Дорога Мишаны ¾ Падневичи

Слева открывается живописная панорама бывшего местечка, ныне деревни Першаи[8], в которой доминирует своим двумя башнями перестроенный в 90-х годах ХХ века костел Св. Юрия. В нескольких километрах от Першаев по дороге Мишаны ¾ Падневечи, уходящей влево от шоссе, располагается небольшая деревня Лютинка, в прошлом — фольварк Люцинка.

Его-то в 1840 году, выйдя в отставку, и приобрел чиновник Минской криминальной палаты Винцент Марцинкевич. Очень скоро этот живописный уголок становится известным для многих представителей демократической интеллигенции, в том числе и для таких выдающихся деятелей польской и белорусской культуры, как композитор Станислав Монюшко, скрипач и композитор Константин Кржижановский, поэт Владислав Сырокомля.

В хате под замшелой крышей их встречал хозяин Люцинки, глава дружного семейства, натура разносторонне одаренная, недюжинный талант, человек широкой, доброй души, верный друг, да к тому же непревзойденный импровизатор и шутник.

В Люцинку нередко торопились еще и потому, что было получено приглашение на спектакль театра Дунина-Марцинкевича, что означало ¾ на просмотр очередного написанного в стихах веселого сатирического водевиля или на премьеру оперы, автором либретто которых был сам хозяин. Исполнителями и музыкантами бывали его дочери Камилла и Цезарина, сын Мирослав, приезжие гости или дети ¾ ученики частной школы, которую содержали дочери Марцинкевича.

Учеником этой школы в 1877 – 1878 годах был будущий писатель, публицист Антон Левицкий, избравший себе псевдоним Ядвигин Ш. Совершая в 1910 г. почти 400-километровый пеший переход из Вильни, Ядвигин Ш. делает изрядное отклонение от прямого пути в свою Карпиловку, чтобы только посетить Люцинку.

«Выгодна спачыўшы i смачна папалуднаваўшы, ¾ пишет Ядвигин Ш. в своих«Лiстах з дарогi»,¾ з Івянца пусцiўся я пуцявiнкамi адшукаць тую хатку, пад страхой каторай некалiсь ламаў свае пальцы, каб як нагрэмзаць першую лiтару. Шмат з таго часу вады ўплыло, ох, шмат!.. Гэта было у 187... годзе ў фальварку першага беларускага песняра ¾ Вiнцука Марцынкевiча ¾ ў Люцынцы...» (письмо 12-ое).

Сам Дунин-Марцинкевич в оставленном им литературном наследии (правда, многие его не опубликованные при жизни произведения были затеряны или сгорели, когда сгорел и старый дом писателя) только однажды упомянул Люцинку, назвав изданную в 1861 году в Вильне поэму «Люцынка, альбо Шведы на Лiтве». Но именно Малая Люцинка, где прожил он значительную часть своей жизни, стала колыбелью его творческих замыслов, местом рождения большинства его поэтических и драматических произведений.

Кроме получивших известность стихотворных повестей и комедий «Гапон», «Залёты», «Пiнская шляхта», «Вечарнiцы», «Купала», «Халiмон на каранацыi», здесь были написаны либретто музыкальных водевилей, впервые поставленных своими силами на минской квартире и в Люцинке, таких как «Рэкруцкi набор», «Спаборнiцтва музыкаў», «Чарадзейная вада», а также ставившаяся в Минске и Вильне двухактная комедия-опера «Ідылiя», или «Сялянка», музыку к которой написали близкие друзья Дунина-Марцинкевича ¾ Станислав Монюшко и Константин Кржижановский...

Писал Дунин-Марцинкевич и на белорусском, и на польском языках, но лучшие его произведения, где наиболее полно раскрылся его талант драматурга и поэта, ¾ это его пьесы и стихотворные повести, написанные по-белорусски. Дунин-Марцинкевич понимал роль, значение живого, родного белорусскому крестьянину языка, высоко ценил зарождавшуюся белорусскую культуру, предвидел ее будущее и сам себя с гордостью и по праву называл «дударом беларускiм».

Для вас, паны, шкода халопскай мне мовы,

Для вас, чые мудрыя надта галовы,

Манеры салонаў засвоiўшы ўмела,

Смяюцца з таго, крытыкуючы смела,

Што тут адраджаецца на родных глебах,

Чужое ж, хай кепскае, узносяць да неба.

Ваш суд мне не страшны, хай злосна скавыча

У будцы сабака, увагi на пса не звярну я,

Як раiць пясняр Сыракомля, пiшу я

Цяпер, як заўсёды, на мове мужычай.

