Дальнейшее развитие теории

Во второй половине XIX века во всех научных дисциплинах (и филосо­фии истории в том числе), все более заметную роль начинают играть позитивисты. Они трактуют историю как некоторую эмпирическую науку, регистрирующую факты, а философию истории — как открытие общих закономерностей, содержащихся в этой информации. Подоб­ная точка зрения была, по существу, следствием той логики развития естествознания, которой оно было обязано своими успехами последних десятилетий, и очень упрощенных представлений о смысле словосоче­тания «закон развития». К сожалению, попытки позитивистов отыс­кать общие законы, управляющие историческим процессом, особого успеха не имели. Для этого, видимо, нужны качественно иные подхо­ды, основанные, как мне представляется, на интерпретации процесса развития общества как процесса самоорганизации некоторой сложной системы, включенной в некоторую другую, еще более сложную систе­му. А основные усилия позитивистов были сосредоточены на изуче­нии конкретных фактов. Подобный подход невольно возвращает нас к взглядам времен эпохи Просвещения, когда любая история представ­лялась набором фактов, связанных между собой лишь хронологически.

В 1920-х годах Н. Бердяев опубликовал нашумевшую книгу «Смысл Истории» — своеобразное кредо знаменитого философа. В самой кате­горической форме Бердяев утверждал, что основная и единственная тема истории (и тем более — философии истории) — это человек. С подоб­ным утверждением нетрудно согласиться. Но дальнейшие рассуждения вызывают множество вопросов.

В своем сочинении Бердяев размышлял о «тайне истории» как о тайне духовной жизни отдельною человека и народа в целом. В этой связи вполне логично звучит его выражение «трагедия истории», а апо­феозом является его категорическое неприятие идеи прогресса. В рам­ках исторического процесса, по Бердяеву, неразрешима трагедия ин­дивидуального: Царства Божьего на Земле быть не может! Это и есть основном смысл трагедии истории и ее тайна одновременно. А утверждение Царства Божьего и преодоление трагедии истории как цель мо­жет, согласно Бердяеву, быть постигнут только в рамках идеи христи­анства. Отсюда и неизбежность апокалипсиса, и неизбежность конца истории. Но уже совсем не по Гегелю.

Примерно в те же годы другой христианский философ, Тейяр де Шарден, говорил о неизбежности слияния всех рас в единое человече­ство и его объединения с Природой и Богом. Это единение и будет це­лью истории и ее концом.

Наш небольшой экскурс в историю термина «философия истории» показывает, сколь по-разному разными философами и историками не только трактyeтся это понятие, но и ставится сама проблема изучения истории и цель такого изучения. Значит, столь же по-разному тракту­ются те процессы, которые определяют общественное развитие. Вот почему прежде чем начать пользования этим термином, мне придется объяснить, какой смысл я буду вкладывать в словосочетание «филосо­фия истории» или, точнее, «логика истории», что является составной частью философии истории.

6. Философия истории с позиции теории самоорганизации динамических систем

Философии истории — это весьма широкая область обществоведения.
Она включает в себя не только представление о том, что такое сама история, но и представления о побудительных причинах и целях исторического процесса, то есть о механизмах его реализации, о степени предсказуемости (если угодно, предопределенности) исторического процесса, о роли и месте духовного мира человека, религий, особенностях цивилизаций. Отдельное место занимает изучение особенностей исто­рического процесса и, может быть, главное — изучение взаимоотно­шений личности и общества, индивидуального и коллективного. Термин «философия истории» очевидным образом включает в себя и пред­ставления о логике истории, объясняющей влияние многочисленных взаимодействующих факторов на формирование тех или иных тенденций развития исторического процесса как некоторого процесса самоорганизации общества.

«Логика истории как раз и будет занимать основное мое внимание, ибо помогает разглядеть те тенденции, которые ведут нас в будущее. И представить себе возможные альтернативы Грядущего. Не давать прогнозы, а обсуждать возможности — такая задача носит вполне практический характер. В канун кризиса люди должны пони­мать, что будет означать для них этот кризис.

Истории — необходимая составляющая «Картины мира», в кото­рой человек, занимая весьма скромное место инструмента самопозна­ния Универсума, может сыграть в его развитии совершенно особую роль — он потенциально способен внести в хаос самоорганизации оп­ределенный элемент целенаправленности. Универсум с помощью че­ловека делает определенный шаг по пути утверждения в его развитии разумного начала.

История — важнейший банк данных, необходимый экономисту, политологу, политику. Но прежде всего она нужна человеку для позна­ния самого себя. Связь истории с практической деятельностью людей проследить чрезвычайно сложно. Она реализуется через философию, через мировоззрение, может быть, даже через систему догм. И нельзя ждать от нее рецептов, подобных тем, какие нам дают естественные науки Но одно очевидно: история жестоко мстит тем, кто игнорирует ее уроки, ее аналогии и ее запреты.

