– Зато у вас можно гулять по крышам. Оттуда тоже открывается прекрасный вид на город.
– Да, этого у нас не отнять…
Ветер задул сильнее, Аня на миг попридержала волосы. А небо отливало разными оттенками серого цвета. Ни за что нельзя было подумать, что у серого цвета может быть столько оттенков.
– И все-таки Москва для меня пока чужая, – сказала она. – Красивая, но чужая.
– Хочется обратно в Питер?
– Не знаю. Кажется, да. Но…
Она недоговорила. Ее руки лежали на поручне, как на парте. Она иногда любила сложить так руки. В ней было что-то от школьницы.
– Что ты делаешь, когда тебе грустно? – спросила Аня.
– То же, что и сейчас. Стою в своей комнате, у окна.
– Просто стоишь?
– Да. Стою и смотрю в окно. Долго-долго. Это как-то успокаивает. У меня замечательный вид из окна. Не хуже, чем здесь или на Воробьевых горах.
– Покажешь в следующий раз?
– Хорошо. Обязательно покажу.
Аня посмотрела на свои руки, тронула колечко на безымянном пальце.
– Тебе сейчас грустно? – спросил я.
– Не знаю. Я сама не знаю.
И она посмотрела на меня. Она действительно не знала.
– Знаешь, недавно я где-то прочитала: «Одиночество – это когда те, кого ты любишь, счастливы без тебя...». Как точно сказано.
Небо становилось сумрачней, фонтан на площади Европы блистал разноцветными огнями. А я стоял рядом с Аней, не зная, о чем она думает на самом деле. Я же думал о том, что совсем скоро она уедет.
– Мне никогда не бывает скучно. Я умею себя занять. А вот одиночество я порой испытываю… – Она смотрела на воду. – В такие моменты хочется повернуть время вспять. Вспоминаешь своих бывших парней, и появляется малодушное желание позвонить, пожаловаться, выплакаться. Хочется приткнуться к чьему-то плечу.
Аня не глядела на меня, все трогая свое колечко.
– Что-то я говорю какую-то ерунду.
Она опять дрожала. Совсем незаметно, пытаясь эту дрожь унять. А может, вчера она дрожала не от холода? Здесь в Москве Аня казалась более беззащитной, чем в Питере.
Я повернул ее и осторожно прижал к себе. Потом приблизил лицо и поцеловал ее, как вчера, – осторожно, в мягкие губы. Мне все хотелось делать осторожно.
На поручень упала капля. Затем еще одна. Тут же – капнуло на запястье. А потом закапало все чаще и чаще. Все сильнее и сильнее.
– Вот и дождь… – тихо сказала Аня.
Я стоял, прижав ее к себе, она стояла, прижавшись ко мне. На нас капал дождь – словно целовал нас обоих. Частыми, порывистыми поцелуями.
Аня отстранилась, взглянула мне в лицо:
– Наверное, мне пора.
Я вытер ее щеку от капель, потом другую. Но дождь все не переставал делать наши лица мокрыми. Как-то все внезапно изменилось. И я еще не знал, как к этому относиться.
В метро было много людей, дождь гнал их с улицы под землю. На эскалаторе с влажными, опущенными вниз зонтами пассажиры были похожи на воинов, держащих в руках стяги поверженного противника. И даже воздух здесь в подземке как-то сразу отсырел. Мы стояли с Аней на эскалаторе вплотную друг к другу, не говоря ни слова. С наших волос чуть капало, стекало за шею, под воротник. И мысли – куда-то утекали.
Нам опять нужно было ехать в разные стороны. Так почему-то всегда получалось. Мы всегда прощались на платформе, а не в вагоне.
Когда мы сошли с эскалатора, Аня повернулась ко мне и сказала:
– Чуть не забыла.
Она открыла сумочку и, покопавшись, протянула мне несколько сложенных листов.
– Мои стихи. Потом почитаешь.
– Хорошо.
На платформе тоже было много народу, а я не видел никого. Аня стояла и глядела мне в глаза. Подошел ее поезд.
– Спасибо тебе за эти дни. Увидимся, – сказала она.
– Увидимся, Анюта.
Она подошла ко мне, быстро поцеловала и забежала в вагон. Ее поезд ушел, а вскоре подошел и мой. В вагоне я сел на свободное место и некоторое время ехал, пытаясь разобраться в том, что я чувствую. Потом развернул Анины стихи и погрузился в чтение.
*
Это стихотворение было в самой середине. И оно как-то сразу меня зацепило. Я не понимал, чем – по стилю оно не отличалось от остальных. Я начал читать дальше, другие стихи, но строчки предыдущего все вертелись в голове. Я вернулся к этому стиху и перечитал его. Потом перечитал снова.
Когда я подъезжал к своей станции, я уже знал это стихотворение наизусть.
*
Я добежал до своего дома частыми перебежками – на улице шел самый настоящий ливень. Дома мама сказала, что днем мне несколько раз звонила девушка. «Представилась Таней. Она просила тебя перезвонить. Твой мобильный еще в ремонте?» – спросила меня мать. Я кивнул и прошел к себе с телефоном в комнату.
Я позвонил Тане. Она подняла трубку не сразу – я с полминуты слушал протяжные гудки, монотонно сочащиеся в пустоту. Наконец Таня ответила. Мы поговорили минут пять, а потом попрощались. Тане очень надо было меня увидеть – мы договорились встретиться завтра.
Я положил трубку и посмотрел в окно. Я смотрел долго-долго – на темное, уже не серое, а фиолетовое небо, на деревья, которые трепал назойливый ветер, на водный канал, исходивший нервной рябью. Дождь продолжал лить – лить, не переставая. Словно пытаясь затопить все вокруг.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |