05.04.13 Пребывая в прекрасном расположении духа, я пересек холл клуба, в котором сегодня соберутся все, кому, по счастливому случаю, достался входной билет. Мой счастливый случай – это весь я. От

05.04.13
Пребывая в прекрасном расположении духа, я пересек холл клуба, в котором сегодня соберутся все, кому, по счастливому случаю, достался входной билет. Мой счастливый случай – это весь я. От ног до головы я тот, кого пропустят везде и всюду. Пожалуй, так.
На ходу мне улыбались девушки, да и парни. Знакомые и не очень, но тут однако не было никого, кого бы я не знал. Я так думал. Но среди сверкающей толпы мелькнула фигура и исчезла. Потом я замечал ее снова и снова. Весь вечер я искал ее в толпе. Она болтала то с одним, то с другим. Кто-то улыбался ей, кто-то обходил стороной. Она подходила ко всем, казалось, кроме меня.
Полагаю, мне стоило бы рассказать немного о ней. Сидя сейчас, мне сложно вспомнить хоть что-то, кроме, наверное, улыбки. Она не была «из нашей тусовки», это было видно сразу. Заметно было, как краснели ее щеки, когда до ее ушей доносились комплементы. Как без ложной скромности она принимала приглашения. Девушки обходили ее, словно она чужая. Казалось, я где-то видел ее прежде, но знал, что это невозможно. Я бы запомнил. Точно.
Выбеленные волосы приятно оттеняли строгие черты ее лица. И я не мог понять, толи она так красива, толи так уродлива, но я не отрывал от нее глаз, ища новые черты чего особенного в ней, в ее лице, в ее жестах. Отмерял каждый ее шаг взглядом.

Она остановилась посреди зала с бокалом в руке. Я решил, что не случится ничего плохого, если я к ней подойду. Заметив, что я приближаюсь к ней, она заулыбалась во весь рот, отчего показалась мне еще милее. Я смотрел на ее улыбку, ни разу не взглянул на ее фигуру, хотя и там меня не ждало разочарование. Она была та, с который я хотел познакомиться в этот вечер.
- Привет,- я был уверен, что хочу, но не боялся, что она разочарует меня теперь, когда я с ней заговорю.

В ответ она улыбнулась и робко кивнула головой. Я не знал, о чем разговаривать с ней. Спросил, как ее зовут. «Эшли». Спросил, как она тут оказалась. «Есть знакомые, которые помогают иногда». Она отвечала кратко, хотя было заметно, что ей не хотелось, чтобы я прекращал этот расспрос. «Спроси еще, я хочу, чтобы ты знал больше», - как будто шептала она. Может, мне все это привиделось, и ничего такого она не имела в виду вовсе, но я продолжал спрашивать, а она – улыбаться.

Я много чего еще успел сказать ей, узнав достаточно, чтобы считать ее приличной до ужаса, хотя и понял, что она бросится от этого всего, как только что-то даст ей знак, мол – пора. Я подумал, что неплохо бы быть тем самым знаком.

- Пойдем отсюда?
- Куда?
- Пойдем, - повторил я, протягивая ей руку.

- И тебе будет не стыдно?
- Стыдно? Отчего?
Она улыбнулась и взяла мою руку.

- Пойдем.
Меня мучил вопрос, что же она имела в виду, когда говорила, что мне должно быть стыдно. Но я не спрашивал. Надеюсь, мне еще представится возможность.
Мы вышли на улицу. Весенняя ночь обдала нас теплым ветром. Мы бродили по городу. Я спрашивал ее все время, она отвечала и улыбалась. Я сходил с ума – она смеялась. Мне хотелось вытянуть из нее больше слов, больше признаний, больше информации, которую я ни за что не запомню.
Мы вышли на мост. Она сказала мне, что никогда раньше не гуляла ночью. Ветер раздувал ее кофту. Было смешно, но она мерзла, я видел. Я предложил продолжить путешествие уже на машине, она минуту молчала, а потом улыбнулась. «Нет», - сказала она, и я рассмеялся.
Она была смешная до ужаса, хотя и не шутила вовсе. Говорила иногда совсем серьезные вещи с таким лицом, будто это и не важно, и не интересно, и значения не имеет. Говорила о смерти, но улыбалась, словно после жизни нас ждет что-то еще, какое-то бесконечное счастье, другая жизнь, другой шанс. Я спросил, верит ли она в бога.
- Нет. Я не верю, что один кто-то может изменить все за меня и за других. Когда люди сваливают все свои несчастья на испытания с неба, мне хочется кричать о том, что за все, что происходит с тобой, в ответе лишь ты сам, - она сохраняла серьезное лицо около минуты, а потом снова улыбнулась, - И я никогда не поверю, - продолжала она, - что и ты думаешь, будто все, что имеешь, свалилось к тебе с неба. Слишком много ты должен знать о работе, о труде и стараниях, о стремление к цели и прочих подобных вещах, чтобы всецело доверять себя тому, о ком понятия не имеешь.
- Ты полагаешь, что никто не направляет нас?
- Да, я верю лишь в счастливый или несчастливый случай. Случайности, вот, что делает нашу жизнь. Случайная ошибка - не ошибка вовсе, если только речь не идет о математике или каких-нибудь точных науках. В жизни не бывает ошибок.

