Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Мечты сбываются

Читайте также:
  1. Глава 16 ППМ и мужчина моей мечты – два в одном. Такое возможно?
  2. Жизненные цели и мечты
  3. И мысли, и мечты свои...
  4. Испания,мечты сбываются!
  5. МЕЧТЫ И МЕЧТАТЕЛИ. ЧТО НУЖНО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ МЕЧТА СБЫЛАСЬ.
  6. Мечты сбываются

Наука и вера не противоречат друг другу. Вера говорит: дом был построен строителем. А наука: дом был построен из плит такого-то размера с использо­ванием башенного крана!

Кавалерия

 

На Рину Гай взглянул совсем кратко и сразу отвернулся.

— Здесь шумно! Думаю, нам лучше пройти куда- нибудь еще, — сказал он.

Один из арбалетчиков Гая, неправильно истолко­вав эти слова, неосторожно сунулся к Рине, но руч­ка долбушинского зонта, преградив дорогу, ткнулась ему в грудь. Прикосновение было совсем мимолет­ным, но арбалетчик схватился за грудь и, задыхаясь, отступил. Лицо его посерело.

Трое других охранников вскинули свои короб­чатые арбалеты, взяв Долбушина на прицел. В свою очередь Андрей, опустившись на правое колено, разом вскинул обе руки. Два крошечных, но гроз­ных арбалета нацелились один на Гая, другой на Дионисия Тиграновича. Андрей знал, какие цели надо выбирать в первую очередь, и на охрану не отвлекался.

Белдо занервничал и стал искоса посматривать себе под ножки. Он, как видно, прикидывал, не грох­нуться ли в обморок, но прежде желал убедиться, что не ушибется.

Ноздри у Гая расширились.

- Разве я не обещал, что встреча будет друже­ской? Убрать оружие! — спокойно приказал он.

Его арбалетчики перестали выцеливать Долбуши­на. Чуть помедлив, их примеру последовал и Андрей.

- Я просто сказал, что здесь шумно и много по­сторонних ушей, — продолжал Гай. — Ну же, Диони­сий Тигранович! Подыщите нам уголок!

Глава форта магов, прыгавший туда-сюда как си­ничка, чтобы успокоить и Долбушина, и арбалетчи­ков, приятно оживился.

- Ах! Ну конечно! В комнату Младочки! Лучшего места нет во всей Вселенной! — захлопотал он. — Младочка! Ангел мой! Ты же пустишь нас на свой островок уединения?

Млада такой просьбе явно не обрадовалась, зато воодушевилась Влада, на чью комнату пока не поку­шались.

- Идите за мной! Я покажу дорогу! — вскрикнула она, устремляясь вперед.

За Владой, шипя как змея и пытаясь незаметно, но больно толкнуть подругу в спину, семенила ангел Младочка.

Рина, пожав плечами, двинулась было за ними, но Долбушин поймал ее за руку.

- Я иду с вами! — сказал он.

- Разумеется, Альберт! Почему нет? — Гай обер­нулся к одному из своих охранников. — Найди нам Тилля!

Арбалетчик скользнул в толпу. Комнатка Млады, в которую ей так не хотелось пускать гостей, была смесью некромагического салона с уголком гламур­ной барышни. Розовые пуфики, зеркальца, ватки, кровать в форме сердечка. И тут же гильотина, тяже­лые черные шторы и восковая куколка, утыканная бу­лавками.

Один из охранников Гая; держа наготове арбалет, заглянул в шкаф. Засады там не оказалось, зато за висевшей одеждой обнаружили запертую стальную дверцу с торчащим ключом, а за дверцей — скелет, на котором еще заметны были обрывки белой ру­башки.

- Максик, что ли? — удивилась Влада, всматрива­ясь в рубашку скелета и в его белые зубы. — Да, точно Максик! А ты говорила, что он тебя бросил! Пом­нишь, даже гадать ко мне приходила?

Млада задержала на скелете рассеянный взгляд, побледнела и, покачнувшись, ударила себя ладонью по лбу.

- Прости меня, Максик! Ах я курица! — просто­нала она.

- Девочки! Девочки! Эмоции потом! Кыш-кыш!

Вороны, причитая, вылетели прочь. Белдо посмо­трел на скелет и печально произнес:

- Це-це-це! Вот она жизнь какая сложная штука!

