Конец первой части 2 страница

Я резко втянул в себя воздух, неожиданно почувствовав на своей груди холодные пальцы, насильно вырвавшие из туманных раздумий. Билл легонько засосал мою кожу на верхних позвонках и ласково потерся носом о шею.

- Скажи, Том, тебе никогда не хотелось меня убить?

Живот скрутило жгутом, а пальцы непроизвольно сжали край подушки. Пришлось задержать дыхание и замереть, мысленно считая до десяти, чтобы не выдать себя.

Один, два, три…

Я промолчал.

ГЛАВА 3

Если кошка ест с мышью из одной тарелки, то, вы думаете, она проникнута сознанием?
Как бы не так. Её заставили силой. ©

Сквозь пелену зыбкого сна я почувствовал, как что-то ползет вниз по груди, щекоча кожу. Наверняка опять какая-нибудь мошка или, и того хуже, таракан. Так сильно хотелось спать, что эта мысль лениво проковыляла где-то в глубинах сознания и так же незаметно исчезла, как и появилась. Переворачиваться на другой бок не было желания, открывать глаза тем более, поэтому я просто попытался быстро смахнуть что бы там ни было и провалиться в умиротворяющее небытие, в котором так нуждался после пережитого стресса. Однако, даже после моего движения, это нечто, замерев лишь на секунду, снова продолжило свой путь, только уже гораздо стремительнее, и пока я соображал, что вообще происходит, нехотя разлепляя веки и быстро моргая, оно уже заползло мне в трусы и начало поглаживать член.
Сон как рукой сняло. Я подскочил на постели, как ужаленный, но не успел даже перевернуться на спину, как брат придавил меня к кровати, молниеносно навалившись сверху. Оказывается, солнце уже почти взошло и настойчиво пробивалось сквозь рваные занавески, ловко пробравшись через дырки в легкой загораживающей ткани, образовало своими лучами на противоположной стенке причудливую композицию из световых точек. Пока я переводил дыхание и ждал, когда сердечный ритм снова войдёт в норму, брат ослабил хватку и лёг рядом, прижимаясь к спине всем телом, просунув между моих ног свою. Руку он так и не вытащил.