Я счел ее слова небезосновательными, но мне нужно было их обдумать. Мои мысли уходят вглубь нашего разговора. Она говорит и говорит, наконец-то, я больше не задаю вопросы, но слышу ее мысль. Я мотал ее от темы к теме, она стреляла в меня словами, попадая точно в цель. Я был ранен, но не убит. Я мог себе представить, сколько еще интересного она может мне дать. Своими словами, своей улыбкой. «Никогда не замолкай».
И она продолжала говорить. Я наслаждался всем: голосом, улыбкой, взглядом, тем, что она говорит, теми мыслями, что она несет мне. Каждая секунда несла в себе смысл, суть. Она смотрела, и ее глаза сияли. Она улыбалась, и ее улыбка была искренней. Она не стеснялась ничего. Весь мир был для нее, и она была для всего мира. Я ощущал ее свежесть, ее молодость, неподдельное любопытство до всего, ее легкость и пламя внутри. Она умела хранить чужие тайны и не выдавать свои. Она могла кричать о том, что умеет молчать, и плакать из-за того, что счастлива.

Мы целовались, сидя на бордюре, хотя мне далеко не пятнадцать и даже не двадцать. Я слишком взрослый для таких вещей, но разве можно сказать ей «нет», когда она так смеется? И я следовал за ней, я не успевал за ее мыслями. Они менялись, бежали, словно ураган. Я измерял их секундами, изредка минутами, я пытался ухватиться за них, чтобы успеть за ней, но она неслась вдаль, неся с собой все больше слов, предложений. Пока мы целовались, я осмысливал то, что она говорила минуту назад. Я старался не измерять ее мысли в поцелуях, но мне нужны были паузы, чтобы догнать ее.
Мы дошли пешком до моего дома. Там я пренебрег всяким приличием, отправив ее одним словом в спальню. Мне не терпелось ощутить ее горячие руки на своем теле, хотелось сжать ее в объятиях, слышать ее смех, смотреть в ее глаза. Мне хотелось измерять ее слова в поцелуях, рисовать ее лицо на тысяче листов, рассказать о ней своим друзьям и просто прохожим, хотелось, чтобы она была везде и во всем. Чтобы каждый знал, что есть такая «она», которую хочется слышать и слушать. Которую хочется целовать не ради чего-то, но лишь для того, чтобы она улыбалась.

После таких слов глупо, наверное, сказать, что она меня впечатлила. Это слишком маленькое слово для такой необъятной души.

Ее выбеленные волосы раскинулись по подушке. Было что-то невероятное в этом покое. Моя голова лежала у нее на животе. Мы оба не двигались, если не считать того, что она перебирала мои волосы. Меня интересовало, о чем она думает, но ни я, ни она не решались нарушить тишину. О сне не было и речи. Я был взволнован ею, был пленен, словно мальчишка, хотя, повторюсь, что это мне не свойственно. Не в моей возрасте и не в моем положении сходить с ума по такой неопытной девчонке. Она умна, приятна и красива, но молода. Это не минус, но в какой-то степени важный фактор. Хотя, конечно, я пошлю его к черту и влюблюсь в нее до беспамятства. Я уже это чувствую, я уже могут с точностью сказать об этом. Еще один ее взгляд, еще одна ее улыбка, еще один смешок, и я влюблен, я потерян для всех, и все потеряны для меня. В моей душе поселилось беспокойство вперемешку с легкостью.
У меня снесло крышу – она улыбнулась.
Я хотел знать больше о ней: что она ела, с кем она спала, кого любила, кого ненавидела и во сколько ложилась спать. Я хотел знать, сносило ли ей когда-нибудь крышу так, как снесло мою после знакомства с ней.
Страшно подумать, что и дня не прошло, а я уже чувствую себя так, будто знаю ее всю жизнь.

Я перебирал в голове варианты фраз, которые мог бы сказать ей в данную секунду.

- Ты проводишь меня? – вдруг спросила она.

- Проводить? Куда? Ты…ты уже уходишь?
- Думаю, мне пора.

- А что, если я так не думаю?

- Я могу остаться, если…

- Если?

- Если ты попросишь.

- Останься, - сказал я и не почувствовал никакого стеснения перед ней. Допустить даже мысль о том, что она просто уйдет, было невозможно. Останься.

Она улыбнулась.

- О чем ты думаешь?
- Тебе действительно важно?

- Думаю, да.

- Думаешь, или важно?
- Думаю, важно.
- Что ж, я думаю о том, почему ты не прогонишь меня.

- Почему я должен тебя прогонять?

- Потому что я – чужой тебе человек.

- А я – тебе?

- Нет.

- Почему?

- Слишком много вопросов.

- Почему ты думаешь, что ты мне чужая?

- Возможно, потому что мы знакомы от силы двенадцать часов.

- Это не повод.

- Повод.

Я поцеловал ее еще раз, потому что снова отстал от хода ее мыслей.
- А что, если я буду любить тебя?
- Я буду действовать по обстоятельствам.
- Например?
- Сбегу.
- Сбежишь? Как это понимать?
- Понимай, как считаешь нужным. Убегать, потому что, если ты будешь меня любить, я смогу испортить тебе все.

- Зачем?
Она пожала плечами и улыбнулась. Я поцеловал ее, отставая от мыслей просто ужасно.
- Я люблю тебя, - я не подумал, но сказал, несомненно, то, что крутилось в голове.

Она засмеялась, а после вокруг нас снова воцарилась тишина. Солнце уже всходило за окном, проходя сквозь шторы, посылая к нам теплые лучи.

На смену ночи пришло утро.

08.04.13
Мы не выходили из дома уже трое суток. Не нужно спрашивать, что мы делали все это время. Я любил ее все три дня. Она ни разу не сказала в ответ, что чувствует то же самое или, что не чувствует ничего. Она улыбалась, а я ее целовал.

Я не стремился успокоить ее буйный нрав, но хотел плыть в нем, быть таким же свободным, таким же диким. Боялся, что уже потерял все эти чувства, которые она в себе только открывает. Она воспламенялась от моих прикосновений, горела долго, не сбавляя пламени.
Она только проснулась и тут же поглотила меня в свои мысли.

- Ты когда-нибудь представлял себя где-нибудь не здесь? Вдали он привычных людей, от привычного окружения? Я делала это постоянно. Я закрывала глаза, и все вокруг замирало. Я перемещалась во влажные тропические леса, в озеро, к водопаду. Куда угодно. Я уходила подальше. И знаешь, что я чувствовала? Я чувствовала то же самое, что чувствую сейчас. Как будто никого больше нет. Только я. И ты. Но ты…я не отделяю тебя от себя. Давай переместимся в дикий океан? Ты можешь взять меня за руку, - я пошевелился, достал до ее руки, и крепко сжал пальцы, - Мы больше не здесь, - шепнула она, - Я абсолютно не стесняюсь тебя. Ты – точно то, что мне было нужно. Ты тот, с кем я хочу перемещаться в леса, в море, в пустыню. Вдаль.
- Я с тобой куда угодно.
Она открыла глаза и, улыбнувшись, приникла к моей груди.
- Ты хочешь, чтобы это было надолго?
- Это уже навсегда.
- Да?
- Я тебе обещаю, - и я не боялся обещать ей воздушные замки. Я знал, что все, что она хочет, она возьмет и сама.

08.05.13
Весь этот месяц я не расставался с ней. Она была моей музой, она была лучшей компанией за обедом, с ней я засыпал и просыпался. Мне не хотелось никуда ехать без нее, поэтому я всюду таскал ее с собой. Она не была против, но даже радовалась тому, что я всегда хочу видеть ее рядом.
Меня называли сумасшедшим, а я всего лишь был влюблен.
Эшли по-прежнему была способна уводить мои мысли прочь, зачаровывать меня. Она по-прежнему волшебно улыбалась, смеялась и смотрела на меня каждый раз так, как будто во мне что-то изменилось. Так, будто видит она меня в первый раз. Так, как будто ей нужно меня рассмотреть.
Я до сих пор не разгадал ее до конца. Возможно ли это вообще?

10.05.13
Я познакомился с Нель. Не знаю, кто придумывает такие странные имена. Нель была сестрой Эшли.

- Либо я уеду к ней, либо она приедет к нам. Погостить. – Эшли не стеснялась ставить мне условия. Она знала, что я лучше потерплю неделю чужую девушку в доме, чем проживу эту же неделю без нее.
Эшли расписала мне Нель, как милую и привлекательную, некапризную, неглупую девушку. Когда я первый раз ее увидел, подумал, что у них с Эшли разные родители, до того они были не похожи. Необычная красота Эшли против простых черт своей сестры.
Неделю, пока у нас жила Нель, я не мог и подойти к Эшли. Сестра была в роли монахини: каждый раз, когда я хотел поцеловать Эш, на меня обрушивалась тонна обвинений в том, что я хочу совратить ни в чем неповинную девушку. Эшли умоляла меня не злиться, а просто перетерпеть, но это было до ужаса сложно.

17.05.13
Я старался не писать, пока эта самолюбивая и глупая (в силу своей молодости, наверное) девушка не покинет мой дом. Сегодня с утра мы с Эшли поехали провожать ее на вокзал. Сестры плакали и обжимались, и я вполне мог их понять, даже сквозь ту неприязнь, что я питал к Нель.

Отправив Нель домой, я забрал свою Эшли и целовал, пока она не рассмеялась.

19.05.13
Сегодня мы ездили к ней домой. Все потому, что я решил, что нет больше отдельно ее или меня, но есть мы, а «мы» должны жить полностью вместе. И вещи у «мы» должны быть в одном месте. У нашего «мы» все вещи будут в нашем-моем доме.
Она разложила сумку, а потом ей нужно было съездить к маме. Я не хотел ее отпускать, но разве такую удержишь?
Именно тогда я нашел ее дневник. Я и подумать не мог, что она тоже пишет о нас. Пишет историю нашего «мы» своими словами. Я знаю, что неприлично читать чужие дневники, но я не мог просто пройти мимо такой возможности.

Цитаты из дневника Эшли:
«05.04.13
Мне не хватает ни слов, ни времени, чтобы подробно расписать, что за чудо со мной произошло. Он смотрит на меня глазами, в которых нет призрения, нет ненависти. Я не могла понять, чего он ищет во мне, но и не старалась дать ему что-то особенное. Я ощутила такую свободу, словно раньше не жила вовсе.
Мне сносило крышу – он улыбался.»
«07.04.13
Вот уже два дня я живу в ожидании, что он прогонит меня, но моя рука все время остается в его. Он целует меня, он смеется со мной, он не отпускает меня. Где же кончается этот сон? Я не хочу просыпаться!
Он чувствует, если мне холодно, он замечает, если мне страшно. Он смотрит пристально. Ровно так, чтобы мое сердце загоралось, словно свеча, но не плавилось. Горело, но не сгорало. Грело, но не обжигало.
Все это время он говорил, что любит меня, а я не отвечала ему, боясь, что все это окажется ложью. Я знала, он волнуется из-за этого, но я и сказать ничего не могла, не убедившись в подлинности своих чувств. Я бы обманула не только его, но и себя.
Но он все равно был нежен со мной. Не просил говорить того, в чем я была не уверена.
Я боялась. Я боялась того, что вместо любви, я найду в своем сердце лишь мимолетную влюбленность или симпатию. Мне хотелось, чтобы он был мне дорог.»
«01.05.13
Я не писала так долго. У меня, кажется, не было достаточного количества мыслей, чтобы выразить свои чувства. А их было море. Я просто захлебывалась в его прикосновениях, поцелуях, улыбках, взглядах. Меня ничего больше не заботило все это время, я думала только о нем.

Если бы я верила в бога, я бы молилась лишь за одного человека. Что толку любить кого-то еще, если истинную свободу приносит только он?
«Я тебя люблю», - хотела сказать я, но слова застревали в горле.»

Дальше записей не было, но этого было достаточно. Я был уверен во взаимности и бескорыстности наших чувств, хотя я понимал это и раньше. Теперь ко мне пришло полное спокойствие. Хотя, признаться, я был встревожен этим дневником. Читал его быстро, но стараясь не пропускать деталей, важных слов. Со мной она была более разговорчива, чем здесь. Наверное, ей не хватало времени, чтобы побыть одной, понять, что с ней происходит.

10.06.13
Чувствую себя просто уродом.
Весь месяц я был занят работой. Эшли не тревожила меня, только иногда отвлекала, чтобы я совсем не забылся. А сегодня она ни с того, ни с сего вдруг спросила, не замечаю ли я ничего в ней нового. Я сказал, что нет, потому что правда ничего, кроме работы, в упор не видел, а она расплакалась и сказала, что так нельзя.

Узнав, в чем дело, я почувствовал себя полнейшим олухом.
Пока она плакала, я пытался разглядеть хоть что-то, но, словно слепой баран, ничего не обнаружил. Примерно так я ей и сказал. Эшли посмотрела на меня с таким разочарованием, затем приподняла майку, оголив круглый упругий живот. Я утер ее слезы и улыбнулся.

- Прости меня, слышишь? Теперь-то мне точно будет не до работы, - она улыбнулась мне в ответ, хотя слезы снова и снова падали на ее щеки.
Так я осознал, что я идиот. Как же я мог не замечать этого столько времени?

11.07.13
С самого утра она сама не своя. На месте усидеть не может, я вижу. Спрашиваю, что не так, а в ответ: «ничего». Я не мог нормально работать, пока она сходила с ума, но не называла мне причину.
И вот, на десятом ее круге по комнате я остановил и усадил ее, взволнованную и трясущуюся.
- Хватит изводить меня, Эшли, что случилось?
Она вскочила с места и вышла из комнаты. Я сидел и не понимал ничего, пока она не вернулась с ноутбуком.

- Зачем тебе…

- Сейчас увидишь.
Я уже мысленно предполагал, что произошло, но решил подождать, когда она покажет мне то, что выводит ее уже несколько часов.
Она открыла несколько сайтов, мой инстаграм и ткнула пальцем в строку с комментариями.
Я, конечно, знал, что это расстраивает, но понятия не имел, что это может вывести такую независимую от чужого мнения девушку.

Фанатики – весьма агрессивные люди. Они кого угодно порвут за своего кумира. Ну-с, и мою глупышку обидело то, как ее называли.

- Ну, и что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Скажи, кто я. Просто признай не только мне, что это не на один день, если это, конечно, так.
Как же она меня иногда пугает. Даже, наверное, удивляет и поражает. Я отложил ноутбук, усадил ее к себе на колени, положил руку на живот.
- Я понял. Только не волнуйся, я все сделаю.
Она улыбнулась, повернулась и поцеловала меня в нос.
Я понял, что пора явить миру нас.
Знал ли я, что к ней все равно отнесутся плохо? Да. Куда деваться? Что бы я ни делал, с кем бы я ни был, на нее всегда падет тень осуждения и призрения. Ее будут ненавидеть просто потому, что ей повезло немного больше, просто потому, что она влюбила меня в себя сильнее, чем кто-либо другой.

12.07.13
Я разбудил ее рано утром, заставил наскоро одеться, привести себя в порядок – в общем, сделать все то, что необходимо сделать девушке, которая только-только покинула теплую постель. Она делала все с неохотой, а потому пришлось ее поторопить. Я не говорил ей, куда нужно так срочно бежать, но она просто мне верила и слушалась. Я попросил ее скидать кое-какие вещи в чемодан, затем, убедившись, что все нужное уложено, я вызвал такси, и мы уехали.

Спешка была важна, потому что вчера вечером я решал кое-какие вопросы по поводу просьбы Эшли. Подумав, я решил, что ее действительно нужно представить общественности, пока ее окончательно не окрестили шлюхой. Я никогда ранее не думал о репутации своих девушек, но сейчас мне было просто необходимо, чтобы Эшли считали, если не хорошей, то хотя бы приличной. Этого требовало не только ее самолюбие, но и мое сердце.

Такси привезло нас в аэропорт Лос-Анджелеса, а затем на самолете мы прибыли в Нью-Йорк. Я знал, что мы не пробудем там слишком долго, а так же знал, что Эшли никогда не покидала пределов города, который сейчас была вынуждена оставить.
Мы заехали в отель, где я опять заставил ее переодеваться. Мне предстояло вывести ее на ковровую дорожку, быть с ней на виду у всех, позволить им фотографировать нас вместе, сказать, что она моя и я – ее.

Пропуская все приготовления, напишу сразу о том, с каким лицом она выходила, держа меня за руку. Эшли дрожала немного, старалась не отходить от меня. Это продолжалось недолго. Она быстро расслабилась, а самое главное – не заставила меня в ней разочароваться.
Я готов с ней пойти куда угодно. Хоть под венец, но об этом пока помолчу.

Дата добавления: 2015-11-04