.
‑ Драко, ‑ позвал я его тихонько.
Он открыл глаза, и на лице его явственно отразился испуг, быстро переходящий в ужас.
‑ Вы… убьете меня? ‑ он торопливо сел на постели, натянув одеяло до подбородка, как будто пытался спрятаться от меня под ним. Лучше бы палочку с тумбочки взял, бестолочь.
‑ Хватит нести чепуху! – разозлился я. – Одна выдумка несуразнее другой. С чего вы взяли, черт возьми?
‑ Я следил за вами.
‑ Когда вы успели?
‑ Весь прошлый год, ‑ он вспомнил про палочку, но взять ее то ли побоялся, то ли постеснялся. ‑ Я знаю, что вы иногда меняетесь местами.
‑ Тогда ты мог бы… Тебе следовало бы больше доверять отцу. И мне. Если все обстоит… так, как обстоит, значит, у нас с ним были причины поступить именно так ‑ и никак иначе.
‑ Это было бы очень похоже на принятие желаемого за действительное, ‑ судорожно втянув воздух, сказал он.
Вот только еще одного доморощенного философа мне и не хватало!
‑ Что вообще навело тебя на мысль следить за нами? За мной? Ведь, находясь в школе, ты в основном следил за мной.
Он, молча, испуганно смотрел на меня.
‑ Драко, скажи мне. Ведь это очень важно.
‑ Вас выдают глаза. А отца ‑ походка. Он… он старается, но у него не получается так легко двигаться, как у вас.
Я никогда не опасался никого из наших.
По моим представлениям, сложившимся еще тогда, когда мы все это начинали, разоблачить нас мог только Шеф. К счастью, слишком мелкие детали его не интересовали, а мы были крайне аккуратны.
Еще могли Кес с Дамблдором. Но я старательно следил, чтобы контактов с ними, если мы меняемся местами, было поменьше.
А больше всего я боялся Нарциссы. Именно она должна была мгновенно раскусить нас, если она любила Фэйта. А она его любила. Поэтому ближе, чем на десять ярдов, я никогда к ней не подходил.
Если не принимать в расчет разного рода случайности, то на этом основные источники опасности заканчивались. Почему‑то я не подумал пересмотреть этот вопрос теперь, когда прошло пятнадцать лет. И вот результат.
‑ А чем я себя выдаю?
‑ Он никогда так не смотрит.
Э, нет, мальчик. Это он на тебя никогда так не смотрит. Или при тебе. Тут я, конечно, промахнулся.
‑ Я так обрадовался, когда он пытался снять с Поттера десять баллов, а потом… Потом вы снова поменялись.
‑ Мы поменялись. Мы, Драко. Мы. А не я один. Значит, нам так было нужно. И лучше бы ты держался от всего этого подальше.
‑ Я держусь.
‑ Да неужели? Если ты считал, что я заставил Люциуса что‑то делать против его воли, заколдовал его, то очень глупо было с твоей стороны предъявлять мне вчера такие претензии.
‑ Я ничего не предъявлял. Я только спросил, как вы это сделали.
‑ Тебя прекрасно обучили заклинанию «Imperius» и без моего непосредственного участия.
Он чуть вздрогнул, но я не стал с ним миндальничать.
‑ Да, я знаю про Розмерту.
‑ И… и Дамблдор знает?
‑ Думаю, что еще нет. Во всяком случае, я ему не говорил. Но ты все равно очень плохо заботишься о своей безопасности. Изволь внятно объяснить, зачем ты полез ко мне с вопросами, если считал, что я заколдовал твоего отца. Ты прекрасно знал, «как» я мог это сделать.
‑ Вы спасли меня вчера.
‑ Ты же знаешь про клятву.
‑ Я не был уверен. Мама могла и… преувеличить.
‑ А теперь ты уверен.
‑ Ну… более или менее.
Мы помолчали. Я думал о том, как хотя бы теперь заставить его рассказывать мне о своих дальнейших планах, а он… Он, как выяснилось, тоже думал, можно ли теперь меня использовать. Все‑таки, несмотря на фамильную склонность к маразматическим идеям, в практичности ему отказать было нельзя.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 99 | Нарушение авторских прав