Р. Арон, Даль, лейпхарт о демократии

После второй мировой войны получает международное признание политическая наука (политология). Впервые она появилась в США еще в 8ОУе г. XIX в., когда профессор истории и политической экономики Джон Беджес создал Школу политической науки Колумбийского университета. 1949 г. ознаменовался созданием при ЮНЕСКО Международной ассоциации политической науки, коллективными членами которой выступают национальные ассоциации (хотя существует и индивидуальное членство). За политической наукой основательно закрепляется статус учебной дисциплины, преподаваемой в западных университетах. Быстро растут политологические исследования. Идет процесс интеграции и систематизации этих исследований.

Не представляется возможным рассказать обо всех авторах и направлениях. Ос7ановимся на трех — Раймоне Ароне, Роберте Дале и Аренде Лейпхарте. Общим для всех троих является тема демократии.

Раймон Арон (1905—1983) выдающийся французский социолог и политолог, родился, в лотарингском городке Рамбервиллере. С 1924 по 1928 г. учился в Высшей нормальной школе вместе Ж. П. Сартром. Огромное влияние на будущего ученого оказали профессора по философии Ален и Брюкевик. Окончив школу, Арон уехал завершать образование в Германию. Здесь он познакомился с

феноменологией Гуссерля, социологией Вебера, психоанализом Фрейда, читал труды раннего Хайдеггера. В то же время его потрясли ярый национализм немцев и первая крупная победа национал-социалистов.

После оккупации гитлеровцами Франции Арон перебрался в Лондон и участвовал в редактировании журнала «Свободная Франция». На протяжении военных лет он печатал ежемесячные анализы положения дел в вишистской Франции — «Французскую хронику». После разгрома гитлеровской Германии Арон стал политическим обозревателем газеты «Фигаро» (1947—1977). В 1955 г. он возглавил кафедру социологии в Сорбонне, одновременно входил в состав Экономического и социального совета Четвертой и Пятой республик. В 1963 г. его избрали членом Академии моральных и политических наук. Он был почетным доктором Гарвардского, Базельского и Брюссельского университетов. С 1962 г. — вице-президент Всемирной социологической ассоциации.

Круг научных интересов Р. Арона очень обширен. Наиболее крупные и важные его работы: «Важнейшие этапы социологической мысли» (1967), «Размышления о войне: Клаузевиц» (1976), «Восемнадцать лекций об индустриальном обществе» (1962) и др. Несмотря на сложность многих работ, все они расходились большими тиражами во всем мире и получили высокую оценку не только научных кругов, но и самых широких слоев интеллигенции.

Таковой, в частности, является работа «Демократия и тоталитаризм». Это серьезнейшее научное исследование о политических религиях XX в. Автор безжалостно препарирует режимы Запада и Востока, Европы и Америки, бесстрастно вскрывает недостатки и показывает преимущества тех или иных форм правления государством. Сама по себе книга призвана завершить цикл, в который вошли также «Восемнадцать лекций об индустриальном обществе» и «Классовая борьба». Она состоит из 19 лекций и трех частей. В первых двух анализируются политические

режимы Четвертой и Пятой республик во Франции, автор дает оценку голлизму в целом. В третьей — подробно разбирается советский режим в качестве примера строя с монопольно владеющей властью партией.

Уже в третьей главе (лекции) делается принципиальный вывод, который подтверждается всем материалом, собранным в книге: «На Западе одновременно происходит расширение административных функций и специализация политических процедур: такое сочетание, возможно, и парадоксально. В Европе же есть режимы еще одного типа, в которых в силу решаемых государством задач отвергаются какие бы то ни было попытки поставить под сомнение роль Власти — самого режима и его проявлений. Там, по другую сторону «железного занавеса», отождествление общества и государства стало почти всеобъемлющим, а потому невозможно обсуждать достоинства режима, законность правителей и даже благоразумие государственных решений».

