Групп этнических мигрантов

Принимающее общество – это хорошо структурированный социум, в котором каждая социальная группа выполняет свою, необходимую для него функцию. Этот социум устойчив к внешним воздействиям и обладает только ему присущим общественным сознанием. Мигранты со своими традициями, своим образом мыслей и мировосприятием являются чужеродным для общества образованием.

Социальный облик формирующихся этнических общин и успешность их адаптации в принимающих обществах будет зависеть от сочетания множества факторов. Каждый из рассматриваемых факторов может быть как благоприятным, так и препятствующим для адаптации мигрантов. Абсолютное большинство факторов важно только в сравнении с соответствующими характеристиками принимающей группы.

2.1. Составят ли иммигранты особую группу в принимающем сообществе, в значительной степени зависит от демографических характеристик потока мигрантов. Насколько массово идет миграция, непрерывно или этапами, соотношение мужчин и женщин среди мигрантов? Едут семейные или холостые. Семьи берут с собой или оставляют? Сколько мигрантов остается и сколько возвращается обратно? Воспроизводится группа на своей основе или за счет вновь прибывающих? Сколько укоренившихся?

Обычно наблюдается массовая миграция из определенных регионов. Наиболее вероятна она из регионов, для которых характерны сезонные миграции, из тех, где принято отходничество мужчин, и регионов с экономическими проблемами. Так миграция из Вест-Индии шла с Ямайки, Тринидада и Тобаго, островов Монсеррат, Барбадос и из Гвианы. Причиной миграции был низкий жизненный уровень. В регионе была высокая плотность населения, высокая рождаемость, высокая безработица (в 1960г. на Ямайке до 20-25%). Население этого региона отличалось высокой мобильностью, связанной с неустойчивостью брачно-семейных отношений. Это было следствием рабства. Распространены так называемые консенсуальные браки, когда для совместного проживания получалось согласие семьи женщины. Дети оставались с матерью и ее родственниками, воспитывались бабушками. Относительная свобода женщин в Вест-Индском обществе вовлекала в миграцию и их. Для Вест-Индского региона было характерно выезжать на сезонные работы в США. В 1952 г. Штаты ввели ограничения на въезд, что изменило направление миграции в сторону Великобритании.

Соотношение полов и семейный статус иммигрантов – факторы, закладывающие конфликтные ситуации. Принимающая сторона рассчитывает управлять потоком мигрантов в соответствии со своими нуждами, ужесточая и смягчая условия иммиграции. Однако, не нарушая прав человека на воссоединение с близкими родственниками, управление миграциями практически нереально. Как показал опыт Европы последних 50 лет, цепные миграции – неизбежность. Основной поток иммигрантов состоит из молодых холостых мужчин, которые мигрируют по экономическим причинам. Позже за ними устремляются родственники и брачные партнеры.

При отсутствии расовых различий мигранты могли бы вступить в брак с представительницами местного населения. Однако расовые различия, как правило, есть. Однако и в этом случае возможен брак с женщинами из низкостатусных групп. Для большинства европейских стран с низкой рождаемостью это приемлемо.

Однако большинство мигрантов предпочитает выбирать супруга в своей среде. Учитывая, что в основном это выходцы из сельской местности с патриархальными представлениями о семье и месте женщины в семье и обществе, такое поведение у мигрантов будет преобладать и в дальнейшем. Запретить им выезд в места исхода невозможно. Впрочем, есть группы, для которых такие запреты не являются препятствием. Для вступления в брак сикху достаточно послать для свадебной церемонии свою фотографию или тюрбан.

Для некоторых мусульманских стран характерно также отходничество женатых мужчин. Для пакистанца возможно оставить семью на свое клановое объединение, которое включает десятки и даже сотни лиц. В этом случае жена и дети остаются на попечении старшего родственника. Впоследствии они могут быть вызваны закрепившимся на новом месте иммигрантом.

Даже если принимающая страна при принятии иммиграционных законов учтет эти факторы, она столкнется с быстрым ростом новой диаспоры вследствие высокой рождаемости. Для большинства стран, откуда идут миграционные потоки, характерна многодетность. Хотя среднее число детей у мигрантов меньше, чем в стране исхода, оно значительно выше, чем у принимающего населения развитых стран. Так, в начале 80-х в Великобритании 20% родившихся в Большом Лондоне, 25% – в Бирмингеме, 35% – в Лестере, 50% – в Бренте имели «цветных» матерей[112].

2.2. Расовая принадлежность и антропологический облик. Резко отличная от принимающего населения внешность – крайне неблагоприятный для мигрантов фактор, так как является самым простым дифференцирующим признаком, не поддающимся изменению. Даже если по всем остальным показателям со временем группа мигрантов может стать идентичной принимающему населению, этот показатель позволит безошибочно причислить индивида к мигрантам. Если внешние признаки обусловлены доминантными генами, то они передаются детям от смешанных браков. Принимающее население причисляет таких детей к группе мигрантов. Растворение в местном населении вероятно только для очень маленьких групп.

Смешанные браки с представителями групп иной расовой принадлежности редки. В Великобритании в смешанные браки с выходцами из Вест-Индии вступают чаще женщины. Обычно это представительницы низших слоев, чаще всего это разведенные, матери-одиночки, женщины с более низким, чем у брачного партнера уровнем образования. В 80-х смешанные браки стали реже, чем в 60-х гг., когда доля женщин среди выходцев из стран Азии была крайне низкой. По некоторым подсчетам, белого партнера имели в 80-х гг. 15% афро-карибцев и 4% азиатов[113].

Выходцы из Вест-Индии в Великобритании – группа, для которой расовая принадлежность оказалась главным фактором, определившим их низкий социальный статус. По всем остальным показателям эта группа должна была лучше всех прочих групп мигрантов адаптироваться в британском обществе. Они говорили на диалекте английского языка, имели самый высокий среди групп мигрантов средний уровень образования, среди них были представители городского населения со специальным образованием. Конфессиональная принадлежность у британского населения и этой группы иммигрантов совпадала (англикане и католики). Приезд некоторых категорий работников из этой группы поощрялся государственными структурами Великобритании.

Разумеется, расовые характеристики играют роль только в обществах, где существует расовая дискриминация. Однако, по-видимому, она существует везде, где группы конкурируют за какие-то блага. В этом отношении показателен тот факт, что во время второй мировой войны многие выходцы из Вест-Индии служили в военно-воздушных силах и «рабочих батальонах» Великобритании. И отношение к этой группе в тот период было дружелюбное. Однако, когда они приехали в 50-е годы, расовую дискриминацию почти сразу почувствовали квалифицированные рабочие и специалисты[114].

2.3. Расселение мигрантов в принимающем обществе. При миграции в развитые западные страны большинство мигрантов оседает в больших городах и мегаполисах. В середине 80-х 70% выходцев из стран Нового содружества и Пакистана проживали в 6-7 городских агломерациях Великобритании. В Большом Лондоне они составляли около 15% населения, а в некоторых его районах даже 23-33%. На территории Большого Парижа обосновалось более трети, в Большом Брюсселе – почти одна четвертая всех иностранцев страны[115].

Большинство иммигрантов стремится селиться преимущественно вместе с соплеменниками. Это особенно присуще народам, сохранившим традиции большой семьи, клановой структуры, коллективного общежития. Китайцы предпочитают жить общиной, что неизбежно затрудняет контакт с коренным населением, а вот литовцы, армяне, а также корейцы и русские в европейских городах селятся обычно дисперсно или малыми группами. Кроме предпочтений значительную роль играют стоимость жилья и действия автохтонного населения, которое часто покидает районы, избранные мигрантами для проживания. Негры сельскохозяйственного Юга, бывшие рабы жили компактными группами не только вследствие существования особой субкультуры, но и предубеждений и дискриминации.

Девять десятых всех эмигрантов-евреев из разных стран в период массовой иммиграции в США в 80-х годах оседали в Нью-Йорке[116]. Брайтон Бич – район высокой концентрации евреев-иммигрантов из СССР-СНГ стал «островком советского быта по-штатовски». В американских городах есть китайские кварталы. Рабочий район Берлина Крейцберг – это турецкий анклав в Германии. В Кельне 2/3 турок живут в заводских общежитиях или домах, заселенных исключительно турками[117]. Свыше 90% ливанских армян проживает в нескольких кварталах Бейрута, в которых сосредоточена вся культурная, религиозная, социальная и экономическая жизнь общины[118].

Североафриканцы на юге Франции сосредоточены в определенных городских районах, причем выходцы из одной страны, из одного города или села стараются и в эмиграции жить вместе. В разные периоды до 60% всех африканцев во Франции проживали преимущественно в восточной части столицы, главным образом в общежитиях[119].

Китайцы в Океании оседали преимущественно в городах, держались изолированно от других, строго соблюдали традиции семейно-родственных и земляческих связей. Китайцы практически во всех принимающих обществах образуют замкнутые анклавы.

