Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Мозг и сознание. Искорка надежды 1 страница

Читайте также:
  1. A) жүректіктік ісінулерде 1 страница
  2. A) жүректіктік ісінулерде 2 страница
  3. A) жүректіктік ісінулерде 3 страница
  4. A) жүректіктік ісінулерде 4 страница
  5. A) жүректіктік ісінулерде 5 страница
  6. A) жүректіктік ісінулерде 6 страница
  7. A) жүректіктік ісінулерде 7 страница

Есть еще один вопрос, который нельзя обойти. Это связь сознания с нервной системой человека. Для меня это, правда, звучит как вопрос о том, как осуществляется управление телом, если образы действия содержатся в сознании. Но я пока оставлю свое любопытство и скажу несколько слов о взаимоотношениях с Метафизики с Физиологией.

Я думаю, их непримиримое противоречие есть лишь противоречие раз­ных точек зрения на одно и то же явление. Иными словами, это попытка доказать, кто вернее описывает слона — хвостовики или хоботники. Но, возможно, обе точки зрения совмещаются, как две грани одного явления, если поглядеть на него шире.

Камнем преткновения нейрофизиологии оказалось то, что мозг, кото­рый очень важен для работы сознания, не в состоянии его в себя вместить. Там просто нет такого вещества, которое хранит в себе образы. Мы, посто­янно воспринимаем новые впечатления, но при этом сама способность вос­принимать эти отпечатки явно говорит, что сознание есть некая среда. Как, кстати, и способность хранить память. Спор нейрофизиологов о том, что является материальным носителем энграмм, то есть воспоминаний, все еще длится. Но их попытки разместить память в клетках мозга ничуть не научнее попытки разместить ее в электромагнитном поле, выделяемом этими клет­ками.

И многовековые, никуда не ведущие споры философов о сознании тоже вполне трезво разрешаются, если задается вопрос: а может ли сознание быть не идеальной и внепространственной способностью ума думать о самом себе, а вполне материальной, хотя и не изученной средой, которую можно на­звать полем? Даже если это слово не только неточно, но даже и вредно, потому что неизбежно притаскивает с собой представления физиков о фи­зических полях? Но от наслоений дополнительных пониманий можно очис­титься.

Главное, что полевое понимание сознания, находящегося не где-то в разряде электрической активности мозга, а в неком особом пространстве вокруг меня, позволяет увязать между собой все противоречивые наблюде­ния ученых и исходное народное понятие сознания. И что очень важно, оно никак не отменяет находок нейрофизиологов относительно работы мозга и нервной системы. Это не противоречащие теории, а взаимодополняющие описания одного явления.

Вглядимся в это.


Итоги

Самым сильным доводом нейрофизиологии в пользу того, что сознание производится мозгом, являются экспериментальные данные. Все они так или иначе сводятся к простой вещи: разрушаем тот или иной участок мозга, и в сознании человека появляется прореха — он теряет какую-то из своих способностей. Значит, за нее отвечал этот участок мозга.

Довольно долго нейрофизиологи пытались создавать карты мозга, при­вязывая те или иные наши способности к участкам коры. При всей самооче­видности такого подхода, что-то в нем было неладно, потому что карты эти были верны только для тех, для кого они составлялись. У остальных людей постоянно что-то им не соответствовало. Это могло означать только то, что способности нашего сознания не есть выражение работы определенных уча­стков мозга, а в мозге нет определенных механизмов, созданных из клеток.

Однако и отказаться от их поиска было действительно трудно, потому что при всей неопределенности связей между участками мозга и способнос­тями, связи эти определенно были. И способности явно терялись при по­вреждении тех или иных участков мозга. Связи были, не было только жест­кого закрепления определенных способностей за столь же определенными сгустками клеток.

До тех пор, пока сознание считается работой нервной системы, это очень странно, потому что в нервных тканях как раз все очень определенно и жестко специализировано, как говорят. Используя привычное выражение, специализировано с жесткостью механических приспособлений. Никакой возможности объяснить неопределенность в работе участков мозга при та­ком подходе нет, и оставалось только делать предположение или о наличии ошибки, или о том, что исследования делаются на недостаточно глубоком уровне. Исследования ужесточались, и запускался порочный круг, вроде гонки вооружений, из которого не было выхода.

Но есть ли действительное противоречие в том, что при разрушении определенных участков мозга нарушается работа сознания, но при этом эти участки мозга не есть носители этих утерянных способностей? Давайте взгля­нем на сознание как на среду или поле, окружающее мозг. И сделаем допу­щение, что память, по крайней мере, основные ее объемы, хранится не в клетках, а в этом поле в виде своеобразных голограмм, как это предпола­гают физики. Что в таком случае делает мозг? За что он может отвечать?

Самое простое и, как мне кажется, естественное предположение, кото­рое приходит на ум, таково: мозг направлен не вовне, а вовнутрь. Иначе говоря, как телесный орган, он и отвечает за работу тела. Что значит, это не тело думает с помощью мозга, «выпуская мысли вовне», а сознание, нахо­дящееся снаружи, передает с его помощью образы движения и говорения телу.

В таком случае мозг должен обладать способностью переводить тонкома­териальные, «полевые» образы сознания во что-то, что телу вполне доступ­но и понятно, например, в электрические сигналы. Думаю, в этом нет ниче­го, что бы не соответствовало взглядам нейрофизиологов.


Мозг и сознание. Искорка надежды

Чем же оказывается мозг в таком случае? Говоря на компьютерном язы­ке — процессором. То есть орудием управления телом, создающим наше поведение как способ общения и управления другими людьми, а также обес­печивающим выживание. Иначе говоря, мозг должен быть связующим и пе­редаточным звеном между определенными участками сознания и опреде­ленными частями тела, различающимися по решаемым задачам: хождением, плаванием, бегом, любовью, питанием, общением и прочее, и прочее, и прочее.

Как вы понимаете, даже этот неполный список доступных нам дей­ствий показывает, что в теле человека нет определенных мышц, отвечаю­щих за выполнение тех или иных действий. Как нет и образов этих действий в клетках мозга. Там есть лишь участки, отвечающие за передачу в тело той или иной способности сознания. Это и объясняет, почему не удается создать карту мозга-сознания. Можем ли мы считать, что, отрезав язык, мы лишим человека способности общаться с другими людьми? Или есть? Или цело­ваться? Задачи выполняются не определенными органами или мышцами, а обучением тех же самых мышц совершать в разных случаях разные движе­ния, принимая разные образы напряжений и расслаблений.

При этом изначально наши мышцы свободны от любых образов, а тела ничего не умеют. И если вспомнить детей-тарзанов, они способны принять самые неожиданные образы движений, для чего изначально должны иметь способность их принимать. Попросту говоря, быть чистой доской, готовой к обучению. Вот то же самое должно быть и с мозгом.

В нем не может быть изначального приспособления к воплощению той или иной способности сознания. Все, что жестко приспособлено, относится не к сознанию, а к досознательной работе нервной системы. И если это так, то участки мозга приспосабливаются воплощать в теле ту или иную работу сознания исходя из задач, которые преимущественно решает обучающийся человек. Следовательно, карты участков мозга возможны, но они будут от­ражать не столько физиологию, сколько культуру или обычай, в котором воспитывали человека. И если его воспитывала волчья стая, у него будет одна топография мозга, если обезьяны, то другая, а если люди, то надо знать, как у них принято общаться с детьми.

Связь мозга с сознанием вещь бесспорная, но вот природу этой связи, мне кажется, до сих пор не изучали. Хуже того, в Науке на сегодня, пожа­луй, нет ни одной убедительной гипотезы о том, как они взаимодействуют. Единственное чего-либо стоящее предположение, говорящее о том, что со­знание рождается как физическое поле из электрической активности клеток мозга, не только не проработано, но и само нуждается в качественном опи­сании и определении сознания.

И все-таки это дает хоть какую-то надежду, потому что такое сознание я могу, условно говоря, потрогать руками, могу к нему прикасаться и как-то воздействовать, что-то менять. Я надеюсь, что могу.

Даже крошечная искорка надежды может спасти, как путеводный ого­нек, в том мраке, что поджидает меня дальше.


Итоги

Дела Богов

В заключение, прощаясь с людьми, я хотел бы присмотреться к не­скольким странным теням, постоянно присутствовавшим на стенах моей пещеры. Точнее, падавшим на воды морей Науки во время моего путеше­ствия. Они были столь огромны, что я вижу их, лишь окидывая единым взглядом расстояние в четыреста лет. И тогда, когда это мне удается, я вне­запно понимаю, — то, что казалось мне лишь мрачностью самого простран­ства, шевелилось, двигалось и меняло очертания!..

Озноб пробегает по моему позвоночнику, когда я осознаю это, потому что ОНО живое и неимоверно огромное! Мое сознание с трудом может вместить это откровение и совсем не имеет сил вынести его. Ведь ОНО на­блюдало за мной, пока я делал свое дело, и возможно, наблюдает прямо сейчас...

Вспомните, как вам доводилось наблюдать за муравьями. Видели ли они вас? Да, и даже нападали, когда вы вмешивались в их дела. Но именно когда вмешивались. Ведь и Илиада описывает, как герои сражаются с Богами под Троей. Видели ли они вас, когда вы просто наблюдали? Или же их мир всего лишь становился сумрачнее, потому что нечто затмевало солнце?

И еще одно наблюдение занимает меня. Как соотносятся между собой наши скорости? Вот я наблюдаю за муравьями и вдруг замечаю, что один из них заметил меня. Я делаю шаг в сторону и вижу, что он потерял меня из виду. Наверное, он считает, что я движусь очень быстро.

Но я всего лишь шел через лес к железнодорожной станции, до которой еще пять километров. И это — очень быстро — всего лишь один шаг. И значит, с точки зрения моих целей, это очень, очень медленное продвижение.

Время течет для нас совсем по-разному. То, что для меня очень быстро, для живущего тысячелетия или вечность — очень медленно. Но это странная медленность, потому что при этом это очень, очень быстро. Гораздо быст­рее, чем могу я. Просто поглядите на облака. Как они медленно плывут по небу, но как быстро проносится по земле их тень!

У больших существ — большие расстояния и большие свершения. По­этому они очень быстро делают очень медленные дела.

Вот и тень, которая покрывала мир Науки, была очень медленной, но если глядеть на ее движения с большого расстояния и времени, можно по­нять, что она делала. Вернее, что делал тот, кто ее отбрасывал. А кто это был? Думаю, сама Наука. Естественно, она, потому что тени эти есть движе­ния мысли, шевелившейся в научном сообществе на протяжении несколь­ких веков. Какой мысли?

Вглядитесь. Я смог найти всего несколько твердых оснований всей на­уки о сознании. Четыреста лет сознание рассматривается то как процессы, то как содержания. И это противоречие неизбывно. Решить эту задачу пыта­лись просто: избирали одно и отказывали второму в праве на существование. Но противоречие дожило до нашего времени и продолжает быть основным


Дела Богов

вопросом науки о сознании. Более того: оно все отчетливее ощущается об­щенаучной задачей, которую необходимо решить.

Проще говоря, необходимо стало найти такую вещь, которая могла бы совместить в себе обе эти грани. А они настолько не совмещались, что уже полвека наука о сознании кипит идеей междисциплинарных исследований. И даже физики, тяжелая артиллерия Науки, разворачивают последнее время свои жерла в этом направлении, В конце концов задача должна быть решена!

Что же было до этого штурма? Множество простых ученых, муравьев научного муравейника, столетиями писали, спорили и творили что-то о со­знании. И все это наверняка неверно, раз битва продолжается. Да и не могут быть верными рассуждения до тех пор, пока их исходное основание раско­лото и никак не хочет восстанавливать единство. Если глядеть на эту битву с человеческой точки зрения, то она разворачивалась очень, очень медленно. Целые жизни уходили на то, чтобы обсосать со всех сторон какое-нибудь из предположений. Возникали школы мысли, лилась кровь в научных револю­циях и религиозных войнах, менялись поколения прежде, чем другие ученые создавали школу, которая обсасывала противоположное предположение.

Исследовали, спорили, горячились, обижали друг друга, совершали подлости, обретали озарения, умирали и рождались заново... И всегда счита­ли, что это была их личная, свободная воля избирать ту или иную сторону в споре.

Но вся эта фантастическая жизнь клокотала лишь там, где великая тень Богини прикрывала землю от смертоносного излучения безжалостной Все­ленной. Богиня, сидящая в тихой задумчивости на придорожном камне, оты­мала руку от своего лба, и беспощадный свет Разума выжигал ее неверное предположение о природе сознания. Вместе с ним выгорала и соответствую­щая школа, которая подобно бледной поросли подвалов, успела разрастись в тени ее величественной руки.

Она опиралась подбородком на другую руку и начинала неспешно сле­дующую долгую мысль. И тут же в появившейся тени пробивались ростки новой школы...

На обочине бесконечно огромной и бесконечно древней дороги, веду­щей из Неведомого в Неведомое, на миг задержалась и присела на придо­рожный камень Богиня. Она прервала свое путешествие, потому что хочет понять, что такое сознание, которому было предназначено каким-то изна­чальным замыслом нечто чрезвычайно важное. И понять его можно созерца­нием, раз Богиня созерцает его.

Богиня созерцает. А в ее тени, упавшей на нашу Землю, расцветают новые виды призрачной жизни. Призрачной, потому что они всего лишь содержания ее мыслей. Когда Богиня продолжит свой путь, на Земле исчез­нет Наука...

А мы? Мы останемся. Ведь мы были и до того, как она посетила наш дом. А пока мы наслаждаемся дурманящей тенью, грезим о разуме, изобилии и демократии... А в это время наши покинутые тела, в наркотическом трансе, воплощают тончайшие движения ее сознания. Но что такое сознание?


Итоги

Моей Богине

В каком-то смысле мою книгу можно считать антисциентистской, то есть направленной против Науки. Иногда это путают с антинаучностью, но это неверно. Современный антисциентизм вполне научен в лучшем смысле этого слова. Он взял из Науки все лучшее, что она нашла в качестве орудий познания действительности. Его лишь не устраивают цели и бесчеловечность, бездушность Науки. Также не устраивает его и внедренное в наши умы ут­верждение: что ненаучно, то неистинно.

Можно сказать, что антисциентизм это наука с человеческим лицом. Наука с маленькой буквы, то есть способ изучать действительность, а не сообщество ученых и прилипших к ним паразитов, которое захватывает и переваривает мир в соответствии со своим научным мировоззрением. Да и делают антисциентизм все те же ученые, которые вдруг осознали, что На­ука, которой они долгие годы служили, это вовсе не то место, которое манило их в юности, когда они верили в науку как в мечту.

Современная Наука — это воплотившаяся в тело огромного сообщества Богиня, скорее всего, Кирка, Цирцея, устоять перед которой удалось лишь Одиссею — вечному скитальцу междумирья. Остальных она осчастливила, дав им сытую и спокойную жизнь... Всего-то ценой небольшой жертвы — отказа от способности думать и осознавать себя человеком. Даже если ты осознаешь себя ученым, ты уже не осознаешь себя человеком. Это другое осознание.

Наука, начиная с Декарта, видит человека машиной. Именно отсюда ее бесконечная битва с субъективизмом за объективность, то есть бездушность, если вдуматься. И это очень, очень удачная битва. Она не только привела нас к почти полному забвению себя и своей души, но и дала сытость и изобилие. А это значит, что Наука ближе всех других Богов подошла к созданию Рая на Земле...

У меня нет сил осуждать ее за этот великий эксперимент. Возможно, она делала его из самых лучших побуждений, да и неведомы нам пути Богов...

Но я не хочу сытости и не хочу бездумья. Я ощущаю себя, скорее, ди­ким и голодным котом, которому проще ходить с рваными ушами и обмо­роженными лапами, чем согласиться на кастрацию и мягкую подушечку на коленях любящей хозяйки. Нет, Цирцея вовсе не плоха, вспомните, с какой любовью и благородством она относилась к Одиссею.

Близко ко мне подошедши, богиня Цирцея сказала:

«Царь Одиссей, многохитростный муж, Лаэртид благородный,

Все вы свою укротите печаль и от слез воздержитесь;

Знаю довольно я, что на водах многорыбного моря,

Что на земле от свирепых людей претерпели вы,горе

Бросив теперь, наслаждайтесь питьем и едою, покуда

В вашей груди не родится то мужество снова, с которым


Моей Богине

Некогда в путь вы пустились, расставшись с отчизною милой, С вашей суровой Итакою».

И ни одной попытки нарушить обещания и обмануть. Целый год она была заботливой хозяйкой для людей и верной женой для Одиссея.

Так нам сказала, и мы покорились ей мужеским сердцем.

С тех пор вседневно, в теченье целого года

Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались.

Но когда, наконец, обращеньем времен совершен был

Круг годовой, миновалися месяцы, дни пролетели,

Спутники все приступили ко мне с убедительной речью:

«Время, несчастный, тебе о возврате в Итаку подумать...»

...Я ж, возвратяся к Цирцее, с ней рядом на ложе роскошном

Лег, и колена ее обхватил, и богине, склонившей

Слух свой ко мне со вниманием, бросил крылатое слово:

«О Цирцея, исполни свое обещанье в отчизну

Нас возвратить; сокрушается сердце по ней...

И Цирцея безропотно исполняет свое обещанье. Как удалось Одиссею добиться такой любви от Богини? Думаю, неспособностью предавать, то есть забывать себя и свою Мечту. В сущности, памятью. После того, как Цир­цея превратила в свиней товарищей Одиссея, он вооружился и пошел их спасать. Еврилох пытался его отговорить, но Одиссей был непреклонен:

Друг Еврилох, принуждать я тебя не хочу; оставайся

Здесь, при моем корабле, утешаться питьем и едою;

Я же пойду; непреклонной нужде покориться мне должно.

На такое способен лишь Герой, ведь это нечеловеческий выбор. Это Рок, сулящий гибель, что бы ты ни выбрал. Бежать без спутников невозмож­но, просто некому управлять кораблем. Это смерть. Но и пойти к Цирцее — это смерть. В сущности, вопрос даже не о том, выбирать ли смерть, вопрос лишь о том, какую смерть выбрать. Одиссей избирает смерть в бою, смерть, которая оставит по нем достойную память. И Боги уважают его выбор. Их посланец Гермес спешит к Одиссею.

Той же порой, как, в святую долину спустяся, уж был я Близко высокого дома волшебницы хитрой Цирцеи, Эрмий с жезлом золотым пред глазами моими, нежданный, Стал, заступив мне дорогу; пленительный образ имел он Юноши с девственным пухом на свежих ланитах, в прекрасном Младости цвете. Мне ласково руку подавши, сказал он: «Стой, злополучный, куда по горам ты бредешь одиноко, Здешнего края не ведая? Люди твои у Цирцеи; Всех обратила в свиней чародейка и в хлев заперла свой.


Итоги

Их ты избавить спешишь; но и сам, опасаюсь, оттуда Цел не уйдешь; и с тобою случится, что с ними случилось. Слушай, однако: тебя от беды я великой избавить Средство имею; дам зелье тебе; ты в жилище Цирцеи Смело поди с ним; оно охранит от ужасного часа. Я же тебе расскажу о волшебствах коварной богини: Пойло она приготовит и зелья в то пойло подсыплет. Но над тобой не подействуют чары; чудесное средство, Данное мною, их силу разрушит. Послушай: как скоро Мощным жезлом чародейным Цирцея к тебе прикоснется, Острый свой меч обнажив, на нее устремись ты немедля, Быстро, как будто ее умертвить вознамерясь; в испуге Станет на ложе с собою тебя призывать чародейкаТы не подумай отречься от ложа богини: избавишь Спутников, будешь и сам гостелюбно богинею принят. Только потребуй, чтоб прежде она поклялася великой Клятвой, что вредного замысла против тебя не имеет: Иначе мужество, ею расслабленный, все ты утратишь» С сими словами растенье мне подал божественный Эрмий, Вырвав его из земли...

Все так и произошло. Но что произошло? Что вообще здесь описывает­ся? Кто такой Гермес? Бог-ведодавче, Бог-хранитель и даритель тайного зна­ния. И значит, если речь идет о Науке, нельзя войти в ее дом без посвяще­ния в тайноведение. Корень, поданный Гермесом Одиссею, и есть такое посвящение, оно же, в сущности, есть лишь знание самого себя, своих кор­ней и своей цели. Более крепкое знание, чем присуще человеку обычно. Спо­собность не забывать, зачем пришел. Ведь суть чародейства Цирцеи — «чтоб память у них об отчизне пропала». Значит, Гермес усиливает Одиссею спо­собность осознавать самого себя.

А почему нельзя отказываться от ложа Богини? Это вовсе не страх ее разгневать. Все гораздо глубже. Когда маленькая девочка в пору посвящений оказывалась в лесу, где ее ждала Баба-Яга, первейшей ее задачей было под­красться к старухе незаметно и приложиться губами к ее обнаженной груди. С этого мгновенья по законам первобытного общества она считалась молоч­ной дочерью, и старая волшебница начинала ее учить. Так строились женские посвящения. Так учили жриц первобытного племени. А как учили жрецов?

Как может мужчина обрести право на обучение, как не вступив в мис­тический брак со своей Богиней через овладение ее жрицей? И как знать, не описан ли в рассказе о Цирцее один из этапов мужских инициации, подоб­ный тому, который описан в ирландских сагах о Кухулине, отправляющем­ся обучаться у женщин-воительниц Скаттах и Уаттах? Я не знаю подобных исследований, но они возможны.

В любом случае, Одиссей справляется со своим заданием, и целый год проводит у этого Великого учителя. А Наука — это Величайший учитель


Моей Богине

человечества. Как долог этот его год, мы не знаем. Ясно одно — им за это время завершен полный круг обучения, и этот круг ведет его в Царство мертвых. Значит, Цирцея учила тому, как достичь того Царства.

Возможно, Мир Богов, куда Судьба закинула ищущего себя человека, лежит вовсе не рядом с Миром людей, а отделен от нас Царством Смерти. Во всяком случае, обычные люди достигают его лишь таким путем. Значит, Дорога Домой, что бы ты ни считал своим домом, проходит сквозь то мес­то, где живут лишь души...

Но как важно не заблудиться, не застрять, и не потерять себя в этом безжизненном месте. Там нужен Вергилий, нужен проводник, который про­ведет тебя сквозь все круги... В мире душ — нужно найти Душу!

Цирцея не знает пути, но она знает, как найти ту Душу, которая пове­дет нас домой. Там, в Аиде, если выполнить все необходимые обряды, а это — ни много, ни мало — оживить кровью Душу, — удастся получить Знание.

Сам же ты, острый свой меч обнаживши и с ним перед ямой Сев, запрещай приближаться безжизненным теням усопших К крови, покуда ответа не даст вопрошенный Тиресий. Скоро и сам он, представ пред тобой, повелитель народов, Скажет тебе, где дорога, и долог ли путь, и успешно ль Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься.

Вот такая повесть. Нет повести прекраснее, чем эта, и я не знаю, пе­чальна она или радостна...

В сущности, Цирцея подобна Диогену, бродящему с лампой среди тол­пы в поисках человека. Ей, наверное, очень, очень одиноко на любимой Земле, после того, как ушли Боги. Да и не мешает она никому думать, ис­кать себя, даже воевать с ней. Зачем?!

Люди сами убьют или затравят тех, кто мешает им спать сытым сном. Кто будит. Или выкинут их из своего устроенного мирка в пространство неведомого, заполняющее межмирье. Люди всегда сами куют свое счастье, и всегда сами за все в ответе. Боги лишь искушают и хранят нас...

Я люблю тебя, Цирцея, и я принимаю все твои подарки, которые ты даришь любому, кто уходит от тебя в плавание. Я отрываюсь от связи со своим стадом, от всего научного сообщества, но я постараюсь не нарушать ни одного из законов научного исследования, применяя все проверенные тобою орудия поиска Истины.

Может быть, ветер еще занесет меня к твоему берегу, и я смогу лицез­реть ту, от которой бежал и которой служил всю жизнь... Я иду к тебе, но мой путь лежит через Царство Душ.


УКАЗАТЕЛИ*

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ


Аббаньяно Н. - 389**.

Авенариус Р. — 311.

Австрия — 720.

Агаев Э.Р. — 50.

Агарти — 785.

Академия Медицинских наук СССР — 107.

Академия наук СССР — 107.

Академия Самопознания — 790, 799.

Александер Ф.М. — 127-132.

Александр Великий — 59, 485.

Александровский Ю. — 80.

Алексеев А. — 227.

Алексеев П. — 323.

Аллахвердов В.М. — 731, 732.

Америка - 81, 86, 111, 133, 218, 220, 221,

229, 230, 234, 233, 253, 296, 297, 341,

417, 598, 697, 761, 776. Амстердам — 13. Ананьев — 274. Анашвили В. — 575. Ангел — 608. Англия — 760. Андерсон Д.Р. — 228, 230. Андреев А. — 790. Антипов Г. — 322. Арзаканян Ц. — 647. Аристотель — 12, 157, 158, 170, 185, 280-

283, 301, 343, 344, 377, 390, 409, 484-

486, 493, 548, 579, 648, 701, 725. Армстронг Д. — 356. Архимед — 809.

Аскольдов (Алексеев) С.А. — 675-681. Асмолов А.Е. — 732. Ауробиндо Гхош — 787. Афонькин СЮ. — 59. Африка — 72.

Баадер Ф. — 646. Баба-Яга — 818. Батищев Г.С. — 720. БауманУ. — 81, 87.


Бауэр — 769.

Бахтин — 293.

Безант А. — 781, 784.

Бейли А. — 783-787.

Беларусь — 96.

Велик А.А. - 747, 752.

Белинский — 611.

Белый А. — 630.

Бергманн — 780.

Бергсон А. — 590-595.

Бердяев Н.А. — 391, 630, 730.

Беркли — 311, 360, 606, 630.

Бернштейн Н.А. — 63, 64, 120, 121, 286,

698, 727.

Бескова И. А. — 736-742, 810. Бехтерев — 691, 697. Бибихин В. — 174. Бирс — 706. Блаватская Е. — 781. Блок А. — 630, 690. Блонский — 698. Блэкмор С. — 776. Бодуэн де Куртенэ — 99. Бом Д. — 254, 774. Бондаренко И.А. — 733-735. Бор Н. - 768, 770. Борзенков В. — 335. Борхес X. — 725. Братство святого Серафима Саровского —

675.

Бреннан Р. — 128. Брентано Ф. - 283, 293, 366-368, 523, 534,

563, 575-581, 587, 608, 655. Броуд С.Д. - 778. Брюль Э.Б. — 516. Будда - 131, 758, 776. Булгаков С.Н. — 630, 730. Бунге — 89. Бургиньон Э. — 753. Буркард — 391, 453. Бэкон Ф. — 328, 490.


Именной указатель составлен Е.Н.Самойленко при участии М.А.Матвеевой. * Цифры обозначают номера страниц.


Именной указатель


Бэн А. -522, 524, 533-538.

Бюлер Ш. - 246, 263.

Бюхнер Ф. - 499, 502, 507-513-519, 646.

Валери — 180.

Васильев — 769

Введенский А. - 264, 319, 549, 658, 659.

Великая французская революция — 466.

Велихов Е.П. - 702, 708, 726-730.

Величковский Б. — 240.

Венское юридическое общество — 577.

Вергилий — 819.

Вересаев — 16.

Вернадский В.И. — 293, 767, 769.

Веселовский А. — 412.

Вивекананда — 787.

Видман — 391, 453.

Винер Н. — 180.

Владимирская обл. — 789.

Владимирский централ — 789.

Владимирщина — 792, 795.

Владиславлев М.И. — 646.

Вольф Р.П. — 296.

Всемирная Организация здравоохранения —

176. Вундт В. - 90, 91, 122, 228, 283, 459, 483,

506, 507, 515, 520, 523, 534, 540, 544,

548-555-561-564, 569, 573,646. Выготский Л.С. — 218-220, 274-276, 286,

689-699, 709.

Высоцкий Владимир — 66. Вюрцбургская школа — 569, 570, 573.

Габович Р.Д. — 45, 47.

Гадамер Х.-Г. - 402-410, 412.

Гаер Е.А. — 756.

Гайденко П.П. - 395, 457, 466, 467, 639-641.

Галилей Г. - 12, 13, 58, 184, 374, 377, 455,

487, 515, 691, 717. Гамильтон У. — 535. Ганзен П. — 393. Гарвардский университет — 597. Гартманн — 646. Гартли Д. - 284, 522, 524, 528. Гассенди П. — 442. Гегель Г.В.Ф. - 392, 424, 466, 468, 472-

478, 548, 606, 627, 646. Гейзенберг В. — 766. Гелиос — 3, 4, 17. Гельвеции К. — 328.

Гельмгольц Г.Л.Ф. - 122, 285, 546, 557, 578. Гераклит — 343, 515. Гербарт И.Ф.- 284, 285, 573. Германия - 90, 91, 369, 510, 601, 681, 697.


Гермес — 817, 818. Гесиод — 14, 16. Гея — 17. Гигея — 47, 48. Гиппократ — 38. Гоббс Т. — 15, 420. Головин СЮ. - 109, 289, 290. Гольдштейн К. — 238. Гомель — 694. Гомер — 3-5, 7, 10. Горностай П.П. — 108. Грабская И. — 133. Греция — 300, 343, 611. Громбах А. — 599, 600. Гроф С. - 252-256. Грушин Б.А. — 720. Грязное А.Ф. — 421, 422. Губская Е. — 337.


Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 106 | Нарушение авторских прав



mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.041 сек.)