Роберт Алан Даль (род. в 1915 г.) — известный американский политолог, внесший существенный вклад в разработку проблем власти, авторитета, управления, типологизации политических систем, места оппозиции в демократическом обществе и др. Им посвящены «Введение в теорию демократии» (1956), «Современный политический анализ» (1964), «Политическая оппозиция в западных демократиях» (1966), «Дилеммы плюралистической демократии» (1981). В конце XX столетия опубликована работа «О демократии». Ее краткость, изящность и определенность позволяют считать ее настоящим учебным путеводителем по демократии.

Автор вполне справедливо отмечает, что природа демократии обсуждается вот уже на протяжении двух с половиной тысяч лет. Столь длинная история способствовала путанице и противоречиям в понимании демократии. Р. Даль дает ответы на фундаментальные вопросы: почему демократия желательна? Насколько демократичны США,

Франция, Германия и другие страны? Почему рыночный капитализм одновременно нуждается в демократии и уродует ее? Ученый указывает на несколько глобальных проблем, стоящих перед демократическими странами.

Во-первых, напряженность между демократическими целями и системой рыночно-капиталистической экономики почти наверняка сохранится и впредь на неопределенно долгий срок. Существуют ли способы, сохранив все преимущества рыночного капитализма, уменьшить ущерб, причиняемый им политическому равноправию?

Во-вторых, интернационализация склонна расширять сферу решений, принимаемых политической и бюрократической элитами, за счет демократического контроля. Когда уровень принятия решений повышается до международного, граждане должны быть уверены, что всем демократическим институтам и процедурам ничто не угрожает, а механизмы подотчетности политической и бюрократической элит укрепляются. Увы, совершенно неясно, возможно ли это в принципе и как именно это может быть осуществлено.

В-третьих, в последние десятилетия нашего века в этих странах возникли два фактора, значительно способствующие усилению культурной дивергенции. Это обусловлено тем, что граждане, обычно подвергавшиеся дискриминации, объединились с себе подобными, образовав некие движения, призванные защитить их интересы и права на культурную самоидентификацию. Участниками этих движений стали «цветные», женщины, люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией, представители языковых меньшинств и этнических групп.

Культурная дивергенция в странах «старой демократии» значительно усилилась за счет постоянно увеличивающегося притока иммигрантов, отмеченных, как правило, явными чертами этнического, языкового, религиозного, культурного различия, выделяющего их из среды исконного, доминирующего в той или ином стране населения.

Необоснованной и беспочвенной представляется надежда на то, что наступающее столетие решит проблему культурной дивергенции и достойно ответит на бросаемый ею вызов. Вероятнее обратное — культурные различия будут лишь углубляться. Соответственно, природа и качество демократии в очень значительной степени будут зависеть от тех механизмов, которые демократические страны сумеют создать у себя для адекватного решения проблемы культурной дивергенции.

В-четвертых, одним из основных критериев, определяющих демократический процесс, является информированное знание: каждый гражданин с разумными ограничениями во времени должен иметь равные и эффективные возможности получать сведения о релевантных альтернативах проводимому политическому курсу и об их вероятных последствиях. И сегодня перед демократическими странами в числе самых первоочередных стоит задача повышения способности граждан осмысливать события политической жизни, для того чтобы иметь возможность принять в них участие.

В заключение Р. Даль указал, что на протяжении XX в. у демократии не было недостатка в критиках, уверенно заявлявших о том, будто она пребывает в кризисе, ей грозит серьезнейшая опасность и вообще часы ее сочтены. Вероятно, существование демократии и в самом деле временами оказывалось под угрозой, но обреченной она не бывала никогда. Как выяснилось, пессимисты со слишком большой готовностью торопились сбросить ее со счетов. Опровергая их мрачные пророчества, опыт доказывает, что если основные демократические институты прочно укоренены в стране, они проявят значительную жизнестойкость и способность к выживанию в самых неблагоприятных обстоятельствах. Демократии обнаружили неожиданную способность справляться с возникающими перед ними проблемами — решать их, что правда то правда, не

слишком изящно и далеко не идеально, но вполне удовлетворительно.