Жилищные предпочтения у групп мигрантов имеют свои особенности. Так, чернокожее население Великобритании предпочитает селиться в центре города, снимать или покупать квартиры, а не дома. Выходцы из Британской Индии первоначально, как и все мигранты, снимали меблированные комнаты в частном секторе. К муниципальному жилью доступа не имели из-за длинных очередей из местного населения. Позже они чаще других покупали дома, что было следствием специфики бытовых установок, замкнутой жизни женщин и т.п. Покупали дом, а затем сдавали соплеменникам, чтобы возместить затраты. Иногда покупали дом в складчину, а затем один постепенно выкупал доли других. Часто это были большие викторианские дома в центральных районах города, в которых несколько семей жило вместе, деля между собой расходы и экономя деньги, чтобы купить другой дом.

Жилищные условия большинства мигрантов хуже, чем у местного населения. В 1961 году половина иммигрантов стран Содружества жила общинами, две пятых иммигрантов афро-карибского происхождения и одно десятая азиатов жили в перенаселенных условиях. Частные землевладельцы, строительные общества и муниципальные жилищные департаменты навязали большинству иммигрантов жилье в дорогих, но низкого качества многоквартирных домах в старых центральных городских районах (данные на 1972г.). Применялась практика «красной черты», когда вокруг определенных центральных городских районов проводилась своего рода линия: черные податели заявлений на дома в этих районах получали отказ. Это приводило к тому, что черные сосредотачивались в одном районе и их обвиняли в создании гетто. Исследование министерства внутренних дел в 1983г. также обнаружило, что плата, которая с них взималась, была выше средних цен и арендных плат на недвижимость в этих районах.

Люди афро-карибского происхождения и бангладешцы в непропорционально большом количестве сосредоточены в более старых, немодернизированных домах. По сравнению с белыми жильцами, в высотных многоквартирных домах живет в пять раз больше афро-карибцев и иммигрантов из Бангладеш. В целом, в особняках живет 20% белых семейств, по сравнению с 5% национальных меньшинств (1982г). Одна из самых бедных мусульманских общин – бенгальцы. 33% бенгальцев проживает в перенаселенных условиях и только 1% белых[120]. Все исследователи отмечают трудности установления соседских отношений между иммигрантами и местным населением в районах, населенных преимущественно иммигрантами. Отмечаются случаи фактической сегрегации школьников: в некоторых кварталах французских городов, где иммигранты проживают компактно, французы нередко переводят своих детей из классов, в которых большинство учащихся составляют выходцы из стран Магриба, под тем предлогом, что последние якобы не способны к учебе, а потому в таких классах низкий уровень знаний. В некоторых классах начальной школы число иностранцев достигает 80-90%. На американском Западе по той же причине белые порой переводят своих детей из классов, где преобладают школьники-японцы. То же явление отмечается и в некоторых районах компактного проживания иностранцев в Австралии (в некоторых городских школах Мельбурна до ¾ учащихся составляют иностранцы)[121].

2.4. Социальное происхождение и прежний статус мигрантов. Их экономические и социальные предпочтения. Образовательный и профессиональный уровень. Описать эту группу факторов очень сложно вследствие их многочисленности и различий реальных ситуаций, в которые попадают группы мигрантов. Данных по миграциям в пределах стран так называемой периферии недостаточно для обобщений, поэтому в данном случае рассматриваются миграции из стран периферии и полупериферии в развитые страны.

Большинство мигрантов в развитые страны в последние 50 лет были людьми из сельской местности, без образования или с низким уровнем образования, без профессии, без знания языка принимающей страны. Претендовать они могли лишь на самые непрестижные и неквалифицированные виды деятельности, которыми не хотело заниматься местное население.

Детям мигрантов далеко не сразу удается ликвидировать разрыв в уровне образования по сравнению с местным населением. В Великобритании в 80-х в 17 лет прекращали учебу 29% белых британцев, 41% выходцев из стран Карибского бассейна и 58% из стран Азии. Диплом о высшем образовании среди 25-летних имели 8% белых, 5% британцев азиатского происхождения и 0,5% афро-карибского происхождения. В 90-е гг. афро-карибская молодежь несколько меняет свое отношение к образованию. Интересно, что у дошкольников черные девочки оказывались впереди всех групп в чтении и письме, а черные мальчики показывали самые плохие результаты. 30% афро-карибцев (1990г.) усвоило программу средней школы (33% белых, 5% бангладешцев, 18% пакистанцев). Но при этом афро-карибцы в два раза, а пакистанцы и бангладешцы в три раза чаще белых оставались безработными[122].

Вследствие низкого образовательного и профессионального уровня наблюдается сосредоточение мигрантов на малоквалифицированных работах. Во Франции более 80% мигрантов из стран Магриба выполняют такие виды работ, для которых достаточно трехнедельной подготовки[123]. Для крестьян из Индостана любое занятие в Англии также было новым. На первых порах они выбирали занятия, которыми можно было овладеть за несколько дней: носить песок для литейных форм, убирать стружку в токарных цехах, промывать сырье на шерстяных фабриках. За один день такой работы платили больше, чем за две недели в местах исхода.