И последнее. Вероятно — самое важное. В философии истории я вижу нечто большее. И в качестве ее главных задач я вижу определение и изучение внутренних пружин, раскручивающих процесс самооргани­зации общества, анализ сочетания закономерного и случайного, лич­ностного и общественного. В результате такого анализа должно возни­кать не предсказание, не пророчество — они невозможны в принципе, а понимание тенденции развития общества, того эволюционного канала, в котором развитие может происходить в настоящее время, тех границ, которые допустимы для развития человека, для его восхожде­ния по ступеням Разума и Морали. Такой анализ должен сказать что реально, что возможно, а что является утопией. И указать в этом про­цессе реализации желаемого место Разума и Коллективной Воли, и за­щитить человека от неоправданных иллюзий и бессмысленной, а по­рой и опасной траты усилий.

И еще: развитием общества правят не жесткие законы, как в физи­ке, а тенденции, нарушение которых, в отличие от законов физики, доступно человеку, но чревато, как и всякие вредные мутации, людски­ми бедами и неизбежным движением вспять! И логика истории должна помочь человеку и избежать этого.

То, что я называю философией истории, не совпадает с тем, как ее представляют классические интерпретации и традиции. В отличие от Гегеля, Бердяева и многих других я не ищу смысла истории, которого, по моему глубокому убеждению, просто не существует, как и у любого природного процесса, а стремлюсь лишь понять особенности того про­цесса самоорганизации, который называют историей людей. И осо­бенно важным мне представляется установить некоторые «универса­лии» или «инварианты» историческою процесса. Этим термином я называю такие его характеристики, которые изменяются относитель­но медленно (физики их называют иногда адиабатическими инвари антами динамического процесса). Если это удастся сделать, мы полу­чим инструмент, позволяющий, совмещая их с наблюдаемыми тен­денциями, представить себе контуры вариантов хода разворачиваю­щихся событий.

Итак, я включаю в понятие философии истории ее рассмотрение с позиций естествознания, изучающего особенности саморазвивающихся динамических систем. Такой подход — тоже форма рационализма, но порожденная уже современной неклассической наукой. Он опирается на систему эмпирических обобщений и рассматривает человека в каче­стве активного участника мирового процесса самоорганизации. Еще раз: не наблюдателя, а участника, способного вносить и изменения в харак­тер течения процесса. И не только активной производственной деятель­ностью, но и самим фактом изучения и познания законов и тенденций мирового процесса самоорганизации, фактом развития своего мышле­ния, появлением гуманитарного знания, изменением представления о «Картине мира», потенциальных возможностей развития человеческо­го общества.

Повторим: Гегель впервые употребил словосочетание «конец исто­рии», и он связывал этот финал с утверждением некоторого идеального общественного устройства. Маркс тоже говорил о конце истории как об эпохе утверждения реального гуманизма, то есть, по существу, тоже об утверждении некоторой идеальной структуры общества. Говорил о конце истории и католический мыслитель Тейяр де Шарден, предпо­лагая, что история человечества завершится объединением всех наро­дов в одну семью, которая сольется с Природой и Богом в единое це­лое, свободное от каких-либо противоречий. Таким и будет конец ис­тории, конец любого эволюционного процесса.

Важно, что авторы «конца истории» представляли себе такой фи­нал как возникновение общества, лишенного каких-либо противоре­чий (правда, Маркс допускал возможность сохранения противоречий между человеком и Природой). Сегодня к идеям конца истории снова проявляется интерес. Открыла дискуссию ставшая знаменитой статья американского политолога Фрэнсиса Фукуямы, которая так и называ­лась «Конец истории». Переведенная на многие языки, она была очень хорошо принята читающей публикой, в том числе и в России. По суще­ству, она была написана в духе идей Гегеля: Америка победила в холодной войне, с коммунизмом покончено и следует ожидать, что на Земле установится некая единая экономическая и политическая система, ли­шенная принципиальных противоречий. Это и будет, согласно мнению почтенного американского профессора, концом истории.

Я тоже вполне допускаю возможность «конца истории», но совсем в другом смысле, чем об этом писали классики и говорят на Западе. Конец истории неизбежен так же, как неизбежно однажды потухнет Солнце или произойдет полная перестройка Универсума как системы. Но, отбрасы­вая в сторону возможные природные катаклизмы, на судьбу которых мы вряд ли можем повлиять, имеет смысл говорить о возможном окончании истории вида homo sapiens и анализировать те причины, которые его могут повлечь, ибо существует множество факторов, связанных с поведением человека, которые способны стать причиной катастрофического кризи­са. И многих из этих причин мы способны (во всяком случае, потенци­ально) избежать. Об этом еще будет идти речь.

Дата добавления: 2015-11-26