Слишком много переменных — слишком мало случаев*1. В

мире существует ограниченное число стран. Стало быть, далеко не все возможные вариации политических систем — и тем более, их элементов — даны нам в непосредственном наблюдении или даже в историческом опыте. Даже среди существующих или некогда существовавших обществ далеко не все описаны в степени, которая позволяла бы использовать их как объекты межнациональных сравнений. Поэтому известный иссле­дователь Аренд Лийпхарт и заметил, что в распоряжении компаративиста находится „слишком мало случаев". Другая сторона сформулированной им дилеммы не менее очевидна- поскольку общественная жизнь беско­нечно многообразна, стремится к бесконечности и количество подда­ющихся выделению переменных. При этом мы не можем позволить себе априорно отбросить некоторые из них как несущественные, поскольку в различных национальных контекстах они могут играть различные по значению роли. Для решения лийпхартовской дилеммы в сравнительной политологии используется целый ряд стратегий, заслуживающих краткого Описания.

Самое простое решение состояло бы в том, чтобы в максимальной степени расширить круг охваченных исследованием случаев при созна­тельном ограничении числа наблюдаемых переменных. Такие исследо­вания, подпадающие под предложенное А Пржеворски и Г. Тьюном определение сравнительного метода, действительно осуществлялись. Однако простое решение — не всегда наилучшее. Предположим, мы исполь­зуем данные по нескольким десяткам либеральных демократий для того, чтобы выявить зависимость между процентной долей индустриальных рабочих в населении страны и уровнем голосования за социал-демок­ратические партии, а на этой основе сделать вывод о наличии или отсутствии в разных странах модели „рабочего голосования". Даже первая из этих переменных включается в ткань исследования — операциона-лизируется — не без проблем, иногда не так уж просто определить, кого считать рабочими, а кого — нет Но особенно много сложностей связано с операционализацией второй переменной, выделяемой по иде­ологическому признаку. Приведу лишь два примера. В Италии социа­листическая партия традиционно пользуется скромной поддержкой из­бирателей. Однако делать отсюда вывод об отсутствии в стране модели „рабочего голосования" было бы неверно, ибо значительная часть италь­янских индустриальных рабочих всегда голосовала за коммунистов. В Венесуэле партия „Демократическое действие", будучи вполне социал-демократической по своей идеологической ориентации, на выборах поль­зовалась в основном поддержкой среднего класса. Поэтому приписывать Венесуэле модель „рабочего голосования" неправильно, как бы красно­речиво не свидетельствовали в пользу такого результата статистические данные Учитывая, что ряд примеров можно продолжить, нетрудно пред­ставить, какими удручающе неадекватными были бы результаты иссле­дования в целом.

В чем состоит основная сложность проиллюстрированной выше стра­тегии? В том, что анализ большого числа случаев заставил исследователя отвлечься от взаимовлияния переменных на внутрисистемном уровне, например, от существования в Италии сильной компартии, влияющей на поведение рабочих-избирателей, и от социал-демократических симпатий среднего класса Венесуэлы. Чтобы избежать этой сложности, норвежский политолог Стейн Роккан рекомендует прибегать к сравнениям „второго порядка", т. е. сравнивать не отдельные переменные, полностью изо­лированные от внутрисистемного контекста, а целые „иерархии", цепочки взаимосвязанных переменных. Сравнения „второго порядка" становятся возможными лишь при ограничении числа случаев, находящихся в поле зрения ученого. Парадоксально, но один из эффективных способов решить проблему „слишком много переменных — слишком мало случаев" — это сознательное ограничение круга охваченных исследованием стран при увеличении количества отслеживаемых переменных. При этом возможны две противоположные стратегии — „наибольшего сходства" и „наибольшего различия".

Смысл стратегии „наибольшего сходства" в том, чтобы ограничить поле анализа группой стран, существенно похожих друг на друга по целому ряду важных характеристик (переменных). Эти характеристики исследователь может принять за постоянные, что позволяет ему полностью сосредоточиться на взаимовлиянии интересующих его переменных. В

Кросснациональное сравнение

нашем примере с „рабочим голосованием" ограничение поля исследо­вания Данией, Норвегией и Швецией сделало бы неучет роли компартий и социал-демократических симпатий среднего класса более оправданным. Зато число операционализируемых переменных можно было бы суще­ственно расширить за счет характеристик, меняющихся от страны к стране. Главный недостаток этой стратегии состоит в том, что она под­талкивает исследователя к выбору в качестве объектов сравнения гео­графически или культурно близких стран, но при этом требует представлять их как совершенно не влияющих друг на друга Так легче искать „закономерности". К сожалению, часто эта легкость оказывается обман­чивой, ибо в действительности как сходства, так и различия в преде­лах региона или иной наднациональной исторической общности нередко объясняются именно взаимовлияниями.

Напротив, стратегия „наибольшего различия" состоит в том, что срав­ниваются страны, выступающие для исследователя как „представители¹ по меньшей мере двух качественно различных типов. Основания, по которым выделяются такие типы, могут сильно различаться в зависимости от цели исследования: авторитарный режим и либеральная демократия, католический и протестантский культурный контекст, президентская и парламентская системы и т. д. Нетрудно заметить, что реализация этой стратегии требует гораздо большего, чем в предыдущем случае, объема теоретической работы. В ходе этой работы фиксируется большая группа характеристик которые в сравниваемых странах контрастируют друг с другом. Тогда исследователь может сосредоточить все внимание на инте­ресующих его внутрисистемных переменных, „ответственных" за сходство, например, на взаимосвязи между уровнем образования и политическим участием в Китае {как „представителе" авторитарных режимов) и в одной из либеральных демократий. Стратегия „наибольшего различия" позволяет получать „сильные" обобщения, предпочтительные для сравнительно-со­поставительно го метода: если какой-то фактор одинаково действует в совершенно различных ситуациях, это должен быть действительно важный фактор. Ее недостатки связаны с большими потерями информации на теоретическом этапе исследования, что ведет, в частности, к преу­величению различий между выделенными типами.

К числу средств, применяемых для решения проблемы „слишком много переменных — слишком мало случаев", относится и упоминавшаяся выше стратегия „сравнительно ориентированного изучения случаев". Эта стратегия позволяет в максимальной степени реализовать преимущество „сравнений второго порядка", ибо она требует детального и всестороннего анализа политической жизни избранной страны. При этом задача иссле­дователя -- ввести полученные результаты в широкий компаративный контекст. Сделать это можно двумя способами: либо систематически сравнивая изучаемую страну с другой, которая признается достаточно детально охарактеризованной в исследовательской литературе, либо ис­пользуя в качестве объекта сравнения теоретически сконструированный

38 Теоретические средства сравнительных политических исследований

тип. Именно ко второму варианту прибегает Аренд Лийпхарт в своей знаменитой работе „Политика приспособления, плюрализм и демократия в Нидерландах" (1975), где политическая система страны сравнивается с распространенной моделью „плюралистической" демократии. В итоге Лийпхарт признает Нидерланды „представителем" другой модели — „со-общественной демократии".

3. Проблема ценностной нейтральности и объективности. На­конец, следует остановиться на главной сложности, связанной с приме­нением компаративистских методов в политической науке. Бихевиористская и структурно-функционалистская „революции" привели к принципиальному отказу от решения сущностных проблем политики во имя создания научных, т. е. нейтральных в ценностном отношении, исследовательских методов и концепций. Некоторые политологи по сей день считают, что в зрелом виде политическая наука должна мало отличаться от теоретического естествознания: ее задача — исследовать объект и открыть законы его развития. Особенно часто в такое преувеличение впадают ученые, занима­ющиеся прикладными исследованиями или разрабатывающие более или менее локальную тематику. Тем важнее подчеркнуть, что в политическом -как и в любом социальном — исследовании полная нейтральность не­достижима. Сравнивая явления, ученый (независимо от того, сознает он это или нет) оценивает их, и характер оценок вовсе не безразличен для дальнейшего анализа. В самом деле, где тот пункт, в котором сильное руководство становится диктатурой? Существует ли строгий критерий, позволяющий отличать террористов от борцов за свободу?

Пытаясь выявить источник этих сложностей, мы ушли бы слишком далеко в область философии, и единственное, что здесь можно сделать -это сослаться на полуторавековую традицию марксистских и немарк­систских исследований социальной обусловленности познания. От себя же вновь подчеркну: политическое исследование всегда является цен­ностно насыщенным. Не стоит верить, когда политолог, сравнивающий формы правления Ирака и Великобритании, заявляет о своей объек­тивности. Он в лучшем случае заблуждается. Косвенным следствием отсюда является _;тёзис: самое большее, что можно ждать от сравнительной политологии, — это выявление вероятностных связей (если А. то, возможно, Б), а не законов (если А, то Б).

Дата добавления: 2015-12-08