Демократические взгляды Дунина-Марцинкевича и его семьи недвусмысленно выразились, когда началось восстание 1863 года. Старшая дочь писателя Камилла за помощь повстанцам была сослана в Пермскую губернию и пробыла в ссылке 15 лет. Политически ненадежными считались жена Марцинкевича и дочь Цезарина, которые принимали участие в проходивших в Минске демонстрациях. Еще в 1861 году в царской охранке было начато дело «О помещике Марцинкевиче...». В доносах писатель постоянно назывался опасным человеком, который «имеет большое влияние на крестьян» и «старается всеми силами взбунтовать их против царя».

В октябре 1864 года Дунина-Марцинкевича арестовали и посадили в минский острог. В тюрьме он находился более года ¾ до декабря 1865 года. Полевой суд не высылает Марцинкевича в Сибирь, только учитывая его возраст, но выносит решение подвергнуть денежному штрафу за причастность к восстанию как его самого, так и его жену, «поселив затем на место жительства, отдать на установленное, вполне добронадежное поручительство и под строгий надзор полиции». С этого времени писатель безвыездно живет в Малой Люцинке, вплоть до 1870 года, под надзором полиции.

От Люцинки времен Дунина-Марцинкевича осталось немногое: ступеньки, спускавшиеся вниз от крыльца усадьбы, да прикрытый землей фундамент дома, сложенный из камней, средь лужка на вершине холма, по соседству с небольшой, на несколько дворов, деревушкой.

Дом писателя сгорел после его смерти, последовавшей в 1884 году. Новый дом дочери Марцинкевича поставили на том же месте, но и он не сохранился. Есть в Люцинке еще один своеобразный памятник ¾ лысый пень от старой липы, посаженной рукой писателя. Под этой липой, по преданию, была написана в 1866 году, вскоре после «январского» восстания, «Пiнская шляхта» ¾ вершина белорусской драматургии ХІХ века.

Вот как вспоминает об этой липе Ядвигин Ш.: «З нейкiм жалем i болем сэрца пакiдаў я Люцынку (апошнi хiба ўжо раз), мiнаючы тую памятную мне лiпу, у ценi каторай столькi-то раз грамадка наша палуднавала (i па сягонняшнi дзень памятую люцынскiя халаднiчкi, а запяканы хлеб як успомню, здаецца i цяпер пах з яго iдзе); пад лiпай гэтай не раз даводзiлася i мне стаяць з галiной ў колькi раз большай за сябе на варце...»

Похоронен Дунин-Марцинкевич неподалеку от Люцинки, на кладбище Тупальщина. В 1977 году на могиле писателя был установлен его бронзовый бюст по проекту скульптора Н. Янковенко, а в Люцинке в 1986 году открыта стела с барельефом Дунина-Марцинкевича.

Между тем остались позади родные околицы «дудара беларускага», а дорога, этот неутомимый рассказчик, ведет нас все дальше и дальше ¾ на северо-запад Беларуси, в глубь Налибокского края, к его исторической столице ¾ городу Воложину, ныне одному из 22 районных центров Минщины, который мы вскоре будем проезжать.

ВОЛОЖИН

(панорама)

Справа от дороги ¾ указатель на Воложин. Этот районный центр Минской области, в котором проживает ныне 11 тысяч жителей, относится к числу старейших городов края. Место для него было выбрано удачно: центральный холм наиболее высокий в окрестностях; близость реки ¾ воложинские взгорки рассекает уходящая в пущу речушка Воложинка ¾ приток Ислочи, доступный когда-то лодкам и небольшим стругам; близость сухопутных дорог ¾ здесь, на рубеже пущи со старыми земледельческими районами, транспортные, торговые пути как раз и сходились, пересекались.

Само же название Воложин ¾ с основой «волога» ¾ означает переувлажненное, пониженное место, что еще раз говорит о близости пущи, ее заболоченных низин. За столетия пуша была оттеснена от города, хотя еще в конце ХIX ¾ начале XX века болота с юга совсем близко подступали к местечку. А еще каких-нибудь два-три столетия тому назад леса и болота служили надежным прикрытием, заслоном воложинскому замку с юга и запада.

Кроме того, расположение города на границе с пущей усиливало его значение как торгового центра. Сюда на торги и ярмарки стекалось два рода товаров: из пущи ¾ мед меха, рыба, грибы, орехи, а также товары, изготовленные «лесными» кустарями: кадки, бочки, коши, корзины; а из ближайших земледельческих районов на эти же торги пригоняли скот, везли кожи, щетину, зерно.

Первые письменные упоминания о Воложине встречаются в немецких хрониках в конце ХІV века ¾ через поселение проходили крестоносцы, называвшие Воложин «Флосшейн» или «Влошин». В 1407 году Воложин известен как владение великого князя Витовта.

В 1430 году, по смерти Витовта, не оставившего после себя сыновей, при помощи белорусских и украинских феодалов правителем ВКЛ стал младший брат Ягайло ¾ Свидригайло. К нему от Витовта и перешел Воложин. Опираясь на православных феодалов, Свидригайло пробовал освободиться от вассального подчинения своему брату польскому королю. Этой политикой были недовольны поддерживаемые поляками литовские магнаты-католики, которые подняли мятеж против Свидригайло и объявили в Ошмянах в 1432 году великим князем фанатичного католика Сигизмунда, младшего брата Витовта.

Между Сигизмундом и Свидригайло началась изнурительная кровопролитная борьба за удержание великокняжеского титула, в ходе которой приносились в жертву тысячи людских жизней, горели города и села, полностью истреблялись княжеские династии, грабилось имущество погибших. В конфликт был втянут даже папский престол. В жестокости и подозрительности Сигизмунд и Свидригайло не уступали друг другу.

Атмосфера террора, которая душила все Княжество, стала ненавистной для всех. Составился заговор, и Сигизмунд был убит в Троках в 1440 году. Эта радостная весть достигла и Воложина, где в то время правили князья Воложинские.

И вот «Ян Гаштольд (виленский воевода), ¾ рассказывает «Хроника Быховца»[9], ¾ направляясь к князю Сигизмунду, заехал на пир к князьям Воложинским... И когда он находился в Воложине, пришла весть о смерти великого князя Сигизмунда, и Гаштольд поспешил в Гольшаны к князю Юрию Семеновичу Гольшанскому...»

После переговоров в Гольшанах князья и влиятельные магнаты решают пригласить в Княжество тринадцатилетнего польского королевича, младшего сына Ягайлы, «отчича Литовской земли», Казимира, прельщая его охотами в здешних пущах. По приезде в Вильню он был объявлен великим князем. Однако с этим не согласился сын Сигизмунда ¾ Михаил (в летописи он называется Михайлушкой). Находясь в Клецке, он подговорил пятерых воложинских князей Сухтов, чтобы они убили Казимира.

«...И отправил князь Михайлушка, ¾продолжает «Хроника Быховца»,¾ князей Воложинских на великого князя Казимира в Меречь (ныне Мяркине на Немане под Друскининкай. ¾ Авт.) с пятьюстами конных вооруженных людей с намерением убить великого князя Казимира и затем стать на престол самому. И приказал он князьям Воложинским, чтобы в тайне поехали к нему и умертвили его. <...> И там же всех тех пять братьев князей Воложинских поймали, а людей, посланных от Михайлушки, побили, а иных живыми захватили и привели к великому князю Казимиру в Троки и там их казнили».

Случилось это в 1445 году. После расправы над заговорщиками и казни князей Воложинских Казимир дарит Воложин вместе с землями и смердами, целиком удел, своему верному слуге трокскому воеводе Монвиду, о чем в «Метрике Литовской» записано: «... Воложина (подарил) пану Ивашку (Яну) Манивидовичу сам великий князь».

Как и многие белорусские города, возникшие в средние века, Воложин на протяжении столетий был и центром удельного княжества, и великокняжеским поместьем, и собственностью магнатов, при которых селились прислуга, охрана, ремесленники и торговцы. Так постепенно строился, разрастался город. Будучи частной собственностью, город-имение переходил по наследству, мог быть продан, подарен, передан другому магнату. И в шестисотлетней истории Воложина его хозяева меняются один за другим.

От Монвида Воложин переходит к князьям Верейским, магнатам Гаштольдам, Радзивиллам, Служкам, Чарторыйским. В 1803 году Чарторыйские за 100 тысяч злотых продают Воложин графу Юзефу Игнату Тышкевичу, потомки которого вплоть до 1939 года владели Воложином и значительной частью пущи. При Тышкевичах в Воложине возводятся монументальные постройки графской резиденции и костела, которые и поныне определяют архитектурное лицо города.

Известный польско-белорусский поэт и пламенный краевед Владислав Сырокомля, характеризуя воложинский костел, писал: «Над приземистым местечком, которое, кажется, пало на колени перед величием костела, светят чудесные «муры» храма. Эта святыня во вкусе ХVІІІ столетия, когда карандашом архитектора руководила не набожность, а увлечение греческой красотой. Напоминает он виленскую кафедру, только без боковых каплиц».

