Догадывались ли об удивительной тайне Жанны?

Жан Ватрен, крестьянин ее возраста или чуть старше ее, рассказал:

"Я часто встречался с Жанной Девой, и в молодости ходил вместе с ней за плугом ее отца, и с ней и с другими девушками бывал в поле и на пастбище. Часто, когда мы играли вместе, Жанна отходила в сторону и разговаривала с Богом, как мне казалось".

А затем добавил: "Я и другие, мы подтрунивали над ней". Мишелю Лебюэну Жанна доверила небольшую часть своей тайны, о чем мальчик прекрасно помнил, именно он часто провожал девушку к церкви Богоматери и видел, как она исповедовалась:

"Однажды Жанна накануне праздника святого Иоанна Крестителя сама сказала мне, что между Куссэ и Вокулёром живет дева, которая, не пройдет и года, устроит миропомазание короля Франции, и на следующий год король был миропомазан в Реймсе. А больше я ничего не знаю".

Это признание, сделанное накануне дня святого Иоанна, вероятно, при свете костра во время развлечений этой бессонной ночи, – воспоминание, оставшееся на всю жизнь. В Домреми был и "бургундец", ужасный Жерарден из Эпиналя, о котором Жанна – конечно, в шутку – говорила: "Я бы очень хотела, чтобы ему отрубили голову! – сразу же добавляя: – Если то будет угодно Богу!" Однажды она ему сказала: "Кум, если бы вы не были бургундцем, я бы вам кое‑что рассказала". Жерарден подумал, что "речь идет о каком‑то сотоварище, за которого она хотела выйти замуж". Хоть Жерарден и был бургундцем, он тем не менее отправился (вместе с другими среди них был и Мишель Лебюэн) навстречу Жанне и королевскому кортежу на миропомазание; в Шалоне четверо крестьян встретились с ней.

Ясность

Можно читать и перечитывать свидетельские показания, данные в Домреми и Грё. После их прочтения остается ощущение ясности, чистоты, то есть того же, что мы находим в словах и поступках самой Жаннетты. Незатейливость крестьянского быта создает атмосферу, в которой живет Жанна, осознающая волю Божию. Среди всех этих чистых людей она отличается особой чистотой и является как бы четким отражением того невидимого мира, с которым она общается.

Ветхозаветный пророк считал себя носителем слова, ему не принадлежащего: он передавал то, что ему внушали. Во времена Жанны в ней видели библейскую героиню. Действительно, она предстает перед нами именно такой; ее пророческое предназначение происходит от того, что она передает "послания своих голосов", ничего не добавляя и не убавляя. "Я вам не сказала ничего, что бы выдумала из головы", – заявила Жанна судьям. Создается впечатление, будто на протяжении всего процесса она главным образом боится сделать что‑либо не так, как ей сказали "голоса". Она опасается, что не является достаточно точным инструментом их воли, и передает все, что узнает извне, с удивительной чистотой и движимая Духом. "Я хочу, чтобы меня отослали к Богу, откуда я и пришла", – сказала она однажды. И лучше понимаешь врожденную чистоту этой девочки, выросшей среди людей, чей уровень пусть и не поднимается выше среднего, но чей ум прям и может по достоинству оценить прямоту и порядочность: "В ней есть только добро".

В чем же суть народной религии, вызвавшей презрение господ из Сорбонны и заставляющей многих пожимать плечами в наше время? Поражает, что жители Домреми придают такое значение крещению; для них крещение – не просто ритуал. Одна из свидетельниц говорит о Жанне: "Она была моей кумой", что означает: они обе были крестными матерями мальчика по имени Никола. Для них это важно. "Я добрая христианка и должным образом крещена", – говорит сама Жанна. И единственный факт, который посчитали чудесным из всех ее деяний, – это то, что она вернула к жизни ребенка, считавшегося мертвым, для того чтобы окрестить его (произошло это в Лани). Быть крещенным означало на самом деле "относиться к церкви", быть частицей общности людей, за которых пострадал Христос. Церковь классических времен – это иерархия: папа, епископы, священники и темная толпа, следующая за ними. Во времена Жанны человек, напротив, еще осознает себя принадлежащим к обществу крещенных, любимых Богом и допущенных благодаря полученному крещению к участию в божественной жизни. И сегодня мы находим средневековое понимание церкви, какое было у жителей Домреми, для которых добрый христианин – это тот, кто остается верен крещению, и для которых понимание требований, налагаемых крещением, определяет их поступки, их уважение к ближнему, повседневную этику и обращение к таинствам церкви, хотя при этом они не пренебрегают и радостями, предоставляемыми им самой жизнью, и даже в тяжелые времена, когда они идут танцевать к "дереву фей", в них нет и намека на суеверия, они идут туда потому, что дерево красиво, что о нем сложено много легенд, что оно является частью их естественной среды, чем они так дорожат.

Именно христианское сознание заставляет их воздать должное Жанне, девушке, жившей среди них и бывшей такой же, как они, все делающей с удовольствием, а затем давшей идеологам (тем, кто привержен толкованиям или методу) блестящее доказательстве своей веры – на глазах безмолвствующей толпы на площади Старого рынка в Руане, уже объятая пламенем, она крикнула "Иисус!".

Дата добавления: 2015-11-26