Сущность и действительность

Поскольку путь, который должна пройти сущность, есть некоторого рода изменение, то он имеет общую для всякого изменения структуру: должны быть две противоположности, переходящие друг в друга, и нечто третье, способное стать и тем и другим, то есть субстрат изменения, или материя. Из этой аристотелевской схемы видно, что ни одна из противоположностей не может быть материей. Сущее, поскольку оно двойственно, изменяется от сущего в возможности к сущему вдействительности. Следовательно, материя и возможность суть понятия, денотат которых совпадает не только не всегда, но и не во всех отношениях: субстратом изменения сущности является сущее, в роли "лишенности" выступает сущее в возможности, в роли формы - сущее в действительности.

Но возможность есть материя, если мы сравним досократовскую смесь или континуальное единство с сущим в возможности: в ХII, 2 Аристотель замечает, что досократики в этой идее подошли к его понятию материи. В свете этих дистинкций решение Аристотелем элейских парадоксов не может выглядеть как чистое отрицание, ведь, вводя понятие "бытие в возможности", Аристотель утверждает принципиальную разнородность двух уровней сущего: действительного и потенциального, законы которых не действуют одновременно; элеаты же утверждают то же самое разделением миров "истины" и "доксы".

Путь, который предлагает проделать Аристотель, приведет к радикальному переворачиванию ценностей: тот мир, который казался первичным и действительно сущим, станет лишь возможностью сущего и его вторичным проявлением, но от этого он вовсе не теряет смысл; более того, первичное "для нас" служит нитью Ариадны именно потому, что оно не исчезает, не растворяется во всеобщем (в этом случае, полагает Аристотель, абсолют был бы лишь потенциальностью, как у досократиков), но сохраняется, приобретая другой смысл.

Итоги "первой философии"

Аристотелевская стадия онтологии - это платонизм, сделавший важный шаг к прояснению и упорядочиванию своих интуиций. Но важно выяснить, что было приобретено и что потеряно при превращении платоновского учения в относительно связную систему идей. Прежде всего, заметим, что Аристотель, в отличие от Платона, ставит онтологический вопрос именно как вопрос о бытии вообще. Бытие становится непосредственным объектом исследования, а не признаком высшей реальности. Поэтому даже по сравнению с Платоном Аристотель представляется онтологом по преимуществу. Вклад Аристотеля в греческую онтологию наглядно заметен по его прямой полемике с предшественниками, в ходе которой решался ряд апорий бытия.

Основная трудность, возникавшая в учениях о бытии, заключалась в том, что бытие признавалось полнотой всех отдельных качеств, а на деле оказывалось самым бедным понятием или наименее активным началом. Аристотель доказывает, что бытие не есть род и не может участвовать в родовидовой иерархии, что бытие не является предикатом, что оно вообще не относится ни к какому типу абстракции. Оно есть такого рода реальность, к которой абстрактные определения относятся как к цели и своему носителю, сама же она принципиально конкретна (в дальнейшей истории философии эту способность бытия называли субстанцией). Спорит Аристотель и с теми, кто представлял бытие как континуум, потенциально содержащий в себе актуальное многообразие. Бытие вообще -это, с его точки зрения, лишь бытие в возможности. Бытие в действительности должно быть и первичнее и содержательнее возможности, поэтому оно оказывается бытием чего-то, а не просто бытием. Чем выше и содержательнее "что" бытия, тем оно подлиннее. Парадокс в том, что высшее бытие - это предельная простота, поскольку сложность - уже ущербность низших уровней, связанных с материей и возможностью. Но для Аристотеля простота бытия принципиально отличается от неопределенности континуума, это - простота единого смысла, актуально присутствующего и в целом и в частностях.

Многие особенности понятия бытия-первосущности, исследованного в "первой философии", мы уже встречали в платоновских построениях. Но есть и такие, которые принадлежат именно аристотелевской системе и неразрывно связаны с ее духом. Это - трактовка бытия как действительности, соединяющая в одной точке пределы многих рядов реальности: пространства и времени (вечное присутствие), теории и практики (деятельное созерцание), движения и покоя (неподвижный перводвигатель) и т.д. Это - учение о конкретности бытия, которое находит в себе место всем единичностям, пронизывая их смыслом. Это также учение о совпадении противоположностей в бытии. Это и понятие энтелехии как активной причастности любого сущего к действительности через осуществление собственной внутренней цели. Наконец, это учение о бытии как абсолютной личности.

ПОЗДНЕАНТИЧНЫЕ КОНЦЕПЦИИ БЫТИЯ

Стоицизм, как общеизвестно и хорошо засвидетельствовано, отождествляет бытие (oysia) и телесность (soma). Стоики называют сущность "первовеществом всего сущего", а телом – сущность, имеющую границы. Все является в той или иной степени телом, бестелесны лишь пустота, находящаяся вне мира, время и значения слов. С другой стороны, Диоген сообщает, что стоики различали начала (archai) и основы (stoicheia). Начала бестелесны, бесформенны, не возникают и не гибнут. У сущего два начала: деятельное и страдательное. Первое – бог, или разум; второе – бескачественная сущность. Обособленная качественность всей сущности – это бог. Очевидно, что одним понятием тела стоики обойтись не могут, а бескачественная сущность может пониматься и как бестелесная.

В учении о логосе и мире как живом и разумном существе стоики снимают резкую раздвоенность мира на тело и смысл, но "лектон", собственно, так и остается элементом амальгамы, не вступая в действительное слияние с миром, и в этом, может быть, наиболее характерная черта стоического учения о бытии. Эфирный логос стоиков и логос Гераклита в этом отношении – полярные принципы. Наличие элемента, не относящегося ни к бытию, ни к небытию, то есть некоего квазибытия, которое даже не имеет прямого отношения к истине и лжи, пока не станет частью действия по реализации высказывания, – это открытие эллинистической онтологии, и его важность мы оценим лишь на фоне обзора всех раннеэллинистических школ. У стоиков в каком-то смысле новизна этого открытия меньше заметна, чем в других направлениях, так как стоики были сознательными реставраторами философской старины; к тому же "лектон" – это обязательно связь, а в конце концов – некое космическое предложение; но, с другой стороны, тем заметнее бессвязность этого предложения с жизнью мира. Отсюда ясно, почему искомая цельность бытия обернулась разобщенностью начал.

Дата добавления: 2015-12-08