— Быть взрослым вообще непросто, — с улыбкой ответила Лиза. — Так говорила мне в детстве мама, у нас с ней вообще-то масса разногласий, но с этим высказыванием я очень согласна.
— Мне казалось, что у девочек с мамами не может быть разногласий, — сказал Корнилов, пригубив виски из широкого бокала.
— Ну это иллюзия, — усмехнулась Лиза. — Я такими иллюзиями не страдала. Скажи, а какая у тебя мама? — ей стало очень интересно узнать хоть немного о личном Корнилова, пусть пока это «личное» будет связано только с родителями.
— Моя мама, сложно как-то сказать одним словом. Дочь дипломата и жена дипломата, на людях она была такой идеально-холодноватой, а в семье — самым теплым, любящим и мудрым человеком, какого я знаю. Поддерживала нас с сестрой абсолютно всегда. Сейчас, вспоминая себя подростком, я думаю, что я бы такого непослушания, упрямства и огромного количества бредовых идей, просто бы не вынес. А мама говорила только одно: «Леша, давай разберем все твои фанаберии по порядку и решим, что нам с этим делать», — Корнилов улыбнулся. Было непривычно видеть его обычно хмурое лицо озаренным таким теплом и любовью.
— Ты знаешь, такая мама — это большое счастье, — тихо сказала Лиза и, протянув руку, легко коснулась его пальцев, сжимавших бокал. Корнилов ответил на прикосновение, отпустив бокал, переплетя свои пальцы и ее. Лизу пронзила легкая дрожь — не та сотрясающая тело, что преследовала девушку во время секса с Алексеем, а какая-то другая, нежная, затрагивающая душу.
Было приятно и легко держать Лизу за руку, касаться ее шелковистой кожи, чувствовать, как бьется жилка на тонком запястье, как чуть распахиваются и влажнеют яркие глаза. Алексей вдруг вспомнил, что намеревался пригласить девушку к своим родителям, и эта мысль показалась ему правильной, как никогда.
— Ты знаешь, мои родители почти весь год живут в Марбелье, отцу там нравится, а маме хорошо там же, где ему. В следующую субботу у них прием, они устраивают такие приемы по случаю конца сезона уже который год. — Лиза вспомнила, что действительно что-то читала про грандиозное празднество, которое давали русские на испанской Ривьере. — Поехали к ним со мной, — предложил Алексей.
Лиза была удивлена, казалось странным, что после нескольких ничего не значащих встреч, мрачный нелюдимый Корнилов, как воспринимало его окружение, зовет девушку в дом своих родителей. С другой стороны, сейчас же не XIX век, чтобы знакомство с семьей воспринималось как приглашение к серьезным отношениям, — усмехнулась Лиза.
— Я с удовольствием, — легко согласилась Лиза. — Скажи, когда и в какой аэропорт лететь.
— Полетим вместе в середине дня в четверг, а в воскресенье вернемся в Москву. — Алексей даже представить не мог, чтобы Лиза отправилась одна, если он приглашал девушку, он окружал ее заботой с первой до последней минуты, что они были вместе.
— Отлично, я освобожусь на четверг, пятницу, — с улыбкой проговорила Лиза.
Лиза с Алексеем возвращались из ресторана в удивительно теплой дружеской обстановке, Корнилов жил на Остоженке и по ночной Москве они добрались до его дома быстро, слишком быстро, на лизин взгляд.
— Меня, наверное, никогда не подвозили женщины, — улыбнулся Алексей, выходя из машины.
— Должно же быть какое-то разнообразие, — ответила Лиза, а про себя подумала, что если выбирать женщин, подобных Кейко, ничего удивительного в этом нет.