Затем аккуратно притворил стальную дверцу и,

двумя пальчиками провернув ключик, стал любовать­ся своими ногтями. Рина аккуратно присела на край кровати Млады. Долбушин замер рядом с ней, держа зонт на плече, как солдат ружье. Его телохранитель Андрей стоял у стены и не отрываясь смотрел на Гая и его телохранителей.

Вскоре снаружи послышался шум. Это явился Тилль вместе с Кешей и Пашей. Сыновья Тилля нача­ли было самоуверенно втискиваться в комнатку, но Гай, с удивлением взглянув на них, дернул головой.

- Я не звал так много Тиллей! Нам достаточно бу­дет одного, старшего, — сказал он.

Паша и Кеша униженно побагровели и, оглянув­шись на что-то буркнувшего отца, стали протиски­ваться мимо охраны. Перед тем как окончательно удалиться, один из юных Тиллей посмотрел на Рину, и она ощутила в его взгляде лютую зависть. Еще бы, ведь ради нее, Рины, здесь собрались все главы фортов, а их, великих наследников, прогнали как собачек.

Гай подошел к столику Млады и указательным пальцем брезгливо сбросил на пол куколку с булавка­ми. Тилль как медведь ворочался в тесной комнатке, пока Белдо не усадил его на пуфик, такой маленький, что он сразу скрылся под главным берсерком. Сам же Дионисий Тигранович был так мил, ловок, легок и компактен, что, никого не побеспокоив, ухитрился бы расположиться и на кончике иглы.

- Ну вот! — сладко прочирикал Белдо. — Вот мы все и в сборе! Конечно, не хоромы, но где еще ро­ждаться истине, как не в тесноте сердец?

Гай разжал пальцы. На его желтоватой ладони искорками мерцал спирально закручивающийся ам­монит. Рина замерла. Это был тот самый камень, ко­торый отняли у нее Тилли.

- Узнаешь? Это твое? Где ты это взяла?

Тяжелый взгляд Гая медленно поднимался от пола, словно карабкаясь по одежде Рины. Ей казалось, что по ней ползет паук. Когда взгляд коснулся ее лба, Рина ощутила, будто на голову ей дуют ледяным возду­хом из фена.

«Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла!» — быс­тро подумала Рина, зная, что эта скороговорка выне­сет мозг кому угодно.

Видимо, Гаю стало больно, потому что он слегка поморщился. Ощущение ледяного фена исчезло.

- Ах, какое чудо! Рог Аммона из альпийского три­аса! — воскликнул Белдо, приплясывая вокруг Рины и в восторге прижимая к груди ручки. — Просто обо­жаю все эти окаменелости! Двустворчатые моллюски, брахиоподы, кораллы, морские лилии, белемниты!

- Хватит, Дионисий! Так где ты это взяла? — по­вторил Гай, уже не пытаясь узнать о горестной судьбе цапли.

- Я взяла? Впервые вижу! — ответила Рина, отво­рачиваясь.

- Неправда! Врать-то зачем? Здесь все свои... Она дала это моим мальчикам! — добродушно пробасил Тилль.

- Дала, как же... — передразнила Рина и, не со­образив, что выдает себя, брякнула: — Я бы им еще и саперкой по шее добавила, если б ближе подле­тели!..

- Они напали на тебя? Почему ты мне ничего не сказала? — спросил Долбушин голосом, предвещав­шим для отпрысков Тилля мало хорошего.

Гай нетерпеливо махнул рукой, призывая обсудить это позднее, в узком семейном кругу.

- Так откуда аммонит? С двушки? Прииск у Пер­вой гряды? Вряд ли ты нырнула бы дальше!

- Не знаю никаких двушек, гражданин началь­ник! Нашла на улице у мусорного бака, — гнусаво сказала Рина, подражая Макару. — Хотела отнести в музей, а тут подвернулись два этих свинота и сти­брили... Кстати, сумочку пусть тоже вернут! Она на балансе!

Белдо бочком, как птичка, подскочил к Гаю и ца­рапнул аммонит ноготком. Посмотрел на пальчик. Отпрыгнул.

- Это не закладка! — разочарованно восклик­нул он.

- Разумеется! — легко согласился Гай. — Обыч­ный натечный опал, хотя и отличного качества. А вот это уже не опал!

Переложив аммонит в левую руку, правую он су­нул в карман и бережно извлек пластиковый кон­тейнер. В контейнере Рина увидела точно такой же аммонит, повисший в прозрачном, чуть подрагива­ющем геле.

