Читайте также:
|
Подробно рассказав об архивохранилищах, следует вспомнить о людях, работавших в них. Наскоро представив меня коллективу, М.С.Боковенко посчитал процедуру законченной и оставил меня с теперь уже моим коллективом. Коллектив был невелик - семь человек. Хочу сделать небольшое отступление по поводу кадров партийных архивов тех лет. В первые мои приезды на семинары и совещания в Центральный партийный архив ИМЛ при ЦК КПСС моими коллегами были в основном пожилые люди пенсионного и предпенсионного возраста. Как правило, это были люди с революционными заслугами, с большим партийным стажем. В первый приезд я встретила только одного "молодого кадра" из Воронежа - это была моя однокурсница. Среди работников ЦПА тоже были выпускники нашего института до 1941 года, те, кто уже был членом партии.
Директором Центрального партархива тогда был старый большевик, член партии с 1903 года, правдист Караваев Петр Николаевич. Почему мне он так запомнился? При первом знакомстве он проявил особый интерес ко мне как к дальневосточнице, с каким-то теплом стал вспоминать о работе в наших местах в 20-е годы. Он был участником революционных событий на Амуре, редактором газеты "Дальневосточный путь" (предшественницы "Тихоокеанской звезды"). Для меня это была первая встреча с живым участником исторических событий. Через двадцать лет его имя появится в наших сборниках "Ленинская гвардия на Дальнем Востоке", "Время. Газета. Люди (к 50-летию "Тихоокеанской звезды")". Возвращаюсь к кадрам партийных архивов Дальнего Востока. В 50-е годы по заданию ЦПА мне пришлось побывать в партийных архивах Камчатки, Сахалина, Амурской области. Везде заведующими были бывшие партийные работники пенсионного возраста, уважаемые люди, но понимания задач архива, архивоведческих знаний им явно не хватало. Они руководствовались одним: строго соблюдать секретность, не допускать к документам никого. Контактов с государственными архивами у них не было, их опыт не использовался. Такое отгораживание наносило вред партийным архивам: в них отсутствовал научный подход к обработке документов, их фондированию, учету. С приходом молодых кадров, а также специалистов архивного дела такое положение изменялось.
Хотя надо сказать, что некоторая обособленность партархивов от государственных оставалась в силу того, что партийные архивы были более авторитетны из-за своей принадлежности к партийным органам. К счастью, нашего архива это не коснулось. С самого начала я понимала, что надо сотрудничать. Эта традиция продолжалась и после моего ухода из архива. Поэтому, наверное, кадры партийного архива довольно плавно перешли в государственный архив после их объединения. В некоторых архивах такая обособленность привела к тому, что в 1991 году после ликвидации партийных архивов государственные архивы, приняв документы, от услуг специалистов отказались.
Но вернемся в 1949 год. Из четырех ответственных работников трое были пенсионного возраста, включая бывшего заведующего, участника Гражданской войны на Дальнем Востоке. Медленно шло омолаживание кадров в нашем архиве. Практика посылать в архив "дорабатывать" из партийного аппарата оставалась, приходилось иногда сопротивляться этому.
Казурова Анна Карловна - хранитель фондов, моя ровесница по возрасту и партийному стажу. В партийном архиве с 1937 года. Начинала архивариусом, так по штату числились архивные технические работники. За год перед моим приходом, обучившись на курсах архивистов при государственном архиве, утверждена на должность хранителя фондов. Хранитель фондов - центральная фигура в архиве. Он ответственен за сохранность фондов, их учет, комплектование. Она была моим первым учителем, потому что проработала в архиве двенадцать лет и знала хорошо фонды, их расположение в хранилище. Она вела учет и знакомила меня со всей документацией. В учетные документы я вникла быстро, хотя они несколько отличались от Правил, утвержденных Главным архивным управлением (ГАУ).
Честная, аккуратная, добросовестная - все эти качества очень важны для хранителя фондов, и Анна Карловна ими обладала. Но ей не хватало образования: семь классов сельской школы и месячные курсы в государственном архиве - вот весь багаж. Надо было дать ей возможность получить образование. По нашей просьбе бюро крайкома партии принимает решение о направлении Казуровой А.К. на учебу в Хабаровскую краевую партийную школу. Прошло два года, и после окончания партшколы Анна Карловна вернулась в архив на новую должность инструктора партархива. Учеба помогла ей приобрести новые знания и расширить круг общения с работниками райкомов, горкомов партии, что помогло ей в дальнейшей работе. В то время еще не было четких правил ведения делопроизводства в партийных органах, и приходилось часто выезжать в районы с консультациями и проверками.
