- Я не слишком переигрывал?
- Пак, ты тупой. По сценарию я пах не котлетами, а осенью. Осенью!
***
POV Бэкхен
Я выбираюсь из рук Чанеля и машу Исину, подходящему к нашей веселой компании. Тот присаживается на парту и смеется вместе со всеми.
- И все же, как тебе удалось открыть универ и получить ключи от аудитории так поздно? - интересуется Кенсу, отчего все направляют заинтересованные взгляды на главного организатора всей этой вакханалии.
- Связи в школьном совете, - пожимает плечами ангелок Чжан, - Просто общайтесь с правильными людьми. Со мной, например, - он подмигивает, а мы снова разражаемся хохотом.
- Кстати, парни, не мешало бы тут прибраться, - подмечает Минсок, и все дружно вздыхают, окидывая взглядом полуразрушенную аудиторию. Да уж, счастье друзей требует жертв.
И только когда остальные занимаются уборкой, Исин незаметно для всех, кроме меня, достает потрепанный блокнот, раскрывает его на нужной странице и возле слов "БекЁли" и "ЧенМины" подписывает "ХунХаны", проставляя там третью галочку.
Купидон хренов.
16.
Растекаться мыслью по древу о том, как мы выступили, я не буду: и так знаете, как это бывает. У меня потели ладони, у Чанеля дергался глаз, мы орали друг на друга весь вечер перед концертом, так что я удивлялся наутро, что не сорвал голос из-за этого идиота.
Но не зря: на сцене мы вели себя так, словно и не ругались вовсе. Более того, тогда, перед всем актовым залом, был единственный раз, когда мы находились в удивительной гармонии друг с другом. Пак как будто знал, что наша растянувшаяся на месяцы ссора закончится подобным образом, а потому еще год назад купил гитару, лучше всего на свете гармонирующую с моим голосом и этой песней.
Стоит ли говорить, что мы взорвали чертов конкурс своей не слишком взрывной песней? Кто же знал, что спокойная, чувственная мелодия пойдет на ура среди толпы.
В итоге, лучшими мы, конечно, не стали - учитывая, что Пак играл на гитаре всего несколько лет, а я так и вообще пел только в караоке, - но наша самодеятельность вошла в тройку лучших. Впрочем, когда я увидел, как на меня смотрел мой лопоухий красавчик-аккомпаниатор во время выступления, я уже мысленно отпраздновал свою собственную личную победу.
Как оказалось, зря.
Сразу после концерта нас кинулась поздравлять толпа. Поздравляли, в основном, Чанеля, расхваливали его игру на гитаре, и лишь несколько человек подошли ко мне и улыбнулись, показывая поднятый вверх большой палец. На меня налетели счастливые Лухан с Кенсу, стискивая в объятиях и вопя, как все было зашибенно. На другой стороне зала Пака стискивала в объятиях и заваливала похвалой добрая половина курса.
Сияющий Чанель это, конечно, здорово. Но согласитесь, это зрелище я наблюдаю каждый день. А вот поклонники... Проблема даже не в том, что после нашего выступления я не стал звездой мирового масштаба - я этого и не добивался.
Проблема в том, что у Пака появилась куча фанатов. Они все, все до единого сходили с ума, когда видели, как он перебирал струны длинными пальцами, прикрыв глаза и едва заметно качая головой в такт музыке. Как он ослепительно улыбался залу после выступления, пока я тупо пялился в пол, не совладав со смущением. Как он уверенной походкой, с прямой спиной сошел вниз со сцены, и как элегантно поддержал меня под локоть, когда я неловко споткнулся прямо на ступеньке.
Я прекрасно осознавал, почему столько людей пришло поддержать Ёля. Он дружил со многими, был душой компании, отчего многие недоумевали, почему он вообще водится с таким шуганутым, как я. Толпа обожала Пак Чанеля, Пак Чанель обожал толпу, и сейчас он вновь показал всем, как надо держать себя на людях.
А я так и остался вредным коротышкой с неплохим голосом.
Уже после нашего выступления я убежал в уборную, сославшись на то, что мне нехорошо. Да так и сидел там полчаса, отгородившись от мира деревянной дверью кабинки, игнорируя переговоры ребят за дверью, явно меня искавших.
Лишь после того, как уборная опустела, а за стеной перестали быть слышны веселые голоса студентов, я позволил себе выйти из кабинки. Подойдя к умывальнику, я сполоснул руки и лицо холодной водой и полнял глаза на собственное отражение.
На меня смотрел привычный Бен Бэкхен. Маленькие неприметные глаза, которые я всегда старался сделать выразительнее подводкой, круглое лицо, форму которого я ненавидел, субтильная фигурка, неестественно округлые для парня бедра... Все во мне словно кричало "Привет, неудачник, единственное, чем ты можешь похвастаться - острый язык!". Шах и мат.
Наконец, я со вздохом приподнял ткань шорт чтобы вновь пробежаться взглядом по тому, что я ненавидел в своем теле больше всего.
Мое бедро пересекал громадный, страшно уродливый шрам. Он начинался где-то в районе ягодиц, заканчивался чуть выше колена и был основной причиной того, почему я ненавидел свое тело.
В 11 лет я попал в автомобильную аварию, когда возвращался домой на такси. Мой организм оказался очень сильным и заросло все, как на собаке, кроме этого зарубцевавшегося шрама. Воспоминаний о том времени осталось немного. Меня совсем не передергивает, когда расспрашивают об аварии. И лишь эта дрянь портит мне жизнь.
Все началось с того, что девочка, которая мне нравилась в средней школе, спустя год после инцидента случайно увидела мой шрам, когда я переодевался, и растрепала всей школе, что я урод и пришил себе ногу (на поверку она оказалась не только мерзкой, но еще и дико тупой, особенно в вопросах анатомии). Я на нее не обижен, хотя тогда знатно полил ее грязью в своем дневнике. Проблема заключалась в том, что после этого у меня категорически не складывалось, ни с кем. Свидания, объятья, но как только дело доходило до высокой любви и низких поцелуев, у меня в голове вставал образ подростков, показывающих на меня пальцем, я тушевался и сводил общение на нет.
И как только я захотел наконец справиться с собой и завел постоянную девушку, появился Он. Пак долбаный придурок Чанель, высокий, красивый и ярко улыбавшийся каждому. Он с полпинка забирал себе даже самую влюбленную в меня девушку, и мне не надо было расставаться с ними из-за своих комплексов, потому что я просто не успевал - они сами бросали меня, даже не посмотрев на шрам.
Ненавидел ли я Чанеля? Может быть. А может, я ненавидел себя?
Потом, конечно, ослепительному СуперЧанелю удалось обворожить и меня, но даже ему я не доверял свое тело, чем несказанно обижал этого любителя прикосновений. На днях у нас даже состоялся серьезный разговор, после которого я опять не сдержался и просто накричал на него, не желаю объяснять причину того, почему за все время наших отношений он меня не то что голым, элементарно в нижнем белье. Тогда, когда мы с ним сошли с ума в подсобке, я потерял голову, но все равно облегченно выдохнул, когда в полумраке комнаты Пак не увидел моей самой главной тайны.
Внезапно дверь отворилась.
- Бэкки? - за спиной раздался голос Чанеля, отчего я вздрагиваю и спешно одергиваю шорты, - Наконец-то я тебя нашел. Ты чего тут простаиваешь, пойдем, там народ вечеринку устраивает!
Он схватил меня за рукав, но я спешно выдергиваю свою руку из его хватки, раздраженно отмахиваясь от Чанеля. Тот застывает с недоуменным выражением лица, но вовремя реагирует и не дает мне по-тихому свалить, перегораживая выход.
- Так-так, - серьезный Ёль - редкое зрелище, - Что тут у нас? Чем ты недовольна, принцесса?
Меня неплохо так бомбит, когда я в красках ему рассказываю, чем принцесса недовольна и в какое месте он должен засунуть свое "Бэкки". Чанель же со спокойствием удава выслушивает поток ругательств в мою сторону, а потом делает непозволительную ошибку: решает свести мою ругань на нет, тепло улыбается и тянет меня за руку к выходу, на вечеринку, практически проигнорировав все, что я ему только что сказал.
И тут меня разрывает. Я выливаю на него всю злость, что накопилась во мне, в красках расписываю, как ненавижу его фан-клуб, его привлекательность и потрясные манеры. Срываю голос, когда кричу, что никто из его поклонников меня всерьез не воспринимает, захлебываюсь желчью, когда обвиняю Чанеля в том, что он даже не чешется, чтобы показать своим фанаткам, что он, вообще-то, занят... И резко замолкаю, когда вижу, как всегда невозмутимый Пак опускает плечи и с поникшим видом разглядывает носки кроссовок.
Странно, но это распаляет меня еще сильнее. Накричи он на меня в ответ, вместо того, чтобы стоять тут, как побитый щенок, я бы не чувствовал себя настолько виноватым. Я ведь прекрасно понимаю, что замечательный во всех отношениях Чанель не специально такой крутой. Но змеюка внутри меня берет верх, а потому я стараюсь не смотреть на погрустневшнего Пака и вихрем проношусь мимо него, бросив на прощание "возьми на вечеринку одну из своих куриц" и хлопнув дверью.
***
Вернувшись домой, я быстрым шагом прохожу в свою комнату, закрываю ее на замок и со стоном плюхаюсь на кровать лицом вниз. Кенсу и Исин пытаются до меня дозвониться, Лухан отправляет тонны сообщений в соцсети, но я игнорирую всех, сгорая в собственном жгучем чувстве стыда. Если Чанель когда-нибудь простит меня за то, что я такой мудак, то он станет по-настоящему святым в моих глазах. Я бы не простил.
Я вздыхаю, отлепляю себя от кровати и сажусь за стол, подперев рукой подбородок и невидящим взглядом пялясь в одну точку. Достаю дневник с полки и начинаю строчить в нем, в красках описывая ситуацию и мои чувства в тот момент, в очередной раз припоминая себе все свои комплексы. Меня разрывает на части от противоречий и своих мыслей. Ненавижу ли я Пак Чанеля? Боже упаси. Рад ли я за него? Всей душой, до дрожи в коленках. Завидую ли я ему? Не больше, чем все остальные наши друзья. Я даже горд тем, что мой парень умеет все, и даже больше. Что же тогда?
Я что, ревную?
Даже с дневником у меня сегодня не клеится. Я черкаю ручкой выведенные небрежным почерком строчки, сминаю листок за листком, а, почти дописав, опять нахожу что-то неправильное в своих собственных предложениях и безжалостно вырываю страницу, принимаясь строчить снова.
Наконец, обессиленный скорее эмоционально, чем физически, я плетусь на кухню, выпиваю стакан воды и возвращаюсь в комнату, окинув взглядом кучу мятых бумажек на письменном столе. Глаза слипаются и я, махнув рукой на беспорядок, бухаюсь на кровать и закрываю налитые свинцом глаза, забыв запереть дверь.
Сквозь полудрему слышу, как тихо открывается дверь в комнату и чьи-то руки получше накрывают меня одеялом, подоткнув его мне под ноги. Открываю глаза, но из-за накатывающей дремоты не могу разобрать, Чанель ли это, и что он забыл в моей комнате. Парень тихо шуршит бумажками, разбирая бардак на моем столе, а через пару мгновений застывает с листком в руке. Пак - а я теперь уверен, что это он, кто бы еще стал убирать мой мусор за меня - внимательно вчитывается в то, что написано на бумаге, а потом чуть громче обычного выдыхает, почти неслышно подходит ко мне, наклоняясь, и целует в лоб, проводя пальцами по щеке. Мне становится так горько, что хочется схватиться за руку и громко, захлебываясь воздухом, рассыпаться в извинениях. Но вина опять начинает откусывать по кусочку меня, а поэтому я затихаю, стараясь показаться для Чанеля спящим, боясь заговорить с ним.
После этого я слышу щелчок, ощущаю, что в комнате становится темнее, и проваливаюсь в сон вместе со скрипом закрывающейся двери.
Проснувшись утром, я пропускаю пары и бесцельно слоняюсь по пустой квартире, завернутый в кокон из одеяла, вновь занимаясь самобичеванием. А потом Чанель приходит и делает то, что в принципе от него вполне можно было ожидать. Но делает это как всегда по-особенному, так, что вечер следующего дня на всю жизнь врезается мне в память.
17.
Чанель все утро избегает меня, закрываясь в ванной или сворачивая на кухню каждый раз, когда я пытаюсь с ним поговорить. Как только я открываю рот, чтобы извиниться, он отмахивается и притворяется страшно занятым, а потом, лежа на диване в гостиной, я слышу, как в прихожей он тихо разговаривает о чем-то по телефону с Кенсу.
Хмурюсь: зачем ему понадобился мой друг? Пусть с Чонином общается, если невтерпеж.
И тут до меня доходит. Не просто так ведь Чанель будет трепаться с Кеном добрых 15 минут, да еще и прячась по углам и прикрывая телефон ладонью. Наверняка проболтался уже о нашей вчерашней ссоре, и теперь меня ждет суровая кара от До. Вздыхаю и настолько теряюсь в своих мыслях, что не слышу, как почти бесшумно уходит Ёль.
В универе я догадываюсь, что вся наша компания, кажется, уже в курсе. По крайней мере, они сидят за одним столом и о чем-то громко перешептываются, постоянно озираясь по сторонам, и замолкают, только заметив меня.
- Не пытайтесь вести себя, словно ничего не произошло, - я подхожу к ним и бесцеременно усаживаюсь рядом с испуганно дернувшимся Луханом, - Сделаю вид, что не заметил, как вы меня тут обсуждали.
- Мы? Тебя? - недоуменно оборачивается ко мне Исин, а я закатываю глаза, цыкая: нехорошо врать, святоша.
За столом воцаряется неловкая тишина, пока Чанель с невозмутимым видом ковыряется палочками в тарелке, а я во все глаза смотрю на него, надеюсь поймать его взгляд.
- М-м, Бэк, - нарушает молчание Кенсу, - У тебя все в порядке?
- Да, Бэкхен, - кивает головой Чонин, - Ты сам не свой последнее время.
Значит, они все узнали. Меня вновь наполняет острое, обжигающее чувство ярости, но я сдерживаюсь, чтобы опять не чувствовать себя виноватым перед Чанелем. Поэтому, вместо того, чтобы рассказать всем в подробностях, какой я, когда "свой", я просто встаю из-за стола, случайно опрокинув свой стакан (к счастью пустой), и быстрым шагом иду к выходу, бросив на прощанье резкий взгляд на Пака.
- А ну, стоять, - из-за тона Чанеля меня словно окатывает ледяной водой и я резко останавливаюсь, стараясь не смотреть ему в глаза, - Развернулся и подошел сюда.
Суровый Пак возражений не терпит, а потому я послушно приближаюсь к нему.
- Ты, - кивок в мою сторону, - Через час на студии у Чондэ. Явка обязательна.
Внутренняя змея во мне шипит и кусается, а потому я язвительно бросаю:
- А если не приду?
- Куда ты денешься, - хмыкает Пак, а я готов разорвать его на части, потому что он все верно говорит. Приду как миленький.