Внутри аммонита что-то вспыхивало одиночны­ми синими искрами, но сияние было очень слабым. Гель и контейнер разделяли раковину с рукой Гая.

Гай держал аммонит и контейнер в разных руках, подальше друг от друга. Причем удерживал их с опре­деленным усилием, тщательно следя, чтобы они не соприкасались. Рина видела, что раковины притяги­ваются друг к другу. И чем ближе оказываются, тем ярче плещет живым светом аммонит в контейнере.

- Закладка! — сипло произнес Тилль.

- Вы исключительно наблюдательны, Ингвар! — похвалил Гай, любуясь аммонитом через контей­нер. — Причем закладка, которая до сих пор не на­шла себе владельца, потому что никто... ну да это долгая история!

- Откуда она у вас? — спросил Долбушин.

- Да все оттуда же. Когда-то давно я вытащил ее из сумки у разбившегося шныра. Причем разбился он даже без моей помощи. Но это тоже отдельная история...

Гай говорил это отрывисто, любуясь закладкой. Лицо у него было нежным, как у матери, которая смотрит на своего спящего ребенка.

- Не знаю, заметили ли вы, Альберт, — это не про­сто очень похожие аммониты! Это вообще один и тот же камень! Те же валики с краевыми бугорками! Те же блики, те же вкрапления! Разве что этой царапины нет, но это, подозреваю, след от саперки! Такие камни дос­тойны того, чтобы их извлекали без спешки! Не трясу­щимися ручками! — он с укором взглянул на Рину.

Рина, оскорбленная тем, что ее ручки назвали тря­сущимися, забыла повторить, что нашла камень на улице.

- Не буду хвастать, у меня прекрасная память на камни, — продолжал Гай. — Многих людей я не за­поминаю и с третьего раза, но камень... камень мне достаточно увидеть лишь однажды. Поэтому, когда я увидел этот опал у Ингвара, я был потрясен. По­мчался в свой запасник и понял, что не ошибся. Да, это он!..

Гай еще секунду смотрел на аммонит, а потом опу­стил руку. И опять держал обе раковины далеко друг от друга.

- А если они соприкоснутся? Или контейнер по­мешает? — спросил Долбушин.

- Контейнер, конечно, помешает, но все равно рвануть может сильно. На наши похороны, Альберт, никто не явится, потому что хоронить будет нече­го, — сказал Гай.

Долбушин перекинул свой зонт через плечо.

- Весело, — сказал он кратко.

- Я тоже веселюсь, — признал Гай. — Давно уже. С того дня, как понял, что обе эти закладки — одно целое... А теперь, Альберт, у меня к вам единствен­ная просьба! Убедите вашу дочь, не проявляя героиз­ма — потому что какой тут героизм, когда ей ничего не угрожает? — показать нам точное место на карте двушки, где она нашла эту раковину. Предельно точ­ное место... После этого, если она пожелает, свой ам­монит сможет унести с собой!

Рина хотела резко ответить, что ни за что ничего не скажет, но отец коротко и сильно сжал ей руку.

- Хорошо. Я поговорю с ней. Она отметит, — по­обещал он.

- Не когда-нибудь, а сейчас! Карта двушки у меня с собой. Чисто случайно, разумеется. Я тоже нашел ее на улице у мусорного бака и забыл отнести в му­зей, — сказал Гай насмешливо.

Он достал карту и развернул ее прямо на крова­ти у Млады. Карта развернулась в четыре раза, затем в восемь раз — и заняла всю кровать. Края ее, свесив­шись на пол, коснулись ковра. Рина узнала заболо­ченную луговину, лес, ручей. Вот Первая гряда. Вот Прииск. Козырек. Вторая гряда. А дальше? Ведь точно есть и дальше, но как назло, эта часть карты свешива­ется на пол, и не разглядеть!

Более подробной карты двушки не было и в ШНыре. На ней обозначалось множество знаков, значения которых Рина не знала. Правда, попадалось кое-что и знакомое. Вот «двигаться строго на север», вот «пе­га не оставлять и не привязывать», а тут во вполне благонадежном месте — знак смертельной опасности. Рина жадно смотрела на карту и жалела, что не может впитать все в себя и запомнить! Ах, почему у нее в голове нет фотоаппарата! Может, потом из мозга молено будет как-нибудь вытащить?