В 1965 году было принято очень важное постановление ЦК КПСС от 13 января "Об упорядочении ведения делопроизводства в партийных органах и работы по комплектованию партийных архивов документальными материалами". И началась планомерная работа по внедрению постановления в практику работы партийных организаций. Много различных мероприятий было разработано и проводилось в райкомах и горкомах КПСС и первичных организациях: семинары с работниками, ведущими делопроизводство, издание буклетов "В помощь секретарю партийной организации", изготовление стендов с образцами документов и ряд других. Инициатором всего этого был инструктор архива. Большая заслуга инструктора А.К.Казуровой, отдавшей сорок лет партийному архиву, и в том, что в партийном архиве сформировались полноценные фонды партийных и комсомольских органов.
Анна Карловна - замечательный организатор. Много лет она занималась в профсоюзной организации крайкома организацией отдыха членов профсоюза - походы в театр, на концерты и пр. Работники крайкома хорошо ее знали. И еще одна прекрасная черточка характера Анны Карловны: она никогда не "путала" наши дружеские отношения с должностными. В декабре 2002 г. она отметила свое 85-летие. Собрались дома. Рядом были дети, внуки, поздравил и отметил дату госархив: архивисты - народ памятливый. Спасибо им!
Потявина Екатерина Дементьевна - архивариус партийного архива. Пока А.К.Казурова была на учебе, для меня оставалась опорой и учителем Е.Д.Потявина. В архиве она старожил - с 1933 года. На ее памяти были аресты работников Дальистпарта и ответственных заведующих как "врагов народа", но об этом она не любила говорить. Не буду и я.
Екатерина Дементьевна была старше меня на десять лет, беспартийная (техническим работникам это разрешалось) и малограмотная. При первом знакомстве мне ее представили: "Тетя Катя" и "Дементьевна". Сколько я ни пыталась внедрить обращение к ней по имени и отчеству, так и не смогла. И сама порой обращалась к ней "Дементьевна".
Занималась она подшивкой дел, реставрацией (подклейкой), нумерацией листов, штамповкой, формированием связок. В этом она была специалистом "первой руки". Но подводила ее безграмотность. В заверительной надписи она без ошибки могла написать только свою фамилию. Сегодня, встретив такое в архивных делах, не судите слишком строго. Зато как бережно она обращалась с документами, как любовно подшивала их в дела! Ее всегда можно было видеть на рабочем месте с иглой или шилом за подшивкой дел или с карандашом за нумерацией листов. Тогда это было все наше техническое оснащение и орудия производства.
Для меня она долгое время была своеобразным путеводителем по хранилищам и фондам. За многие годы работы она знала не только расположение фондов, отдельные дела она узнавала по цвету обложки и с закрытыми глазами могла быстро найти любое архивное дело. Только, бывало, спросишь: "А где материалы X краевой конференции?" - она уже их несет! А если учесть, что тогда в архиве не было никаких справочников или путеводителей, то станет понятно, каким нужным работником была она для меня.
Добродушная, медлительная по причине полноты, такая домашняя тетя Катя! Ее все любили, занимали часто деньги, которые у нее одной и водились. Не помню, чтобы кто-то на нее обиделся или она кого-нибудь обидела.
После переезда архива в здание ВПШ место ее работы находилось в светлом просторном помещении, но она грустила по своему полуподвалу. Ей давно пора было на пенсию, но расставаться с ней не хотелось, уж очень она была "к месту". На пенсию пошла по собственному желанию. Связь с ней не теряли, часто навещали и в последний путь проводили тоже архивисты. Наша "Дементьевна" оставила светлую память о себе у всех, кто ее знал.
Мне вспомнился случай, толкнувший меня на объяснение с первым секретарем крайкома по "тревожному сигналу". У Екатерины Дементьевны были очень тяжелые жилищные условия. А тут узнали, что крайком строит дом для работников. Ходили слухи, что квартиры будут выделены и техническому персоналу. Екатерина Дементьевна подала заявление в профком. Чтобы заручиться поддержкой начальства, в свой очередной поход к первому секретарю (тогда А.П.Шитикову) я также замолвила слово о старейшем работнике. В своем перекидном календаре он пометил: "Арх. кварт. Потявиной". Об этом по простоте своей я сказала Екатерине Дементьевне. Пришло время заселять дом, но в списках жильцов ее не оказалось. Узнав об этом раньше меня, Екатерина Дементьевна поделилась со своим знакомым, который посоветовал ей и сразу осуществил - написать жалобу на крайком специальному корреспонденту газеты "Правда" по Хабаровскому краю о том, что старому работнику обещали квартиру и не дали. Ясно, что письмо это оперативно передали в крайком для "принятия мер". Началось разбирательство. Меня вызвали "на ковер" к первому. Не знаю, по какому вопросу. Но когда спросили: "Кто обещал квартиру?", - стало все ясно. Напоминаю о нашем разговоре, называю примерную его дату. Помощник первого секретаря перелистывает календарь и находит запись. Мне - грозное внушение "за разглашение разговора с первым". Екатерина Дементьевна долго переживала, что подвела меня. Но главное - квартиру она получила и прожила в ней до конца своих дней.