- Билл, ради всего святого, не делай так больше. Ты меня до смерти напугал.
- Ты так ворочался, я думал, не спишь, - напряжённо прошептал брат мне в самое ухо, попутно засовывая туда язык. Кажется, он успел завестись не на шутку. Всё его тело будто пылало, кожа была непривычно горячей и даже успела покрыться испариной. Он методично толкался своим возбуждением мне чуть ниже поясницы и тихонько постанывал от нетерпения. До меня, наконец, дошло, зачем он разбудил меня в такую рань. Билл был, пожалуй, самым ярким представителем жаворонков. Вставал с первыми лучами и начинал заниматься своими делами. Собственно, чем именно он занимался в это время я не знал, так как сам всегда дрых без задних ног почти до обеда. Как правило, он меня никогда не будил, за что я был ему очень благодарен. Но в каждом правиле есть свои исключения.
- Ты уверен, что тебе это нужно? Сейчас, - сделал акцент на последнем слове, давая понять, что он выбрал не самое подходящее время. Мне не только не хотелось, но и не было на это никаких ни моральных, ни тем более физических сил. Я мягко сжал его влажную ладонь и осторожно вытащил из своего белья, переложив на живот. Главное, без резких движений. Он и так никогда не принимал отказов, а уж тем более в таких интимных вопросах. Слово «нет» раздражало его и приводило в ярость.
Билл замер. Я не мог видеть его лица, но отлично чувствовал на себе довлеющий взгляд, который явно не предвещал ничего хорошего. А эта пауза была сродни фразе «Казнить нельзя помиловать». Осталось дождаться, когда, а главное, где он поставит запятую.
- Что за вопросы? Том, меня не было два дня. Двое суток без меня и ты считаешь, что имеешь право задавать такие вопросы?
- Я просто… - предпринял попытку быстро объяснить, но брат зажал мне рот скользкой ладонью, не дав сказать больше ни слова. Я обречённо прикрыл глаза.
- Всё это время я думал только о тебе, Том. Думал, как вернусь домой, как ты встретишь меня, приласкаешь, сделаешь всё, как я люблю. А что я вижу? Отказ? Холод? Безразличие? Я скучал по тебе. А ты, брат, ты ждал меня?
Рука медленно соскользнула с моего лица, давая возможность снова говорить. Но я знал, что ему не нужен ответ. Ему нужно было моё абсолютное повиновение. Подождав с минуту, и не заметив никакого сопротивления, он с двойным напором принялся ласкать меня везде, куда только мог дотянуться. Не знаю, что побудило меня к таким действиям: попытка что-то доказать самому себе или банальная склонность к суициду, но сейчас только одно имело значение - я снова остановил его руку, карабкавшуюся по моему бедру, и крепко сжал её. Второй раз за утро выразил протест.
В горле образовался ком из страха и волнения.
- Ты устал, тебе нужен отдых, - я постарался сказать эти слова максимально твёрдо, но спокойно.
Какое-то время ничего не происходило. Ощущалось лишь его звериное дыхание на щеке и шее, которое с каждым выдохом становилось всё громче и интенсивнее, пока не участилось до такой степени, что мощные целенаправленные струи воздуха не начали задевать мои ресницы, заставляя часто моргать. В какой-то момент я осознал, что больше не чувствую на себе тепла его тела, а уже через долю секунды оказался лежащим на спине. С приставленным к горлу ножом.
Брат сел сверху, с силой вдавливая меня в диван, больно упираясь левой рукой в грудь. Его ноги так туго сжали мою талию, что на ней наверняка потом останутся огромные синяки. Острое блестящее лезвие маячило прямо перед лицом, автоматически заставляя следить за бликами, отражающимися на его поверхности, вынуждая сосредоточится только на порезе в области сонной артерии, из которого уже начала стекать тоненькая струйка горячей крови. Я непроизвольно дёрнулся, надеясь отползти назад, но мне не удалось сдвинуться даже на сантиметр. Тощая грудь брата часто вздымалась от тяжёлого сбившегося дыхания, а костяшки пальцев побелели - так сильно он сжимал своё оружие.
- Ты тр*хался с ней?? Отвечай!
Я поднял на него удивлённо-испуганный взгляд, совершенно сбитый с толку таким вопросом.
- Что? Билл, какого хрена? – попытался отмахнуться от ножа как от недоразумения, но вместо этого получил пощёчину.
- Я спрашиваю, так натр*хался с этой потаскушкой с третьего этажа, что на родного брата сил не осталось, да?!
- О чём ты… - и тут до меня, наконец, дошло. Я прикрыл глаза, а губы сами дёрнулись, растягиваясь в нервозной улыбке. - О боже, Билл, не сходи с ума! У нас с ней ничего не было, и быть не могло. Когда ты уже прекратишь подозревать меня во всех смертных грехах и начнёшь думать головой, прежде чем тыкать в моё горло своим тесаком. Так и умереть недолго! – меня уже начало буквально трясти в истерическом хохоте. Подобные сцены брат устраивал мне с завидной регулярностью, поэтому в такие моменты я уже давно перестал воспринимать его угрозы физической расправы всерьёз.
- Ах вот как… Смеёшься надо мной… - Билл поджал губы и начал медленно кивать, словно раздумывая, как поступить дальше, что сделать, чтобы окончательно не упустить надо мной контроль.
- А что ещё прикажешь делать? - я всё ещё улыбался, и уже совершенно без страха смотрел ему в глаза. - Перестань ревновать меня ко всему, что движется, легче жить станет, поверь. А то нервишки-то, я смотрю, совсем ни к чёрту, - взглядом указал на нож, который до сих пор давил на горло.