- Легко! — ласково заверил ее Гай. — Но для это­го придется вначале вытащить сам мозг. Это я тебе чисто по-дружески говорю. Фельдшер Уточкин не­плохо с этим справлялся.

Рина испуганно оглянулась на него и, сообразив, что забыла заблокировать мысли, защитилась все той же сдохшей цаплей.

- Так покажешь место? — в полутьме плохо осве­щенной комнатки Гай сверкнул синеватой улыбкой, которая почему-то казалась движущейся. — Я подо­зреваю, что это где-то здесь, да?

- Нет, — сказала Рина, специально не глядя на карту, потому что интуитивно ощущала, что Гай на­целил палец в правильный квадрат, хотя и немного дальше, чем она в действительности забралась. Все- таки приятно, когда тебя переоценивают!

В тесную комнатку втиснулся один из берсерков. Ухитрившись никого не задеть, с ловкостью цирко­вого медведя он добрался до Тилля и что-то быстро зашептал ему на ухо.

- Ты уверен? — спросил Тилль озабоченно. Затем подошел к Гаю и тоже что-то быстро шепнул.

- Странно! — сказал Гай, вздрагивая бровями. — Как же он сюда пробрался? Ну так проверьте его!.. Нет! Пусть это сделают мои люди!

Тилль решительно направился к выходу. За ним суетливо засеменил Дионисий Тигранович, ухитрив­шийся подслушать шепот берсерка на ухо Тиллю и теперь слабеньким голоском зовущий Младочку и Владочку. Воспользовавшись сумятицей, следом за ними выскользнула и Рина.

Толпа закружила ее. Она сразу потеряла и Белдо, и Тилля и растерянно озиралась, оглушенная звука­ми и голосами. Ее толкали. По залу скользили офи­цианты с бокалами на подносах. Один из них, слепо наскочивший прямо на Рину, привлек ее внимание своей длинной, очень спутанной рыжей шевелюрой, закрывавшей ему лоб и большую часть лица.

Она как раз удивленно разглядывала его шевелю­ру, размышляя, как можно с такими волосами что-либо видеть, когда сбоку от того же официанта возник один из арбалетчиков Гая. За его спиной ябедливо подпрыгивал Дионисий Белдо.

Секунду или две арбалетчик пристально смотрел на официанта, пытаясь что-то припомнить и попутно сосчитать взглядом других скользивших по за­лу официантов. Потом, приняв какое-то решение, двинулся по залу ему наперерез. От лохматого не укрылся повышенный интерес к его скромной пер­соне. Он остановился и, показывая, что никуда не уходит и ждет, помахал арбалетчику рукой. Затем, извинившись, передал свой поднос одному из шатко бредущих мимо инкубаторов. Инкубатор впал бы­ло в ступор, а потом чему-то обрадовался и галопом пронесся вперед, балансируй бокалами на подносе. Видно, решил, что официант теперь он и это очень весело.

Охранник Гая был уже совсем рядом. Правой ру­кой он тянул из-за спины коробчатый арбалет, а ле­вой примеривался к рукаву рыжего. Лохматый, со­храняя все тот же жалобный вид, зачем-то полез под белый китель. «Документик ищет!» — подумала Рина.

Телохранитель считал иначе. Отбросив арба­лет, которым он уже не успевал воспользоваться, он прыгнул на официанта. Тот уклонился, круто развер­нувшись в бедрах, и в руке у охранника, успевшего вцепиться ему в волосы, осталась вся его рыжая ше­велюра. Арбалетчик в ужасе уставился на нее. Долж­но быть, ему показалось, что он содрал с официанта скальп. Но это был всего лишь парик.

Дальше разбитое время застыло, раскалываясь на кадры. Рука официанта показалась из-под кителя. Теперь в ней было что-то плоское и на глаз ломкое. Серебристая паутина, вмерзшая в тонкий и отчего-то не растаявший слой льда.

«Паукс? Нет?» — мелькнуло в мыслях у Рины. Сама она никогда не видела паукс, но слышала, что паутинa с двушки, если пронести ее сквозь болото, стано­вится в человеческом мире исключительно сильной атакующей закладкой.

Вскинув закладку над головой, официант на мгно­вение застыл, набираясь решимости.

- Ну что, ведьмарики? Потанцуем? — крикнул он сорванным голосом.

Теперь, когда парик больше не скрывал лица, Ри­на узнала его. Поняла, что сейчас произойдет. Атаку­ющая закладка, брошенная себе под ноги, — верная смерть для того, кто это сделал. Но и не только для пего. Для всех, кто сейчас в зале.

- Родион! — отчаянно крикнула Рина. — Не надо, Родион!

Ее вопль настиг Родиона в момент броска. Он по­вернулся. Узнал ее. Отшатнулся. В медленно падавшем пауксе, не достигшем еще пола, уже в воздухе что-то начало трескаться. По тонким паутинкам пробегал белый усиливающийся огонь. Родион гортанно крик­нул, сделал маленький шаг вперед, резко раскинул в стороны руки, точно для того, чтобы занять собой больше пространства, и бросился на пауке грудью.

Рина стояла столбом. Смотрела. Ждала непонят­но чего. Ее переклинило. Что-то полыхнуло. Мимо пронеслась хрустальная чешуя бокалов. Потом и Ри­ну понесло куда-то, подбрасывая и прикладывая об пол. В полете она почему-то упорно думала, догонит осколки бокалов или нет. Но так и не узнала, догнала ли. Тишина. Чернота. Провал.

 

***

Очнулась Рина от повторяющихся прикоснове­ний чего-то холодного и мокрого. Тряпки? Губки? Она хотела возмутиться и потребовать убрать от се­бя это мокрое, но оно тотчас влезло ей в рот, и она по вкусу определила, что имеет дело с салфеткой. Ничего, кроме салфетки, так противно не раскисает и не распадается на отдельные катышки.

Рина собралась с возмущением выплюнуть сал­фетку, но тут чей-то голос плаксиво пожаловался:

- Ну и где ее папенька, позвольте вас спросить? Он что, возомнил, что я вот так вот буду бесплат­но сидеть и протирать его дочь? А если я простужу пальцы?

- Он побежал за врачом, Дионисий!

Мокрая салфетка опять влезла Рине в рот, а потом стала возюкать где-то возле уха. Видимо, тот, кто ею водил, вообще не смотрел на Рину и выполнял свою работу явно халтурно.

- В зале полно врачей... Толпы! Натурально тол­пы! Владочка по первому образованию психолог! А Младочка по второму образованию логопед!.. Или по третьему. Я всегда путаю...

Рина осторожно приоткрыла глаза. Увидела спин­ку дивана, шторы — и больше ничего, потому что побоялась осмотреться. Белдо откинул окончательно раскисшую салфетку и брезгливо вытер пальчики о брюки.

- Она не приходит в себя уже час! И ведь абсо­лютно никаких ран, хотя буквально расплющила мой любимый горшок с бегонией! Между прочим, я каж­дый день лично ковырял в нем спичкой! Помогал корням дышать! — продолжал плакаться Дионисий Тигранович.

Кому он жаловался, Рина не понимала, пока по­вторно не услышала другого голоса, то высокого, как звон хрустального бокала, то вдруг проседающего. Гай.

- Дионисий, ее отец заплатит вам за бегонию!

- Бе-бе-бе! Мне не нужны его противные деньги! Мне нужна именно моя бегония и именно моя спи­чечка! Где? Где она? Она ее тоже потеряла! — едва ли не со слезами воскликнул старичок.

По невидимому хрустальному бокалу застучали ножом. Так звучал смех Гая. Похоже, он был чем-то очень доволен.

- Дионисий, вы не представляете, как нам всем повезло! В первые несколько секунд пауксу нужно большое, просто гигантское количество кислоро­да!.. Если же накрыть его, даже просто придавить книгой — разрушения будут минимальными! Этот парень и сам-то пострадал меньше, чем я ожидал.

- Не бросься он на закладку, думаю, столичные влас­ти устроили бы на месте вашего дома бассейн. Та­кими замечательными котлованами не разбрасыва­ются. К тому же и землю не пришлось бы вывозить! Прекрасные оплавленные стенки, по прочности превосходящие гранит... Налил себе водички — и купайся!

Рина лежала тихо, чтобы не выдать, что очнулась. О ней не вспоминали. Она чувствовала, что в комна­те только Белдо и Гай.

- Вам легко говорить. Все ваше цело! — прохны­кал Белдо, поплевывая на салфеточку, которой соби­рался протереть Рине лоб. — А у меня уничтожен дра­гоценный паркет! Я сам лично чудовищно пострадал! У меня испорчены любимые брюки! Их забрызгало красным вином!

- Ну-ну, Дионисий! Держитесь! Вы же мужчина!