Выстроенный в 1816 году в стиле классицизма храм появился на месте уничтоженного пожаром деревянного костела, заложенного в Воложине еще в 1690 году гетманом польным литовским, каштеляном виленским Юзефом Богуславом Служкой. Рядом с костелом находились деревянные постройки монастыря бернардинцев, который был разрушен царскими властями в 60-х годах ХІХ века.

Тогда же (1864) костел был переосвящен в церковь. Впоследствии здание долгие годы использовалось не по назначению (как производственный цех), однако упорными трудами и заботами верующих оно было возвращено к жизни как католический костел Св. Юзефа. По соседству с ним в Воложине сохранился и выполненный в формах архитектуры классицизма в 1806 году монументальный дворцовый ансамбль графов Тышкевичей.

Староста вилятинский, полковник национальной кавалерии, кавалер Ордена Белого Орла и Святого Станислава и пр., и пр. ¾ Юзеф Тышкевич привлек к строительству дворца виленского архитектора Августина Коссаковского, который нашел хитроумное композиционное решение для дворцового ансамбля. С одной стороны, графская резиденция была помещена им в самую гущу городской жизни, что кипела на Рыночной площади Воложина, с другой ¾ она же была изолирована от площади и образовала замкнутый мир внутреннего двора с присущим ему ритмом жизни.

В состав дворцовой резиденции входили, кроме дворца, флигель, оранжерея, хозяйственные постройки. В двухэтажной оранжерее росли апельсиновые деревья, пальмы и другие тропические растения. За оранжереей тянулись стеклянные теплицы. В них выращивали ананасы и иные экзотические для наших широт плоды, которые шли на экспорт и приносили большую прибыль владельцам. За теплицами стояли парники и питомники, окруженные плодовым садом, в котором трудились варшавские садовники.

Дворец, флигель и оранжерея формировали почти квадратный внутренний двор, по периметру которого шла широкая аллея из кустарников. На газонах росли одиночные деревья. Партер, украшенный цветочными клумбами и розариями, прорезала центральная аллея. Украшением графской усадьбы был пейзажный парк, который, начинаясь на вершине пригорка, располагался по его западному склону в виде пяти террас. С открытых террас этого парка, спускавшегося от дворцового комплекса к реке, пожалуй, лучше всего была видна пуща, что прежде вплотную подходила к городу своим сине-зеленым редутом леса. В нескольких километрах от дворцово-паркового ансамбля в лесу размещался зверинец с охотничьим двором.

Когда-то воложинские леса и графские постройки видели Старого Власа. Такой литературный псевдоним выбрал себе белорусский поэт Владислав Сивый-Сивицкий. Родился он 10 марта 1865 года в Воложине. Осиротев в десятилетнем возрасте, Владислав пошел работать к графу Тышкевичу сначала помощников повара, а вскоре и сам стал поваром. С малых лет зарабатывая себе на кусок хлеба, он так и не получил систематического образования, самостоятельно постиг грамоту.

На третьем десятке своей нелегкой жизни Сивый-Сивицкий начал работать объездчиком у того же Тышкевича, а затем дослужился до должности лесника. Перебравшись в 1920 году в Вильню, он вскоре поселяется в деревне Шешельчишки Виленского повета, где прожил до глубокой старости, получив в качестве вознаграждения за более чем сорокалетнюю службу кусок земли. Умер он на 75 году жизни, 30 сентября 1939 года, и был похоронен в Сужанах, недалеко от заработанной земли, но далеко от родного воложинского дома.

Литературная деятельность Старого Власа началась в 1907 году ¾ вскоре после того, как он познакомился с газетой «Наша Нiва». Она выходила с 1906 по 1915 год в Вильне и объединила вокруг себя плеяду молодых авторов, создавших классику современной белорусской литературы. В числе нашенивцев был и Старый Влас.

Правда, поэт и до того пробовал писать, но на польском языке. Белорусские же стихи, появившиеся на страницах «Нашай Нiвы», оказались сильнее и гораздо удачнее. От них веет запахами земли, они рассказывают про нелегкий мужицкий труд. В его поэзии было много от фольклора. Публицистика Старого Власа очень близка к рассказам на темы дня. Как поэт Старый Влас вышел из самых глубин народа. Это был поэт-самоучка. И Максим Богданович справедливо отмечал, что Старый Влас дал нам «несколько очень нехитрых и потому интересных рисунков нашей деревни».

В 1990 году в Минске в издательстве «Мастацкая лiтаратура» вышла книга его произведений под названием «Год беларуса» ¾ так называлась поэма, написанная Старым Власом в 1911 году. Сегодня о Старом Власе в Воложине напоминает мемориальная доска на доме, где он жил до 1914 года.

Гуляя по улицам Воложина, нельзя не обратить внимания на здание вблизи главной площади города, на котором укреплена мемориальная доска с текстом на трех языках: русском, английском и иврите. Она гласит о том, что в 1803 году здесь начала действовать еврейская духовная семинария — эшибот, где изучали Тору и готовили раввинов.

В этом учебном заведении формировался облик восточноевропейского иудаизма. Тут жили и работали великие раввины, имена которых дороги евреям всего мира. В свое время семинария была настолько широко известна, что ее с гордостью называли «Матерью эшиботов». В 1892 году она была закрыта царскими властями.

Белорусский писатель Ядвигин Ш., проезжавший через Воложин в 1910 году, в своих путевых очерках не без пафоса замечал: «Пожалуй, нет ни одного еврея на свете, который бы не знал или хотя бы не слышал о Воложине. Наиважнейшая тут еврейская духовная школа, и наиважнейшими считаются воложинские раввины. Не только со всей России или Европы, но и со всего мира – из Америки, Японии даже приезжают сюда учиться на раввинов...»

В конце прошлого века в Воложине было три синагоги и четыре молитвенных дома. Действовали тут и три православные церкви. Одна из них сохранилась. Это деревянная церковь Свв. Константина и Елены, построенная в 1866 году. Церковь освящена во имя равноапостольных святых Константина и Елены. При императоре Константине и его матери Елене в 313 году христианство стало государственной религией в Римской империи. А сами они впоследствии были канонизированы церковью и равно почитаются и православными, и католиками.

Листая страницы прошлого Воложина, мы тем временем преодолели уже половину пути к Лиде и почти вплотную приблизились к границе Минской и Гродненской областей. На этом участке Гродненское шоссе проложено через лесной массив Налибокской пущи. Невольно вспоминаются строки из поэмы «Пан Тадеуш» Адама Мицкевича:

...Кто пущи исходил от края и до края,

До самой глубины их дебрей проникая?

Рыбак о дне морском у побережья судит;

Стрелок в лесной глуши охотиться не будет,

Кружит опушкой он, знаком с ближайшим бором,

Но в тайники его не проникает взором;

Гласят предания в моем краю родимом,

Что, если лесом кто пойдет непроходимым, ¾

Наткнется на барьер стволов, колод с ветвями,

Размытых в глубине бегущими ручьями;

Там муравейники, ползучие растенья,

Гадюки, пауки, слепни ¾ столпотворенье!..

Говорят, что эти строки были навеяны поэту Налибокской пущей, хотя и родились они далеко отсюда, в Париже, где писалась его всемирно известная эпопея.

Налибокская пуща предлагает каждому из нас заманчивую возможность насладиться зрелищем настоящего девственного леса, насмотреться на деревья, подышать их живительным воздухом, наконец, ощутить себя, пусть ненадолго, лесовиком. В наше до крайности урбанизированное время это вполне объяснимый, слышимый всеми и каждым зов предков.

А ведь Налибокская пуща вместе с прилегающими к ней дочерними пущами ¾ Рудьмянской, Першайской, Вишневской ¾ сохранилась в самом центре республики, в соседстве с почти 2-миллионным городом и уже хотя бы поэтому представляет собой уникальный природный памятник.

Человек издавна поселился в этих местах. У пущи своя история, свои традиции. Сюда, на принеманские земли, до укрепленных городищ и замков, один из которых нам вскоре предстоит увидеть, совершали свои набеги крестоносцы, побывали здесь татары и армия шведского короля Карла ХІІ, солдаты французского императора Наполеона и немецкого кайзера Вильгельма ІІ...

Сегодня южная часть этого прекрасного лесного массива ¾ одного из величайших богатств республики ¾ превращена в ландшафтный заказник «Налибокский». Он играет важную роль в формировании гидрологического режима прилегающих территорий. Кроме того, здесь сконцентрированы места произрастания дикорастущей флоры и обитания животных, внесенных в Красную книгу Беларуси. Располагается заказник левее от дороги на территории около 78 тысяч гектаров в ряде районов Минской и Гродненской областей.

На территорию Гродненской области мы сейчас и въезжаем. Справа от дороги стоит указатель «Гродненская область».

Указатель «Гродненская область»

Гродненская область была образована вскоре после освобождения республики от немецко-фашистской оккупации ¾ 20 сентября 1944 года. Ее площадь 25 тыс. км². Население ¾ более 1200 тыс. человек. Делится область на 17 районов.

Край этот ¾ Верхнее Понеманье ¾ в прошлом именовали Черной Русью. На западноевропейские карты это название попало в ХV веке, им пользовалась в государственной политике и Россия. Так, в титуле царя Алексея Михайловича значилось: «Царь всея Великия, Белыя, Черныя и Червоныя Руси...»

Впоследствии эти географические понятия (Белая, Черная, Червоная Русь) растворились в более емких исторических названиях. Черная Русь переняла на себя название родственной ей Белой Руси и стала именоваться Беларусью. Червоная Русь, известная еще как Галицкая, стала называться Украиной, подобно всем прочим землям Малороссии.

Достоверных объяснений смысла названий Белая и Черная Русь пока нет, хотя попытки дать такие объяснения предпринимались начиная с ХVІІІ века. Причем надо отметить, что название Белая Русь в приложении к нынешней территории Республики Беларусь сложилось лишь в ХIX веке, а прежде оно прилагалось только к восточным белорусским землям ¾ Полоцкой, Витебской, Гомельской, Могилевской, Мстиславской и Смоленской.

В то же время отметим, что земли Верхнего Понеманья именовали Литвой или Русью Литовской. Именно эти земли, по которым проезжаем сейчас мы с вами, и стали тем центром, тем ядром, вокруг которого в ХІІІ веке начала складываться новая и самая крупная после крушения Римской империи европейская держава ¾ Великое княжество Литовское со столицей в городе Новогрудке, который расположен южнее, за Неманом, по левую сторону от дороги.

А на неманском правобережье, как раз напротив Новогрудка, разместился небольшой, но уютный городок Ивье ¾ центр района, по территории которого мы сейчас следуем. Через несколько минут мы вплотную подъедем к Ивью, увидим его панораму и подробнее поговорим о его интересном историческом прошлом.

ИВЬЕ

(панорама)

Небольшой районный центр Гродненщины ¾ городской поселок Ивье, в котором проживает 9 тысяч человек, размещается на реке Ивьянке. В письменных источниках он фигурирует как Ивье или Ивь. Первые упоминания об Ивье как о великокняжеском дворе мы встречаем в первой половине ХV века. Так, в 1444 году великий князь литовский Казимир отдает Ивье маршалку земскому, новогрудскому наместнику Петру Монтыгердовичу. Затем Ивьем владели Забжезинские, Кишки, Сапеги, Огинские, Тызенгаузы, Замойские. На протяжении ХVІ ¾ ХІХ веков Ивье было частновладельческим местечком и в то же время центром феодального имения. Поселение формировалось вокруг господского двора и было собственностью магната.

Располагалось оно между лесными чащобами Налибокской пущи и болотами, что тянулись вдоль реки Гавьи. Поэтому только через Ивье могли проходить бойкие торговые пути, связывавшие Пинск, Новогрудок и Несвиж с Вильней, Полесье ¾ со столицей государства. По этим шляхам-гостинцам двигались богатые экипажи купцов, бродячих школяров, пилигримов, различных посыльных, шляхтичей, крестьян... Останавливаясь здесь, этот разношерстный люд вносил большое оживление в жизнь местечковцев и способствовал развитию Ивья.

В конце ХV века уже знакомый нам Петр Монтыгердович закладывает на пригорке у Минского тракта каменный Петропавловский костел и приглашает сюда монахов францисканцев[10], которые размещаются в деревянном монастыре. Строительство костела растянулось на три долгих века, и судьба его сложилась так, что он успел побывать в руках и ариан, и кальвинистов, и католиков. Сегодня этот памятник архитектуры ХV ¾ ХVІІІ столетий ¾ действующий костел.

В ХVІ столетии, когда Европу охватила Реформация, в Ивье появились ариане. Это течение в христианстве возникло в ІV веке в Восточной Римской империи и получило свое название от имени александрийского пресвитера Ария (ок. 256 ¾ 336), учившего, что Христос не равен Богу Отцу, а стоит ниже Его, что Он не вечен и не всемогущ, а божественное достоинство получил после Воскресения. Таким образом отрицался догмат Святой Троицы. На Никейском соборе (325) арианство было осуждено и утвержден Символ веры христианина, остающийся незыблемым и сегодня[11].

Утихшая со временем «арианская ересь» возродилась в Европе в ХVІ столетии в среде радикального реформационного движения. Взгляды ариан полностью разделял и Ян Кишка (? ¾ 1592), к которому Ивье перешло во второй половине ХVІ века. Влиятельный магнат, он получил прекрасное образование и много путешествовал по Европе, учился в Базеле, Цюрихе, Риме, Неаполе, Болонье, был автором нескольких религиозных трактатов, выступал за веротерпимость.

Ян Кишка передает арианам в 1567 году здешний Петро-Павловский костел. Ариане размещают в Ивье типографию и в 1568 году проводят здесь свой синод (съезд), на который съезжаются их единомышленники как из ВКЛ, так и из Польши ¾ наиболее известные деятели реформационного движения, в числе которых был и знаменитый гуманист, просветитель, переводчик Нового Завета, автор первой книги на белорусском языке, изданной в Беларуси, Сымон Будный.

На синоде разгорелась острая дискуссия по социальным проблемам: о владении землей, об отношении к эксплуатации труда крестьян, о государственной службе, об участии в войнах и т.д. Будный, например, задался вопросом о том, имеет ли настоящий христианин моральное право владеть подданными и подневольной челядью. Аргументы умеренного и радикального крыла ариан на ивьевском синоде резко разошлись.

Под покровительством Яна Кишки в 1585 году ариане открывают тут школу. В историю это учебное заведение вошло под названием Ивьевской академии. Ее ректором стал уроженец Силезии, выпускник Краковского университета, прогрессивный мыслитель, гуманист, педагог и поэт Ян Лициний Намысловский (ок. 1560 ¾ между 1633-1636). Возможно, Сымон Будный, будучи единомышленником и сподвижником Намысловского, также преподавал в академии.

Своим гуманистическим духом обучения и воспитания академия коренным образом отличалась от иезуитских и даже реформатских школ. В академии было 5 классов. Учились тут не только дети ариан, но и православных, католиков. Программа обучения включала такие предметы, как древняя философия, история, поэзия, право, риторика, этика, музыка, медицина, физика, кодекс Юстиниана, логика Аристотеля и, конечно же, языки ¾ греческий, древнееврейский, латинский, польский, белорусский.

В 1586 году Намысловский написал на латинском языке «Пособие по овладению учением Аристотеля». Спустя три года, в 1589 году, в Лоской типографии, основанной Яном Кишкой в 1572 году[12], было напечатаны «Сентенции, необходимые в общественной жизни». Эту книгу Намысловского по праву считают первым в Беларуси учебником живых европейских языков ¾ в ней содержались стихотворные и прозаические вступления, обращения и более 200 сентенций параллельно на латинском, польском и немецком языках, написанных в духе упрощенных поучений или моралей. Как полагают исследователи, Сымон Будный был редактором этой книги.

После смерти Яна Кишки Намысловский в 1593 году переезжает в Новогрудок, где становится проповедником арианской общины. В конце 90-х годов ХVІ столетия он стал склоняться к атеизму и в 1615 году был исключен из общины верующих ариан. Потеряв в лице Намысловского своего замечательного руководителя и духовного светоча, Ивьевская академия постепенно, к началу ХVІІ столетия, исчезла со страниц истории, следы ее затерялись. Тем не менее она сыграла в 80¾90-х годах ХVІ столетия огромную роль в развитии педагогической и просветительской мысли в Беларуси.

Однако вернемся к Петро-Павловскому костелу, отданному католикам в 1612 году, когда волна Реформации пошла на спад и многие из тех магнатов, которые поддерживали «арианскую ересь» и кальвинистов, сочли за благо возвратиться в лоно католицизма. Так случилось и с Кишками. В 1633 году трокский каштелян и мстиславский воевода Миколай Кишка завершает в Ивье строительство этого храма и монастыря бернардинцев[13]. Во время войны России с Речью Посполитой (1654¾1667) костел был сожжен. Новый храм освящен в 1787 году.

Ансамбль бернардинского монастыря, разместившись на пригорке, у озера, и сегодня доминирует над застройкой бывшего местечка, ныне городского поселка. Центром его жизни уже с ХVІ века была прямоугольная Рыночная площадь. На ней стояли дома торговцев и ремесленников, корчмы, парикмахерская. В местечке в ту пору было 150 дворов. Застройка была деревянной и очень плотной. Сегодня на площади можно увидеть 1¾2-этажные каменицы конца ХІХ ¾ первой трети ХХ века с фасадами, в отделке которых использована орнаментальная кирпичная кладка.

От площади расходятся улицы, повторяющие трассировку древних дорог, прорезавших Ивье. Одна из таких улиц ¾ Советская ведет к еще одному памятнику архитектуры, сохранившемуся в Ивье. Это ¾ одна из старейших в Беларуси мечетей[14]. Поставлена она в 1882 году на пригорке и еще издали отливает серебром своей жестяной крыши, приковывая внимание к себе башней с высоким и тонким шпилем, увенчанным наверху золотым полумесяцем.

Каким же образом попали татары в Ивье и вообще в Беларусь? Впервые исследованием этого вопроса занялся известный ученый, знаток белорусской истории, культуры и этнографии Евфимий Карский. В книге «Труды по белорусскому языку и другим славянским языкам» он отмечал: «Татаро-магометане живут в Белоруссии отдельными островками в Вильно, Минске, других городах и местечках. Они появились тут уже в начале ХІV века частично добровольно, частично состояли из пленных крымских и иных татар. Во время правления Витовта в Белоруссию переселилось до 40 тысяч татар. Поселившись в Великом княжестве Литовском, они быстро обелорусились, так как женились на белорусках. Через некоторое время стали забывать свой язык. В результате чего им приходилось переводить свои богослужебные книги на белорусский язык, сохраняя, однако, арабское письмо».

Добавим к этому, что Китабы[15] ¾ религиозные рукописные сборники, написанные на хорошем белорусском языке, но арабской вязью, содержат предания о жизни и деятельности Магомета и его учеников, библейские легенды, описания мусульманских обрядов.

Выводы Карского подтверждают и современные белорусские историки. Ныне общепризнано, что уже при Гедимине татары, считавшиеся отличными конными воинами (а недаром говорилось, что татары рождались и вырастали в седле), появляются в войске ВКЛ. Оставаясь после многочисленных сражений служить великим князьям литовским, татары получали от них в собственность земли, женились, занимались хозяйственной деятельностью и постепенно ассимилировались с местным населением. Эта практика стала обычной при наследниках Гедимина ¾ Ольгерде и Кейстуте. А при Витовте татары заняли свое почетное место в белорусской истории. Они принимали участие в знаменитой Грюнвальдской битве в 1410 году против крестоносцев, и, как считается, именно от кривой сабли хана Багардина погиб великий магистр ордена Ульрих фон Юнгинген.

На протяжении всего ХV века в ВКЛ шли и шли переселенцы из Крыма и Северного Причерноморья. Короли польские и великие князья литовские Казимир, Александр, Сигизмунд І Старый увеличивали татарские поселения, даруя татарам все новые и новые земли. При Сигизмунде ІІ Августе татары получают привилеи на шляхетство; делается перепись всего татарского населения княжества, а также даются разрешения на браки с христианским населением. Получая шляхетство, татары принимали белорусские имена и фамилии, служили при королевском дворе.

Наследники ханов, начальники войск постепенно превращались в феодалов. Иные переселенцы становились простыми земледельцами, занимались огородничеством, пополняли ряды ремесленников и торговцев. Чаще всего в качестве своего ремесла они выбирали выделку кож, медный и извозный промыслы. Селились, как правило, компактно, создавая в городах и местечках свои слободы и предместья.

Так же было и в Ивье. Предков здешних татар поселил тут, в урочище Муровщина, в конце ХІV века, после похода на Азов, великий князь Витовт, которого местные татары до сих пор поминают в своих молитвах.

Что же касается местной мечети, то она была построена из дерева, подаренного татарам тогдашней владелицей Ивья графинией Эльвирой Замойской, в честь которой внутри мечети установлена мраморная мемориальная доска.

ЛИДА

Мы свернули с автострады Минск ¾ Гродно на дорогу к Лиде. Остается 8 км до встречи с этим городом. Как ни соблазнительно связать его название с некоей романтической Лидой, скрытой от нас плотной завесой времени, приходится считаться с тем, что имя Лидия (Лида), древнегреческого происхождения, крайне редкое в прошлом, прижилось у нас только в ХІХ веке, когда город уже давно стоял. Означает это имя «рожденная в Лидии» (Лидия ¾ область в Малой Азии, ныне Турции). Топонимический словарь ставит точки над «i»: название нынешнего районного центра Гродненщины пошло от литовского термина «lida», по-белорусски ¾ ляда, по-русски ¾ вырубка, освобожденное от леса место.

Город расположился на равнинной местности (Лидская равнина) в живописном междуречье притоков Немана ¾ Жижмы, Лидеи (или Лидейки) и Дитвы, там, где уже в средневековье скрестились важные дороги, соединявшие Лиду с Новогрудком, Вильней, Гродно, Слонимом и Минском. Сегодня город занимает 24 кв. км, это один из важнейших промышленных центров республики, второй по величине город Гродненщины, в котором живет более 100 тысяч человек. Здесь действует около 20 крупных предприятий легкой, пищевой, химической, машиностроительной промышленности. Тут готовят кадры специалистов педагогическое и музыкальное училища и индустриальный техникум. Работает краеведческий музей, повествующий о прошлом города.

Недавно в качестве даты основания города официально утвержден 1323 год, когда был заложен Лидский замок.

Дата добавления: 2015-12-07