Гуманитарные интервенции 2000-х годов

В 2000-х годах западные державы реализовали идею гуманитарной интервенции на практике в трех странах – Афганистане (2001 г.), Ираке (2003 г.) и Ливии (2011 г.). Во всех трех случаях вооруженное вмешательство в том виде, в каком оно было осуществлено, не было санкционировано СБ ООН. В афганском случае речь фактически шла об операции США и НАТО в формате «государственной самообороны», хотя и под лозунгом защиты мирного населения Афганистана от режима талибов. В Ираке во главу угла был поставлен поиск оружия массового уничтожения. Утверждалось, в частности, что Саддам Хусейн «создает одно из самых страшных средств уничтожения. Его цель – доминировать, запугивать и осуществлять нападения» [4]. Позднее президент США Джордж Буш-младший «подверстал» к антисаддамовской кампании гуманитарную составляющую.

Что касается Ливии, то резолюцией № 1973 от 17 марта 2011 г. СБ ООН предоставил мандат лишь на обеспечение режима «бесполетной зоны» над страной «в целях защиты гражданского населения». Однако действия войск НАТО с самого начала были нацелены на смену существующего режима. Эта цель была достигнута, однако гуманитарная ситуация в Ливии, так же, как в Ираке и Афганистане, в результате гуманитарной интервенции не улучшилась.

Таким образом, в ходе трех крупнейших вооруженных операций международное сообщество оказалось не в состоянии выполнить ни одно из положений вышеупомянутого доклада «Ответственность по защите». Оно не предотвратило действительно имевшие место еще в 1990-х годах массовые нарушения гуманитарного права в Афганистане, Ираке и Ливии, не отреагировало на реальные (а не на сфальсифицированные) сигналы и не восстановило стабильность в плане обеспечения безопасности гражданского населения. Главная причина заключалась в подмене исходного тезиса. Вместо вмешательства в конфликт с целью «ответственной защиты» гражданского населения при одновременном дистанцировании от интересов вовлеченных сторон внешние силы изначально сделали ставку на оказание военно-политической поддержки антиправительственным войскам. Речь шла, по сути, о непосредственном участии в боевых действиях ради достижения собственных геополитических целей и отработки сценариев вмешательства в других стратегически важных районах планеты. Ирак и другие конфликтные регионы стали «экспериментальной площадкой для новых принципов американской внешней политики» [5].

Единственным примером успешного вмешательства международного сообщества под гуманитарными лозунгами в 2000-е годы можно отчасти признать урегулирование конфликта в суданской провинции Дарфур. Под давлением международного сообщества в 2006 г. правительство Судана и Суданское освободительное движение подписали в Абудже мирное соглашение. Успех международного вмешательства был обусловлен его чисто гуманитарными целями, не «обремененными» попытками смены правящего режима.

Как результат, на сегодня термины «гуманитарная интервенция» и «гуманитарная катастрофа» по-прежнему «не содержат в себе какого-либо существенного правового веса с точки зрения международного права», а отданы на откуп политикам и военным. Основополагающие правовые документы в целом и «источники права» применительно к вооруженным конфликтам в частности «не содержат каких-либо дефиниций применительно к подобным концепциям». А потому гуманитарная интервенция, вне зависимости от реальной ситуации в конфликтном регионе, превратилась в удобное пропагандистское прикрытие для реализации западным сообществом геополитических сценариев. Эти сценарии предусматривают либо насильственную смену неугодных режимов либо установление собственного прямого военно-политического контроля над регионами, богатыми природными ресурсами или представляющими иную ценность. Кроме того, действительно трагическая ситуация, сложившаяся во многих «горячих точках» планеты, предоставляет мировым игрокам уникальную возможность для внешнеполитических комбинаций: свою поддержку вмешательства в одном регионе они могут «обменять» на возможность проводить более независимую политику в другом. Эта мысль четко прослеживается у экс-канцлера Германии Герхарда Шредера, который в 1999 г. поддержал операцию НАТО против Югославии. По его признанию, «участие в косовской операции, как и позднее, в ноябре 2001-го, согласие на операцию в Афганистане обеспечили нам возможность свободно сказать ‘нет’ войне в Ираке» [6].

Подобная ситуация дает основания утверждать, что концепция «ответственность по защите», не имеющая четкой международно-правовой дефиниции и потому открывающая широкий простор для расширительных трактовок, останется важнейшей базовой концепцией Запада для осуществления вмешательства в собственных геополитических целях. Расклад сил в конфликтных регионах предвещает дальнейшее смещение района ее применения на восток – от Сирии через Иран в направлении Пакистана с выходом в район Корейского полуострова и в целом Дальнего Востока. По имеющейся информации, США, НАТО и Лига арабских государств были готовы осуществить «гуманитарное вмешательство» в Сирии уже в июне–июле 2012 г. «по следам» обнаружения около сотни погибших в сирийском городе Хула. Однако находившиеся в стране международные наблюдатели отказались представлять доклад, однозначно возлагающий ответственность за трагедию на правительственные войска, что вкупе с сохраняющимися разногласиями в рядах антиасадовской коалиции нарушило разработанный Западом сценарий гуманитарной интервенции. В докладе Комиссии по расследованию нарушений прав человека в Сирии было лишь констатировано, что «имеющиеся свидетельства» не позволяют исключить ни одну из рассматриваемых опций, включая ответственность антиправительственных сил. Тем не менее именно Сирия остается главным кандидатом на то, чтобы стать следующим полигоном для гуманитарной интервенции с геополитическим подтекстом.

Данный доклад построен на фрагментах статей на сайтах: http://www.evolutio.info (развитие), http://www.eurasialegal.info (евразийский юр. портал), http://russiancouncil.ru (российский совет по международным делам); в которых дается общий анализ точек зрения международных деятелей и ученых.

Дата добавления: 2015-12-08