Девушка ехала домой в полной тишине, не играла музыка, сквозь закрытые окна не доносился шум усталого города. День прошел весьма удачно, и день, и предшествовавшая ночь, — поправила она себя. Лиза устала так, что болели даже ресницы, все последние часы она держалась на одном адреналине, но оно того стоило. Девушка понимала, попытки добиться от Алексея какой-то информации по «Весне» в облике Кейко — пустая трата времени. Со своей карманной гейшей он разговаривал всего один раз, а после словам не было места в их страстных встречах. Эти свидания можно было бы не продолжать, Лиза надеялась выведать намерения Корнилова, будучи самой собой, но только прервать ночные встречи пока не было ни желания, ни сил. Может, у нее развивается «стокгольмский синдром» — дружба заложника с захватчиком?
В голове оформилась идея.
В пятничных «Ведомостях» появилась статья о намерениях Moscow Building по приобретению «Весны», так что вопрос Лизы о планах Алексея в отношении здания прозвучал вполне уместно.
— Да, планируем покупку, — просто ответил он. — А, что делать потом? Здание не является архитектурным памятником, так что ничто не мешает снести его и построить что-нибудь повеселее, — усмехнулся Корнилов. В этот момент Лиза ненавидела его.
Помешать покупке она не могла, это было очевидно, но вот, как оттянуть ее, представляла. Девушке казалось странным, что сам Денисенко до этого не догадался. Из того, что Лиза читала в прессе, слышала мельком от Кати, ее мужа и от самого Алексея, было ясно — участие в олимпийской стройке, несмотря на всю ее гипотетическую нерентабельность, для Корнилова очень важно. В эти оставшиеся до Олимпиады годы государство было готово на все, лишь бы не ударить в грязь лицом перед остальным миром, а основные объекты: спортивные сооружения, гостиницы и дороги возводил именно Moscow Building, в последнем «Коммерсанте» Лиза прочитала, что компания Корнилова получила 65 % всего государственного заказа. Так, что в важности проекта никто не сомневался. Любому в их стране было понятно, в преддверии выборов, государство не потерпит, чтобы хоть кто-то близкий к нему был замешан в чем-то, могущем возмутить простой народ. В близости Корнилова Лиза не сомневалась — подобные заказы просто так не доставались, а возмутить простой народ было очень просто: достаточно было лишь предать огласке планы Алексея по сносу памятника истории и культуры в центре Москвы, его неосторожные слова: «Сейчас я в Москве могу делать все, что захочу, а так называемые горожане, которые поналезли сюда со всех концов страны, обойдутся», да организовать пару возмущенных демонстраций с грозными бабульками. Это, конечно, дело Денисенко, ее миссия — подать верную идею, а в верности этой идеи Лиза не сомневалась. Ну а потом все будет очень просто — с верхов Корнилову скомандуют и не думать ни о каком сносе и переустройстве, он не посмеет противоречить. В итоге Алексей останется владельцем здания, с которым не вполне понятно, что делать, а Лиза постарается убедить его в обоснованности вложений в модный бизнес, благо тут грешить против истины не придется — сейчас торговля luxury-товарами в Москве являлась доходным делом. Ясно — это не уровень Корнилова, но на определенных условиях этим готова заняться она. Лиза довольно улыбнулась — все складывалось совсем не плохо. Было, конечно, грустно и больно от собственных цинизма, корысти и неприкаянности, но ведь сложно отрицать, что выживает сильнейший!
Глава 8
Странно, грустно и интригующе быть от другого человека так близко и одновременно так далеко. Странно знать его тело, ощущение чуть жестковатых волосков на груди под своими руками, знать, как он дышит во сне, и в то же время делать вид, что вы лишь добрые знакомые, которых связывает только легкая симпатия и пока еще робкое желание чего-то большего.
Странно, глупо и смешно надеяться и мечтать. Мечты — удел слабых. Лиза отвела взгляд от иллюминатора, беззаботные облака словно взбитые сливки или фантазии ребенка, воплощенные в ярком рисунке, парили в небе. Все это действовало умиротворяюще, но ей нужно было спускаться на землю.
— Еще минут 5 и я закончу, — сказал Алексей, подняв голову от ноут-бука, — Обязательно нужно дочитать один контракт и дать ответ по нему. Извини, что не уделил тебе ни минуты во время полета.
— Ничего страшного, улыбнулась Лиза, — Дела — я понимаю.
Корнилов кивнул и снова погрузился в чтение, а она вызвала предупредительную стюардессу, получила стакан свежайшего грейпфрутового сок и опять отдалась своим мыслям.
Интересный мужчина в красивом интерьере: светлое дерево, молочная кожа салона бизнес-джета, легкий запах табака, кофе и чего-то неуловимого. Алексей читал и по ходу то хмурился, то едва улыбался — Лиза уже научилась угадывать его улыбки. Ей нравилось быть рядом с ним, наблюдать за ним и ни капли не огорчало то, что Корнилов не мог уделить ей внимания, как он это называл. Лиза не считала вниманием простые разговоры и была слишком самодостаточна, чтобы без этого внимания обойтись.
Последние несколько дней Лизу не отпускал вопрос о том, что же такое произошло в Японии, что Корнилов, словно раздваиваясь, то будил в себе воспоминания о прошлом с изощренной жестокостью, прежде всего, к самому себе, воскрешая сцены из «японской» жизни, то отгораживался от всего, что хоть как-то было связано с этой страной.
— Такой же лицемер, как и я, — усмехнулась своим мыслям Лиза, — Или такой же несчастный человек, как я. А, может, мы оба ненормальные, страдающие раздвоением личности?
— Господин Корнилов, пилот просит отключить электронные приборы. Самолет заходит на посадку, — сказала подошедшая стюардесса. Алексей захлопнул ноут-бук, снял очки и довольно потянулся.
— Не видела тебя в очках, — сказала Лиза.
— Старовато выгляжу? — сощурившись, спросил Алексей. Слова Лизы неожиданно задели его, Саюри ненавидела, когда он носил очки, говорила, что Алексей становится похож на чьего-то папу или даже дедушку, а он и хотел бы не раздражать девушку, но просто физически не мог подолгу носить контактные линзы. Но, чтобы не ссориться с будущей невестой, терпел сухость в глазах и маялся в контактных линзах, а потом даже привык не обращать внимания на дискомфорт.
— О, Боже! Конечно, нет! — звонко рассмеялась Лиза. — Ты в них похож на сексуального профессора из какого-нибудь классного американского университета. Мне нравится! Тебе еще нужен твидовый пиджак и пуловер.
— Ну в Марбелье я в твидовом пиджаке далеко не уйду, — расслабился Корнилов.
— Но тебе бы пошло, поверь моему экспертному мнению, развеселилась Лиза.
— Верю, — согласился Алексей. — Лиза, скажи, а тебе нравится то, чем ты занимаешься? Ты ведь финансист по образованию, — Корнилову казалось странным занятие девушки. В его окружении женщины были просто женами, Катя у Сергея, конечно, лихо управлялась с юридическими вопросами холдинга, но, как оказалось, жена друга — это отдельный разговор.
— Да, финансист, я даже кандидатскую защитить успела. Только не думай, что я говорю это с каким-то пафосом, просто профессия и то, чем тебе нравится заниматься, — это немного разные вещи. Есть счастливые люди, у которых профессия и любимая работа совпадают, но я тоже не жалуюсь. На первый взгляд, моя работа — сплошной праздник, но на самом деле все немного по-другому. И в ней много финансовой составляющей — анализа, расчетов. Ну а еще, конечно, мода, тенденции. Этому сложно научиться, это надо чувствовать и любить. Кстати, ведь только в России считают, что байер — почти пустое место, а во всем мире — это серьезная и самостоятельная единица бизнеса по продаже одежды, тем более, luxury одежды. На байера даже учат в колледжах, я вот тоже училась в колледже Парсона в Лондоне. А вообще мне моя работа нравится. Здорово понимать задолго до сезона, что будет на пике моды, потом видеть, как у покупателей, вернее, у покупательниц загораются глаза в нашем магазине, как они потом довольные «выгуливают» наши вещи.
— И ты ездишь на все эти модные недели? Сидишь в первых рядах? — поинтересовался Алексей, он вдруг подумал, а что будет делать Лиза, когда «Весну» закроют и начнут готовить к сносу.
— Езжу, конечно, только не сижу в первых рядах — это места для редакторов журналов, чьих-то жен и дочерей, — с усмешкой ответила Лиза.
— А тебе бы хотелось? — спросил Алексей.
— Что? Стать редактором — вряд ли, у меня нет писательских способностей, а становиться чьей-то женой — слишком большая жертва за место в первом ряду. Мне нравится моя свободная жизнь.
— Слушай, а ты могла бы как-нибудь взять с собой на эти показы мою маму, она всегда хотела посмотреть, только вот компанию найти не могла. Она дружит в основном со своими старыми подружками по дипкорпусу, а их не назовешь завсегдатаями модных тусовок.
— С удовольствием, — легко согласилась Лиза. Ей было интересно познакомиться с родителями Алексея, хотя она и страшилась этой встречи. — А твоя мама, какая она? — немного помедлив, спросила девушка.
— Знаешь, как я говорил в детстве, моя мама лучше всех. И это правда, — Алексей улыбнулся совсем не той улыбкой, что она видела в Москве. — Я тебе уже говорил, мама была и остается для нас с сестрой самым близким человеком. С виду она такая настоящая дипломатическая жена: немного холодноватая и как из учебника по этикету, но на самом деле мягкая и все понимающая. Мама вообще искусствовед по образованию, училась в аспирантуре, когда с отцом познакомилась, бросила учебу и уехала с ним, его тогда в Канаду каким-то младшим сотрудником посольства назначили. Так она всю жизнь его интересами и живет. — Алексей закончил фразу и поймал себя на мысли, что и Саюри, не прервись ее жизнь так внезапно, тоже жила бы лишь его интересами. Раньше это казалось нормальным, а сейчас почему-то стало раздражать.
— Ты знаешь, когда я была младше, я бы что угодно отдала за такую маму, — почти шепотом произнесла Лиза. Алексей подумал, что уже второй раз слышит от девушки такие вот неявные сожаления по поводу взаимоотношений с матерью. Ему стало жаль Лизу, семья была абсолютной и постоянной величиной в жизни Корнилова и, переболев отчаянием и затворничеством, он больше всего хотел восстановить отношения с родными.
— А есть ли еще что-то, что я должна знать до того, как мы приедем? — спросила Лиза.
— Я думаю, что таких вещей масса, — ответил Алексей. — Но лучше со всем разберемся по ходу. Сегодня дома будут только родители и сестра с мужем и детьми. — Корнилов хотел еще что-то добавить, но стюард уже приглашал их на выход.
Проблема, что надеть, не беспокоила Лизу уже долгие годы, во-первых, у нее было предостаточно нарядов, а, во-вторых, не на кого было производить впечатление. Сегодняшний вечер был чем-то из ряда вон выходящим. Лиза уже подготовила наряд на субботний прием — здесь все было понятно, в конце концов, за последнее время она побывала на достаточном количестве подобных вечеринок, но вот ужин с семьей представлялся девушке какой-то terra incognita. Она отложила в сторону длинное с плиссированной юбкой платье Celine, сарафан Miu-Miu с крупными цветочными принтами, решив, что все это как-то слишком просто и плоско для ужина с родителями и сестрой Алексея. Их встреча сразу по приезду была эмоциональной, напряженной и, как показалось Лизе, какой-то скомканной. Когда черный Бентли Континенталь, встречавший Корнилова в аэропорту, плавно остановился перед портиком виллы, по ступенькам стремительно сбежали две женщины: мать и сестра Алексея. Не успел он выйти из машины, как оказался в объятиях той самой «лучшей мамы на свете».
— Леша, как же давно я тебя не видела, — женщина подняла чуть заплаканное лицо и улыбнулась. Лизе показалось странным, что кто-то, пусть даже собственная мать, может звать Корнилова Лешей. А он, радостно усмехаясь, крепко обнял маму и оторвал ее от земли.
— Леша, поставь на место, — рассмеялась женщина, — Не маленький ведь уже, а глупости все те же.
— А вы, судя по всему, Лиза, — с заметной прохладой в голосе произнесла красивая высокая блондинка, чем-то неуловимо похожая на Алексея.
— Мама, Марина, это Лиза, — освободившись из материнских объятий, Корнилов подошел к девушке, — Лиза, это моя мама Светлана Геннадьевна и сестра Марина.
— Лиза, очень приятно. Я так рада, что вы согласились приехать с сыном к нам не просто на праздник, но и погостить немного, — тепло улыбнулась Светлана Геннадьевна.
— Ну что, братец, оторвался, наконец, от своих японских фанаберий? — спросила Марина.
— Как видишь, — коротко ответил Алексей, и притянул к себе Лизу. Его рука касалась ее талии, и мягкое тепло разливалось по всему телу.
Лиза отвлеклась от своих мыслей и вернулась к гардеробу, в котором предупредительная горничная Корниловых уже развесила ее платья.
Какой она хотела быть сегодня вечером? Модной и дерзкой? — вряд ли. Судя по скромным пастельных тонов нарядам матери и сестры Алексея дерзость в этом доме была не в чести. Сдержанной и элегантной, и чуточку холодноватой? — возможно, только вот совсем не хотелось, чтобы Алексей подумал, будто она делает это с единственной целью понравиться его родным. Но с другой стороны, с каких пор ее стало волновать, что подумает о ней мужчина? Наверное, как всегда, нужно быть такой, как хочется ей самой. А ей хотелось быть и дерзкой, и чувственно-элегантной, но только не сдержанной и не холодной.
Лиза достала из гардероба бледно-голубое платье Balenciaga. Ее всегда завораживала история этого модного дома и самого испанского дизайнера, которого сама Коко Шанель назвала когда-то всем кутюрье кутюрье. Простое на первый взгляд платье из дикого шелка длиной до середины колена было одной из тех моделей, что входили в коллекцию Balenciaga Edition — переиздание наиболее культовых моделей, созданных самим Кристобалем Баленсиагой. Лизино платье было из коллекции 1956 года.
Платье сидело на ней идеально, приталенное сверху и с юбкой-солнцем оно создавало настроение давно ушедших и радостных дней. Карамельно-розовые босоножки Dior, коралловый блеск на губы и несколько капель ее любимого мандаринового аромата, Лиза медленно спускалась по широкой лестнице розоватого мрамора. Алексей сказал, что ужин в семь в центральной беседке, и он обязательно зайдет за ней. Было уже десять минут восьмого, но за ней так никто и не заходил.
— Я не понимаю, почему ты бросил все проекты в Японии и вернулся в Москву. Компания ежедневно теряет деньги из-за бесконтрольности тамошних управленцев. Ты же из-за какой-то девчонки сначала пропадаешь на полгода, а потом рвешь все связи с Токио, — доносился сердитый голос откуда-то из глубины дома. Корнилов-старший, — поняла Лиза. Слова, совсем не предназначенные для ее ушей, но все же достигшие их. Какая-то девчонка, — Лиза и сама понимала, что любовь-ненависть Алексея к Японии имеет в своей основе отношения с женщиной, но понимать — это одно, а слышать — совсем другое.
— Отец, у нас отличные показатели по Японии, и ты сам это прекрасно знаешь. Мы не вышли из плана по Сочи и даже опережаем кредитный график, у нас новые интересные площадки в Москве, — спокойно ответил Алексей.
