Я выехал на Камчатку в 1960.

мама наша с радостью говорила: «Сегодня два моих сына приехали с Камчатки». Ко мне она обращалась такими словами: «Ты так далеко уехал. Скажи, на какой стороне Камчатка? Если буду знать, на какой стороне ты живешь, я мысленно в каждый день съезжу к тебе. Я к каждому из вас, моих детей, своими мыслями навещаю ежедневно».

Около месяца я прожил тогда в родной деревне, ходил на берег речки Аниш вместе с малолетним племянником Толей-сыном сестры Зои. В это время наша тетя Дуся нянчила двух детей Зои и привезла их на лето в родную деревню. Я общался здесь в это время с Николаем Герасимовичем Федотовым. Мы одновременно учились в Чебоксарах до 1953 года, я в пединституте, а он в художественном техникуме. После окончания техникума работал в Йошкар-Оле в средней школе преподавателем рисования и черчения. Все говорил мне, как бы обещая: «Я обязательно напишу твой портрет на холсте с масляной краской». Впоследствии мое общение с ним на него подействовало, после моего выезда он решил поехать работать на Восток, но до Камчатки он не доехал. В 1962 году я его разыскал в Новосибирске, об этом я еще напишу.

Мне порядком надоело в деревне, и я решил все-таки съездить на Юг. Встал рано утром, дошел до Козловской пристани на берегу Волги, купил билет на белоснежный трехпалубный теплоход, идущий до Астрахани, сел на этот теплоход, плыл уже по Волге. Ехал я, находясь в комфортабельной каюте первого класса, где была роскошная обстановка, питался в ресторане теплохода, прогуливался по верхнее палубе теплохода, любовался всем, что видел. Чтобы лучше рассмотреть все, что меня окружает, я купил бинокль. Теплоход причаливал около всех городов, расположенных на берегу этой великой реки-красавицы. Довольно долго, почти сутки стоял теплоход, причалив к пристани около города Куйбышев. Я вышел в город, познакомился с достопримечательностями города. Ближе к вечеру уже наш теплоход бесшумно двигался по Волге. «О, Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя как я». Бесчисленное множество раз мысленно я повторял эти слова великого поэта. Где бы я ни был, стоя берегу любой река, я всегда старался сравнивать уведенную реку с Волгой. Помню, когда я учился в Козловской средней школе до 1949 года, я любил выходить на берег Волги, стоять около пристани, завидовал тем, кто ходил на верхней палубе белоснежных теплоходов, завидовал интеллигентным людям, одетым в полосатые пижамы. Мне казалось, что это загадочный мир. Я тоже, когда ехал на теплоходе по Волге, гулял по палубе, одетый в полосатую пижаму, сидел на кресле, любуясь окружающим меня водным простором и причудливым видом на берегу, казалось, вошел в этот «загадочный мир».

Через неделю я вышел на берег в городе Сталинграде (в это время город еще не был переименован в Волгоград). В Сталинграде я поселился в гостинице, которая находится в центре города, окна смотрят на центральную площадь и театр. Здесь я был на территории тракторного завода, где шли бои в 1942-43 годах. Около установленного памятника было много ветеранов-участников этих событий, их взволнованные рассказы можно было слушать целый день и не один день. Был я около Дома Павлова и механической мельницы, которые сохранили в том виде, какие они были в 1943 году, здесь сохранившиеся развалины-следы жестоких кровопролитных боев были памятниками прошедшей войны, памятниками варварства пришедших сюда с оружием немецких фашистов. Стоял я у подножья Мамаева кургана, поднялся на этот курган. В то время, когда я был, здесь действительно «стояла тишина», как поется в известной песне, не было еще Памятника-ансамбля Героям Сталинградской битвы скульптора Вучетич. Все это было еще в проектах. На Мамаевом кургане в то время, не было ни одной травинки, не росло никакое растение и не могло расти, здесь земля была выжжена огнем и раскаленным металлом. Говорили, чтобы посадить цветы и деревья, сначала нужно завести несколько метров плодородной земли. Был я около того универмага, в подвале которого взяли в плен немецкого генерала-федьмаршала Паулюса, у входа в этот подвал на стене была установлена памятная доска с соответствующими надписями. В моем архиве есть снимок аллеи Героев - целой улицы, идущей к пристани на Волге, по обеим сторонам от проезжей части которой, по словам местных жителей, похоронены погибшие наши солдаты-воины. Для них это было последний рубеж обороны города, обороны страны. Я вспомнил, что этот город в 1942-43 годах оборонял и мой отец Леонид Трофимович.

В Сталинграде я был еще в обсерватории, был в театре, слушал выступление ансамбля песни и пляски, чисто женского коллектива артистов и певиц, в составе которого не было ни одного мужчины. Я много ходил по улицам этого города один, размышляя 'обо всем, и фотографировал, делал памятные снимки. Выл я в Сталинграде всего десять дней.

Потом аэропорт Сталинграда. Самолетом быстро я перелетел в Симферополь, оттуда вертолетом МИ-2 в Ялту, вышел из вертолета в Массандровском парке. В тот же день занял роскошный номер в гостинице «Интурист», В номере для принятия ванн из кранов шли холодная, горячая и морская вода. Очистившись от дорожной пыли, полежал в ванне с морской водой, В номере был радиоприемник и телефон. Из Ялты я дал телеграмму в Кореиз Лиде, в которой указал координаты своего местонахождения. Чуть позже в номере я услышал телефонный звонок и голос Лиды. После этого я был в гостях у нее в Кореизе, курсировал ежедневно между Ялтой и Кореизом. Я был в тех же местах, в которых был два года назад, когда отдыхал в санатории «Коммунары», сидел в ресторане, купался в Черном море, лежал на пляже. Я в полной мере воспользовался теми благами, который может дать южный берег Крыма. Что касается Лиды, я могу сказать, что эта была наша последняя встреча. Одно слово, сказанное ею, оттолкнула меня от нее, я понял это не моя судьба, тем более я знал, что меня ждет более близкий человек, родная душа. Конечно, я говорю, пишу о Тане. Прожил я в этих местах около двух недель, дольше я не мог находиться, кончался срок моего отпуска. Через две недели я опять в дороге: Ялта - Симферополь вертолетом, Симферополь - Москва самолетом. Помню, что самолет, в котором находился я, попал в полосу грозовых облаков. Единственный раз в жизни я из иллюминатора самолета видел рядом сверкающие грозовые молнии. Я не испытывал страха, вероятно привык ко всему в жизни. Из Москвы поездом вернулся в Чувашию и оказался в родной деревне. Неделю спокойно прожил в деревне. Опять с Казанского аэропорта, по маршруту, по которому я летел два года назад, испытав такие же неудобства и неприятности в дороге, я довольно быстро ступил снова на Камчатскую землю и с Халактырского аэропорта на маленьком восьмиместном самолете, петляя между сопками, вернулся в Тигиль, который для меня стал второй малой Родиной. В последний день июля я прилетел в Тигиль. На Соколовском острове, где приземлился наш самолет, встретила меня Таня. С этого дня мы были уже вместе, больше не расставались в жизни: она стала моей семьей, моей подругой и женой. Если я и выезжал куда-нибудь, я мысленно всегда был с ней.

Дата добавления: 2015-12-08