Узнав, что он мужчина, Белдо издал исключитель­ной пронзительности писк, комментирующий, как видно, всю зашкаливающую степень его мужествен­ности.

- А все же Родион — это нечто! — с восхищени­ем произнес Гай. — В Екатеринбурге вторгся в наш важнейший проект и... Не знаю, понял ли про сдвоение закладок. Сегодня едва не уничтожил добрую половину всех фортов, включая и нас с вами!.. И глав­ное — он же уходил из ШНыра!

Белдо пошевелил пальчиками, показывая, что уй­ти-то он ушел, но как-то не сильно далеко.

- Да, опять Родион! Я же предлагал его немно­жечко... э-э... устранить, — пискнул он, явно стесняясь этого слова. — Вы же первый были против!

- Уж очень хорош! С тем же рвением, с которым он зачищает ребят Тилля, он мог бы работать и на нас. Хорошие наездники быстро осваивают гиел, а по шныровскому бою он вообще не знает равных. Мог бы обучать для нас берсерков, — с сожалением произнес Гай. — А та девица, что мы к нему послали? Что, никак?

- Женщина разрушает человека медленно, а вы потребовали от нее слишком быстрых результатов. Девочка начала спешить, занервничала, и он соско­чил с крючка. А тут еще Тилль со своими неумелыми дуболомами... — раздражительно сказал Дионисий Тигранович.

- Ничего... Теперь он у нас. И в ближайшее вре­мя никуда от нас не денется... А теперь вот что... надо кое-что обсудить! — Гай оглянулся на дверь и, отте­рев Белдо к окну, что-то быстро и тихо заговорил, видно не отдавая себе отчета, что его стеклянный го­лос почти не превращается в шепот.

- Даня... двумя новыми... Вы, кстати, в курсе, что одна из пчел...

- Да-да, но тшш-ш! Нам это очень удобно! Хотя, возможно, все произойдет и не сразу! — поспешно ответил Белдо и, отпрянув от Гая, пугливо оглянулся на Рину.

— Я не могу здесь больше, Дионисий! Просто не могу, и все! — внезапно произнес Гай.

Он стоял, глядя не в окно уже, а в стену, на кото­рой шевелились нечеткие тени. В его голосе звучала мука. Старичок торопливо метнулся к Гаю. Его чуткое сердце умело ловить моменты чужой искренности. В эти мгновения Белдо сам как будто раздваивался. Одна половинка его существа сама становилась искренней. Другая же жадно ловила информацию, си­стематизировала и поспешно раскладывала ее на по­лочках.

- А? Что? Где? Почему? — спросил он жадно.

- Мне тесно здесь. Я хочу за Вторую гряду! И я прорвусь туда! По трупам пройду, но прорвусь! — скалясь, сказал Гай.

Дионисий Тигранович мелко закивал.

- Да-да-да, — сказал он поспешно.

Гай не слушал его:

- Однажды я видел то, что за Второй грядой. Все­го однажды, издали... Очень, очень давно! Поверьте, спутать это ни с чем невозможно. Вы рисовали аква­релью, Дионисий? Знаете, что бывает, когда на све­жую картину случайно плеснешь воды?

- Как в нырке, когда все растворяется! — тихо отозвался Дионисий Тигранович.

- Да, как в нырке. Но это больше нырка! Воде не важно, что на рисунке: лес, скалы или башня. Она размывает все до начальной сути, до бумаги.

- И вы шагнете в белый огонь? Осмелитесь? — почти беззвучно произнес Белдо.

- Да, шагну. Этот белый огонь — он везде один! И здесь, и там! Пространство, время, даже непри­ступная гряда — все условность! Акварель не может не уступить воде!

- Но вы же сгорите!

- А что сгорит? Этот огонь не сжигает! Только бы мне попасть туда — в незащищенное сердце двушки. Этот огонь добр, очень добр... Он только притворя­ется строгим! А там я сотворю для себя любую плоть, если мне вообще нужна будет плоть! Понимаете вы это? Или, может, вам выгодно притворяться глупым, а, Дионисий? Выгодно?!

Голос Гая бился стеклом. Резал уши.

- Нет-нет! — поспешно пролепетал глава магиче­ского форта. — То есть я не притворяюсь... Я действи­тельно...

Лицо Гая перестало желейно дрожать. Теперь это была не мертвая медуза, а кусок желтоватого пори­стого сыра.

- Действительно глупы? Это грустно!