Там, где можно было работать бригадами, объединялись в группы во главе со «старшиной», который был посредником. Выходцы из стран Индостана шли в горячие цеха, но не в шахты. Так, пакистанцы шли в текстильную промышленность, где они занимались первичной обработкой сырья (промывка шерсти, расчесывание). Местное население не хотело там работать (духота, влажность). Кроме того, ради заработка шли в ночные смены и на сверхурочную работу (местные этого избегали). Часто шли на почасовую оплату.

Наблюдалась концентрация мигрантов в некоторых отраслях промышленности. 26% всех пакистанцев и бангладешцев было занято в текстильной промышленности, при 2% населения по стране в целом. В транспортном машиностроении было занято 12% индостанцев, при 4% всего населения. Работающих в ночную смену в 2 раза больше, чем по стране (данные на 1971г.)[124].

Даже если мигранты имели профессию и соответствующий уровень квалификации, большинству из них не удавалось найти работу по специальности. Исключение составляли работники, приезжающие «по заявкам», а также те, чья специальность в принимающем обществе не заполнялась местными специалистами. Так, медсестры из Вест-Индии, мигрировавшие в Великобританию в 50-е годы, сохранили свою специальность, а продавцы не смогли найти работы по специальности[125].

В средневековой Европе было недостаточно грамотных людей, еврейское же образование до Х1У века было лучшим, и все евреи были грамотными. Поэтому, несмотря на различные запреты для евреев на занятие высших управленческих должностей, многие евреи эти должности занимали. Указы о черте оседлости и их отмене для некоторых категорий населения фактически определили высокий образовательный уровень евреев внутренних губерний России. США, отдавая предпочтение молодым и образованным специалистам, таким же образом способствуют поднятию образовательного уровня некоторых этнических меньшинств из мигрантов.

2.5. Религиозная принадлежность мигрантов. Большинство мигрировавших в Европу за последние 50 лет было мусульманами[126].

Конфессиональная принадлежность тоже является очень четким и стойким дифференцирующим признаком. Достаточно вспомнить, что в средние века понятия «иудей» и «еврей» были синонимами. Церкви, молельные дома, мечети, синагоги, храмы – это не только центры религиозной жизни, но и социальные институты, выполняющие, в частности, интеграционную функцию. Правда, воспроизводству евреев как группы служила не только религиозная организация, но и социальная община со своим судом, налогообложением, школьной системой и т.д.

Религиозная принадлежность может также отражаться на мобильности группы. Среди мигрантов из Индостана наименее мобильными были индуисты вследствие кастовых различий и ограничений. Мусульмане и сикхи имели большую свободу в выборе занятий.

2.6. Важным фактором воспроизводства вновь образующихся общин являются социальные мезоструктуры. В большинстве стран исхода сильно развиты общинные, клановые, родственные и соседские связи. Вновь прибывший мигрант обычно опирается на поддержку родственников, бывших соседей и других соплеменников. Иногда он получает от них деньги на дорогу, инструкции о пути следования, помощь в поиске жилья и работы. Эти структуры с успехом выполняют те же функции, что и социальная община евреев. В кругах общения, образуемых мезоструктурами, осуществляется социальный контроль, обеспечивающий поддержание этнических и религиозных традиций. Эти круги оказывают помощь в поиске брачных партнеров. Уже обосновавшиеся мигранты получают дешевые ссуды на открытие своего дела или покупку жилья.

Молодые люди, выросшие в принимающем обществе и усвоившие новые ценности, тем не менее, редко пытаются идти против традиционных ценностей и уклада своих родителей, боясь быть отвергнутыми общиной.

Принадлежность к общине может компенсировать незнание языка принимающей страны. Общины создают свою инфраструктуру: предприятия, магазины и лавки, рестораны, кинотеатры, пункты проката машин, игорные дома, банки, жилищные агентства, парикмахерские, бюро путешествий и т.д. Многие мигранты селятся целыми кварталами. Иногда такая ситуация складывается стихийно из-за оттока местного населения из районов, где селятся мигранты. Можно провести всю жизнь, не покидая этого этнического анклава. Соответственно, знание языка принимающей страны для людей, редко покидающих эти кварталы, необязательно.

Компактное расселение мигрантов и сильные мезоструктуры позволяют иммигрантам почти полностью воспроизводить образ жизни страны исхода. При дисперсном расселении и отсутствии сильных мезоструктур мигранты смогли бы воспроизводить только первичную семейную социализацию своих детей, что позволило бы молодежи быть свободнее в выборе образа жизни.

Без сильных мезоструктур поддержание этнических традиций было бы затруднительно: их воспроизводство было бы ограничено семьей и бытовым уровнем. Сами по себе культурные различия не являются серьезным препятствием для адаптации иммигрантов. Индивиды, проходящие адаптацию вне этнической общины, довольно быстро усваивают унифицированную городскую культуру, сохраняя некоторые пищевые предпочтения или запреты и элементы быта. В таком виде, если они не являются для местного населения отталкивающими или совершенно неприемлемыми по гигиеническим, этическим или эстетическим соображениям, этнические традиции не являются препятствием для общения.

2.7. Следующую группу факторов можно обозначить как ожидания и возможности принимающей стороны. Ожидания населения развитых стран полностью противоположны ожиданиям иммигрантов и нереальны. Ожидается: что число иммигрантов будет небольшим и соответствовать вакансиям на рынке труда в сферах деятельности, непопулярных у местного населения; что в случае неблагоприятной экономической ситуации мигрантов можно будет легко выдворить в места исхода; что даже закрепившиеся иммигранты не будут пытаться повысить свой социальный статус и настаивать на равных правах с местным населением.

Возможности принимающей стороны зависят от наличия свободных экономических и социальных ниш и качества этих ниш. Общество оставляет иммигрантам лишь ту часть жизненного пространства, которая не занята коренными жителями. Обычно первый поток мигрантов соответствует ожиданиям принимающей стороны. Среди тех, кто прибыл первым, много желающих накопить средства и вернуться в страну исхода. Разница в заработной плате позволяет им копить средства или отсылать их домой. Работа мигрантов положительно сказывалась на экономике стран исхода. С 1955 по 1960г. ямайцы выслали домой 16,5 млн. ф. ст. Это способствовало развитию там сферы туризма[127].

Но экономическая ситуация в большинстве стран исхода не позволит даже всем желающим вернуться обратно. Большинство иммигрантов меняют установку с временного на длительное пребывание или закрепление на новом месте.

Так, в ФРГ 2/3, а в Австрии и Швейцарии ¾ иностранцев имеют статус постоянных жителей. Средняя продолжительность пребывания иностранцев в Западной Европе превышает 10 лет, причем в Германии ¼ их проживает более 20 лет[128]. Из более двух миллионов турок и курдов в Германии 70% родились уже здесь, т.е. это дети иммигрантов, которые прибыли между 1961-1973 гг.[129].

Иммигранты, как правило, готовы взяться за любой труд, которым по разным причинам не желает или не может заниматься коренное население. Одни нашли себе применение преимущественно в сфере услуг (японцы, китайцы, филиппинцы в США), другие заняты торговлей и финансами, подобно ливанцам и индийцам в Африке, третьи, как турки в Германии, работают в металлургии и машиностроении. Тысячи мигрантов из Турции в ФРГ образовали диаспору, состоящую преимущественно из рабочих, занятых неквалифицированным и непрестижным трудом; хотя и среди турецких иммигрантов немало интеллектуалов. Большинство сконцентрировалось в нескольких отраслях. В середине 80-х годов иммигранты составляли почти четвертую часть всех работников сталелитейной, около 1/5 персонала в гостиничном и ресторанном хозяйстве (при средней доле в общей численности занятых 8,5%)[130]. На дешевых руках мигрантов наживались там, где зарплата не была фиксированной (чтобы не конфликтовать с профсоюзами).

В средневековье у европейцев, прежде всего у дворянства, низким делом считались финансовые операции. Здесь, в области финансов обосновались чужаки. Во Франции – преимущественно ломбардцы и евреи. В Арагоне (Испания) евреям даже официально предписывалось ростовщичество. В Германии они не могли заниматься ремеслом, доступ в ремесленные цехи был для них закрыт. Напротив, в Арабском халифате евреи, как и другие неарабы, были земледельцами и ремесленниками, что не пристало арабам – кочевникам и воинам. В Грузии эпохи позднего средневековья евреи-крепостные несли такие же феодальные повинности, как представители других этнорелигиозных групп. В царской России евреям законодательно был закрыт путь в систему государственного управления и в сельское хозяйство, они были вынуждены заниматься главным образом ремеслом и торговлей.

В африканском родоплеменном обществе и в ХХ столетии торговля была занятием малодостойным, и торговали в основном арабы-левантийцы, индийцы, евреи. В Тунисе евреи острова Джерба заняты сельским хозяйством, в то время как берберы предпочитают торговлю. Засилье китайцев в финансово-экономической жизни Малайзии во многом объясняется отсутствием духа предпринимательства у автохтонов.

Со временем представления о престижности тех или иных видов деятельности меняются, поэтому на рынке труда пришельцы зачастую превращаются в конкурентов местных жителей. Несколько десятилетий назад из Уганды были высланы индийцы, занятые в торговле и финансах, когда там появились «свои» коммерсанты и финансисты.

