– Ты сделала свой выбор два года назад. У тебя нет ничего, чтобы мне противостоять.
Несколько мгновений они молча сверлили друг друга глазами.
Затем он поднял руку. Она вздрогнула, но не отшатнулась. Его пальцы легко и мягко скользнули по ее щеке, по шее, перешли на другую щеку. Там, где он прикасался к ней, в тело Изабеллы словно вливались ручейки то жара, то холода.
Она облизнула пересохшие губы. Адан наблюдал за ее языком острым взглядом.
– У тебя было все, Изабелла, – сказал он подчеркнуто мягко. – Богатый муж, ребенок и возможность иметь большее. Но тебе этого было недостаточно. Мы были недостаточно хороши для тебя. Так скажи, почему я снова должен давать тебе шанс?
Изабелла сглотнула, чтобы избавиться от кома в горле. Его глаза блестели, но что за чувство они выражали, она понять не могла.
Внезапная мысль поразила ее, словно удар. Вряд ли это было возможно, ведь он сказал ей, что они почти не знали друг друга, но вдруг? Вдруг это все объясняет?
– Ты… – Она перевела дух. – Ты любил меня? И поэтому ты сейчас так на меня сердишься?
У него был озадаченный вид. Но затем он потряс головой, насмешливо глядя на нее:
– Вовсе нет. Это ты меня любила.
Изабелле трудно было собраться, его прикосновения дразнили ее. Не надо было разрешать прикасаться к себе, но отойти от него теперь было трудно.
– Откуда ты это знаешь? На этот раз на его лице отразилось сострадание.
– Потому что ты мне это сказала.
– Я тебе не верю, – машинально ответила она.
Если бы она его любила, разве она не знала бы этого? Разве не чувствовала бы это даже сейчас, когда память изменила ей?
– Думай что хочешь, Изабелла. – Он отнял от нее руку. Ей хотелось попросить его погладить снова, но она не стала. – И тем не менее это была ложь? Если бы ты любила меня, любила нас, ты бы нас не бросила.
– Тебе это очень удобно, – сказала она с болью в голосе. – Если я с тобой не соглашаюсь, ты сразу говоришь, как ужасно я поступила. Ты знаешь, я не могу с тобой спорить. Я не помню, как все было. – Она гордо вскинула голову. – Откуда мне знать, не был ли ты в это замешан? Что, если твои слова – ложь?
– В Джафаре были времена, – задумчиво ответил он, – когда тебя могли приговорить к смерти за то, что ты назвала меня лжецом.
– Хвала Господу, мы живем в другие времена, – хмыкнула она.
За спиной Адана одна из стюардесс остановилась, собираясь подойти, но повернулась и медленно стала удаляться.
– Ради всего святого, скажи, – взорвалась Изабелла, – почему все вокруг тебя ходят на цыпочках, словно ты, чуть что, рубишь им головы?
Она прошла мимо Адана и догнала стюардессу:
– Если вы хотите поговорить с ним, то, пожалуйста, говорите.
Девушка наклонила голову:
– Его величество занят. Я приду позже.
У Изабеллы вскипела кровь от гнева. Она была сыта по горло его высокомерием, ей было все равно, будь он хоть принцем вселенной. Он не дает людям делать их работу, носясь по комнате, словно раненый лев.
– Вы хотели спросить, не желаем ли мы заказать еду или напитки?
– Напитки, ваше высочество.
Изабеллу смутило то, как ее титуловали, и она чуть было не поправила девушку. А потом вспомнила: ведь она действительно принцесса, по крайней мере пока.
– Я буду воду с лимоном, если можно. – Изабелла повернулась к Адану, который стоял, сердито уставившись в одну точку. – Ваша милость желает что-нибудь?
Ей показалось, она слышит, как Адан скрипит зубами.
– Нет.
– Прекрасно. – Она повернулась обратно к стюардессе. – Тогда только воду для меня.
– Слушаюсь, ваше высочество. – Она отвесила глубокий поклон и скрылась.
– Как ты можешь так жить? – сказала Изабелла. – Ты запугиваешь женщин, требуешь от всех подчинения и смотришь на всех свысока. Неужели ты не хочешь, чтобы с тобой кто-нибудь хоть раз поговорил не боясь?
– Ты будешь удивлена, – с каменным выражением лица произнес Адан, – но я никого не запугиваю. Они повинуются мне, потому что таково мое положение.
Изабелла опустилась в кресло.
– Значит, ты находишься в заблуждении. Потому что я прекрасно вижу, как ты запугиваешь всех вокруг себя.
– Ты не выглядишь запуганной, – ответил он, слегка скривив лицо.
– Я изо всех сил стараюсь.
Стюардесса вернулась со стаканом минеральной воды и тарелкой с ломтиками лимона. Она поставила их на стол перед Изабеллой, снова глубоко поклонилась и исчезла из салона.
Изабелла выжала лимонный ломтик в стакан и пригубила прохладную воду. Пузырьки приятно пощипывали язык и холодили горло, уставшее после целого вечера пения и ночи в рыданиях. Было уже светло, и далеко под ними расстилались облака.
– А ты изменилась, Изабелла.
Ее сердце вздрогнуло от выражения гнева в его горячих темных глазах.
– Все изменяется, – тихо сказала она. – Это можно принимать или не принимать. Я предпочитаю принять. И привыкнуть.
– Ты очень скоро вернешься обратно на Гавайи, так что не привыкай слишком сильно.
Внутри ее что-то сжалось, но она не прогнала это чувство.
– Ты меня не запугаешь, Адан.
– С твоей стороны будет неразумно строить планы на жизнь в Джафаре, – предупредил он. – Ты пробудешь там ровно столько, сколько времени уйдет на улаживание затруднений, возникших в связи с твоим «воскрешением».
– Я не стану молчать. И не исчезну, словно призрак, из твоей жизни, как бы тебе этого ни хотелось.
Несколько мгновений он пристально изучал ее.
– Тем не менее принимать решения будешь не ты.
Выйти из самолета под солнце Джафара было все равно что перейти из холодильной камеры прямо в раскаленную печь. Солнце отражалось от белых плит аэродрома и било в глаза, хотя на Изабелле были солнечные очки. Она позабыла, каким жарким, обжигающим может быть Джафар. Особенно после пышной зелени Гавайев.
Чуть поодаль виднелись финиковые пальмы, обрамляющие взлетную полосу. Еще дальше – застывшие горы из песчаника. Да, это был ее дом, одновременно близкий и странно чужой.
Рядом с самолетом стояли три лимузина марки «мерседес», а возле них ожидала команда охраны. Эти люди стоически переносили жару в своих темных костюмах. Несколько человек в белых дишдашах и куфиях стояли группой возле трапа самолета. От трапа к машинам была расстелена красная ковровая дорожка.
Адан первым вышел из самолета. Мужчины возле трапа опустились на колени и коснулись лбами земли. Изабелла остановилась в ошеломлении. Это было приветствие, которое полагалось правителю страны, а не члену королевской семьи.
Адан сказал им несколько слов, а затем пошел по ковровой дорожке к машинам. Изабелла застыла, пытаясь осмыслить увиденное и больше всего на свете желая вернуться обратно в самолет. Она почувствовала себя слабой, испуганной и очень хотела бы прокрутить назад последние двадцать четыре часа, вернуться в то время, когда она ничего не знала об Адане и их сыне.
Адан дошел до машины и оглянулся на нее. Она пришла в себя, вновь обрела способность двигаться и заторопилась мимо встречающих, прямо к Адану. Нет, он так просто от нее не отделается. Она не отступит и не станет прятаться от правды.
Он отошел, позволив ей сесть первой, а затем устроился на сиденье рядом. Дверца мягко закрылась, и машина тронулась.