Каерова Ефросинья Наумовна - еще один работник, кого можно поставить в список "мои учителя", - архивно-технический работник, секретарь-машинистка, заведующий хозяйством партийного архива (это все ее должности).
Ефросинья Наумовна (тогда еще Стоянова) в год моего прихода в архив была двадцатилетней молодой женщиной, на десять лет моложе меня, но уже имевшей двух детей и непутевого мужа. Красивая, статная, с длинными темными волосами, очень скромно одетая - такой она запомнилась мне. В архив она пришла в 1946 году и постигала архивную науку под руководством тети Кати. Она знала расположение фондов в хранилище, и мне частенько приходилось прибегать к ее помощи. Ефросинья Наумовна быстро освоила архивно-техническую обработку дел, но ей приходилось часто отвлекаться на печатание документов (она постепенно выучилась и печатать на машинке). Секретарь-машинистка Лена Бельцер училась заочно в пединституте, и Ефросинья Наумовна часто заменяла ее. Когда Е.Бельцер закончила институт и перешла работать в школу, освоившаяся к этому времени в архиве Ефросинья Наумовна перешла на должность секретаря-машинистки. И много лет не расставалась с архивом, из них двадцать пять лет со мной, а еще до меня и после меня. Она - архивный долгожитель.
Должность секретаря-машинистки в архиве не главная, но очень важная. Она организует прием посетителей, ведет делопроизводство. Тогда еще этой специальности не учили, и были они "самоучки". Важно было научиться правильно отвечать по телефону, не только культурно и вежливо, но и по-деловому, точно, без лишних слов. Нужно было уметь принять посетителей архива: толково и доступно разъяснить порядок обращения с заявлениями, а при необходимости помочь его написать. Следовало учитывать, что обращаются в архив, в основном, пожилые люди, которым нужна справка о трудовой деятельности, а также сведения о близких.
Ефросинья Наумовна это очень хорошо усвоила и была лицом архива. С ней первой встречались посетители, по ней судили о других работниках и о самом архиве в целом.
Ведение делопроизводства - тоже целая наука. "Входящие", "исходящие", "секретные", "совершенно секретные" документы нельзя перепутать, каждому свое место, свой журнал регистрации, своя картотека. Все у нее было в порядке. За все время работы никаких потерь документов и ни одного "ЧП".
И сегодня плодами ее трудов - перепечатанными архивными описями пользуются исследователи и работники архива. А документы фонда П-442 "Хабаровский краевой партийный архив", их большая часть, прошли через ее руки. Это она печатала и регистрировала документы, формировала дела, готовила их к архивному хранению.
Она еще ведала немудреным хозяйством архива. Это было хлопотное дело: учитывать столы, стулья, лампы, шкафы, дорожки, шторы и все остальное, чем пользовались мы в архиве. Ежегодные инвентаризации проходили без единого замечания: ни пропаж, ни потерь. Честная, аккуратная, скромная, чистоплотная во всем - такой была и осталась Ефросинья Наумовна.
Жила она материально трудно, долго воспитывала двух детей одна. Но никогда не слышали от нее жалоб, просьб о помощи. Жизнь не баловала ее. Не удался ей и второй брак. Только и радости было - рос младший сын Алеша. Старшие дети уже выросли, жили отдельно. Окончил мальчик десять классов, занимался спортом, гимнастикой, участвовал в краевых соревнованиях. Собирался поступить в медицинский институт, да подошло время идти в армию. Прослужил в Казахстане девять месяцев. И привезли его в Хабаровск в цинковом гробу. Ездила сама в воинскую часть. Как это пережить? Пережила, никого не обременяя своим горем. Потери ее не оставляли: похоронила сорокадвухлетнего сына и еще молодого зятя. Пережила и это. Не озлобилась, не опустилась. Благо, есть дочь и внучка, для которых надо продолжать жить. Много лет прошло с того времени. Но мы не теряем связи все эти 54 года. Раздается звонок, и я слышу всегда бодрый и ясный голос Фроси, так я теперь зову ее. И говорит она не о болячках и не о маленькой пенсии, а обязательно "за жизнь", которая продолжается.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 103 | Нарушение авторских прав