Кунгсхольмен и острова эссинген

Ориентация

С тех пор как Рагнар Эстберг отстроил на Кунгсхольмене (Kungsholmen), Королевском острове, Ратушу, большинство туристов дальше и не продвигается. До Ратуши ехать сюда было незачем: ничего равно впечатляющего здесь нет. От францисканского монастыря, в честь которого остров получил первое название, Мунклэгрет, от лугов, где враг монахов Густав Васа велел пастись городскому скоту, от бесчисленных ветряков — ни следа. Визитная карточка острова — набережные с кафе, к которым спускаются многоуровневые дома — образчики функционализма. Район облюбовали преуспевающие клерки. Клубные и ресторанные критики, впечатленные горсткой заведений на Шеелегатан, бормочут: «Кунгсхольмен просыпается!» — но до пробуждения далеко. Если вы смотрите город не на лету, настройтесь на антропологическую прогулку. В противном случае — не пропустите хотя бы Ратушу.

Ратуша

Она значительно моложе, чем выглядит (T T-Centralen, Rådhuset, Hantverkargatan 1, 50 82 90 58, экскурсии пн-вс 10.00, 12.00, летом также в 11.00, 14.00, 15.00, вход — 50 kr, для детей до 12 лет свободный). Стоявшую на этом месте первую в Швеции паровую мельницу снесли только в 1902 году. Преданный идеям национального романтизма гениальный мистификатор Рагнар Эстберг управился со стройкой века за двенадцать лет, объявшие Первую мировую, голодный 1917-й и бесконечные забастовки строителей. Строителей и декораторов бригадами перебрасывали с только что законченных Родхюсета и Олимпийского стадиона. 23 июня 1923 года, ровно через 400 лет после того как Густав Васа надавал в Стокгольме датчанам по шеям, Ратуша (Stadshuset) была торжественно открыта. Сам Эстберг назвал детище «мелодией к старым добрым словам», рекомендовал любоваться им на рассвете и придумал фальшивую «могилу» Биргера Ярла — первое, что вы видите, подходя к Ратуше по мосту Стадсхюсбрун (Stadshusbron) с Риддархольмена.

Внутрь Ратуши можно попасть только на экскурсии с гидом — и это будет один из самых остроумных и увлеченных гидов, с кем вам доводилось ходить. Если у вас идиосинкразия на экскурсии с группой — вперед на башню, здесь гид не нужен. Башня Ратуши — закупоренная бутыль «Абсолюта» с удлиненной террасой в конце — поднимается над двумя внутренними дворами. Хитрый Эстберг спроектировал ее ровно на метр выше (106 м) копенгагенской: пустячок, а приятно. На башню от лифта ведет прямоугольный пандус — подъем не крут, но долог. Вида на Гамла стан лучше, чем отсюда, не придумано. Трое святых, расставленных вокруг башни по периметру на верхотуре, — ответственные соответственно за Гамла стан, Норрмальм и Сёдермальм святые Николай, Клара и Мария Магдалина. Четвертый в компании — главный стокгольмский защитник святой Эрик.

Главное назначение Ратуши — нобелевский банкет в Голубом зале 10 декабря. Правда, голубой этот зал только в названии: залюбовавшись строгим кирпичным ордером и насыщенным красно-коричневым цветом (архитектору не давал покоя облик утраченного замка Тре-Крунур), от штукатурки Эстберг решил отказаться. Орган в зале (10 000 труб и 138 регистров) — один из крупнейших в Скандинавии. Ступени парадной лестницы удлинены, чтобы дамам в кринолинах было удобнее шествовать к своему месту. Ресторан Stadshuskällaren в подвале Ратуши целый год после нобелевского банкета пользуется его меню.

Зал советов с дырой в потолке (не верьте: имитация) успешно прикидывается избой викингов. Дизайнер Майя Шёстрем так увлеклась его оформлением, что в ночь перед открытием обнаружила, что у нее нет платья для торжественной церемонии. Пришлось садиться за швейную машинку и за ночь сочинять себе туалет из того же полотна, что обивка зала. Сегодня каждый второй понедельник в зале советов заседает муниципалитет.

Голубой зал и зал советов — главные хиты Ратуши, но помимо них экскурсантам показывают и прочие прелести: парадный вход — крестовый Свод сотен (летом в полдень и в 18.00 под средневековую мелодию «Эрьян» из-под свода выезжают скульптуры святого Георгия с драконом); обитый французской тканью XVII века овальный зал, в котором по субботам заключают браки иностранцы, атеисты, геи, лесбиянки и все, кто не придает свадьбе сакрального значения; Галерею принца, славную видом на Мэларен и фресками — конечно, принца Евгения; Золотой зал, в котором за тяжелыми медными дверями Эйнар Форсет сложил из 18 миллионов кусочков мозаики и стекла самоварного блеска панно «Королева Мэларен». Дева Мэларен олицетворяет Стокгольм, приветствуют ее Запад с Востоком, и все бы с мозаикой хорошо, когда бы не обрезанные головы на противоположной стене: пазл в псевдовизантийском стиле начали собирать снизу вверх и ошиблись в расчетах — стена оказалась короче.

От Ратуши до Фридхемсплан

После того как в конце XVII века Кунгсхольмен открыли для простолюдинов, остров облюбовали ремесленники. Здесь не работали законы гильдий, и смельчаки-одиночки бежали сюда в поисках лучшей доли. Гамластанские гильдии блокировали мост, окружали лодки и травили отщепенцев как могли, но не победили; одна из главных улиц называется Хантверкаргатан (Hantverkargatan) — улицей ремесленников.

Больница Серафимер напротив Ратуши — старейшая в Стокгольме: XVII век. Вначале в ней было всего восемь коек на две палаты, но уже век спустя лаборатория при больнице стала главным поставщиком медикаментов для шведской армии. По соседству, на Хантверкаргатан, 3, возникло медучилище при Каролинском институте (был основан в 1810 году, после того как с Финского фронта в Швецию потянулись корабли с ранеными: Россия завоевала Финляндию) — в середине XX века и училище, и институт переехали в пригород Сольна, а на месте больницы разместились офисы. Двор, где выращивали ромашку и шалфей, отдан на откуп зайцам.

Кунгсхольмс-чюрка (Kungsholms kyrka), поднимающаяся за больницей, — третья в городе, после Хедвиг-Элеоноры в Эстермальме и Катарины на Сёдермальме, крупная церковь второй половины XVII века. И хотя начинал строительство не фаворит двора Жан де ла Валле, а его зять Маттиас Шпилер, рецепт тот же: крестово-купольная конструкция, впоследствии — густавианская сдержанность тонов и, наконец, поздний купол.

Кроме неоклассической Гарнизонной больницы на Хантверкаргатан, 45, дальше по улице смотреть особо нечего, тем более что на пересечении ее с Шеелегатан (Scheelegatan), у спускающейся к воде площади-бульвара Кунгсхольмс-торй (Kungsholms torg) вас на какое-то время стреножат недорогие кафе и ресторанчики. Lokal, Lemon, испано-латиноамериканские El Cubanito и Mamas & Tapas — из необязательной, но приятной программы.

Облик Шеелегатан определяет городской cуд Родхюсет (Rådhuset). (Название дословно означает «ратуша», отчего возникает путаница с действующей Ратушей — Стадсхюсет.) Величавую крепость из кирпича и гранита, с массивной четырехугольной башней выстроил в 1915-м флагман национал-романтизма Карл Вестман. У входа Густаф Сандберг увековечил в камне семь пороков: зависть, жадность, гордыню, гнев, лень, ненасытность и внебрачную связь. (Сандбергу же принадлежит фонтан «Правосудие» у северной оконечности здания суда: девочка на шаре придавила маленькую Швецию.) За судом поднимается Дворец полиции Полисхюсет (Polishuset) в помпезном берлинском духе (Густав Линдгрен, 1911). К 2004 году Полисхюсет пришел в упадок и дождался-таки ремонта. Подсудимых конвоировали из камер по подземной «Дороге вздохов», проходящей под сквериком между двумя глыбами. На задворках Дворца полиции, в подвале, работает полицейский музей, а в 10 минутах ходьбы на Альстрёмергатан (Alsträmergatan 39) — Музей таможни: каждому надзирающему органу — по монументу.

Особняк с садиком напротив главного входа в суд носит название Пипешка-мурен (Piperska muren). Придворный Карл Пипер, разбивший здесь редкой красоты сад, умер в русском плену в 1716 году. Крохотное кафе Kungsholmens Glassfabrik над садом на Пипешгатан (Pipersgatan 14) принадлежит старейшим в Стокгольме (с 1911 года) производителям мороженого. Еще выше, на пешеходной Кунгсклиппан (Kungsklippan), вырастает из-под земли лифт станции метро Rådhuset. Шпиль здания суда между функционалистскими постройками Свена Валландера выглядит как на постмодернистском пейзаже. Городской архив в конце Кунгсклиппан отличим по эффектной двери, в литье которой переплетаются стекло и металл.

Скучная Флеминггатан (Fleminggatan) у пересечения с Санкт-Эриксгатан (S:t Eriksgatan) превращается в средоточие магазинов: преимущественно сетевых, во главе с новым торговым центром Västermalmsgallerian у метро Fridhemsplan. По Альстрёмергатан стоит добрести до дизайнерского R.O.O.M, что пользуется среди презирающих IKEA новоселов редкой популярностью. Улица заканчивается закольцованным кварталом Фэрьян (Färjan, №32) 1930 года, скрывающим уютный внутренний дворик с собственным фонтаном и летним кафе посередине. Эпоха массового строительства была еще впереди, а в Фэрьян, по венскому образцу, уже теснились друг к другу малометражные квартиры.

Фэрьян стоит на краю Аронсберга (Aronsberg) — старейшего в городе еврейского района с кладбищем XVIII века, от которого остался только мелкий, мрачнейший кусок с накренившимися могилами. Названием район обязан Арону Исааку, первому в Швеции еврею, которому было разрешено поселиться в городе, не принимая христианства: выходцу из Германии не было равных в изготовлении печатей. Для совершения миньяна ему требовалось минимум десять компаньонов-иудеев, и их также пришлось впустить в город без обращения в христианство. Остатки еще одного еврейского кладбища на Кунгсхольмене — в Крунубергс-паркен (Kronobergsparken), за решеткой с пятиконечными звездами.

Альстрёмергатан приводит к бывшему пастбищу — нагромождению валунов Стадсхаген (Stadshagen), откуда открывается славный вид на Карлбергский замок; южнее лежит Санкт-Йоранс-чюрка (S:t Görans kyrka).

Побережье

Две стратегические — для тех, кто еще не насытился водой, — дороги отходят от Ратуши. Променад по расфуфыренной, хоть и однообразной, набережной Норр-Мэларстранд (Norr Mälarstrand), в которую через залив смотрится Сёдермальм, мероприятие феерически расслабленное: магазины не отвлекут, достопримечательности не остановят. Нет здесь ни того ни другого — ешь себе мороженое в кафе у воды, дразни уток и не задумывайся, сколько стоят квартиры в функционалистских дворцах 1920-х. Набережная приведет в пологий Роламбсховспаркен (Rålambshovsparken) с «Памятником лесорубу» Эрика Гратеса (кубизм и северная сказка — два в одном) и гигантским оригами — «Бабочкой» Элли Хемберг, вокруг которых летом валяется на траве пол-Кунгсхольмена и шныряют скейтбордисты.

Северное побережье Кунгсхольмена менее торжественно, но настроение на тенистой тропинке вдоль пролива Барнхюсвикен (Barnhusviken) беззаботное, как у Дунайского канала в Вене. За мостом Барнхюсбрун (Barnhusbron) поднимается свежеотстроенный квартал Санкт-Эрик (S:t Erik). Оптический обман скульптуры «Пьеса» (профили? фаллосы?) — провокация Сиверта Линдблума, автора установленного в Нью-Йорке памятника Нобелю и американским лауреатам премии. Наверху в 2000 году нашлось место для Миллесовой «Головы Орфея». Овальный конгломерат разноцветных домов с балкончиками напоминает о классицизме 1920-х, но как-то пестро, ерепенисто — и верно, врет: квартал Санкт-Эрик был построен только к 2000-м годам.

Дата добавления: 2015-11-28