Тем не менее я просто обязан показать ему, кто в доме хозяин, а потому я разворачиваюсь от него и ухожу, игнорируя его "пока, принцесса" за спиной.
***
Добрых полчаса после этого я вновь веду внутреннюю борьбу между любопытством и природной вредностью. Зачем позвал? Что хочет сказать? Было боязно, честно говоря. Таким резким и уверенным я Чанеля вижу редко.
Через полчаса, когда я уже выхожу из здания университета, меня нагоняют Исин и Лухан. Я отмахиваюсь от них, чтобы свалили, и тороплюсь к студии - пройтись пешком и подумать.
- Не грызи себя, - мягко начинает Лухан, - Если у тебя есть проблемы, просто расскажи их нам или Чанелю. Он всегда на твоей стороне.
Я испепеляю его взглядом, но молчу, полагая, чтоб он так быстрее перестанет меня домогаться.
- Мы кое-что знаем, - честно признается Исин, семеня за нами, - Чан нам кое-что рассказал.
Я останавливаюсь на мгновение, сжимая кулаки, а потом вновь срываюсь с места. Прекрасно, Пак, просто прекрасно. А чего не всему универу растрепал, что у твоего парня на бедре уродство?
- И мы не понимаем, отчего ты паришься, - подхватывает Лухан, - Да, ты немного зажатый с незнакомыми людьми, но ведь это пройдет, если будешь практиковаться! Комплексы есть у всех, незачем переживать по этому поводу!
Я облегченно выдыхаю: нет, про шрам он не сказал. Ну, либо не успел прочитать в тех бумажках.
- Если ты волнуешься, что Чана уведут, то забудь про это. Так, как он смотрит на тебя, он никогда ни на кого не смотрел, - Хань касается моего плеча, а я дергаюсь и опять срываюсь:
- Да что вы привязались ко мне? Мы полтора года точно так же ссорились, а теперь налетели, коршуны! - Исин в ответ на это цокает языком, засовывая руки в карманы.
- Бэк, сейчас все гораздо серьезнее, ты ведь сам понимаешь...
- Да, к тому же, у нас с Сехуном полгода назад была похожая ссора, - подхватывает Лухан, - Он очень помог мне тогда. Доверься Чанелю, он не подведет.
Я закипаю внутри. Похвастаться своим парнем решил, парнокопытное? Прибавляю шаг, пытаясь отделаться от своих назойливых друзей, но у жизни на меня другие планы.
- Я тогда ужасно комплексовал по поводу... - продолжает Лухан, и я не выдерживаю.
- Хватит, замолчи! Комплексовал он, да что ты знаешь о комплексах? - срываюсь я и почти выплевываю это ему в лицо. На лице Ханя не дрогнул ни один мускул, что меня еще сильнее бесит, - Ты красивый, умный, популярный в своих кругах, еще и встречаешься с парнем-суперменом, по которому сохнет половина университета!
- Но ведь вторая половина сохнет по парню, который влюблен в тебя, - добродушно подмечает Исин, но я пропускаю это мимо ушей, - Если кажется, что руки опускаются - не отступай ни за что. Пересиль себя, и тогда в борьбе наступит перелом.
Я зыркаю на него, а потом спрашиваю, что за хрень он опять несет.
- Это Стоу-Бичер, вообще-то, - Чжан обижается, но мне все равно, поэтому я с чистой душой посылаю обоих куда подальше. Вместе с Бичером, бич!
Лухан хмурится, но потом словно прощает меня мысленно и тепло улыбается.
- Мы пришли, - кивок в сторону двери, - Не стой на пороге, пробку создаешь.
Я замираю перед входом, не зная, хочу ли я зайти внутрь и вновь встретиться лицом к лицу с человеком, на которого вылил вчера ушат помоев ни за что. Моим сомнениям решает положить конец Исин, обняв меня за плечи и мягко подтолкнув в сторону комнаты. Когда я начинаю упираться, Лухан не выдерживает и, внезапно проявляя чудеса мужской силы, хватает меня за шиворот и запихивает внутрь, довольно потирая руки.