Из коридора донесся шум. Жалобные голоса, ше­пот. Млада и Влада пытались кого-то остановить, но их без церемоний отгоняли зонтиком.

- Трите ее салфеткой, Дионисий, трите! Насколь­ко я понимаю, ее родитель отыскал-таки медицин­ское светило, — сказал Гай, и по лицу Рины начала поспешно елозить салфетка.

Дверь распахнулась. В комнатку ворвался Долбу­шин. За ним без большой охоты тащился пухлый по­жилой человек в золотых очках и дорогом кашеми­ровом пальто, накинутом поверх пижамы. Это и было медицинское светило, которого настойчивость главы форта выдернула ночью из постели.

- Ну и где здесь больной? — спросило светило, изучая почему-то не Рину, а подпрыгивающего Дионисия Тиграновича, который, вероятно из застенчи­вости, ухитрялся чесать правое ухо левой рукой.

Долбушин бесцеремонно снес с дороги Белдо и пробился к диванчику.

- Вот! — закричал он, показывая на Рину, которая притворялась едва очнувшейся.

Светило приблизилось к Рине, невнимательно от­вернуло ей пальцем веко, зачем-то потрогало щеку, коснулось запястья и, особенно не заинтересовав­шись пульсом, вернуло свою руку обратно.

- М-м-да, — произнесло светило с непонятным выражением. — Чудно! Ну что я могу тут сказать, без оборудования, без ничего? Имеется девушка. Лежит на диване. Давление, видимо, в норме. Зрачок реаги­рует на свет. Мозг, похоже, не пострадал... Хотя кто его знает... Девушка, вы помните, как вас зовут?

- Аня! — сказал Долбушин.

- Рина! — сказала Рина.

Светило, сильно не удивляясь, потерло пальцем свою пухлую щеку, оставив на ней розоватый след.

- М-да... Ну что тут сказать?.. Определенные несостыковочки есть, но это уже скорее по части психиатрии... Привозите ее утром в мой центр. Об­следуем. Возможно, обнаружим что-нибудь интересненькое, типа гастрита или нарушения осанки. Кушает ребеночек хорошо? Не занимается спортом типа горных лыж? А то кожа обветренная и веки воспалены.

- Как это «утром»? Вы что, издеваетесь, профес­сор? Она час была без сознания! — крикнул Долбу­шин.

- Да, — охотно согласилось светило. — Не исклю­чаю... В этом возрасте шок легко может перейти в крепкий здоровый сон... Ну так я пошел? Тут точно больше нет больных? — Профессор, закончив изу­чать Белдо, который зачем-то прыгал на носочках, с осторожностью взглянул на Гая, гибкое лицо ко­торого на мгновение исказилось так, что заставило усомниться в существовании под кожей черепа.

- Больше нет. Идите, профессор, вас проводят! — сказал Гай.

Из коридора в комнату вдавились два берсерка. Взглянув на арбалеты в их руках, светило хмыкнуло, явно ставя всем подряд невысказанный диагноз, и, пройдя между ними, направилось к выходу. Берсерки повели его по сложному переплетению коридоров. Он шел, а через две стены, кусая от боли руки, лежал израненный и обожженный Родион.

 

* * *

Долбушин помог Рине подняться с дивана:

- Собирайся! Мы едем к профессору!

- Ну да, — ехидно сказал Белдо. — Надо очень быстро к нему ехать, пока он совсем не удрал.

Глава финансового форта угрожающе перебросил зонт через руку.

- Мы едем к врачу! — с угрозой повторил он. В его голосе была маниакальность хирурга-любите­ля, который собрался зашивать метровой иглой сан­тиметровую царапину.

Дионисий Тигранович взглянул на Гая и попытал­ся закупорить дверь своим хилым тельцем.

- Аммонит! — жалобно повторил он. — Пусть по­кажет на карте, где она его нашла! Буквально одну то­чечку!

- Все карты после. Девочке нужен врач!

Губы у Белдо запрыгали.

- У меня разгромили весь дом... Я очень несча­стен! — жалобно сказал он.

Долбушин сдвинул его с прохода.

- Я пришлю к вам бригаду уборщиц, — пообе­щал он.

Пугливо косясь на зонт, Белдо кинулся к Гаю.

- Сделайте что-нибудь! Он же ее уведет! — крик­нул он.

- Минуту, Альберт! — звякнул голосом Гай.

Долбушин ударился локтем о ручку двери. Помор­щился. Было больно.

- Никаких минут! Мы уходим!

- Разумеется! Не устраивать же нам, в конце кон­цов, войну фортов! И чего ради? — сказал Гай, непо­нятно улыбаясь. — Дионисий Тигранович! Если мне не изменяет память, когда-то к вам попала укорочен­ная нерпъ с гепардом, принадлежащая этой девушке. Было такое?

В груди у Белдо что-то булькнуло.

- У меня ничего нет! — жадничая, крикнул он.

- Дионисий, перестаньте! Гепард вам не подчиня­ется, сама нерпъ разряжена, — повторил Гай. — При­несите ее!

Зачем?

- Хочу на нее взглянуть. Ну же, Дионисий! Не за­ставляйте вас умолять!

Белдо, причитая, потащился в заветную комнат­ку. Там он извлек из шкафа альбом старинных голладских гравюр. Прислушиваясь, не идет ли кто, на­скоро пролистал, отыскав толстого, с сизым носом, трактирщика. За спиной трактирщика таился тем­ный, в трещинах масла буфет. Заметив Белдо, трак­тирщик неуловимо зашевелился на бумаге, замани­вая Дионисия Тиграновича в свое подозрительное заведение.

Продолжая по инерции скулить, глава магиче­ского форта ноготком открыл верхний ящик на­рисованного буфета и, смело вдвинув руку в пятое измерение, извлек укороченную нерпъ с гепардом. Пухлый подбородок трактирщика задрожал жирны­ми складочками.

Не глядя на нерпъ, чтобы не растравлять себя, гла­ва форта магов быстро поставил альбом на полку и вернулся к Гаю. Рина упрямо стояла в дверях, мешая Долбушину увести ее. Увидев Белдо, Гай сразу вско­чил и выхватил нерпъ у него из рук:

- Принесли? Отлично! Ну-ка, ну-ка!

Гай погладил тусклую фигурку гепарда. Она не вспыхнула. Лишь слабо озарились контуры.

- Смотрите, Альберт! Вот он единственный уни­кум, от которого ни Дионисию, ни Тиллю, ни, бо­юсь, даже мне нет никакой пользы. Опасная игруш­ка! Чтобы животное тебя слушалось, его надо любить и искренне желать ему добра. Если же будешь иметь какие-то тайные мысли, оно обидится и сделает не­правильные выводы. Даже простой хомяк способен вцепиться в палец так, что его зубы сойдутся у тебя в кости. Про хищников я даже не упоминаю... Один случайный образ — и тебе элементарно перегрызут горло.

- Моя дочь его не возьмет! — крикнул Долбушин.

Рина вцепилась в нерпъ. Глава финансового фор­та тянул ее в одну сторону, Рина в другую, да и Гай не отпускал. Белдо прыгал рядом и, сохраняя нейтра­литет, грыз ногти. Арбалетчики Гая и телохранитель Долбушина стояли в коридоре, опасливо косясь друг па друга и уже смутно понимая, что тут разберутся и без них.

Неожиданно Гай выпустил нерпъ и, подойдя к ди­вану, развернул карту:

- Долбушины, минуту! Между собой вы разбе­ретесь позднее!.. Рина! Я не прошу вступать со мной в какие-либо сделки! Я просто возвращаю нерпъ, по­тому что она твоя... Ты же окажи мне мелкую услугу! Скажи: ведь аммонит был найден не здесь?

Палец Гая коснулся карты там, где к прииску Пер­вой гряды примыкала овальная, похожая на про­плешину площадка. Рина, не удержавшись, быстро взглянула на карту, не ощутив в волосах холодящего дуновения. Тонкий палец безошибочно скользнул ниже и правее, остановившись на нижней границе площадки.

- Значит, тут? Там такие старые раскопы, похо­жие на перечеркнутый знак равенства. Да? — спро­сил Гай.

Рина замешкалась с ответом. Потом все же выпа­лила «Нет!», зная уже, что не успела блокироваться песенкой. Или не захотела?

Гай свернул карту. В четыре раза, затем в восемь. Его узкие пальцы работали быстро и безошибочно, как у сотрудника отдела упаковки.

- Альберт! — сказал он весело. — Отдайте же вы ей нерпъ наконец! Насколько я знаю людей, она все равно ее у вас отнимет!.. Ну, не смею задерживать!. Спасибо за отличный вечер, Дионисий!..


Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 74 | Нарушение авторских прав



mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.035 сек.)