Читайте также:
|
Опыты Келера в свое время убедили нас, что мышление применяет инструментальные средства для решения задач. Чтобы достать банан обезьяна использовала палку. На этапе поиска решения она оперировала внутренним образом задачи, в которую была включена визуальная структура палки. После этого уже использовалась реальная палка. Очевидно, что чем сложнее интеллектуальная задача, тем сложнее должно быть орудие, которое надо использовать для ее решения. Этот вывод очень важен для понимания интеллектуального развития человека. Появление новых задач приводит к появлению новых орудий, которыми может воспользоваться интеллект. Эти орудия представляют ценность для сообщества людей и поэтому сохраняются в культурной среде. Как образные системы (мифы), так и знаковые системы (речь, письменность, математические знаки) можно отнести к своеобразным инструментам для размышления и решения интеллектуальных задач.
Среди всех интеллектуальных инструментов особое место занимает речь, поскольку, во-первых, ее использование позволяет более эффективно организовать внимание, восприятие, память (это было показано в пособии[13]), а, во-вторых, она является основой, фундаментом, на котором строятся прочие культурные знаковые системы.
Появление речи по всей видимости было связано с необходимостью ее использования для воздействия на окружающих людей, живые и неживые объекты, события. В этих актах речь могла выполнять и ряд других функций: она была итогом восприятия, с помощью запоминался прошлый опыт и в нужный момент происходила его активизация. Речь как инструмент мышления вероятно относится к тому периоду, когда человек понял, что речевое воздействие может быть использовано для организации собственной психики, упорядочивания и планирования будущей активности то есть для более эффективной организации и развития мышления. В свою очередь развившееся мышление, сталкиваясь с новыми и новыми задачами, вынуждено совершенствовать имеющийся инструмент, то есть мышление вызывает развитие речи. Этот двусторонний процесс составляет основу механизма постоянного саморазвития, которое происходит как на уровне культурного развития человечества в целом, так и в онтогенезе. Поэтому экспериментальные и теоретические исследования взаимодействия мышления и речи в генетическом аспекте могут дать ключ к пониманию основных закономерностей указанного саморазвития.
Начнем изучать развитие мышления и речи с простого сравнения речи ребенка и речи взрослого человека. Это сравнение, прежде всего, показывает очевидные количественные отличия. Эти отличия состоят в том, что ребенок обладает меньшим словарным запасом, его высказывания более просты, менее осмысленны. Количественные отличия плавно меняются с возрастом: пополняется словарный запас ребенка, усложняется как структура его высказываний, так и используемые им грамматические конструкции.
Но, существуют не столь очевидные и качественные отличия речи ребенка и взрослого. Среди них наиболее заметным является наличие у взрослого человека письменной формы речи. Эта форма речи до определенного возраста полностью отсутствует. А также есть и другое качественное отличие, которое связано с тем, что ребенок и взрослый используют речь для разных целей, то есть существуют функциональные различия речи ребенка и взрослого.
Одним из первых эти различия заметил и исследовал известный швейцарский психолог Жан Пиаже. Он организовал серию наблюдений и экспериментов для того, чтобы выявить и описать структурные и функциональные особенности детской речи [12]. Основной метод исследования — наблюдение за детьми, запись их высказываний. В постановке эксперимента принципиально важным было то, что записывались только те фразы, которые дети сами хотели сказать, а не те, которые они вынуждены были произносить в ответ взрослым. То есть фиксировались исключительно произвольные высказывания. Наблюдения велись за группой детей 5-7 лет на утренних занятиях «Дома малюток» Института Ж.-Ж. Руссо. Высказывания двух детей из группы записывались полностью в течение одного месяца. Записанные фразы нумеровались и классифицировались по функциональному назначению. В результате анализа было установлено, что все высказывания ребенка по функциональному признаку можно разбить на две большие и почти равнозначные группы. Фразы первой группе составляют эгоцентрическую речь, фразы второй — социализированную речь.
Эгоцентрическая речь не предназначена для общения: «ребенок не интересуется тем, кому он говорит и слушают ли его. Он говорит либо для себя, либо ради удовольствия приобщить кого-нибудь к своему непосредственному действию. Эта речь эгоцентрична прежде всего потому, что ребенок говорит лишь о себе, и именно потому, что он не пытается стать на точку зрения собеседника» [12,с.11]. Социализированная речь наоборот служит для передачи какой-то информации. Однако этот тип детской речи значительно отличается от взрослой социальной речи.[1]
Каждый из указанных типов речи в свою очередь можно разделить на несколько категорий.
Существует 3 типа эгоцентрической речи:
Подражание, повторение (эхолалия). Это те слова или слоги, который ребенок повторяет за взрослым. Чаще всего повторяются новые, незнакомые слова или словесные конструкции. Ребенок как бы тренирует свой артикуляционный аппарат. Эхолалии часто произносятся абсолютно случайно, они ни к кому не обращены. Иногда даже получаются курьезные ситуации:
«Жак говорит Эзу: “ Посмотри, Эз, у тебя вылезают трусы ”. Пи находится на другом конце комнаты, немедленно повторяет: “ Посмотри, у меня вылезают трусы и рубашка ” [12, c.15]. В этом нет ни слова правды. Удовольствие повторять ради повторения заставляет Пи произнести эту фразу; он испытывает удовольствие потому, что может воспользоваться услышанными словами, и не для того, чтобы приобщиться к разговору, а чтобы просто поиграть ими».
Внутренняя необходимость повторения слогов и слов — это работа инстинкта подражания, который, как мы знаем, является важнейшей составляющей познавательного инстинкта. Ребенок играет новым словом с той же целью, с какой обезьяна в опытах Келера играла новым предметом (шляпой, веником и т.п.). Основная задача таких манипуляций — всесторонне ощутить этот предмет, узнать его свойства на чувственном уровне. Благодаря знанию этих свойств, появляется принципиальная возможность использовать такой предмет как инструментальное средство при решении задач.
Вот еще два примера эхолалий [12, c.15]:
«(Воспитательница Е. Сообщает Ми слово “целлулоид”.) Лев, работая над своим рисунком за другим столом: “Лулоид-лелелоид...” и т. п.
(Перед аквариумом. Ли вне, группы и не реагирует. Произносится слово “тритон”.) Пи: “Тритон...тритон”»[12, c.15].
В возрасте 5-6 лет эхолалии детской речи по наблюдениям Пиаже составляют примерно один процент детской речи.
Инстинкт подражания проявляется не только в повторениях. Ребенок, повинуясь этому инстинкту строит воображаемый мир, разыгрывая сценки с окружающими предметами, среди которых могут оказаться как игрушки, так и другие объекты. Происходит настоящий спектакль, драматургическая постановка, «драматизация», в которой ребенок играет и озвучивает все роли, одновременно являясь режиссером, актером и зрителем. Он производит все действия исключительно для себя, не нуждаясь в каких-либо других зрителях. Мысленно перевоплощаясь в различных героев, ребенок тренирует свои психические процессы. Таким образом он подготавливает себя к действиям в будущих ситуациях.
Монолог
Поиграв со звуковой стороной слова как новой для него игрушкой, ребенок начинает понимать, что слово неразрывно связано с определенными действиями и объектами. Такое понимание естественно складывается как результат восприятия речи взрослых. Взаимодействуя с ребенком, родитель или воспитатель часто наряду с какими-то действиями произносит и какие-то слова: дает указания, просит, спрашивает, комментирует и т.д. Речь взрослого соединяется в памяти ребенка с восприятием происходящих событий. Связь слова и действия начинает им активно использоваться. С одной стороны ребенок, совершая действие, чувствует необходимость дополнить его словом, озвучить это действие. С другой стороны он понимает, что произнесение слов может вызвать действие и начинает применять эту особенность слова как для управления собственной активностью, так и для воздействия на окружающий мир.
Так девочка из фильма «Подкидыш» (1939 г., «Мосфильм»), пытаясь управлять собой, чтобы как можно меньше шуметь, крадется и говорит «Я тихонечко пройду»[2]. Очень часто дети, произнося эгоцентрический монолог в процессе игры иллюзорно управляют происходящими событиями, говорят и как авторы этих событий, и от имени разнообразных игровых персонажей. Например, при игре в солдатики ребенок озвучивает и то, как игрушечные солдаты строили крепость: «…строили, строили, строили и… построили они, и построили они крепость крепкую», и слова командира «Все солдаты около меня становитесь!»
По данным Пиаже на долю монолога в возрасте 5-6 лет приходится приблизительно от 5 до 15% детских высказываний. С возрастом монолог который является примитивной детской функцией речи, постепенно исчезает.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 86 | Нарушение авторских прав