— Прекрати забивать мне голову рутиной. Я и сам все прекрасно знаю и про Москву, и про Сочи. Я хочу знать, наконец, что произошло между тобой и этой девушкой Ямагути, что ты выпал из жизни на столько месяцев. Я по просьбе матери и из-за уговоров Маринки не трогал тебя, но раз уж ты приехал сюда, значит, можешь говорить о происшедшем. Ни я, ни мать не верим, что твоя хандра связана с вашим расставанием! — Лиза замерла посреди холла, с одной стороны, надо было выйти из дома или, наоборот, подать знак, что она рядом и слышит весь их разговор, с другой, безумно хотелось дослушать до конца и понять, что же все-таки произошло с Алексеем в Японии.
— Отец, давай прекратим это, — Алексей устало вздохнул. — Я приехал сюда с девушкой, которая мне нравится и интересна мне, — Лиза улыбнулась — неплохая характеристика для начала, хотя она бы могла сказать о Корнилове гораздо больше, чем «нравится и интересно»… — Дай мне уделить время ей, а не ворошить прошлое, — продолжил Алексей. — Черт возьми, отец, уже начало восьмого, а я обещал зайти за Лизой в семь, — девушка поняла, что он направился в ее сторону.
Усталое солнце медленно опускалось за горизонт, старый сад тонул в ароматах цветов, яркие головки которых пестрели на ухоженных клумбах. Лиза лакомилась мидиями в белом вине, а Алексей поедал уже второй ростбиф.
— Леша, когда ты отучишься от этой своей людоедской любви к мясу? — надув губки, спросила Марина. Спустившись с Алексеем в сад, Лиза порадовалась, что не надела платье Celine, точно в таком же, как и у нее, изумрудного цвета, по дорожке шла Марина.
— Марина, отстань от брата, — бросил отец. Высокий и стройный с военной выправкой, он был наглядным примером того, каким станет Алексей лет через 30.
— Ладно, пусть нудит, — усмехнулся Алексей. — А то я уж и забыл, какая она зануда.
Лиза улыбнулась — было интересно наблюдать этот семейный ужин, Корниловы не собирались вместе несколько лет, родители почти целый год жили в Марбелье, Алексей обосновался в Москве, а Марина с мужем и детьми — в Женеве, но, несмотря на все это, в их отношениях сквозила доброта и нежность.
— Лиза, Алексей рассказывал, что у вас интересная работа, связанная с модой, — обратилась к ней Светлана Геннадьевна. Мама Алексея понравилась ей с первой минуты их разговора, миниатюрная женщина с улыбчивым лицом, не скрывавшая свой возраст и от того выглядевшая моложе своих 60 лет.
— Лиза ведет дела одного из лучших столичных магазинов, занимается самой важной частью работы — выбирает все коллекции, которые магазин будет продавать в течение всего сезона, — не дав Лизе вставить ни слова, ответил Алексей. Она не рассердилась, наоборот, девушке было приятно.
— То есть это вы по сути решаете, что столичные модницы будут носить весь год? — спросила мама Алексея. — Как интересно! Мы ведь, приходя в магазины, и не думаем, какая работа стоит за этим, — теперь настала очередь Лизы улыбнуться.
— Да, я и сам не знал об этом, — Алексей бросил ласковый взгляд в сторону Лизы, — Пока она меня не просветила.
— А каким магазином вы занимаетесь? — спросил Корнилов-старший.
— Я работаю в «Весне», — отчего-то оробев, ответила Лиза.
— Сын, а чем девушка будет заниматься, когда мы снесет «Весну»? — нахмурившись, спросил отец Алексея. Лизе и самой хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
— Решим что-нибудь, — буркнул Алексей и яростно накинулся на свой ростбиф.
— Дорофеев приедет? — подала голос Марина.
— Твоя безответная детская любовь? — усмехнулся ее муж.
— Не знаю пока, — ответил Алексей. — У них заболела младшая дочь, и Катя не хочет ее оставлять, а Сергей без нее само собой не поедет.
— Они такая чудесная пара, — мечтательно произнесла Светлана Геннадьевна и бросила настороженный взгляд на сына. — Чудесно, что после всего того безобразия, что было между Сережей и Аленой, он встретил Катю.
— Ну не знаю, — встряла Марина. — Мне непонятна эта ее карьерная одержимость.
— У Кати нет никакой карьерной одержимости, она чудесная жена и мать, — Лиза не могла молчать, когда кто-то брался судить ее лучшую подругу. — Но она также профессионал своего дела и full time job в роли жены не для нее.
— Марин, Лиза абсолютно права. Дорофееву повезло с Катей, — поддержал ее Алексей. — А карьера или нет — каждая женщина решает сама. Вот тебя ведь никто не заставлял бросать работу в банке, ты готова была твердить на каждом углу, как тебе там нравится, а потом — раз и ты уже просто жена.
— Для меня быть женой и мамой — гораздо важнее, чем строить карьеру, — настойчиво повторила Марина.
Лизе было много чего сказать на этот счет, например, что, имея такую семью, очень просто делать выбор и отказываться от будущего в профессии, зная, что каким бы ни оказался муж, поддержка, и материальная, в том числе, тебе гарантирована. Но она решила промолчать, в конце концов, кто она такая — девушка, интересная их сыну? А эта не та роль, играя которую, можно во что-то встревать.
— Дочь, с тобой никто не спорит, — ласково сказала Светлана Геннадьевна, — Семья — это твой и мой выбор, само по себе это не хорошо и не плохо, это лишь наш выбор. Семья и карьера — это катин выбор. И самое главное, чтобы она, Сергей и их дети этим выбором были счастливы.
Лиза кивнула — это были самые правильные слова, выбор — это не просто личное дело каждого, это еще и совокупность причин, подталкивающих нас сделать именно его.
— Мама, откуда ты у нас такая мудрая? — спросил Алексей.
— И сама не знаю, — улыбнулась в ответ его мама.
Небо на востоке понемногу начинало розоветь, свежий ветерок шевелил шторы на окне лизиной спальни и заставлял ее кожу покрываться мурашками. На душе было тревожно, хотя никаких причин для этого не было. Вчерашний вечер был немного не таким, как она себе представляла, менее официальным что ли. Лизе почему-то казалось, что семейство Корниловых будет более пафосным. А они оказались какими угодно, но только не пафосными: мама Светлана Геннадьевна — именно такой, как ее описывал Алексей, мягкой, мудрой и во всем следующей желаниям мужа; в манере поведения и в облике Корнилова-старшего сквозили намеки на его даже не посольское, а КГБисткое прошлое; сестра Марина показалась Лизе вздорной, но не со зла, а как будто лишь следующей давно избранной линии поведения; муж Марины вообще не заслуживал отдельного упоминания — предупредительный интеллигент с часами Boucheron за 100 000 Euro, вот только интересно, купленными на свои или корниловские деньги?
После ужина Алексей предложил Лизе прогуляться по саду, который террасами спускался к морю. Корнилов курил сигару, немного сощурившись, смотрел на нее сквозь стекла очков. Далеко в море горели огоньки проходящих кораблей и яхт, где-то в стороне на берегу играла испанская гитара. Страстная и тягучая мелодия то наполняла душу радостью, то обрушивала ее в печаль.
— Ты выглядишь чудесно, — тихо произнес Алексей, слегка приобнимая Лиза, — Как девушка середины прошлого века, как героиня золотых дней голливудского кино.
В ответ Лиза улыбнулась, ей давно не говорили комплименты, она сама подобного никому не позволяла.
— Спасибо, что пригласил меня сюда. Здесь замечательно, — немного помолчав, проговорила Лиза. — Твои родители, сестра, этот дом. Все такое настоящее, понимаешь, о чем я говорю? — семья, это здорово! Я рада, что проведу выходные с вами. И рада именно этим спокойным дням, может, даже больше, чем самому празднику.
