|
Читайте также: |
— Как обычно, ловила такси, Джордж, — вздохнула я, чмокнув его в щеку. — Как день прошел?
— Не хуже, чем у денди, в точности как всегда, — отозвался Джордж без намека на сарказм. — Утром несколько минут видел солнце и счастлив до сих пор.
Меня чуть не стошнило, но я вспомнила, что Джорджу никогда не приходилось иметь дело с девизами дня.
— Бетт! — услышала СЏ голос Саймона РёР· комнаты доставки корреспонденции, хитро спрятанной РІ РєРѕСЂРёРґРѕСЂРµ. — Рто ты, Бетти?
— Са-аймо-он, — пропела я, обрадовавшись впервые за несколько дней. — О, Са-а-а-а-аймо-о-о-о-о-он. — Я не стала говорить, что мне придется уйти, не дождавшись ужина.
Саймон вышел из почтовой комнаты в белых теннисных шортах, с сумкой в виде ракетки, закинутой за широкую спину, и обнял меня так крепко, как ни один мужчина традиционной ориентации никогда не делал.
Пропустить ужин у дяди было кощунством: помимо отличного времяпрепровождения, в четверг я получала большую часть мужского внимания, выпадавшего на мою долю за неделю, не считая бранчей.
Каждое воскресенье СЏ сопровождала Уилла, правившего бал, простите, бранч, РІ В«Рссекс», РЅР° что сбегались смотреть представители масс-медиа Рё индустрии развлечений. Уилл славился сердечностью, СЋРјРѕСЂРѕРј, радикальными политическими взглядами Рё стойкой ненавистью Рє картофелю. Жареное РјСЏСЃРѕ СЃ картошкой, картофель РїРѕ-домашнему, жареный картофель РїРѕ-французски, хорошо пропеченный картофель, картофель, запеченный РІ сыре или сухарях, картофель лионез — РІСЃРµ было предано анафеме. Уилл придерживался диеты Аткинса7 еще РґРѕ того, как Аткинс вошел РІ РјРѕРґСѓ, Рё если РѕРЅ РЅРµ ел картофель, то картофеля РЅРµ ел никто.
За тридцать лет совместной жизни Уилл и Саймон выработали ряд ритуалов. Они проводили отпуск только в четырех местах: Сен-Барте8 (хотя с недавних пор Уилл стал жаловаться, что Сен-Барте слишком «офранцузился»), Палм-Спрингс9, Бриджхэмптон10, а в выходные иногда — Ки-Уэст11.
Джин СЃ тоником РѕРЅРё признавали только РёР· бокалов фирмы В«Розенталь»12, каждый понедельник СЃ семи РґРѕ одиннадцати вечера проводили РІ ресторане «У Рлейн» Рё каждый РіРѕРґ устраивали рождественскую вечеринку, причем РѕРґРёРЅ надевал зеленую кашемировую водолазку, Р° РґСЂСѓРіРѕР№ — красную.
Уилл — ростом шесть футов три дюйма, с коротко стриженными серебристыми волосами, предпочитал свитера с замшевыми заплатами на локтях. Саймон — гибкий, мускулистый, ростом едва пять футов девять дюймов, с головы до ног одевался в лен независимо от времени года. «У геев, — говорил он, — карт-бланш презирать условности моды. Мы заслужили это право». Даже сейчас, только что с теннисного корта, он щеголял в белом льняном анораке.
— Как дела, красавица? Проходи, проходи, Уилл небось уже гадает, куда мы с тобой запропастились. А еще я знаю, новая девушка приготовила на ужин что-то фантастическое, — с безукоризненными манерами, Саймон снял с моего плеча туго набитую сумку, придержал дверцу лифта и нажал на кнопку.
— Как игра? — спросила я, удивляясь, почему у шестидесятишестилетнего мужика фигура лучше, чем у молодого парня.
— Рћ, РЅСѓ ты же знаешь, как это бывает; старики носятся РїРѕ корту Р·Р° мячом, который РёРј нипочем РЅРµ отбить, Рё притворяются, что выполняют подачу РЅРµ хуже РРѕРґРґРёРєР°13. Зрелище жалкое, РЅРѕ забавное.
Дверь РІ квартиру была приоткрыта, Рё оттуда доносилась перебранка Уилла СЃ телевизором. Р’ прошлом Уилл первым сообщал широкой аудитории сенсационные новости: Рѕ рецидиве Сѓ Лайзы Миннелли, РѕР± амурах РФК14 Рё прыжке Патти Хёрст15 РѕС‚ СЂСЏРґРѕРІРѕР№ «богатенькой дочки» РґРѕ культовой фигуры.
В политику от гламурных событий его толкнула «аморальность» демократов, дядя называл это «клинчем Клинтона». Сейчас, спустя несколько десятилетий, Уилл «подсел» на новости с политическим уклоном, слегка смахивающим на убеждения Аттилы, предводителя гуннов.
Гомосексуалист Рё праворадикал, Уилл, пожалуй, был единственным автором колонки Рѕ светской жизни Рё развлечениях, проживающим РЅР° Манхэттенском Вест-Сайде. РћРЅ РЅРµ желал писать Рѕ развлечениях Рё светском обществе. Р?Р· РґРІСѓС… телевизоров РІ РґСЏРґРёРЅРѕРј кабинете большой был всегда настроен РЅР° «Фокс РЅСЊСЋСЃВ».
— Наконец-то, — любил повторять дядюшка, — канал для моих единомышленников.
Саймон всякий раз возражал:
— Ну, еще бы, на Вест-Сайде пруд пруди геев с ультрарадикальными взглядами, пишущих в рубрику о сфере развлечений и светской тусовке, правда?
Телевизор поменьше РґСЏРґСЏ переключал СЃ РЎРё-РРЅ-РРЅ РЅР° Главные новости РЎРё-РРЅ-РРЅ, РЎРё-РЎРџРРќ16 Рё РРј-РСЃ-РРЅ-Би-РСЃ17, которых Уилл именовал «разжигателями заговора либералов». Над этим телевизором висел написанный РѕС‚ СЂСѓРєРё плакат: «Знай своего врага».
РџРѕ каналу РЎРё-РРЅ-РРЅ Билл Хеммер интервьюировал Фрэнка Рича18 РїРѕ РїРѕРІРѕРґСѓ освещения недавних выборов РІ средствах массовой информации.
— Билл Хеммер — трусливый слюнтяй, манную кашку ему кушать! — прорычал Уилл, отставляя хрустальный бокал, и запустил в телевизор бельгийской туфлей.
— Привет, Уилл. — Я поставила сумку у стола.
— Р?Р· всех людей, достаточно подкованных для обсуждения политики страны, способных дать объяснения или подкинуть интересную мысль Рѕ том, как средства массовой информации повлияли или РЅРµ повлияли РЅР° последние выборы, эти идиоты выбрали для интервью РєРѕРіРѕ-то РёР· «Нью-Йорк таймс»! Р’СЃСЏ РёС… стряпня воняет хуже, чем несвежий бифштекс! Рђ СЏ должен сидеть Рё выслушивать РёС… мнение?
— Отчего же, дядя Уилл, телевизор можно выключить. — Я подавила улыбку, когда дядя и не подумал отвести взгляд от экрана.
Мысленно СЏ прикинула, через сколько РјРёРЅСѓС‚ РґСЏРґСЏ назовет «Нью-Йорк таймс» советскими В«Р?звестиями» или РїСЂРёРїРѕРјРЅРёС‚ скандал СЃ Джейсоном Блэром19 как еще РѕРґРЅРѕ доказательство того, что посредственная газетенка процветает, Р° заговор против честных трудолюбивых американцев набирает силу.
— Что, Рё пропустить СѓРїРѕСЂРЅРѕРµ желание мистера Билла Хеммера скрыть СѓРїРѕСЂРЅРѕРµ желание мистера Фрэнка Рича обойти тему, которую РѕРЅРё, черт побери, обсуждают? РљСЂРѕРјРµ шуток, Бетт, РЅРµ забывай, что это именно та газета, РіРґРµ репортеры попросту выдумывают сюжеты, РєРѕРіРґР° «горят» СЃСЂРѕРєРё сдачи статьи. — Дядя отпил глоток РёР· бокала Рё СЃ РґРІСѓС… пультов одновременно выключил телевизоры, уложившись сегодня СЃ обвинительной речью РІ пятнадцать секунд. Рекорд.
— Хватит на сегодня вздора. — Уилл обнял и чмокнул меня в щеку. — Выглядишь прекрасно, деточка, как всегда. Но неужели ты помрешь, надев на работу платье вместо бесформенного костюма?
Он довольно неуклюже перешел ко второй излюбленной теме — обсуждению моего образа жизни. Дядя Уилл на девять лет старше моей матери. Оба клянутся, что родились от одних родителей, но постичь эту игру природы решительно невозможно. Мать пришла в ужас, когда я нашла себе «корпоративную должность», где форма одежды и отдаленно не напоминала широкие балахоны и парусиновые тапочки на веревочной подошве, тогда как дядя считает проявлением трансвестизма постоянное ношение делового костюма вместо сногсшибательного платья от Валентино и прелестных босоножек с ремешками от Лубутена20.
— Так принято в инвестиционных банках, чтоб ты знал.
— Уже догадался. Никогда не думал, что ты ввяжешься в банковское дело.
Ну, вот опять.
— Почему ты так негативно настроен? РўРІРѕРё единомышленники просто обожают капитализм, — поддразнила СЏ. — Республиканцы, конечно, РЅРµ геи.
Дядя пристально посмотрел на меня с дивана.
— Метко. Очень метко. Я ничего не имею против банков, детка, и тебе это известно. Прекрасная респектабельная карьера. Предпочитаю видеть тебя банковским клерком, чем за какой-нибудь кретинской работенкой типа «хиппи-диппи-спасем-мир», которую стали бы рекомендовать твои родители. Но ты слишком молода, чтобы похоронить себя в унылых стенах. Ты должна веселиться, знакомиться с новыми людьми, наслаждаться молодостью, свободой от брачных уз и Нью-Йорком, а не сидеть безвылазно в банковском отделении частных вкладов. Чем бы ты хотела заниматься?
Дядя частенько задавал этот РІРѕРїСЂРѕСЃ, Рё СЏ еще РЅРё разу РЅРµ придумала достойного или хотя Р±С‹ СЃРЅРѕСЃРЅРѕРіРѕ ответа. РћРґРЅРѕ время, еще учась РІ школе, СЏ собиралась вступить РІ «Корпус мира». РљСЂРѕРјРµ шуток! Родители искренне полагали, что это естественный шаг после получения аттестата. РЇ Рё РЅРµ подозревала, что Сѓ меня есть выбор, — отец Рё мать говорили Рѕ «Корпусе мира» как Рѕ необходимой двухлетней подготовке практически Рє любой профессии. РќРѕ СЏ поступила РІ РРјРѕСЂРё21 Рё познакомилась СЃ Пенелопой. Принадлежа Рє РґРІСѓРј абсолютно разным мирам, РјС‹ РІ лучших традициях избитых сюжетов немедленно полюбили РґСЂСѓРі РґСЂСѓРіР°. Пенелопе нравилось, что СЏ РЅРµ могла перечислить РїРѕ памяти РІСЃРµ частные школы Манхэттена Рё понятия РЅРµ имела Рѕ Винограднике Марты22, Р° РјРЅРµ, естественно, пришлось РїРѕ душе, что РѕРЅР° РІСЃРµ это знает.
В рождественские каникулы мы были неразлучны, и в конце первого года обучения я рассталась с любимыми футболками «с мертвецами»23, с удовольствием ходила на баскетбольные матчи и вечеринки с пивом, вступила в футбольную лигу, где числились и парни, и девушки, и общалась с людьми, которые не заплетали волосы в дреды, а приняв ванну, не использовали оставшуюся воду для чего-нибудь еще и не душились маслом пачулей.
РЇ РЅРµ стала РІ классе выскочкой, которая всегда немного иначе «пахнет» Рё слишком РјРЅРѕРіРѕ знает Рѕ Редвудсе24.
Носила джинсы-футболки как другие (не озаботившись проверить, соблюдаются ли права рабочих, которые их пошили), ела гамбургеры, пила пиво и великолепно себя чувствовала.
Четыре года у меня была компания друзей со схожими взглядами, временами — бойфренд, и никто из них не был связан с «Корпусом мира». Поэтому, когда в студгородке появились представители крупных корпораций, козырявшие большими зарплатами, подписывая бонусы, и предлагавшие оплатить перелет в Нью-Йорк на собеседование, я заинтересовалась их предложением. Почти все мои школьные друзья нашли аналогичную работу, ибо вплотную столкнулись с вопросом, как в двадцать два года оплачивать квартиру на Манхэттене.
Непостижимо, как быстро пролетело время… Целых пять лет канули РІ черную дыру обучающих программ, квартальных отчетов Рё годовых Р±РѕРЅСѓСЃРѕРІ, едва оставляя время осознать, как СЏ ненавижу то, чем занимаюсь СЃ утра РґРѕ вечера. Р? РЅРµ утешало даже то, что СЏ неплохой специалист. Уилл изрек, что племянница живет неправильно, интуитивно это почувствовал, РЅРѕ СЏ была слишком ленива Рё труслива, чтобы РІСЃРµ бросить Рё начать жизнь сначала.
— Чем я хочу заниматься? Как, черт побери, мне отвечать на такой вопрос? — поинтересовалась я.
— Рђ как ты можешь РЅРµ ответить? Если РІ ближайшее время РЅРµ изменишь СЃРІРѕСЋ жизнь, однажды утром проснешься сорокалетней вице-президентшей банка — Рё путь назад отрезан. Р’ банковском деле ничего плохого нет, просто это РЅРµ для тебя. РўС‹ должна общаться СЃ людьми. Должна хоть РёРЅРѕРіРґР° смеяться. РўС‹ должна писать. Р? конечно, одеваться получше.
Я не стала говорить дяде, что подумываю о работе в благотворительной организации: чего доброго, пустится в рассуждения о провале своей кампании по антипромыванию мозгов и отрыванию племянницы от родителей и весь вечер просидит за столом мрачнее тучи. Черт меня однажды дернул заикнуться о намерении сходить на собеседование в Международную федерацию планирования семьи. Дядя тогда съязвил, что эта невероятно благородная идея вернет меня в мир, как он выразился, Великих Немытых.
Беседа проходила как обычно: сначала обсудили мою несуществующую личную жизнь («Дорогая, ты слишком молода и слишком красива, чтобы работа стала твоей единственной любовью»), затем я выслушала стенания Уилла насчет последнего выпуска газетной колонки («Моя ли вина, что Манхэттен стал настолько необразованным, что люди не желают больше слышать правду об избранных ими чиновниках?»). Коснувшись моего давно забытого политического активизма, мы вновь вернулись к теме всех времен — жалкому состоянию моего гардероба («Мешковатые брюки — неудачный наряд для свидания, дорогая»).
Не успел дядя начать небольшое эссе о выгодных перспективах предприятия «Каждой женщине — по костюму от „Шанель“», как в дверь постучала горничная сказать, что обед готов. Захватив бокалы, мы прошли в столовую.
— Плодотворный день? — спросил Саймон, приветственно целуя Уилла в щеку.
Он успел принять душ и сейчас стоял с бокалом шампанского в руке, облаченный в льняной костюм свободного покроя а-ля Хеф25.
— Конечно, нет. — Уилл отставил джин с тоником и налил еще два бокала шампанского. Один бокал дядя вручил мне. — Срок сдачи сегодня в полночь, с какой же стати мне садиться писать эту чертовщину до десяти вечера? Что празднуем?
Я набросилась на салат с горгонцолой, радуясь возможности съесть то, что не продается на уличных лотках, и сделала хороший глоток шампанского. Найдись способ ужинать здесь каждый вечер, не вызывая у близких плохо скрываемой жалости, я бы ввела это в обычай. Но даже у меня хватало достоинства сознавать, что ужинать у одних и тех же людей, чаще, чем один раз в неделю — даже у родного дяди с его любовником — крайне унизительно.
— А что, обязательно нужен праздник, чтобы выпить шампанского? — возразил Саймон, накладывая себе несколько ломтей нарезанного бифштекса, который шеф-повар приготовил в качестве основного блюда. — Мне показалось, будет приятно для разнообразия. Бетт, какие у тебя планы на остаток вечера?
— Праздновать помолвку Пенелопы. Вообще-то РјРЅРµ СЃРєРѕСЂРѕ уходить. Вечеринку организовали мамаши Рвери Рё Пенелопы, прежде, чем детки смогли возразить. РџРѕ крайней мере, РІ каком-то клубе РІ Челси, РЅРµ РіРґРµ-РЅРёР±СѓРґСЊ РІ Верхнем Р?СЃС‚-Сайде. Похоже, родительницы пошли РЅР° уступки, чтобы дать детям возможность повеселиться.
— Название клуба? — спросил Уилл, хотя вряд ли знал такого рода заведения, если там не было сумрачного зала, обшитого деревом и наполненного ароматным сигарным дымом.
— Пенелопа говорила, но я не помню. Начинается вроде на букву «б». Вот. — Я достала из сумки рваный клочок бумаги. — Двадцать седьмая улица, между Десятой и Одиннадцатой. Называется…
— «Бунгало-восемь»! — воскликнули они одновременно.
— Откуда вы знаете?
— Деточка, этот клуб РЅРµ СЃС…РѕРґРёС‚ СЃ «Шестой страницы»26. Можно подумать, его владелец — Ричард Джонсон27.
— Я где-то читала, что клуб переделан из настоящих бунгало отеля «Беверли-Хиллз» и что обслуживание там хорошее. Всего лишь ночной клуб, однако, в статье упоминался консьерж, выполняющий любые причуды клиентов, от заказа эксклюзивного суши до вызова вертолета. Есть заведения, которые держатся на пике моды несколько месяцев, а затем исчезают, но все соглашаются, что «Бунгало-восемь» — это надолго.
— Полагаю, времяпрепровождение РІ «Черной двери» РІ качестве вечерней вылазки РЅРµ очень оживит РјРѕСЋ светскую жизнь. — РЇ отодвинула тарелку. — Р’С‹ будете очень возражать, если сегодня СЏ отчалю пораньше? Пенелопа хотела видеть меня РґРѕ того, как РІ клубе соберется РѕСЂРґР° друзей Рвери Рё ее семейка.
— Беги, Бетт, беги28.
РќРµ забудь подкрасить РіСѓР±С‹ Рё беги. Р? нас РЅРµ РѕР±РёРґРёС‚ неприятное обстоятельство, если ты найдешь себе шикарного молодого джентльмена, — заявил Саймон, словно РєСЂСѓРіРѕРј гуляли стада роскошных, приятных РІРѕ всех отношениях молодых людей, СЃ нетерпением ожидающих, чтобы СЏ вошла РІ РёС… жизнь.
— Р?ли лучше того, шикарного молодого ублюдка РЅР° РѕРґРЅСѓ ночку, — РїРѕРґРјРёРіРЅСѓР» Уилл, Рё едва ли РѕРЅ шутил.
— Вы — самые лучшие. — Я поцеловала каждого в щеку и подхватила пальто и сумку. — Не испытываете угрызений совести, торгуя единственной племянницей?
— Абсолютно никаких, — заявил Уилл, а Саймон торжественно кивнул:
— Ступай, будь умницей и, Бога ради, оттянись, как следует!
У входа в «Бунгало» оказалась толпа в три квартала шириной и в квартал длиной, и если бы не вечеринка Пенелопы, я, ей-богу, попросила бы таксиста проехать мимо. Однако пришлось широко улыбнуться и с независимым видом пройтись вдоль очереди в сорок человек к входу, где с клипбордом в руке стоял огромный детина в костюме и с миниатюрным радиотелефоном секретной службы в ухе.
— Здравствуйте, я — Бетт, иду на вечеринку Пенелопы, — бросила я, рассматривая очередь и никого не узнавая.
Охранник посмотрел на меня абсолютно равнодушно.
— Рад познакомиться, Пенелопа. Если займете очередь, как РґСЂСѓРіРёРµ, попадете РІ клуб, как только, так сразу.
— Нет, вы не поняли, здесь вечеринка Пенелопы, а я — ее подруга. Она просила меня прийти пораньше, поэтому будет намного лучше, если вы пропустите меня сейчас.
— Угу, потрясающе. Слушайте, отойдите и… — Он плотнее прижал наушник и некоторое время внимательно слушал, кивая и рассматривая очередь, хвост которой уже загибался за угол.
Дата добавления: 2015-07-08; просмотров: 194 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Лорен Вайсбергер 1 страница | | | Лорен Вайсбергер 3 страница |