Движения глаз, как во время сновидений

Психиатрам хорошо известен этот аспект ПТСР. Они знают, что существует разрыв между знаниями, адекватными настоящему, и несоразмерными эмоциями, оставшимися от прошлой травмы. Именно поэтому так сложно вылечить этот синдром. Многолетний опыт показывает, что для того, чтобы установить связь между застарелыми эмоциями прошлого и укоренившимися взглядами настоящего, одних бесед недостаточно. От бесконечных рассказов о полученной некогда травме симптомы зачастую лишь усугубляются. И лекарства тоже не всегда бывают эффективны.

В начале 1990-х годов исследование совокупности существующих методов лечения ПТСР, результаты которого были опубликованы в Journal of the American Medical Association (JAMA) — несомненно, самом читаемом медицинском журнале в мире, — позволило сделать вывод, что для этого синдрома не существует эффективного лечения и возможны лишь вмешательства с ограниченным положительным результатом⁷. При встрече с Полиной я прекрасно осознавал это. Как и все мои коллеги-психиатры и психоаналитики, в течение многих лет я бился над тем, чтобы помочь таким пациентам, как она, и результаты чаще всего оставались неудовлетворительными. Вплоть до того дня, пока я не увидел один удивительный видеоматериал.

Это случилось во время медицинского конгресса. Калифорнийский психолог Франсина Шапиро делала доклад о ДПДГ (десенсибилизация и проработка травм с помощью движений глаз; английский вари-_аНТ — Eye Movement Desensitization and Reprocessing, EMDR). Этот метод лечения она разработала сама, и незадолго до конгресса в медицинских кругах вспыхнули ожесточенные споры по его поводу. Разумеется, я тоже слышал об этом методе и относился к нему крайне скептически. Мысль о том, что можно вылечить эмоциональные травмы, ритмично двигая глазами, казалась мне в высшей степени нелепой. Однако один эпизод, представленный доктором Шапиро на видео, привлек мое внимание.

Шестидесятилетняя Мэгги узнала от своего врача, что у нее тяжелая форма рака, что ей осталось жить всего полгода и что умрет она в страданиях. Ее супруг Генри, с которым она прожила двадцать семь лет, первым браком был женат на женщине, также скончавшейся от онкологического заболевания. Когда Мэгги сообщила мужу свой диагноз, Генри заявил, что не сможет этого пережить, и через неделю ушел от нее. Испытав вначале шок, Мэгги впала в глубокую депрессию. Она купила револьвер, намереваясь покончить с собой. Узнав об этом, общие друзья нашли Генри и убедили его вернуться в семью. Но Мэгги получила столь сильную травму, что не могла спать: ей постоянно снился один и тот же кошмар, в котором Генри уходит. Теперь она с трудом перено-

Самоизлечение от сильных потрясений... «105

внезапно исчезает. Это уже в прошлом, появляется что-то другое, приходящее на смену, и именно на него ты смотришь сейчас. Неважно, красота это или боль, все уходит в прошлое... Как я могла так долго убиваться из-за этого?

Даже ее поза изменилась. Теперь Мэгги сидела прямо, хотя все еще казалась растерянной. А во время следующей сессии движений глаз она начала улыбаться. Когда врач остановила движения и спросила, о чем Мэгги думает, та ответила:

— Должна сказать вам кое-что забавное... Я увидела себя на крыльце дома, глядящей вслед Генри, который уходит вдаль по аллее, и вдруг решила: «Если он не может справиться с ситуацией, это его проблема, а не моя». И я принялась махать ему рукой, говоря: «Гуд-бай, Генри, гуд-бай». Вы можете в это поверить? «Гуд-бай, Генри, гуд-бай...»

После еще нескольких сессий, по-прежнему коротких, не превышавших тридцати секунд или минуты, Мэгги спонтанно перешла к ожидающей ее смерти. Она видела окруживших ее друзей, и была успокоена тем, что не останется одна. Еще одна сессия движений глаз — и на смену страху, безраздельно владевшему Мэгги в начале сеанса, пришла твердая решимость. Она хлопнула себя по колену:

— А знаете что? Я встречу смерть достойно! Никто мне в этом не помешает.

Сеанс продлился около пятнадцати минут, и врач произнесла не более десяти фраз.

Все это время ученый во мне без конца нашептывал на ухо: «Это всего лишь одна пациентка. Возможно, она чрезмерно внушаема. Речь может идти об обычном эффекте плацебо».

Но медик во мне отвечал: «Возможно, но я хотел бы видеть такие эффекты плацебо ежедневно у своих пациентов. Я никогда не предполагал ничего подобного».

Мои последние сомнения развеяло исследование восьмидесяти пациентов с серьезными эмоциональными травмами, прошедших лечение методом ДПДГ. Его результаты были опубликованы в одном из журналов по клинической психологии, очень педантичном и строгом в плане научной методологии. Согласно этому исследованию, 80 процентов пациентов почти не проявляли симптомов ПТСР уже после трех сеансов⁸. Этот показатель сравним с эффектом применения антибиотиков при пневмонии⁹. Я не знаю ни одного метода лечения в психиатрии, включая и самые сильные лекарства, который давал бы столь ощутимый результат всего за три недели. Разумеется, я сказал себе, что эффект такого быстрого облегчения не может быть продолжительным. Но когда пятнадцать месяцев спустя среди тех же пациентов был проведен опрос, результаты оказались еще лучше, чем по окончании трех сеансов.

Несмотря на все это, метод по-прежнему казался мне странным, возможно, даже противоречащим моей этике — учитывая мое образование психоаналитика и, соответственно, представления о важности бесед, продолжительности лечения, терпения, анализа и так далее. Однако, видя такие результаты, я невольно подумал, что войду в конфликт с собственной этикой как раз если не научусь методу ДПДГ, чтобы составить о нем свое личное мнение. Это было бы равносильно тому, как если бы в момент открытия пенициллина врачи отказались его использовать под предлогом эффективности сульфамидов, куда более тяжелых и менее полезных препаратов, применяющихся с давних пор и тоже нередко дающих положительный результат.

Дата добавления: 2015-11-26