Читайте также:
|
Как мы уже упоминали в начале главы, в культуре есть такие аспекты, которые напрямую связаны с изучением социальной структуры общества. И, конечно, они являются предметом изучения в этнической социологии.
Существуют разные подходы к измерению социальной структуры'*. Этносоциологические исследования, которые проводились в 70-SO-x годах, как правило, исходили из характера и качества разделения труда, производственных отношений. Различия социальных групп рассматривались с учетом ценностей, норм, культурных интересов. Это было вполне естественно, поскольку важно было показать не только разнообразие социальных делений у разных народов, но и отличие самих социальных групп в них. Результаты изучения изложены в публикациях тех лет'* и обобщены в специальных главах (5, 6) данного учебника. Выводы в целом сводились к тому, что в одинаковых социальных группах у разных народов больше сходства, чем различий, что как раз и подтверждалось образом жизни групп, ценностями, интересами в духовной сфере. Но это не означало вообще отсутствия каких-либо различий. Они были, и достаточно заметные, особенно в нормах бытовой жизни, семейных отношений и т.п.
Этот ракурс исследований остается социально значимым. Но период трансформации в постсоветском обществе внес дополнительные аспекты социально значимых культурно-различительных черт. Одни народы в условиях независимости, подчеркнуто декларируя модернизационное направление развития, еще продолжают манифестации этнокультурного возрождения. В каких-то случаях это проявляется в естественных формах, как, скажем, у эстонцев, литовцев в употреблении национальных языков, в массовых национальных праздниках, не потерявших этносимволическое, консолидирующее значение. Но нередки и случаи иррациональных проявлений, например, когда преданность этнокультурной специфике становится критерием для социального продвижения людей или их политической карьеры.
Некоторые народы не акцентируют модернистские ориентации, а, наоборот, подчеркивают такие негативные стороны этого направления развития, как экологические бедствия, зарегулированность, индивидуализация жизни, преступность, наркомания. Вместе с тем вполне понятное отрицание европоцентризма привело к подчеркиванию <своего пути>, в котором прослеживается архаизация социальных отношений. В таком случае уже не столько квалификационные и профессиональные различия становятся социальными разграничителями, сколько статусные различия традиционного общества: возрожден институт старейшин, вновь приобретает значение принадлежность к кланам, тейпам. <Новое> неравенство по сути связано с культурными факторами; другой вопрос - кому это выгодно, какие новые элиты на этом укрепляют свои властные позиции. Здесь просматривается определенная тенденция: чем меньше могут общества, идущие тропой западной модернизации, продемонстрировать свои успехи, тем глубже становятся основания для поиска и утверждения <своих путей> развития.
В обществах возрождаемого традиционализма прослеживаются совершенно иные культурные характеристики социальных групп. Если раньше в союзных и автономных республиках СССР высокостатусные группы интеллигенции характеризовались наиболее интегрированными и вестернизированными стилями жизни, то теперь именно представители интеллигенции в нетрудовой, а иногда и в деловой сфере демонстрируют традиционалистские <жизненные программы>: зная международные языки, они подчеркнуто говорят на родном языке, демонстрируют приверженность религии, обычаям, обрядам, стараются показать элементы символической национальной одежды.
Сочетание модернистских черт и традиционализма в этих группах приобретает оригинальный и очень разнообразный характер. Зачастую бывает трудно прогнозировать, станет ли такое разнообразие только спецификой этнокультурных черт социальных слоев или оно будет симптомом нового социального неравенства. Особенностью современного состояния российского общества является то, что и среди народов, идеологи которых подчеркивают намерение следовать общецивилизационным путем развития, у интеллигенции нередко можно встретить черты жизненных стилей, характерных для обществ возрождаемого традиционализма.
В нашем исследовании проблем этнической идентификации, национализма в Татарстане, Саха (Якутии), Туве'* мы прослеживали эти с разной интенсивностью выраженные модели поведения в среде титульных национальностей. Именно интеллигенция титульных этносов отдает своих детей в национальные гимназии; чаще носит элементы национальной одежды, подчеркивая свою приверженность этническому, или поддерживает восстановление традиционных религий и сама демонстрирует следование им.
Общество на постсоветском пространстве находится в состоянии экономической, социальной, а также культурной трансформации. Социальное неравенство связывается теперь как с характером социально-профессиональной деятельности, так и, с одной стороны, со все возрастающей свободой выбора индивидуального стиля жизненного поведения (престижным становится не только богатство, но и свой собственно выбранный способ существования, а то и <способ выживания>), с другой стороны, с <вхождением!> в жизнь людей традиционных, уже забытых ценностей, связанных с национальными особенностями культуры.
Большую роль в характере изменений будет играть система образования. Уже сейчас утвердилось представление о национальной школе не просто как о школе с преподаванием на языке того или другого народа, а школе, работающей по своим программам. Так работают не только татарская или якутская школы, но и русская. Преподавание истории, литературы, нередко географии в национальных школах этнически ориентировано, рассчитано на распространение знаний об истории, культуре своего народа, а кроме того на соответствующую интерпретацию их и событий из жизни других народов. В результате распространение татаро-монгольского владычества в глазах русских останется <татаро-монгольским игом'>, а в глазах татар будет <системой управления с очень лояльным стилем взаимодействия с регионами>. Завоевание Казанского ханства у русских будет восприниматься как <приращение земель русских>, а у татар как колониальная политика русского правительства.
В национальной школе вводится преподавание, преподносящее, в той или иной форме, религиозное мировоззрение. Отечественных преподавателей в этой области не хватает, и уже известно немало случаев, когда в татарских, башкирских школах преподавание ведут учителя из других мусульманских стран, а их преподавание, естественно, идеологизировано с ориентацией на страны-посланцы. Образование становится способом освоения их стиля жизни, и это важно иметь в виду.
Таким образом, в ближайшей перспективе культурные характеристики одинаковых социальных групп контактирующих народов в содержательном отношении могут разойтись больше.
Для того чтобы <улови11,> эти различия, недостаточно, как прежде, фиксировать индикаторами уровень и масштабы получаемой социальными группами культурной информации, отдельные ориентации в бытовой и профессиональной культуре, а нужно стремиться выявлять в целом стиль жизни и идеологию поведения людей. Очевидно, что роль культуры в социальном поведении будет возрастать, но это необязательно приведет к конфликтам.
Меняется конфигурация взаимодействия культур разных народов, происходит взаимная адаптация к ней. Коррективы вносит общая социально-культурная среда. Например, в Соха (Якутии) уже столкнулись с ситуацией, когда стало ясно, что далеко не все школы, функционирующие на якутском языке, дают образование, достаточное для поступления в вузы. Кроме того, преподавание в вузах в центре России, да и в самой Соха (Якутии) ведется на русском языке. Русскоязычная литература остается для большинства населения транслятором мировой и общероссийской культуры. Если политики не стимулируют идеологический раскол и психологическое противостояние, то общие экономические, социально-профессиональные и даже политические интересы (мы приводили данные о том, как совпадают политические симпатии контактирующих этнических групп в республиках) берут верх и происходит взаимная <притирка>, адаптация к новой ситуации в культуре.
I. Ионам Л.Г. Социология культуры. М., 1996. С. 260.
2. См.: Там же. С. 256, 237.
3. См.: Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989. С. 18.
4. См.: Ионам Л.Г. Указ. соч. С.1 1.
5. См.: Социально-культурный облик советских наций (авт. Программы и руководитель исследования Ю.В. Арутюнян). М., 1986. С. 251.
6. Barth F. (ed.) Ethnic Groups and Boundaries. The Social Olganization of Culture Differences. Bel*en/London. Univeritets Forlaget//Allen & Unwin. P. 15.
7. Earth F. Analysis of Culture in Copmlex Societies. Ethnos (Stockholm), 1989. Vol. 4. P. 120-142; Barth F. Enduring and Emerging Issues in the Analysis of Ethnicity//Vermeulen & Covers. 1994. P. 11-32.
8. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций7//Полис. 1994. Ns I. С. 33.
9. Там же. С. 43.
10. Huntington S. The Change to Change (Comparative Politics in the Postbehavioral Era). Ed. by H. Cantory and A. Ziegler. Boulder, Colorado: Lunne Rienner, 1988.
1 1. Cm.: Дробижева Л.М., Аклаев А.?., Коротеева 8.8., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996. Гл. 11, V, VI.
12. См.: Гузенкова Т.С., КоростелевА-Д. Предисловие//Этнополитическая ситуация и межэтнические отношения в республиках Российской Федерации: Информ. бюллетень. Выл. 4. М., 1994. С. 20-22.
13. Hobsbaum Е., Ranger Т. (eds)/ The Invention of Tradition/ Cambridge University Press, 1983. P. 9.
14. См.: Конин Л.Г. Указ. соч. С. 148. 15. См.: Там же. С. 229-231.
16. См., напр.: Социальное и национальное. М., 1972; Социологические очерки о Советской Эстонии. Таллин, 1976; Черты сходства. Таллин, 1978; Население Еревана. Ереван, 1986; Социально-культурный облик советских наций. М., 1986; Бойко В.И. Социальное развитие народов Нижнего Амура. Новосибирск, 1977; Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном городе. Л., 1987; Этносоциальные проблемы города. М., 1986; Русские. Очерки этносоциологических исследований. М., 1992 и др.
17. См.: Дробижева Л-М., Аклаев А-Р., Коротеева 3.3., Солдатова Г.У. Указ. соч.
ЛИТЕРАТУРА
Ионии Л.Г. Социология культуры. М., 1996. Социально-культурный облик советских наций. М., 1986. Духовная культура и этническое самосознание. Вып. 1. М., 1990; Выл. 2. М., 1991.
Старовойтова Г-В. Этническая группа в современном городе. М., 1987. Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., 1997. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций//Полис. 1994. N2 1.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 134 | Нарушение авторских прав