Изабелла нервно расправила складки сарафана. Где была вся ее храбрость? Неужели это она только что стояла с ним лицом к лицу, грозила ему и бросала вызов?
Этого она не понимала, чувствовала, что едва переводит дыхание. По ложбинке между грудей стекала струйка пота. Не следовало ей бегать на такой жаре. Она слишком долго не была дома и успела отвыкнуть от всего этого.
Адан открыл небольшой холодильник, достал бутылку холодной воды и протянул ей:
– Вот выпей, а то можешь потерять сознание.
Изабелла поспешно отвернула крышку и прильнула к холодному горлышку.
– Я забыла, как в Джафаре жарко, – сказала она, надеясь, что голос не выдаст беспокойства. Ей хотелось казаться спокойной, невозмутимой.
– Похоже, ты много чего подзабыла, – насмешливо произнес Адан.
Изабелла пропустила этот укол мимо ушей.
– Тебя приветствовали, как короля.
Его глаза были скрыты за зеркальной поверхностью темных очков. Но его губы сжались в тонкую линию.
– Именно так.
– Так ты король? Я думала, что король – Аль Назри. – Ее сердце заколотилось. Во что еще она впуталась?
– Мой двоюродный брат погиб в прошлом году при несчастном случае на море вместе со всей семьей. Как старший среди братьев, я стал наследником дяди. Он умер чуть больше недели назад.
Изабелла почти перестала дышать.
– Получается, я… Не может быть…
– Королева? Нет, – сказал он жестко, – ты ею не станешь.
– Но если ты – король?
Уголки его губ опустились.
– Я не могу официально взойти на престол, пока у меня нет жены. Я исполняю обязанности короля, коронация еще не состоялась.
Изабелла подавила желание прижать холодную бутылку к шее и груди. Этой прохлады ей все равно не хватит, рядом с этим мужчиной ее сердце бьется слишком часто и по коже бегут мурашки.
– Я тебя не понимаю. Ты уже женат.
Он снял очки и бросил на сиденье рядом. Его взгляд пронзил Изабеллу. Лицо было красивым, холодным и жестким. Но глаза горели.
– Двадцать четыре часа тому назад я был вдовцом. Ты несколько спутала мои планы, но мы решим проблему быстро. Как только это произойдет, я смогу вернуться к свадебным приготовлениям, от которых ты меня оторвала.
– К свадьбе? Ты женишься?
– Именно так.
Боль внутри Изабеллы смешалась с яростью. Разумеется, ему нужно было жениться вновь, раз он считал ее погибшей. Но теперь, после ее возвращения, когда она знала, что у них есть ребенок?
– Ты любишь ее? – спросила она. Ведь если он нашел девушку, которую любит и которая любит его, разве она может встать между ними? Но на кону будущее ее сына…
– Это тебя не касается, – отрезал он.
Ее сердце екнуло.
– Значит, нет. Если бы ты ее любил, ты бы не уклонился от ответа.
Он барабанил пальцами по коже сиденья.
– Ты не можешь этого знать.
– Но я знаю! – настаивала она. – Ни один влюбленный не станет возражать против такого вопроса. Если только эта тема не под запретом.
Адан быстро взглянул на Изабеллу:
– Ты судишь по своему опыту, Изабелла?
Она отвела взгляд. Не хотелось выдавать себя и показывать ему, как одиноко ей было два последних года. Она была уверена, что где-то есть человек, предназначенный ей, но пока не встретившийся.
– Нет.
Он схватил ее за подбородок и притянул ее лицо к себе, вглядываясь в глаза:
– Ты принадлежишь мне, хабибти.[1]
Если у тебя есть любовник, я этого так не оставлю.
– Не понимаю, какое тебе дело, – ответила она. – Тебе же не терпится избавиться от меня.
По его лицу что-то пробежало, а потом он внезапно отпустил ее.
– Да, это так. Чем быстрее все будет сделано, тем лучше. Рафику пора обрести нормальную мать.