Известны случаи, когда иммигранты становились даже привилегированной группой. Это происходило в том случае, если общество-реципиент нуждалось в их опыте, знаниях, мастерстве. Пришельцы пользовались покровительством власти, что закрепляло их монопольное положение в сфере, обслуживающей эти власти, и оказывались в изоляции. Неарабы, принявшие ислам, рабы, иностранцы были переводчиками и советниками правителей, ведали финансами, делопроизводством в арабском халифате. Местных, связанных племенными, клановыми, родственными отношениями, на ключевых административных, финансовых, военных постах правители держать опасались.

Сначала большинство мигрантов трудится на тех видах работ, на которых не хочет трудиться местное население: тяжелые и вредные виды работ, ночные смены, места со сдельной оплатой. Большинство каналов социальной мобильности, принятые в развитых странах, недоступны мигрантам вследствие отсутствия образования, плохого знания языка, возраста, дискриминации и т.п. Но молодежь, выросшая в новых условиях, обладает и большими возможностями и большими амбициями. Британские социологи отмечают, например, что второе поколение выходцев из стран Азии становится более похожим на остальное население: в их семьях меньше детей, они чаще избирают нетрадиционные для них ранее профессии (медицина, средства массовой информации), чаще используют отпуск и т.п. При этом, однако, возрастает концентрация «азиатов» в отдельных от белых жилых кварталах.

Занятость женщин зависит от многих факторов. Так, процент занятых женщин среди темнокожего населения Великобритании выше, чем в других группах мигрантов. В 1971г. доля экономически активных женщин в возрасте 16-54 лет среди выходцев из Карибского региона была 75% (средняя по стране – 55%), ¾ из них были заняты полный рабочий день (60% по стране). Такая высокая занятость соответствует экономическому поведению темнокожего женского населения в странах исхода. В основном заняты в сфере услуг: горничные, уборщицы в отелях, ресторанах, медсестры, санитарки. Выполняют также подсобные работы в машиностроении и текстильном производстве.

Степень занятости у женщин Индостана в Великобритании была существенно ниже, чем у афро-карибских, так как традиции ограничивали свободу женщины стенами дома и границами селения. Более либеральными в этой группе мигрантов были сикхи. Доля работающих мусульманок в возрасте от 16 до 54 лет в 1971г. была 18%, а у женщин из других стран Азии – 47%. Однако в Индии на работе вне дома в этот же год было занято всего 11,5% женщин. Женщины из этой группы мигрантов не имели специальности. Не сразу осознавалась необходимость и желательность их трудоустройства. Были опасения по моральным соображениям. Поэтому женщины предпочитали такие места работы, на которых трудились группами в изоляции от мужчин (некоторые текстильные цеха, пошивочные мастерские, мастерские по производству обуви и т.п.). Сами женщины стремились трудоустроиться в случаях потери семейных и родственных связей и как следствие полной социальной изоляции. В большом Лондоне женщины работали чаще: уроженки Индии (50%), Пакистана (43%). А в Западном Мидленде только по 17% и тех и других[131].

В большинстве случаев мигранты по-прежнему оказываются наиболее уязвимой группой на рынке труда. В 1983-1985 гг. безработица среди этнических меньшинств в Великобритании была вдвое выше, чем среди белых (20 и 10%). Одно из британских исследований второй половины 80-х годов подразделило опрошенных на две группы: «квалифицированные» и «неквалифицированные». В первой группе среди белых оказалось 10% безработных, среди индусов – 15%, среди пакистанцев и бангладешцев – 29%, среди афро-карибов и гвинейцев 24%. Во второй группе у белых оказалось 15%, а у остальных от 21 до 32%[132].

2.8. Важной характеристикой является маргинальный статус мигрантов. Их прежний социальный опыт не годится для взаимодействия в новой среде, с которой они пока еще плохо знакомы. Им приходится адаптироваться к новым городским условиям (если они приехали из сельской местности), для получения работы необходима переквалификация или обучение новым профессиям, они испытывают проблемы с языком, не встроены в систему местных социокультурных норм, подвергаются формальной и скрытой дискриминации. Вследствие всего этого для них закрыты пути к престижным занятиям и высокому положению в обществе.

Однако это положение этнических маргиналов можно рассматривать как преимущество: они менее стеснены поведенческими нормами, культурными традициями (просто иногда о них даже не подозревают); для них актуальнее борьба за «место под солнцем»; они более открыты для инноваций и более свободны в выборе наступательных, активных стратегий, что в глазах местных выглядит как беспринципность.