Современник Р. Даля Аренд Лейпхарт родился в 1935 г. в Нидерландах и ныне живет в США. Он профессор-исследователь в области политических наук в Калифорнийском университете. Перу Лейпхарта принадлежит целый ряд работ: «Демократии: типы можоритарного и консенсусного правления в двадцати одной стране» (1984), «Участие во власти в Южной Африке» (1985), «Избирательные законы и их политические последствия» (1986), «Парламентское правление против президентского» (1992).

Самый известной труд Лейпхарта — «Демократия в многосоставных обществах: сравнительное исследование» (1977). Он посвящен анализу не лежащих на поверхности основ современной демократии, тем ее аспектам, которые оказались чрезвычайно важными, даже решающими для судьбы данного типа политической организации, лишь только она начала распространяться за пределами тех нескольких стран, где ей удалось укорениться до второй половины XX в. Если попытаться выделить квинтэссенцию этого исследования как сравнительного, то в нем явно и неявно выражена мысль о том, что демократия как политический строй более или менее нейтральна по отношению к «западности» или «незападности» своего субстрата. То, что мы обычно называем «современной демократией», есть лишь одна из ее разновидностей, получившая преимущественное развитие сначала в англосаксонских странах, в первую очередь, разумеется, в Британии, а затем в крупнейших демократиях, относящихся к иным этнокультурным общностям Европы.

Но есть и другой тип, не столь заметный, не сразу обративший на себя внимание исследователей, долгое время считавших его какой-то «переходной формой», частным случаем политического режима, условно говоря, британского, французского или американского типа, или же структурой, пригодной лишь для особых, всякий раз

уникальных условий. Этот тип — сообщественная демократия в многосоставных обществах, особая форма устроения, предполагающая такое органическое взаимодействие основных «единиц» (этнических, религиозных или культурных общностей, составляющих политию), при котором ни одна из них не оказывается в течение длительного времени в состоянии, могущем быть расцененным как изоляция. Лейпхарт устанавливает, что многосоставность обществ — не такая уж редкость, чтобы считать ее исключением из правил. Предпочтение в пользу однородности государства связано, скорее, с идеологическими соображениями, чем с действительной значимостью и распространенностью такого рода политий.

Лейпхарт выявляет демократические сообщества, чья многосоставность закреплена в самих институтах. Идея смешанного правления, причем специфического смешанного правления горизонтально, а не вертикально организованного, но все же, пожалуй, смешанного в самом глубоком сокровенном смысле: оно соединяет в одном государстве, на этот раз демократическом, людей, разделенных разным происхождением и, следовательно, разным мировидением.

Более того, тщательный анализ демократии как реальной формы правления, приводит Лейпхарта к парадоксальной мысли о том, что в наибольшей степени отвечающая объективной многосоставности общества сообщественность как форма его политической организации — явление более широкое, чем круг явно многосоставных обществ. Да и смысл самого понятия «многосоставность», первоначально преимущественно ограниченный плюральностью языков, этносов и религий, постепенно начинает расширяться. Это происходит, по крайней мере, в тот момент, когда к числу многосоставных начинают причисляться общества, в состав которых входят религиозная (католическая) и светская субкультуры.

Следует в заключение сказать, что некоторые аспекты работы А. Лейпхарта подвергались критике, более или менее справедливой. Так, один из ведущих специалистов в области теории межэтнических отношений, профессор Д. Л. Хоровиц, суммируя очевидные разнообразные претензии к теории Лейпхарта, пишет: «Лишь немногие государства за пределами Западной Европы пошли по этому пути, а некоторые, принужденные так поступить, быстро свернули с него. Существует несколько очевидных и менее очевидных причин непопулярности раздробления суверенной власти в разделенных обществах. Всякому понятно, что у тех, кто обладает всей полнотой государственной власти, нет ни малейшего стимула ни с того ни с сего отдавать кому-то ее значительную часть».

С концепцией Лейпхарта можно спорить, но поднятые им проблемы невозможно обойти при анализе прежде всего межгрупповых конфликтов в различных частях мира.

Дата добавления: 2015-12-07