Для Изабеллы его слова были словно раскаленный нож в сердце. Она чуть не набросилась на него с кулаками. Он был бесчувственным и жестоким.
Если бы она подняла руку на короля, ее бросили бы в самую сырую темницу Порт-Джафара. Но ее остановило не это, а мысль о сыне.
– Ты – отвратительнейший из людей, которых я знаю! Зачем ты привез меня сюда? Зачем разыскал меня, если все, что ты хотел сделать, – это разбить мое сердце? Ты мне солгал, когда сказал, что я тебя любила. Я не смогла бы полюбить такого человека!
– Очень милая речь, – ответил он. – Но ты знаешь, почему ты здесь. Если бы я не приехал за тобой, я бы совершил ужасный подлог, женившись вновь и короновав мою жену.
– Ну разумеется, – с горечью сказала она. – Ты, ты, ты. Все о твоих желаниях. Зачем тебе думать обо мне. И, черт побери, зачем тебе думать о нашем мальчике!
– Думай, что говоришь, Изабелла! – проревел Адан. – Джафар не настолько современная страна, и, если ты не прекратишь свои нападки, ты узнаешь, каким беспощадным я могу быть!
– По-моему, я уже это знаю! – набросилась она на него.
– Ты не знаешь, – вкрадчиво произнес он.
– Что может быть более безжалостным, чем разлучать мать и ребенка?
Его глаза сузились. Морщинки появились в уголках его глаз – следы, оставленные солнцем и ветром. Она видела суровость самой пустыни на его лице. Он был королем, и рамки цивилизации были узкими для него. Его натура была слишком неукротима. Она вздрогнула, словно от дурного предчувствия.
Его тон был холодным.
– Бросить своего ребенка – это гораздо более безжалостно, чем все, что я когда-либо делал.
Глава 5
Адан сидел за украшенным резьбой деревянным столом в своем кабинете и холодно смотрел на своего адвоката.
– Вы говорите, мой развод займет какое-то время?
Адвокат откашлялся.
– Брачный контракт с Изабеллой Маро, ваше величество, говорит, что если она не дает свое согласие на развод, то вы можете расторгнуть контракт только в случае ее бесплодия. Очевидно, что это условие не может быть выполнено.
У Адана подскочило давление от этих слов.
– Но открывшиеся особые обстоятельства, – продолжал юрист, – помогут нам представить дело так, что брак будет расторгнут в любом случае.
Адан швырнул ручку на стол. Черт ее побери! От нее по-прежнему были одни неприятности. Разумеется, он читал брачный контракт перед тем, как его подписывать. Но в нем не было ничего необычного. Хотя мужчины Джафара пользовались всей полнотой власти, женщины были неплохо защищены. Он не мог развестись с ней без всякой причины.
Он поднялся и подошел к окну.
– Как быть с коронацией?
Адвокат снова закашлялся.
– Вы – женатый человек и можете короноваться. Но ни один король Джафара никогда не разводился со своей королевой.
Адан повернулся к юристу:
– Но это может быть сделано?
Он был полон решимости не уступать Изабелле просто так. Не такую мать он хочет для Рафика.
– Я не уверен в этом, ваше величество. В судебной практике нет подобного прецедента.
– Держите меня в курсе, – сказал Адан, отпуская адвоката.
Тот поклонился, и Махмуд проводил его.
Внутри у Адана все горело от гнева. Он попал в затруднительное положение. Но помимо гнева было еще какое-то чувство, предвкушение чего-то…
Он отбросил эту мысль. Что ему было предвкушать? Изабелла бесила его, и чем больше времени он проводил в ее обществе, тем сильнее ему хотелось схватить ее за плечи и…
Поцеловать.
Нет, он хочет не поцеловать ее, а встряхнуть.
«Но ты же хочешь поцеловать ее. Всюду».
«Нет, нет», – подумал он.
Он уже поцеловал ее однажды, этого было достаточно. Она была словно яд. Он не рискнул бы снова впустить ее в жизнь Рафика. Он не знал, почему Изабелла оставила их, но сам факт нельзя было отрицать. Как и то, что теперь она чувствовала себя виноватой.
Была ли вина единственной причиной, по которой она хотела увидеть Рафика? Причиной, по которой она хотела снова стать частью его жизни? Что будет, когда она поймет, как дети шумны и беспокойны, как нуждаются в любви и в родителях, которые ставят их интересы на первое место?
Нет, он не станет испытывать судьбу. Он знал, каково это – иметь мать, любви которой ты страстно жаждешь, но которая желает видеть тебя, лишь когда ты отмыт, причесан и чисто одет, чтобы тебя можно было показать друзьям.
И они будут говорить «О-о-о!» и «А-а-а!» и трепать тебя за щеки.
А потом тебя отошлют обратно в детскую вместе с няней, которая будет лечить твои царапины, вытирать слезы и мирить с братьями после драк. С няней, которая по-настоящему любит тебя и растит, как собственного ребенка, потому что твоя мать находит детское общество слишком утомительным.
Нет, не такого он хочет для своего сына. Он хочет, чтобы в жизни Рафика была женщина, которая будет любить его всем сердцем, для которой он никогда не будет бременем или неудобством. Такой женщиной была Жасмин. Не Изабелла.
Он не хочет проводить остаток своей жизни рядом с той, которой не может доверять. Которую презирает. С женщиной, которую так сильно, до боли, вожделеет.
Адан выругался про себя. Почему его тянет к ней? Почему он хочет стащить с нее этот чертов голубой сарафан, прильнуть к ее телу языком, ласкать руками, а затем войти в нее, чтобы утолить жажду?
Никогда он не позволял желаниям управлять собой. Он помнил наслаждение, которое дарило ему тело Изабеллы когда-то, но тогда они были молодоженами, и зачать с ней ребенка было его долгом.
Лжец.
Он прекрасно знал, что тогда было нечто большее. Он хотел ее и тогда, несмотря на блеклость характера, и хочет сейчас, несмотря на непристойность ее поведения.
Но он не станет действовать импульсивно. Не важно, сколько времени займет развод. Из этого ничего хорошего не выйдет. Он проявил слабость, поцеловав ее на Гавайях, но больше он такой ошибки не допустит.
Ради Рафика он будет благоразумен.
Изабелла не помнила, была ли она когда-нибудь раньше во дворце, но ясно, что она там бывала. Стены дворца из белого песчаника были инкрустированы золотыми и фарфоровыми изразцами и переливались на солнце.
Но самым удивительным был подъезд ко дворцу. Мраморные фонтаны, статуи, пальмы, пышные тропические растения и акры зеленой травы говорили о сказочном богатстве. Ведь в такой жаркой стране всегда не хватало воды. Порт-Джафар был расположен на побережье Аравийского моря, но воду нужно было опреснять, чтобы она годилась для полива. А чтобы в Джафаре выросла трава, нужно было очень много воды.
После прибытия ей отвели несколько комнат и оставили одну на некоторое время. К ней зашел лишь доктор, который расспрашивал ее о потере памяти. Она постаралась ответить на все вопросы подробно и правдиво. Хотя доктор не смог просветить ее по поводу ее состояния, он, похоже, был удовлетворен ответами.
Потом она попыталась покинуть свои комнаты, но оказалось, что к ней приставлен слуга, чьей единственной обязанностью, похоже, было никуда ее не пускать.
В конце концов, Изабелла устроилась возле окна, из которого открывался вид на море позади дворцовых садов. Она была взбудоражена и раздосадована, что у нее нет возможности найти выход своей энергии. В комнатах не было ни компьютера, ни книг, ни телевизора, ничего, чем можно было бы заняться. На письменном столе были ручка и бумага; гостиная была обставлена удобной мебелью, но больше не было ничего.
От скуки Изабелла стала петь. Сначала она исполнила старинную джафарскую песню, которой ее научил отец. Потом она перешла к песням, которые пела в «Ка Нуи». Она изливала в них свою грусть и душевную боль.
В первый раз она пела, зная, что она – жена и мать, и пустота, которую она прежде ощущала внутри себя, теперь объяснилась. Сейчас ей было понятно чувство одиночества, которое она прежде испытывала. Она тосковала по своему ребенку, хотела увидеть его и обнять. Теперь она не могла думать ни о чем другом. Раньше она всегда словно побаивалась детей. Она не знала, что им говорить, как их развлечь или утешить.
А сейчас Изабелла удивилась тому, как сильно ей хочется обнять своего ребенка. Да, она не знает, что нужно говорить, что делать, но она научится.
Она очень хотела научиться.
А Адан хотел лишить ее всего этого. В ней забились гнев и отчаяние. Как она может бороться с королем? Он выбросит ее прочь из дворца и отправит обратно на Гавайи, как только это произойдет. Может быть, уже сегодня вечером.
Изабелла поднялась и пошла к дверям, охваченная волнением. Она знала, что за дверью сидит слуга, но вдруг он уже ушел? Может быть, это ее единственный шанс выбраться из комнаты. Изабелла рванула дверь – и застыла на месте, оборвав песню на полуслове.
Слуга действительно сидел возле двери, но ее внимание приковал не он, а пожилая женщина, стоящая в коридоре и держащая на руках маленького ребенка.
Малыш уставился на Изабеллу, приоткрыв рот от удивления. Она так и впилась в него глазами. У него были темные кудри и глаза отца, но нос и подбородок были ее. Это был самый красивый мальчик, которого она когда-либо видела.
Изабелла потянулась было к ребенку, но он внезапно расплакался.
– О, пожалуйста, не плачь, прости меня! – сказала она, делая шаг вперед и протягивая к нему руки. Но потом остановилась, чувствуя, как разрывается ее сердце от плача Рафика. Ей отчаянно захотелось обнять и утешить малыша, но ведь он ее не знает. Он уткнулся головой в плечо няньки и зарыдал.
– Вы не виноваты, госпожа, – сказала женщина. – Он хочет, чтобы вы пели. Мы остановились, чтобы послушать.
Изабелла издала сдавленный звук, который был наполовину смешком, наполовину всхлипом. Сердце болело и в то же время переполнялось любовью к этому малышу, который был ее частью.
– Разумеется, – сказала она. – Но почему бы вам не войти, так будет удобнее. Я буду петь столько, сколько он захочет.
Женщина внимательно оглядела Изабеллу. Она поглаживала мальчика по спине, что-то приговаривая ему. Затем взглянула на ребенка и потом опять на Изабеллу, словно что-то оценивая.
– Да, – сказала она после долгой паузы, – мы зайдем.
Адан наконец оторвался от рабочего стола. Пора было заканчивать. После ухода адвоката он поговорил по телефону с Жасмин и все рассказал ей. Она долго молчала, а потом сказала:
– Может быть, это к лучшему.
– Это не то, что мне нужно, – ответил он.
В голосе Жасмин чувствовалось тепло.
– Она все еще твоя жена и мать твоего ребенка. Я думаю, что судьба вернула ее тебе не случайно.
Они поговорили еще немного о свадьбе, о том, что все необходимо отложить. Жасмин была великодушной, понимающей, и Адан злился все сильнее, пока говорил с ней. Злился на Изабеллу.
Он хотел, чтобы Жасмин стала Рафику матерью, и как можно скорее. Он не знал, почему раньше не делал ей предложения, но такое решение не приходило ему в голову. Он убедил свою старую няню, жившую на покое, стать няней для своего сына. Он знал, что поручает сына заботливым рукам. Но Калила была уже очень стара, и Адан чувствовал себя виноватым, заставляя ее снова работать.
Он каждый вечер приходил к сыну, играл с ним, читал ему. Рафика любили так, как самого Адана никогда не любили. Отец был надменным человеком, не способным проявить истинную привязанность к своим сыновьям. Из них растили твердых, сильных сынов пустыни, а не высокомерных, избалованных юношей. Адан, однако, не думал, что Рафик вырастет менее мужественным из-за его любви и заботы. Ему было радостно, когда по вечерам он входил в детскую и видел, как маленькое личико сына светится искренней и чистой любовью. Изабелла действительно как-то сказала, что любит его. Он не выдумал это. Он все еще помнил, как она сказала ему это в одну из ночей. Она была такой юной, такой наивной, и он тогда отпрянул от нее, встревоженный, сам не зная почему.
Вскоре она почувствовала, что беременна. А потом ее стала мучить тошнота по утрам, и он покинул ее постель. Адан хотел, чтобы она отдыхала и была здорова. У него появилось ощущение, что его присутствие мешает ей спать.
Адан нахмурился. Сказал ли он ей тогда, почему он перестал спать с ней? Конечно же она знала, почему они перестали заниматься сексом, – она слишком плохо себя чувствовала. Но понимала ли, почему он оставил ее одну?
Он тогда не сказал ей почему, и эта мысль теперь беспокоила его.
Психиатр, осмотревший Изабеллу после ее прибытия, не смог сообщить ему ничего нового. Изабелла утверждала, что ничего не помнит о своем замужестве и рождении ребенка. Случай был необычный, но такое было возможно. Просматривая записи в медицинской карте Изабеллы, доктор сказал, что у нее имелись признаки послеродовой депрессии.
Подобное состояние – достаточно распространенная вещь, пояснил доктор. Оно появляется в результате гормональных сдвигов в организме женщины. Иногда состояние ухудшается и может вызвать галлюцинации или мысли о причинении вреда себе или ребенку.
Адан был потрясен. Он и предположить не мог, что тогда с Изабеллой что-то было не в порядке. Доктор предположил, что она пыталась совершить самоубийство. Записи в карте до ее исчезновения свидетельствовали, что она не принимала антидепрессанты. Доктор, наблюдавший ее, должен был прописать медикаменты, чтобы облегчить ее состояние.
Возможно, что ее врач просто не заметил этих признаков.
Адан не знал, что ему делать с этой информацией, но, подходя к детской, он отбросил все мысли об Изабелле. Все, чего он сейчас хотел, – обнять сына и провести время, наблюдая за его забавами. Он толкнул дверь и вошел в покои, заваленные игрушками.
– Калила! – позвал он, но никто не ответил. Он прошел в детскую, но Рафика не было ни в кроватке, ни на полу, где он всегда играл.
Калила и Рафик обычно были здесь в это время. Он постоял немного в недоумении, но потом внезапная мысль озарила его, словно вспышка молнии.
Он поместил Изабеллу так далеко от детской, как только мог, но это была жилая часть дворца, и ее комнаты были доступны. Они просто выходили в другой коридор. Он оставил слугу, которому было приказано не пускать ее из комнат. Но все же была вероятность, что она как-то нашла Рафика.
Он бросился по коридорам к ее покоям. Когда Адан остановился у ее двери, запыхавшись, слуга, приставленный к ней, упал ниц и начал что-то бормотать.
Адан услышал пение. Это пела Изабелла, звуки ее голоса были чистыми и глубокими, они обволакивали его теплом, словно плед в холодную пустынную ночь. У него отчаянно билось сердце, он осторожно открыл дверь, молясь про себя, чтобы его догадка не подтвердилась и сына там не оказалось.
Изабелла сидела на одном из низких диванчиков, закрыв глаза, и пела. Калила устроилась на другом диване напротив.
А Рафик стоял, положив руки на колени Изабеллы. Его личико было обращено к ней.
Адан был в бешенстве, и это понятно. Но было еще какое-то чувство. Потеря?
Рафик был его сыном, несмотря ни на что. Это было досадной случайностью, которая никогда не повторится. Рафик никогда не вспомнит об этом.
Изабелла умолкла, открыла глаза и улыбнулась сыну. Он запрыгал, смеясь от удовольствия.
Изабелла протянула руки, Рафик протянул свои навстречу, она нагнулась и подхватила его. А потом крепко обняла. Адан сходил с ума, наблюдая за этим.
– Что здесь происходит? – тихо спросил он, сдерживая эмоции.
Все обратились к нему. Калила поднялась и поклонилась. Он ненавидел это, но она всегда строго соблюдала правила этикета. Так она будет делать и по отношению к Рафику. Она заменяла им мать, но все-таки ею не была.
Изабелла встала, и Рафик обнял ее за шею. Когда он увидел Адана, то воскликнул:
– Папа! Спой, папа!
– Твой папа поет? – спросила Изабелла.
Рафик кивнул.
– Отпусти его! – прорычал Адан. Он думал, что Изабелла станет спорить, но она просто наклонилась и поставила Рафика на пол. Он держал ее за шею и отказывался отпускать.
– Не надо вниз!
У него было капризное выражение лица, и Адан понял, что в этой битве он проиграет. Он подошел и протянул руки к сыну.
– Иди к папе! – сказал он, и Рафик в ответ обнял его.
Изабелла отдала мальчика легко, но от него не укрылось, как ее пальцы на миг крепко сжались, прежде чем выпустить ребенка.
Адан стоял рядом с ней, и аромат ее тела вскружил ему голову. Она приняла душ и переоделась. Ее волосы были душистыми, словно тропические цветы. Адану захотелось закрыть глаза и вдохнуть ее всю, целиком.
Но вместо этого он отвернулся:
– Идем, Калила. Рафика пора купать и укладывать спать.
Изабелла не хотела их отпускать, но понимала, что не может помешать Адану. Весь предыдущий час она пела своему ребенку, радуясь его улыбке и тому, как охотно он пел вместе с ней. Она по-прежнему ничего не могла вспомнить, но, пока она была со своим сыном, испытывала удивительное чувство спокойствия и счастья.
Она не хотела, чтобы это заканчивалось. Она ощущала гармонию с собой. Это было непривычно для нее.
Она терялась, не зная, что делать и говорить, когда он рядом. Ее печалило, что она не умеет быть матерью, и она очень хотела научиться.
Но Адан хочет помешать ей. Он хочет, чтобы Рафик с ней не виделся. Когда он заговорил, она увидела ненависть и гнев на его лице. Он не верил, что она нужна Рафику, и это одновременно причиняло ей боль и укрепляло желание не сдаваться.
Но она понимала причины его осторожности. Для Адана важнее всего было счастье и спокойствие Рафика. Но она не могла согласиться с тем, что не достойна быть рядом с сыном.
– Адан, – позвала она.
Она не думала, что он остановится, но, когда Рафик сказал: «Леди петь, папа», Адан остановился в шаге от двери:
– Не сейчас, Рафи. Леди нужно отдохнуть.
– Леди петь! – настаивал Рафик.
– Нет, Рафи, – сказал Адан, и лицо мальчика сморщилось.
Изабелла знала, что за этим последует, даже после такого короткого знакомства с сыном. Он расплакался.
Адан бросил на Изабеллу взгляд, полный отвращения, а затем исчез за дверью. Калила последовала за ним.
Изабелла стояла посреди своей опустевшей комнаты, слушая удаляющийся плач Рафика. Всего несколько мгновений назад она была полна жизни, а теперь чувствовала себя обессиленной и опустошенной.
Смех, тепло, любовь ушли вместе с Рафиком.
Она прижала кулак к губам, прикусив пальцы. Она поняла, что любит Рафика. Это произошло быстро. Она потеряла голову от любви к своему маленькому мальчику.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |