Читайте также:
|
Н о семь рублей – это все-таки на тогдашние деньги для рядового человека серьезная сумма. Потому излюбленным напитком обывателя стал одеколон. На многих парфюмерных заводах он тут же вытеснил всю прочую продукцию.
«Санитарный надзор города Москвы произвел анализ новых сортов одеколона, выпущенных на рынок после воспрещения торговли крепкими напитками. И что? Оказалось, это чистый спирт с небольшой примесью пахучих веществ, разбавленный до крепости обычной водки», – писал в июле 1915-го журнал «Ресторанное дело».
Московский градоначальник князь Ф. Юсупов издал в сентябре 1915 г. «специальное обязательное постановление», жесточайшим образом регламентировавшее стандарты одеколона: сколько должно быть спирта, эфирных масел... Для приобретения одеколона требовалось особое разрешение – его выдавала полиция и лишь «тем лицам, которых нельзя заподозрить не только в употреблении для питья одеколона, но и в том, что они могут передать одеколон для этой цели другим». Увы – в Москве и Петрограде на протяжении всего военного времени открывались новые и новые косметические и парфюмерные заводы – хотя вряд ли в воюющей стране одеколон был продуктом первой необходимости.
«Болтун» – находка для…
В ерхи жить по-новому (трезво) могли, но не хотели, социальные низы – и не могли.
В 1915 г. «Биржевые ведомости» цитировали такой вариант известной песенки: «Чижик, чижик, где ты был?/ На Фонтанке кофе пил./ Кофе? Кофе? Дудки, брат!/ Пил, наглец, денатурат! /Ай, не бейте! Ай, скажу!/ На Фонтанке пил ханжу!»
«Ханжа» – исковерканное «ханшин», наименование китайской водки – суррогат, получаемый путем сдабривания денатурированного спирта, лака или политуры. Несмотря на опасность серьезнейшего, зачастую смертельного, отравления, именно этот продукт завоевал лидерство на городском «алкогольном» рынке. (В деревне все большее распространение получало самогоноварение, однако держать самый примитивный самогонный аппарат в городе было хлопотно. Хотя, заметим, в Москве в том же 1915 г. ежемесячно составлялось до 600 протоколов за самогоноварение.)
Ханжа особенно распространилась на окраинах и в местах скопления беднейшего населения – в Марьиной Роще, на Хитровке. «Одна маленькая лавочка, мелочная, грязная и убогая, но не единственная, – писал «Московский листок», – в обеденный час продает два пуда политуры. Политуру очищают ватой, квасом, солью, приблизительно отделяют щерлак (шеллак – смолу, использовавшуюся в производстве политуры. – Ред.). Платят за фунт до 3 рублей. Выпьют, крякнут, скажут — «пользительно!» Любители говорят: «Что там винный спирт! Ханжица куда приятней! Разит от нее уж очень здорово! А ежели с лучком, да анисовых капель подпустить, — так даже выразить невозможно, как хорошо!» Изобретались «коктейли», например «болтун»: налитые в бутылку молоко и политура, взбалтывались до замутнения и выпивались залпом.
«Народное алкогольное творчество» расцвело повсеместно. «Вестник полиции», 1915 г.: «В омскую химическую лабораторию поступает много образцов браги домашнего изготовления. В пробе, присланной из Иссык-Куля, обнаружен гашиш… В некоторых рудниках Пермской области обнаружен такой суррогат водки: смесь красного вина с раствором динамита и курительной махорки».
«Раньше мне дарили цветы»
Т огдашняя пресса отмечает еще один интересный момент – психологический. Спиртное быстро стало сладким запретным плодом. Из фельетона в «Биржевых ведомостях» (1915): «Когда закрыли винные лавки, какой-то бес вселился в меня и моих знакомых. Все стали искать водки. Придешь куда-нибудь, где раньше кроме чая ничего не подавали: «А у нас спирт есть!» — «Да ну! Вот счастливчики!» И вместо чаю пьешь запретный нектар. Именинником был: кто мне раньше цветы дарил, теперь спирту 200 грамм. Никогда мы столько не пили, как теперь, в эпоху абсолютной трезвости!»
Впрочем, нагнетать страсти тоже неверно. Пили те, кто хотел пить. Реально ситуация выглядела так. Пламенный порыв добровольного отказа от пьянства угас сам собой, а законодательные ограничения никто и не думал отменять. При этом элита введения сухого закона не почувствовала – если ей надо было достать алкоголь, то доставала, не глядя на цену (правда, это были и не самые пьющие граждане России). Алкоголики спивались, как и прежде, только сейчас в дело пошли всевозможные жутковатые суррогаты. Некоторая часть населения, возможно, стала выпивать меньше – просто потому, что стало труднее достать спиртное. Но жизнь есть жизнь, опрокинуть порой рюмку людям все равно хотелось. И то, что из-за какой-то бутылки возникали лишние проблемы, обывателя раздражало – тем более что война все не кончалась, росли цены на питание, товары. Сухой закон теперь работал против власти – а на горизонте уже маячила Февральская революция.
Екатерина ІІ говорила: «Худая та политика, которая предписывает законами, что надлежит переменить обычаями».
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 75 | Нарушение авторских прав