2.9. Этническое предпринимательство. Термин «этническое предпринимательство» имеет в литературе два значения. В конструктивистском подходе «этническими предпринимателями» называют политиков, представителей культуры, ученых, участвующих в создании образа этнической группы и этнических границ. В отечественной литературе термин чаще употребляется для обозначения специфического способа организации и ведения бизнеса этническими меньшинствами в инонациональной для них среде[133]. Классическими примерами этнического предпринимательства считаются: мелкие изготовители и торговцы одеждой индо-пакистанского происхождения в Глазго; держатели корейских овощных лавок и греческих ресторанов в Нью-Йорке; польские сосисочные в Стокгольме; итальянские кафе-мороженое в Вене. С 1970-х гг. шел рост самозанятости среди мигрантов по сравнению с местным населением. В Великобритании среди мужчин-индийцев с 6 до 18%, среди выходцев из Карибского бассейна с 2 до 7%. В 1982г. доля самозанятых среди мужчин из Южной Азии составляла 18% (по другим данным до 25%), а среди местного населения 14%. С 1973 по 1979г. доля вовлеченных в бизнес кубинцев в США возросла с 8 до 21%. Предпринимательством занялись 40% американских китайцев и японцев. Торговлей и услугами активно занялись вьетнамцы в Париже, турки в Берлине, корейцы в Бишкеке[134].

Современные исследователи увязывают активное предпринимательское поведение мигрантов с их с маргинальным статусом. В средние века предпринимательская активность по умолчанию была оставлена группам, не вписывающимся ни в какие из основных сословий. К несанкционированным видам деятельности относились ростовщичество, утилизация отходов, инновация. Так, гильдии запрещали использование новой техники, рекламу, сбивание цен, но это приветствовалось покупателями. Этими видами деятельности занимались евреи. Существовали и дискриминационные запреты на многие другие занятия для евреев и запрет на взимание процентов для христиан. Евреи и по культурным (конфессиональным) характеристикам подходила для этих видов деятельности (рационализм в поведении, отсутствие идеала бедности, наличие идеала торговой и промышленной свободы и т.п.).

В современных обществах сословных перегородок нет, но относительная отсталость мигрантов в технологической подготовке в сочетании с практикой дискриминации закрывает перед ними обычный путь получения работы. Эмигранты и этнические меньшинства в значительной степени зависят от сектора малых фирм, где они и хозяева, и сами же работники.

В Западной Европе этнический бизнес начинался с производства товаров и оказания услуг своим общинам. Этот рынок мигрантам был хорошо известен, он был свободен, и на нем они не конкурировали с местным населением. Этот этнический бизнес первой волны позже стал широко распространяться на другие сектора экономики, делая клиентами местное население страны.

Наиболее популярны у мигрантов и доступны для них розничная торговля и область услуг (в том числе общественное питание и ресторанное дело). Из околопроизводственных сфер наиболее доступно строительство. Существуют 4 основные ниши этнического предпринимательства[135].

o Поставка, производство и реализация этнических потребительских товаров для внутренних нужд их собственных общин.

o Поставка этнических товаров в качестве «экзотики» для коренного населения на местном рынке.

o Удовлетворение местных потребностей в разного рода услугах, приближенных к потребителю.

o Заполнение слабозащищенных и неустойчивых рынков, занятие непрестижными видами деятельности.

Успешность этого бизнеса связана как с вышеупомянутыми преимуществами маргиналов, так и дополнительными преимуществами, которые дает мигранту этническая община. Можно брать на работу прибывающих мигрантов. Подавляющая часть прибывающих предпочитает трудиться «у своих». Часто это были родственники и соседи, которые приезжали после получения пригласительных писем на ожидавшие их рабочие места. Такая рабочая сила намного дешевле местной, на нее не распространяются местные законы о труде, она не защищена профсоюзами.

Так, китайцы нашли для себя нишу в сфере общественного питания Великобритании: от мелких закусочных, торгующих жареными рыбными палочками и ломтиками картофеля, до первоклассных ресторанов. Преуспевали, так как в отличие от английских владельцев подобных заведений работали без перерыва на чай, без выходных дней. Рабочий день не нормировался 8-ю часами, а мог продолжаться 14 часов. Широко использовался труд родственников и знакомых. Заработная плата не фиксировалась, а устанавливалась в соответствии с доходом ресторана с подразделением на доли (например, владелец 4 доли, повар – 2, официант – 1). Работники кухни в таких заведениях могли обходиться без знания языка. Китайский ресторанный бум достиг своего пика в середине 60-х (более 1000 ресторанов по стране), и английские власти стали ограничивать въезд даже тех китайцев, которые имели заявки на работу. Владельцы пакистанских ресторанчиков также приглашали своих земляков и даже высылали им деньги на дорогу, которые по приезде должны были отработать и лишь тогда искать какую-то другую работу.

Обычно мигранты начинают наемными работниками, а, накопив средства, пытаются открыть свое дело. В этом они тоже получают помощь от общины: информацию о положении на рынках, стартовый капитал в виде дешевых ссуд, «своих» поставщиков и покупателей, охрану, политическую протекцию, дешевые и надежные рабочие руки. Вся система цементируется институтами иерархической семьи, родственно-клановыми связями, осознанием общей религиозной принадлежности.

Благодаря ненормированному рабочему дню, дешевой рабочей силе соплеменников, дешевым ссудам и другим факторам эти попытки часто бывают успешными и позволяют конкурировать с местным населением в этой сфере.

Показателен в этом отношении опыт выходцев из Индостана в Великобритании. Многие предприятия, созданные для обслуживания соплеменников, начинали успешно конкурировать с местными английскими. К началу 70-х в Британии было около 2 тыс. индийских и пакистанских ресторанов и кафе. В течение 70-х гг. индийцы и пакистанцы стали владельцами почти половины всех небольших продуктовых, галантерейных и других магазинов во многих районах Лондона и некоторых других городов страны. Некоторые обеспеченные выходцы из Индостана стали основывать промышленные предприятия (например, фирма Кареми в Бирменгеме – куртки, Джила в Лондоне – рубашки). Некоторые купили закрывавшиеся из-за экономических трудностей текстильные фабрики и возобновили их работу. Они использовали дешевый труд соплеменников, которые не были защищены профсоюзами, и труд женщин-надомниц. Для финансирования предприятий в Британии открылось несколько индийских и пакистанских банков[136].

В этническом предпринимательстве тоже происходят изменения. В Х1Х веке в Одессе еврейские торговцы постепенно вытеснили греков. В ХХ веке евреи и итальянцы в США (старожилы в малом бизнесе) покидают мелкоторговую и розничную торговля, перемещаясь в сферы более престижного бизнеса и профессиональных занятий. Их места занимают корейцы. Таким образом, одна волна отступает, а на ее место накатывается другая.

Государства, принимающие мигрантов, часто издают законы, ограничивающие предпринимательскую деятельность этнических меньшинств. Так в Германии турки и югославы должны были до недавнего времени проработать 8 лет для получения права на создание собственной фирмы. В Латвии надо сдать экзамен по латышскому языку на самую высокую Ш категорию. Поэтому нередко фирмы открываются на подставных лиц.

Основные потоки мигрантов в Россию идут с Кавказа и Средней Азии. Но наибольшее беспокойство властей вызывает трудовая миграция из Китая в Сибирь и на Дальний Восток. В настоящее время она относительно невелика, но в перспективе может стать значительной. При сокращающемся русском населении нежелательно возникновение постоянных анклавов китайского населения, которое, как показывает опыт других стран, образует обособленные закрытые сообщества, которые являются уменьшенными копиями китайского общества и не ассимилируются.

Для современных китайских мигрантов в России основная задача завоевать свою «нишу» в экономике принимающего общества. Они предприимчивы, готовы к лишениям и тяжелому труду, у них свободное отношение к Российским законам. Первоначально опирались на помощь старой диаспоры (получали от нее жилье, складские помещения, консультации и посреднические услуги). Но очень быстро сложились новые структуры, готовые принимать приезжающих торговцев. Обычно это частные фирмы, зарегистрированные как туристические или гостиничные предприятия (арендуют общежития и частные квартиры, которые используют с нарушениями санитарных норм, часто нелегально).

Торговая деятельность сосредоточена на рынках. Первоначально это были просто торговые площадки. Постепенно из них вырастали целые социальные организмы с жесткой структурой, нормами, правилами и обычаями. Из массы «челноков» выделились постоянные перекупщики, торговцы, посредники. Легально или нелегально они здесь живут постоянно и уезжать не собираются. Создание формального бизнеса, регистрация предприятия, пусть и с небольшим капиталом, даст возможность просить вид на жительство и легально ввозить персонал. Растет значение крупного, зарегистрированного бизнеса, формируется его инфраструктура (магазины, транспортные предприятия). Зарегистрированных китайских предприятий в России пока мало.

Изменился облик мигрантов из Китая. Раньше при торговле писали цифры на бумажке. Сейчас торговцы в массе своей владеют русским языком, причем некоторые совершенно свободно. Постепенно исчезает преобладавший ранее тип неуверенного, плохо одетого чужака крестьянского типа. Сейчас это – современно одетый бойкий делец, прекрасно ориентирующийся везде, в том числе в коридорах власти. Именно такой тип задает тон в общине. Можно говорить о процессе становления китайской диаспоры в России.

Дата добавления: 2015-11-26