Я ожидал увидеть в комнате Чанеля, но никак не всех остальных.
Вся мебель была убрана из центра комнаты, и вместо стульев прямо на полу валялись пуфики (у Чондэ в кладовке что, черная дыра?), на которых удобно развалились все шестеро оставшихся из нашей компании. Лухан проходит подальше и довольно устраивается Сехуну под бок, а Исин присаживается рядом с Ченом.
Я сижу в ступоре, разглядывая каждого, стараясь вникнуть в происходящее. Внезапно тишину нарушает Лухан, аккуратно кашлянувший в кулачок.
- Ну, раз уж все мы здесь, можно и начать, - тычок в бок от Сехуна, - Ладно, ладно, для начала я хотел бы извиниться перед вами за фанфики. Торжественно клянусь при свидетелях, что если Сехун еще хоть раз найдет меня в пэйринге с другим, я разрешаю публично себя выпороть, - Хань обреченно вздыхает под смешки парней, не обращая внимания на довольного Сехуна, - А теперь серьезно. Хочу быть первым, кто поделится своей тайной.
Китаец жует губу, словно решается на что-то, а затем вновь обрывает молчание, повисшее в воздухе:
- Бэк, ты... Сказал мне сегодня, что мне не из-за чего комплексовать. Ты ошибся, - Хань стискивает в руке крепкую ладонь Сехуна и отслеживает мой озадаченный взгляд, - Сейчас у меня есть вы, Се, подписчики в блогах... Два года назад у меня не было почти ничего.
Я приподнимаю бровь. Лухан продолжает.
- В средней и старшей школе у меня не было друзей. Все звали меня "девчонка ЛуЛу" и тыкали пальцем при каждом удобном случае. Все из-за того, что, при определенном ракурсе я немного похож на девушку, - все резко опускают голову вниз, синхронно прочищая горло, - Ну ладно, ладно! Признаю, хотя я довольно мужественный, но порой я реально похож на бабу, - сверкает глазами парень, и мы замолкаем: все знают, какие сильные у Ханя ноги и что шутить с ним не нужно, когда он зол.
- На самом-то деле, сейчас я абсолютно доволен своей внешностью. На кого бы я ни был похож, такая внешность - то, что мне подарили родители, и я горжусь этим. Но пока Се не объяснил мне этого, я так и продолжал верить в то, что я урод, - Лухан пожимает плечами, а у меня дежавю.
- В последнем классе старшей школы меня чуть не изнасиловали. Те самые парни, которые обзывали меня шлюхой и куклой, выросли, и у них появились другие потребности, - у Лухана начинает дрожать голос, - Они подкарауливали меня у школы, заставляли быть на побегушках и принимать всю вину на себя, если они творили беспредел в школе. Учителя закрывали глаза, потому что денег на суд и расследование у меня не было, а делать вид, что ничего не происходит, для них явно было проще. Маму и папу волновать не хотелось, поэтому до определенного момента я все успешно скрывал. Но однажды это перешло все границы.
Я возвращался из библиотеки, когда трое из них набросились на меня и начали раздевать. Кричали что-то про проституток, педиков и бесполых существ, - Лухан замолчал, прокашлялся и продолжил, - Я сбежал тогда, перевелся, чтобы спокойно закончить год. Примерно в то время я начал писать фанфики, выражая через них свои мысли и постепенно погружаясь в интернет-реальность, потому что в настоящем мире было не так уютно, не было людей, которые могли бы поддерживать тебя просто потому, что ты хорош изнутри, а не потому, что ты красавец или у тебя много денег. Казалось, все закончилось, но на втором курсе универа к нам перевелась девочка из моей бывшей школы. Она начала распускать всякие нелепые слухи, - мы дружно закивали, вспоминая тот случай пару лет назад, - А я и в универе продолжал прятаться и был практически незаметным для всех. Тогда я решил, что моя спокойная жизнь закончилась и здесь, но внезапно появился Сехун.
Сехун провел большим пальцем руки по ладони Лухана и улыбнулся. Хань прижался к нему посильнее и продолжил:
- Се был одним из крутых, поэтому я даже не ожидал, что он поможет мне. Но помимо приобретенного статуса среди подростков, у него от природы было еще и доброе сердце. Он разогнал всех и прекратил те слухи, а потом просто взял и предложил мне встречаться. Я думал, что он смеется надо мной или издевается, но этот мальчишка преследовал меня полгода, пока я не сдался. И я ни о чем не жалею, - улыбка, - Мы прошли через многое, и сейчас я нравлюсь себе таким, какой я есть. Я победил себя. А еще важнее то, что со мной правильные люди, и Сехун - один из них. Се, передаю эстафету тебе.
Сехун широко улыбается, притягивая к себе Лухана и целуя в макушку, а потом откидывается на локоть и начинает свою историю.
- В детстве у меня было все. Ну знаете, до такого, что, если тебе хочется апельсинов зимой, ты летишь в жаркие страны и ешь их там. Мои родители были очень богаты, это был безусловный плюс. А еще это был самый огромный их минус.
Все свое детство я провел с горничной, а потом и один. Казалось бы, сиди и наслаждайся жизнью, но я не любил ни тусовки, ни одноразовых девочек. В детстве я хотел стать писателем, но отец уже наметил мне пост гендиректора своей компании. В детстве я хотел завести друзей, но нажил себе конкурентов. В детстве я хотел кататься на велосипеде, разбивать в кровь коленки и драться с другими мальчишками, но не мог даже выйти из дома, чтобы не натворить дел и не опорочить имя отца.
- Сехун, я даже не знал, что ты богат, - ошарашенно тянет Чондэ, а тот пожимает плечами и продолжает:
- Когда я пошел в школу, стало еще хуже. Вы представить себе не можете, сколько людей спят и видят, как ты спотыкаешься и падаешь. Почти сразу выяснилось, что у меня небольшой дефект речи, из-за которого надо мной смеялась вся школа. Не то, чтобы это было очень смешно, но как не посмеяться над чужим недостатком? Я до сих пор немного стесняюсь разговаривать с незнакомыми, потому что мне кажется, что они замечают только то, что я не выговариваю некоторые звуки, даже если моя речь грамотна и хорошо поставлена. Когда я получал хорошие оценки и выигрывал проекты, они тыкали в меня пальцем и говорили, что за все заплатил мой отец. Когда я нравился учителям, они обсуждали, как я подлизываюсь и якобы дарю подарки. Когда я своими силами поступил сюда, ходили слухи об огромной взятке. А когда я понял, что мне нравятся парни, мой мир рухнул.
Какой позор для всей семьи, собственный сын пошел против родителей, открывшись им. Кого-то родственники поддерживают, потому что это семья. Меня не поддержал никто.
С отцом я сейчас общаюсь редко - до сих пор не может смириться. Они с мамой приезжают иногда ко мне, покупают еду, спрашивают как дела... И знаете, если честно, это мало отличается от нашего старого общения - я почти не видел родителей.
Мне пришлось нелегко в школе и в какой-то момент я ненавидел себя за то, что не могу ничего сделать, чтобы прекратить тот кошмар. Но знаете, я медленно работал над собой, чтобы справиться со всем. И сейчас я пересилил себя.
Исин, твоя очередь.
Чжан кивает Сехуну и делает глубокий вдох.
- Меня никто не воспринимает всерьез.
Всю жизнь люди твердили мне, что я середнячок, посредственность, что мне не стоит даже пытаться. Я зачитывался книгами, до ночи делал уроки, практиковался в танцах, но безуспешно: мне продолжали говорить "зачем ты борешься? Брось эту затею". Я уехал в Корею, чтобы избавиться от этого клейма, но как оказалось, что куда бы ты ни поехал, ты везде берешь с собой себя, - я тихо улыбнулся, потому что Исин не был бы Исином, если бы не добавил к своему высказыванию афоризм. Он, кажется, заметил это, потому что вздохнул и кивнул головой сам себе.
- Вот, и эти цитаты... Простите, ребят, если вас это напрягает. Я пытался от этого избавиться, но не могу. Я столько учил их, чтобы говорить красочнее, чтобы люди знали, что я представляю из себя что-то, что теперь они сами лезут при любом удобном случае, - Чжан поник, а мы захохотали, накидываясь на него, говоря, что мы любим его за это, что он надежный и по-настоящему особенный. Просто особенным необязательно быть для всех.
Кенсу признался о том, как его травили в школе за огромные глаза, как называли его губы арахисом из-за улыбки, как ненавидели и подставляли за хорошие оценки. Рассказывал, что в какой-то год его прозвищем было "лилипут" из-за маленького роста и узких плеч, а девушки отказывались с ним встречаться из-за этого. Чонин, оказывается, до сих пор расстраивается, когда люди разочаровываются, узнав, что мягкий и стеснительный Ким Чонин кардинально отличается от дерзкого Кая, а в средней школе его обзывали из-за загорелой кожи, потому что загар - признак бедняков. Чена в юношестве мучали угри, которые казались ему настоящей катастрофой, хотя, в общем-то, с этим сталкивается любой подросток. А еще его травили из-за того, что в средней школе ему хватило храбрости признаться, что он гей. После этого один из одноклассников перед всеми плюнул ему на ботинки и сказал "Эй, извращенец, ты такой уродливый, что даже парни не захотят с тобой встречаться", и слова "уродливый" и "извращенец" еще долго являлись причиной его ночных кошмаров. Сюмин всю жизнь комплексует из-за лишнего веса и пухлых щек, а еще он выглядит младше своих лет, из-за чего на него смотрят свысока все, с кем он когда-либо контактировал.
Наконец, очередь дошла до Чанеля. Я, все еще находившийся под впечатлением от рассказов своих друзей, помотал головой, не веря, что у такого, как он, вообще есть что-то, что не нравится в себе. Но Чанель развернул меня к себе за плечи и начал свой рассказ.
- Меня зовут Пак Чанель, и мой рост почти два метра. Я стукаюсь головой о верх машин, не помещаюсь за партой, а еще у меня кривые ноги. Меня обзывали в школе из-за моих ушей, а отец говорил, что моя любовь к игре на гитаре несерьезна. Мой глаз дергается, когда я смеюсь, а перед тем, как выйти на сцену, у меня сводит живот и зубы от страха, потому что я панически боюсь толпы. Но самое главное - полтора года я был влюблен в человека, который ненавидел меня и желал мне скорейшей смерти в страшных муках.
Все вдруг замолкают и переглядываются, а до меня не доходит, в чем дело. Ревность подло кольнула где-то изнутри, но я остался спокоен: сейчас Чанель все равно со мной.
- И по иронии судьбы, именно с этим человеком я начал снимать квартиру, - спокойным, ровным голосом продолжает Чанель.
Мое сердце ухает и падает вниз, и я чувствую, как горячая кровь приливает к щекам. Я смотрю на Пака, а он улыбается так, словно только что рассказывал о своем походе в магазин.
- Что ты... Но как... Но ХэМи, Ари, - я мямлю что-то, абсолютно потерянный.
- Прости, Бэкки, - он берет мои руки в свои и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, - Легче было увести у тебя девушку и бросить через пару дней, чем смотреть, как ты счастлив с ней. Я эгоист, и это еще один мой ужасный недостаток. Но я правда не хотел ни с кем тебя делить. Ты ведь простишь меня?
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |