Русское (Московское) государство в XV—XVII вв. 57

посредством возмездных сделок (купли-продажи, залога, мены), и лишь позднее стало распространяться на безвоз­мездные сделки с родовыми имуществами (дарение, завеща­ние и др.).

Что касается купленных вотчин, субъектом собственнос­ти здесь являлась семья (муж и жена). Предполагалось, что они приобретены супругами совместно и на их общие средст­ва. Правовой статус жалованной вотчины зависел от ряда конкретных факторов: чаще всего круг правомочий вотчин­ника определялся в жалованной грамоте, которая являлась и формальным подтверждением его законных прав на имуще­ство. На практике пожалованные вотчины приравнивались к купленным.

Поместные наделы жаловались из княжеских (дворцо­вых) земель лицам, непосредственно связанным с княжеским дворцом и службой князю («слугам под дворским», княжьим мужам, дворянам). Термин «поместье» впервые был исполь­зован в Судебнике 1497 г. и вошел в обиход для обозначения особого вида условного землевладения, выдаваемого за вы­полнение государственной службы. Поскольку поместье вы­давалось за самые различные виды службы, возникла необхо­димость введения определенного эквивалента для оценки этих заслуг.

Размер поместного оклада, который пересчитывался в де­нежной форме, определялся прежде всего объемом возло­женных на помещика государственных обязанностей. Объек­том поместного землевладения являлись не только пахотные земли, но и рыбные, охотничьи угодья, городские дворы и т. п. Постепенное истощение земельного фонда, предназначен­ного для поместных раздач, заставило государство соответст­венно увеличивать денежную долю поместного оклада за счет сокращения земельных наделов.

Первоначальным обязательным условием пользования поместьем была реальная служба, начинавшаяся для дворян с пятнадцатилетнего возраста. Поступивший на службу сын по­мещика «припускался» к пользованию землей, но при отстав­ке отца поместье поступало к немуже на оброк, вплоть до его совершеннолетия. С середины XVI в. этот порядок несколько меняется — поместье оставалось в пользовании отставника-помещика до тех пор, пока его сыновья не достигали нужного возраста; вместе с тем к наследованию поместья стали допус-

каться и родственники по боковой линии. Женщины не уча­ствовали в наследовании поместий, наделялись землей толь­ко в форме пенсионных выплат, размеры которых поначалу устанавливались государством произвольно, а с XVI в. — нор­мирование.

Обязательственное право XV—XVI вв. развивалось по линии постепенной замены личностной ответственности по договорам имущественной ответственностью. Так, при за­ключении договора займа закон запрещал должникам слу­жить в хозяйстве кредиторов. Прослеживаются попытки за­конодателя по-новому рассматривать и договор личного найма, долгое время бывший источником личной кабальной зависимости для нанимающихся. Однако недостаточно опре­деленное положение физического лица в законодательстве сказалось на перенесении ответственности по обязательст­вам с конкретных лиц, принимающих их, на третьих лиц, прежде всего на членов семьи. Так, супруг отвечал по обяза­тельствам другого супруга, отец — по обязательствам детей, дети — за отца. Перенесение ответственности допускалось также от господина на его людей, слуг и крестьян. Закон пред­усматривал ситуации, когда третьи лица должны были всту­пать в обязательство, заменяя собой действительных участ­ников отношения. Так, судья или дьяк, получившие взятку от ответчика при рассмотрении судебного дела, сами переходи­ли в положение ответчиков по данному делу, и на них возла­гались все соответствующие обязательства. Законодательст­ву были известны случаи добровольной замены в обязатель­стве одного лица другим: кредитор имел право передать третьему лицу полученную от должника кабалу, пометив на ней акт передачи. Такая передача осуществлялась без согла­сия должника, но сам он мог передать свои обязательства третьим лицам только с согласия кредитора.

Близким к сфере обязательственных отношений был ин­ститут залога (здесь, однако, происходила передача не обяза­тельства, а прав на имущество). Залог по русскому праву XV— XVI вв. выражался в переходе на залогополучателя прав вла­дения и пользования имуществом залогодателя, но без полно­го перехода права собственности на вещь. С процедурной точки зрения залог отличался от купли-продажи еще тем, что закладная могла превратиться в купчую не в момент заключе­ния договора, а только в момент истечения его сроков, при

Русское (Московское) государство в XV—XVII вв. б»

просрочке. Само право налогополучателя пользоваться зало­женной вещью также возникало не из существа залогового отношения, а из специально оговоренного условия о процен­тах.

Одним из важнейших условий при заключении договора являлась свобода воли и волеизъявления договаривающихся сторон, однако это условие часто не выдерживалось как прак­тикой, так и законодательством. Вместе с тем закон предо­ставлял стороне, воля которой была ущемлена, возможность оспорить такую сделку в течение короткого срока. Закон при­знавал недействительной сделку, заключенную в состоянии опьянения или под действием обмана. Само понятие обмана довольно подробно определялось в законе, причем преиму­щественно с уголовно-правовой точки зрения: мог быть уста­новлен обман в отношении тождественности лица, заключив­шего сделку, права заключать эту сделку, относительно самого предмета сделки.

До середины XVI в. преобладающей формой заключения договоров оставалось устное соглашение. Допускалось судеб­ное разбирательство по договорам, заключенным «без каба­лы», т. е. письменно не зафиксированным и опиравшимся на свидетельские показания и ордалий (судебный поединок). К концу века все большее значение стала приобретать письмен­ная форма сделок — кабала. Кабала подписывалась собствен­норучно обязующимися сторонами, а в случае их неграмот­ности — их духовными отцами или родственниками (братья­ми и племянниками, но не сыновьями). Постепенно возника­ла и крепостная (нотариальная) форма сделок, первоначаль­но используемая только в договорах, связанных с продажей некоторых вещей или с кабальными служилыми обязательст­вами (ст.20 Судебника 1497 г.).

Прекращение обязательства связывалось либо с его ис­полнением, либо с неисполнением в установленные сроки, в некоторых случаях — со смертью одной из сторон. Как прави­ло, срок исполнения оговаривался сторонами при заключе­нии договора; при особых обстоятельствах он мог быть про­длен распоряжением представителя власти. Так, лицам, по­страдавшим от разбоя, выдавались «полетные грамоты», в которых устанавливалась отсрочка платежей по долгам, при­чем для должников положение менялось и в том случае, если в числе пострадавших оказывался и их кредитор.

IV.

Внешняя форма обязательства оказывала существенное влияние на его содержание. Так, договор мены, один из самых древних, стал широко использоваться в сделках с не­движимостью, когда наметилась тенденция к сближению вот­чинного и поместного землевладения. Под видом этой сделки в ХУ1 в. стали маскировать реальные сделки купли-продажи и дарения после того, как они были запрещены с целью огра­ничить процесс сосредоточения земель в руках церкви.

Купля-продажа недвижимости была связана с рядом услов­ностей и ограничений. Так, лицо, владевшее имуществом на праве условного землевладения, могло отчуждать его не иначе, как с согласия действительного собственника вещи («с докладу»). Право родового выкупа также существовало и в течение длительного времени ограничивало право собствен­ности покупателя, приобретшего родовую вотчину (наслед­ники продавца могли в течение 40 лет выкупить его приобре­тение обратно в «род»).

В сфере наследственного права в XV—XVI вв. наблюдается тенденция к постепенному расширению круга наследников и правомочий наследодателя. Наследники по завещанию могли предъявлять иски и отвечать по обязательствам насле­додателя только при наличии оформленного завещания, под­тверждающего эти обязательства («доклады» и «записи»). На­следники же по закону искали и отвечали по таким обязатель­ствам «без докладу» и «без записи».

По сравнению с предыдущим периодом в праве наследо­вания стала намечаться большая свобода воли завещателя:

завещание мог сделать любой член семьи. Такая индивидуали­зация воли наследодателя требовала соблюдения письмен­ной формы завещания. Эта форма становится обязательной при завещании имущества сторонним лицам, не наследую­щим по закону. Завещание утверждалось «рукоположительст-вом» послухов и дьяка. В XV—XVI вв. основной круг наследни­ков по закону включал сыновей вместе с вдовой. При этом в наследовании участвовали не все сыновья, а лишь те, кото­рые оставались на момент смерти отца в его хозяйстве и доме. Братья получали равные доли наследства и имущества, отве­чая по отцовским обязательствам (от лица всей семьи), и расплачивались по ним из общей наследственной массы.

При наличии сыновей дочери устранялись от наследова­ния недвижимости (ст.60 Судебника 1497 г.), однако в рас-

Дата добавления: 2015-11-26