Брата это разозлила ещё сильнее. Он порывисто схватил меня за волосы, отбросив нож, и резко наклонился вперёд, впиваясь зубами в окровавленный порез. Я взвыл от пронзающей насквозь боли и рефлекторно обхватил его голову обеими руками, пытаясь отодрать от себя.
- Ничего не было! Билл, посмотри на меня, умоляю, посмотри же на меня!! – мой крик, наверняка, слышали все соседи. Боль стала нестерпимой. Брат всё-таки услышал и оторвался от моей искалеченной шеи. Его всего трясло, словно в лихорадке. Взгляд мутный, сумасшедший, как будто сквозь меня, а на губах и подбородке красовались кровяные разводы. Нужно было быстро привести его в чувства, пока не стало слишком поздно. Медленно, боясь сделать хоть одно резкое движение, положил руку ему на голую коленку и начал успокаивающе поглаживать раскрытой ладонью. - Я не был у неё, слышишь? Правда, не был. Ты же сам запретил мне выходить из дома, пока тебя нет, забыл? Всё то время, когда ты отсутствовал, я был здесь, сидел на том самом подоконнике, на котором ты меня и нашёл этой ночью. Я ждал тебя. Всегда жду. Мне небезразлично, где ты и что с тобой. Я переживаю, волнуюсь, не нахожу себе места, и даже никогда и не думал об измене. Ты занимаешь все мои мысли, Билл, какими бы они ни были. А Марисса…она же проститутка и весь дом об этом знает! Что я забыл у неё, ну сам подумай? – я подключил вторую руку, и сейчас, мягко надавливая под его коленками, пытался хоть немного расслабить мышцы ног, которые до сих пор до ноющей боли стискивали мне талию и бёдра.
- Она давно положила на тебя глаз, - тихо отозвался брат, медленно моргая, словно выходя из какого-то затяжного глубокого транса. Его взгляд стал, наконец, осмысленным, и он снова уставился на меня. - Я же вижу, как эта подстилка каждый раз смотрит на тебя, проходя мимо. Разве что слюни не пускает и кипятком не ссыт от предвкушения. Я знал, знал, что однажды она раздвинет перед тобой свои ляжки, и ты не устоишь! – Билл со злостью ударил по подушке рядом с моим лицом.
- Она мне не нравится, как я могу заниматься с ней сексом, если у меня на неё даже не встаёт! Чёрт, Билл, как тебе такое вообще в голову могло взбрести?!
- У меня хорошая интуиция, она меня ещё ни разу не подводила, знаешь ли, - его лицо находилось всего в десятк сантиметрах от моего. - И сейчас я чувствую, что ты мне врёшь!! – со всей мощи прокричал Билл и снова выпрямился надо мной.
- Я не могу ей запретить смотреть на меня! Это же полный бред! Пусть хоть глаза сломает, какая разница, я-то тут при чём?! – я был совершенно сбит с толку и не понимал логики брата. Я уже давно перестал его понимать.
- Ты не захотел меня. Сегодня. Сейчас. И это после того, как меня не было рядом два дня. Всего каких-то сраных два дня и ты говоришь мне «нет»? Билл, ты устал, отдохни, - брат передразнил мои недавно сказанные слова. - И ты предъявляешь мне в вину, что я подозрительный? Я? – по его взгляду я понял, что он уже накрутил себя до такой степени, что остановить его не представлялось возможным. Оставалось только смириться и пережить бурю. - Том, просто признайся, что твой член побывал в её грязной м*нде, и возможно, только возможно, я оставлю тебя в живых.
Я закрыл глаза и убрал от него руки, положив их вдоль тела, пытаясь абстрагироваться. Меня настолько вымотала эта истерика, что не осталось больше никаких сил что-либо возражать или пытаться и дальше оправдываться. Мне вдруг стало до безобразия безразлично. Осточертело.
- Делай, что хочешь. Мне всё равно.
- Вот как? Посмотрим, как ты заговоришь, когда я проткну насквозь твоё еле трепыхающееся больное сердечко.
Мне внезапно так отчаянно захотелось ему врезать, что потребовались просто титанические усилия воли, чтобы сдержать себя. Наверняка всё мое лицо покрылось красными пятнами от гнева. Я каждой клеточкой чувствовал, как подхожу к точке кипения. Чтобы хоть как-то успокоиться, сжал пальцы в кулаки, силой вдавливаясь ногтями в чувствительную кожу ладоней.
- Я сказал тебе правду. А то, что ты, псих больной, мне не веришь, то это уже твои проблемы, ясно?
Воспользовавшись замешательством Билла, резко поднял корпус и, упершись ему в грудь, со всей дури отпихнул от себя, заставив повалиться на спину и слететь с меня полностью. Не теряя даром времени, я быстренько встал на колени и на четвереньках пытался отползти на другой край кровати, чтобы успеть добежать до двери ванной. Однако ж я не учёл профессиональных навыков, скорость движений и молниеносную реакцию брата. Он ловко схватил меня за лодыжки, заставляя беспомощно распластаться на животе. Я больно ударился носом о жёсткий матрас, но брыкаться не перестал. Всё тело работало как на автомате. Билл начал заползать сверху, карабкаясь по моим ногам и спине, обездвиживая окончательно.

- Куда это ты собрался? – зашипел мне в ухо. - Решил сбежать от любимого братика, даже не поцеловав на прощание в щёчку? Нехорошо, Том, я тобой очень недоволен. Плохой мальчик! – я получил удар в бок, рефлекторно согнулся пополам, насколько это было возможно, и закашлялся. Билл в это время скрутил мои руки за спиной, и уселся на бёдра. Я чувствовал, как он наклонился назад, очевидно потянувшись за забытым ножом. Рискуя вывернуть себе суставы, я чудом стряхнул с себя ослабившего контроль брата и набросился на него прежде, чем он успел схватить оружие.
- С*ка! - пальцы с силой сомкнулись на тонкой шее и принялись душить. Я не мог контролировать себя, всё, что я хотел – услышать хруст его позвонков.

Билл вытаращил глаза и вцепился в меня, пытаясь хоть немного ослабить хватку, но безуспешно - преимущество подло переметнулось на мою сторону. Он начал хрипеть, взгляд с каждым мгновением все более терял осмысленность, а глазные яблоки неестественно закатывались внутрь до тех пор, пока не стали почти белыми. Руки Билла постепенно слабели и отпускали мои, прекращая бесполезное сопротивление. Он едва слышно хрипел, пару раз дернулся и обмяк. И тут на меня словно вылили ушат ледяной воды. С ужасом от осознания того, что натворил, я отдернул руки от беззащитной шеи. Поздно. Брат уже не двигался, и, казалось, не дышал.
А я весь похолодел до кончиков пальцев.

- Билл… - я вложил в это имя все свои оставшиеся силы, но наружу не вырвалось ни звука. Даже на шепот меня не хватило. От дикого страха голос просто исчез. - Билл, слышишь меня? Очнись! – я начал колотить его по бледным щекам, но безрезультатно. Брат молчал, оставаясь полностью неподвижным. - Нет, нет, ты не можешь…господи, да что же это… - дрожащей рукой хотел дотронуться до его шеи, чтобы пощупать пульс. Я почти уже дотянулся, как внезапно её движение остановила чужая рука, сжавшая кисть с такой силой, что кончики пальцев потеряли чувствительность. Я задохнулся от неожиданности. Почти черные глаза Билла смотрели прямо на меня, не мигая. Не успев даже сообразить, что произошло, я оказался лежащим на спине. Брат давил на мои колени, пытаясь добраться до моего лица, но я упирался ему в грудь ступнями, не подпуская ближе. Предприняв ещё одну попытку, он буквально запрыгнул сверху, оказавшись между моими ногами. Скорость прыжка была такой большой, что мы по инерции заскользили на простынях и копошащимся комком свалились с кровати. Зацепившись за простыню как за спасательный круг, я стянул вниз все подушки и лежащий на них нож.

- Ну что же ты, братишка, такой доверчивый? Такой наивный, аж блевать хочется! – с отдышкой шептал Билл, оттягивая назад мою голову за дреды, одновременно пытаясь ударить коленкой в живот.
Я понял, в чём состоял фокус. Он хотел испугать меня до такой степени, чтобы я, находящийся до сих пор в шоке от понимания, что мог потерять его навсегда, находился без сил, абсолютно не в состоянии больше сопротивляться. К слову, его план сработал. Повернув голову влево, я увидел лежащий на расстоянии вытянутой руки нож. Решение пришло моментально, и пока Билл усердно старался нанести мне как можно больше ударов, я схватил холодное оружие прямо за лезвие, и, собрав всю свою оставшуюся энергию, направил её на брата, заехав локтём прямо в лицо. Он рефлекторно схватился за нос, из которого ручьём хлынула кровь, и застонал. Я снова пополз на коленях по полу, но вдруг понял, что больше не слышу брата. Сердце бешено забилось в предчувствии опасности. Резко развернувшись, увидел, как Билл уже почти настиг меня. Я зажмурил глаза и закрыл лицо руками.
Сначала даже не понял, что произошло. Медленно подняв веки, увидел брата, лежащего на спине возле кровати и держащегося за своё плечо. Билл морщился и едва слышно ругался себе под нос. А я смотрел, словно завороженный, как сквозь его плотно сжатые пальцы сочится кровь. Быстрая, алая и наверняка горячая. И тут до меня дошло: я не выпустил нож из руки, он по-прежнему был у меня. Переведя взгляд на лезвие, обнаружил на нём красные капли, неторопливо падающие на пол. Сознание никак не могло собраться в кучу и соотнести друг с другом эти два события в одну целостную картину. Я просто смотрел, как он корчится от боли, совершенно ни о чём не думая, отказываясь верить, что я причинил вред близкому человеку. И только тихий смех, как сквозь туман донёсшийся до моих ушей, будто катапультой вышвырнул обратно в реальность. Всё ещё плохо соображая, снова взглянул на орошенное родной кровью лезвие, и одним резким движением выбросил его под кресло, отползая подальше.
На ватных ногах кое-как поднялся и подошёл к Биллу, тут же присаживаясь рядом на корточки.

- Очень больно? – попытался убрать его руку, чтобы оценить глубину раны, но он не позволил.
- Всего лишь ещё один след, каких у меня уже десятки, - брат, широко улыбаясь, разжал ладонь и развёл руки в стороны, демонстрируя мне своё тело, которое было всё в синяках и таких же тонких порезах. Разница лишь в том, что они уже затянулись и превратились в тонкие, едва заметные рубцы. - Только вот не думал я, что доживу того момента, когда мой любимый младший брат, наконец, проявит характер и покажет своё истинное лицо. Эта кровь в твою честь, Том. Браво! – Билл, смеясь, погрузил палец в рану, запачкавшись своей же кровью, и демонстративно медленно облизнул его.
Эти слова и то, каким тоном они были сказаны, задели меня. Не в состоянии больше смотреть на его довольную физиономию, я встал с пола и побрел в ванную, пытаясь вспомнить, если ли у нас хоть что-то, чем можно было бы обработать рану.
- Ляг на кровать. Плечо нужно перевязать, пока не пошло заражение.
- Да брось, кому это нужно? Мне нахер не сдалась твоя забота, ясно?
Я видел, как Билл, кряхтя, забрался на развороченную кровать. Его сумасшедшая улыбка, не сходившая с губ до сих пор, меня жутко взбесила. Что его так развеселило? Или он действительно только и ждал, когда я его порежу? Этому так искренне радуется сейчас?! Псих…
- Будет щипать, - слова вырвались совершенно непроизвольно, когда я поднёс смоченную ватку к кровоточащему порезу. Билл захохотал ещё громче.
- Какой же ты всё-таки…
- Какой? Знаешь… – с вызовом посмотрел ему в глаза. Мне надоели эти издевательства. Хотелось сказать, что я делаю это не ради него, а для успокоения собственной совести, но вовремя вспомнил, что врать я никогда не умел.
Зашипев от неприятного ощущения, Билл поморщился и уставился на меня с каким-то загадочным выражением лица, пока я заматывал его плечо бинтом.
- Ты не переживай, - ласково произнёс брат. - На мне как на собаке – всё моментально заживает.
- Прости, - на грани слышимости. Несмотря на то, что я всё ещё был зол на него, чувствовал себя отвратительно. Будучи мирным человеком, я никогда и ни с кем даже не дрался, не говоря уже о том, чтобы использовать оружие. И вот сейчас я чуть не убил человека, и не просто человека - родного брата, своего близнеца. Его сердце могло перестать биться, и всё из-за меня. От понимания того, что могло произойти, закружилась голова. Я отложил бинты с ножницами и совершенно бессознательно взял его за запястье, погладив большим пальцем мягкую кожу. Пришлось поджать губы, чтобы скрыть хотя бы часть истинных эмоций.
– Это случайность. Я бы никогда… Ты веришь, никогда…
- Знаешь, что, Том?
Я замер, исподлобья взглянув на брата. Его взгляд вдруг потеплел, и, казалось, стал менее черным, а улыбка потеряла свою надменность. Все черты лица сгладились и стали более мягкими, даже детскими. Раньше он всегда был таким. Много лет назад.
- Что?
- Вот теперь я тебе верю.
Казалось, Билл был абсолютно счастлив сейчас. Он положил свою измазанную в крови руку поверх моей, а я, как последний кретин, не выдержав, разревелся.

* * *

Если человек меняется, этому событию всегда что-то предшествует. Долгие годы ты живёшь с ним под одной крышей, изучаешь, привыкаешь, и думаешь, что сюрпризов ждать неоткуда, но в один момент вдруг начинаешь понимать, что перед тобой уже совсем не тот, кого ты знал столько лет. Будто подсунули его точную копию, муляж, выбили из него всё знакомое тебе и напичкали всяким хламом неизвестного происхождения. И если тебе не всё равно, если для тебя этот человек хоть что-то значит, ты начинаешь искать причину, хоть какое-то объяснение таких кардинальных перемен. Ломаешь голову, копаясь в прошлом, пытаясь вспомнить, как и когда ты упустил момент, тот самый, который так изменил всю твою жизнь, вашу жизнь. Может, ты что-то не так сказал или сделал, обидел или как-то задел? Хочешь найти хоть что-то, любую зацепку, чтобы ответить на главный вопрос: «Почему?». Да, он никогда не был такой размазней, как ты, да, в отличие от тебя, всеобщего любимчика учителей, его несколько раз приводили к директору и слали жалобные письма с пометкой «оставлен после уроков за непристойное поведение». Да, он никогда не плакал, если видел сбитую собаку или кошку у дороги, и да - вы с ним всегда были разными, но всё же было в нём что-то до боли знакомое. Такое тёплое и родное, то, за что ты мог простить ему всё и сразу, не раздумывая. Совсем недавно он хотел тебя убить, а через несколько минут уже лежит на тебе сверху, виновато заглядывает в глаза и зализывает рану от пореза, который сам же и нанёс. И кажется, между этими двумя людьми нет ничего общего. Почти вечность между «до» и «после». Но всё это - мой брат. И, наверное, я совсем съехал с катушек, возможно! Пусть так. Но от себя ведь не спрячешься… Он мне нужен. И за такие моменты, как этот, я готов отдать многое.

- О чём задумался? – Билл чувственно засосал мою нижнюю губу, слегка зацепив её зубами, оттягивая. Его нога плавно двигалась вдоль моего бедра вверх-вниз, вызывая по всему телу стаю мурашек.
- Хочу, чтобы ты всегда был таким, - честно признался я, зарываясь всей пятернёй в его густую копну жёстких волос.
- Том, не порть момент, - он поморщился и прижал мою ладонь к своей щеке.
- Я и не пытаюсь. Наоборот, видишь, даже почти не дышу, лишь бы не спугнуть тебя.
- Я же не ворона на заборе. Меня не так-то легко спугнуть, - брат высунул кончик языка, дразнясь, чем вызвал у меня смех.
- А что, кое-что общее есть.
Билл состроил смешную рожицу и снова поцеловал меня. На этот раз глубоко, с напором, так, что перехватило дыхание. Его глаза блестели, а на губах красовалась совершенно блаженная улыбка.
- Том? – он принялся накручивать мою дредину себе на палец и прикусил краешек губы, будто и правда стесняясь.
Эта картина вызвала у меня новый приступ смеха. Я весь затрясся от хохота, придерживая брата за бока, чтобы он не свалился.
- Ты напоминаешь мне нашкодившего котёнка.
- Опять смеёшься? Так и знал.
- Ну ладно, ладно, больше не буду. Что ты хотел сказать?
- Обещаешь?
- Что?
- Что не будешь смеяться. Знаешь, мне ведь непросто сейчас…
- Обещаю, - я провёл пальцем по линии губ и подбородка, не в силах оторваться, любуясь его красивым лицом, которое портила лишь небольшая припухлость возле носа – последствие моего удара.
- Я хотел попросить прощения.
- Билл…
- Нет, послушай, Том, не перебивай. Я недолго… Просто хочу, чтобы ты знал, что ты для меня…

Звонок мобильного заставил вздрогнуть нас обоих. Я посмотрел на тумбочку, где лежал мой телефон и машинально потянулся за ним.

- Оставь его. Потом перезвонишь, - Билл пытался остановить мою руку, но я уже взял надрывающийся сотовый и умоляюще посмотрел на брата.
- Нужно ответить. Может, что-то важное.
- Какой идиот будет звонить в такую рань? Том, не отвечай, пожалуйста, - он начал судорожно обцеловывать всё моё лицо, желая отвлечь.
Я кинул взгляд на дисплей.
- Это мама.

Билл замер. Я чувствовал, как его дыхание будто прекратилось на секунду, а затем снова возобновилось, выплеснувшись мне на щеку шумным потоком воздуха. Он до сих пор держал в руках моё лицо и не шевелился.

- Не отвечай. Сейчас только мы вдвоём, ей нет места здесь, - его голос неожиданно изменился. В нем появились прежняя сталь и скрытая угроза.
- Но вдруг что-то случилось? - осторожно начал я, уже поднося мобильный к уху.
- Том, нет, - сквозь зубы выдавил брат и сжал в кулаке мои волосы так сильно, что на руках выступили вены.
- Это ненадолго, Билл, обещаю. Я только…

Не успел я договорить, как он одним движением вскочил с кровати, и, даже не взглянув на меня, схватил полупустую пачку сигарет, зажигалку и пулей вылетел на балкон.
Я шокировано смотрел ему в спину и не сразу сообразил, что он совсем голый, а ведь на улице почти зима.

- Билл, что ты творишь? Оденься!

Но брат даже не обернулся на мой голос. Облокотившись о перила, он медленно затянулся и застыл в одной позе, за секунду превратившись в статую.

Разрываясь на части, выбирая между тем, чтобы ответить на звонок или пойти на балкон за братом, я неуверенным движением нажал на телефоне «Приём»

ГЛАВА 4

Поставить быстрый и решительный приговор – очень легко.
Гораздо труднее – всмотреться в явление, разобрать шаг за шагом тот путь, по которому человек дошёл до чего-нибудь такого, что считается общественной моралью достойным порицания. ©

Они называют его Апостол. Друзья, такие же психи, дали ему это прозвище два года назад, почти сразу же, как только он примкнул к ним, проявив необычайное рвение и энтузиазм к общему делу. Для Билла это стало равноценно насмешке, плевку в лицо, ведь он не верил в Бога. Поначалу брат был вне себя от гнева, и, не имея возможности тогда высказать им всё прямо, крушил нашу съёмную квартиру, попутно срывая злость и неудовлетворение на мне. Кричал и клялся, что прикончит их всех до единого или сдаст полиции, если ещё хоть раз кто-то назовёт его так.
Конечно же, ничего из этого Билл не сделал. Время шло, ярость постепенно улеглась, уступив место привычке, а ненавистное прозвище приклеилось намертво. С тех пор никто не называл его по имени. Только я.
Об их организации, банде, группировке… Как ни назови, суть не меняется. Мне известно об этой шайке не так много. Брат никогда не любил трепаться на тему своей «работы», все вопросы, касающиеся подробностей его темной деятельности, улетали в пустоту, так и оставаясь без ответов. Поэтому вся моя осведомлённость - результат его пьяных бредней и подслушивания телефонных разговоров.
Но однажды, поняв, что я, уже долгое время находясь в курсе дел, до сих пор не предпринял попыток сдать его, Билл смягчился. Теперь, пребывая иногда в особенно хорошем расположении духа, брат даже мог сам поведать мне о некоторых нюансах и системе взаимодействия между членами группы.
Верхушка - так они сами окрестили свое начальство - находится в Кельне. Что это за люди и какова их роль во всём этом преступном беспределе, Билл не говорил. Но, судя по его словам и весьма небрежному тону, особого страха перед ними он не испытывал.
Так же существовали информаторы, наблюдатели и исполнители. Первые вращались в самых разных сферах, и, очевидно, людьми они были тоже далеко не бедными. Со всеми остальными их объединяла какая-то общая цель, убеждение. Как я понял, их общий смысл заключался в том, что наша планета нуждается в тех, кто смог бы бескорыстно, испытывая лишь глубокую уверенность в правильности своих мыслей и действий, благородно очистить землю от «грязи».
Борцы за сомнительную справедливость. Меня воротило от них.
Очистить землю от «грязи»… Не более, чем красивые слова, словно на рекламном буклете. По мне, так все они - больные люди с неуравновешенной психикой, кучей комплексов и манией величия в придачу. Информаторы предоставляют досье на тех, кто, по их мнению, не достоин жизни. Это может быть кто угодно, у них нет никаких исключений: мужчины и женщины разных возрастов, социального положения и вероисповедания. Общее между ними лишь одно - все они «грязные».
И с этим было сложно спорить. Кто-то из «грязных» крал деньги в особо крупных размерах, убивая невинных людей, кто-то спал с собственной матерью, изменял жене, совращал малолетних, жестоко избивал своих детей. А кто-то продавал младенцев на органы, подобно Миранде Стэтхэм, последней жертве Билла.
Далее эстафету принимают наблюдатели. Они выясняют, во сколько будущая жертва уходит на работу и когда возвращается. Где отдыхает по вечерам, какие заказывает напитки, с кем спит и кого предпочитает… Они разнюхивали даже то, за какие команды болеет очередной ком «грязи», какую слушает музыку, в какое время наиболее уязвим. Наблюдатели собирали информацию по крупицам, не брезгуя даже самыми незначительными мелочами. Им было важно всё.
Исполнители, имея в арсенале все необходимые сведения, доводят дело до конца.
У Билла сразу две функции. Он никому не доверяет, поэтому предпочитает наблюдать сам. Это может показаться странным и диким, но порой брат бывает очень обаятельным. Стоит ему только захотеть - и он запудрит мозги кому угодно, даже самому заядлому скептику. Нередко он тренировался в этом искусстве на мне, но, несмотря на это, я до сих пор попадаюсь на его уловки. Билл лишь каждый раз смеётся и говорит, что я глупый мальчишка, которого жизнь ничему не учит.
Иногда на всё это уходит неделя, а иногда – месяц. Каждый раз, уходя на очередное дело, он не говорит ни о каких сроках, потому что сам их не знает. А мне остаётся ждать и просыпаться по ночам в холодном поту, понимая, что это не просто очередной кошмар. Что где-то там, на другом конце города у брата что-то пошло не так, что возможно его ранили или убили. В эти моменты даже мои самые мощные таблетки не в силах унять больное, заходящееся в предсмертных конвульсиях сердце. По три-четыре убийства на город – таково их главное правило. У каждого своя территория. Поэтому мы и переезжаем так часто. Селимся подальше от центра, в те кварталы, куда нормальный человек по собственной воле никогда бы не сунулся.
Трудно вспомнить, когда это всё началось. В какой момент Билл был спущен с предохранителя, но главное, что послужило причиной таким переменам в нём? У него всегда был непростой характер, а после ухода папы он и вовсе замкнулся в себе. Мама работала медсестрой в две смены, чтобы хоть как-то свести концы с концами, к тому же, на таблетки, которые мне необходимо было принимать для поддержания нормальной работы сердца, уходили почти все заработанные деньги. Неудивительно, что она не замечала, в кого превращался её старший сын.

Дата добавления: 2015-12-08