— Лиза, спасибо тебе! — Алексей притянул ее еще ближе, лбом девушка почти касалась его шершавого подбородка. Она обняла мужчину в ответ, тепло, спокойно, нежно. — Мои родные, они сегодня себя показали не в лучшем виде, — Корнилов усмехнулся. — Я просто не виделся с ними долго, слишком долго. Так что сегодняшний ужин — квинтэссенция всего, что на меня не обрушили за прошедший год, даже больше. Обычно они более мирные. И Марина не всегда такая язва, она просто не может мне простить этот разрыв с мамой и с отцом.
— Все в порядке, не беспокойся, — Лиза погладила его по спине, чувствуя под ладонью сведенные усталостью и напряжением мышцы.
Они гуляли чуть больше часа, то останавливаясь полюбоваться морем, то тихо бредя под кронами столетних деревьев. Алексей рассказал Лизе, что вилла была построена в середине XIX века для англичанки — любовницы испанского короля, поэтому окружавший виллу парк оказался попыткой сочетать упорядоченность английских традиций и буйство андалусийского сада. В какой-то момент девушке захотелось большего, чем объятия и легкие прикосновения друг к другу, но потом она поняла: настоящий Корнилов пока не способен дать ей большее — что-то происшедшее за тысячи километров отсюда не дает ему открыть себя эмоциям и страсти. А Лизе не нужен был суррогат, который Алексей давал Кейко. Уж лучше она подождет, пока настоящий Корнилов оттает.
Рассвет неумолимо наступал, Лиза любила эти призрачные минуты между ночью и наступающим днем, когда свет и тень спорят друг с другом. Она решила, что не стоит терять ни минуты своего пребывания здесь, быстро собралась, натянув льняные брюки, футболку и кардиган, и вышла из дома.
Море отражало серо-розовое небо, словно решая для себя, каким ему быть сегодня: радостным или печальным. Чайки, громко крича, кружили над берегом, Лиза поразилась тому, какие они большие. Под ноги ей упал пожелтевший лист, потом еще один — осень была неотвратима. Девушка быстро спускалась на берег, хотелось сесть на прохладные камни и уставиться вдаль, отдаваясь запаху соли и водорослей, успокаивающему шелесту волн, набегающих на берег.
Ступеньки закончились, под ногами была мелкая галька, Лиза подняла глаза, на одном из валунов, выступающих из воды, понурив голову, сидел Алексей. Что-то в его позе, в бессильно опущенных плечах насторожило Лизу.
Глава 9
Холодное безрадостное море, завораживает своим вечным движением, вечным водоворотом жизни в его глубинах, и в то же время действует так… отрезвляюще.
Встреча с родителями, семейный ужин не без досадных происшествий, конечно, и, как всегда, в лице Марины, но все же наполненный чем-то особенным, что бывает только дома, где бы этот дом ни находился. Желание защищать Лизу даже от собственных родных, странное и теплое чувство. Сама Лиза, такая красивая и трепетная, и одновременно решительная, ненавязчивая и, кажется, чувствующая в нем какую-то струну, о которой он и сам предпочел бы не вспоминать.
Оставшись наедине с самим собой, Корнилов впервые за долгое время не терзался мрачными мыслями и воспоминаниями, которые уже никому не помогут. Если постараться и вспомнить, то подобное расположение духа с момента возвращения в Москву бывало у него лишь после вечеров, проведенных с Лизой. Как бы Алексея ни прельщал секс с Кейко, возвращаясь из чайного дома в пустую квартиру, он еще глубже погружался в мысли о Саюри, вспоминая то, что было, и додумывая то, чего не было и уже не будет. А с Лизой все было совсем иначе: она поднимала темы, о которых Алексей не задумывался раньше, смотрела на вещи под углом, под которым ему никогда приходило в голову взглянуть на них самому, с восторгом говорила о местах, которые прежде его никогда не привлекали. Она была интересной, самодостаточной, искренней и совсем не холодной, как Корнилову казалось еще совсем недавно. Прикуривая последнюю сигарету перед сном, он думал о Лизе, о ее чуть тронутой солнцем коже в вырезе платья, о шелковистых волосах, растрепанных свежим ветром, и о нежном запахе мандаринов, казалось, ставшим ее частью.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |