Встреча в аэропорту Плеханове была торжественной и радостной. Началась переподготовка. Экипажи осваивали новую для них технику увлеченно, радостно, с большим желанием. По лицам летчиков, штурманов, бортинженеров я увидел, как нравится им эта новая машина - не обманулись они в своих ожиданиях. И мне было приятно видеть эти радостные лица и знать, что новая техника попала в надежные руки.
Виктор Кравченко, Анатолий Кривошеев, Виктор Гак - первые командиры нового мощного тяжелого вертолета Ми-26.
Переподготовка закончилась. Предстоял первый технический рейс с грузом весом в 20 тонн по маршруту Тюмень – Сургут - Тарко-Сале - Красноселькуп. Провели полную подготовку к полету. Вертолет был хорошо оборудован в навигационном отношении, имел прекрасные летные характеристики. Поэтому решили лететь без скидок на погодные условия, по предельному минимуму погоды (наихудшие допустимые).
Для себя решил - тюменскому экипажу это будет хорошей школой. Не думал я тогда, что эта «хорошая» школа для всех нас окажется проверкой в экстремальных условиях. |
Загрузили в вертолет два мощных ЗИЛа с грузом. Погода в Тюмени была хорошая, но уже при подлете к Сургуту начались сильные снегопады, летели, доверясь приборам.
В командирском кресле - Кравченко. Ведет машину уверенно, спокойно, грамотно. В Сургуте заправились топливом. Прогноз синоптиков по маршруту до Тарко-Сале - на пределе дозволенного, но запасной аэродром Ноябрьск дает хорошую погоду, поэтому - вперед.
Взлетели с заходом солнца. Набрали высоту 1500 м, вошли в | облачность и пошли курсом на Ноябрьск. В кабине уютно, тепло, мерцают приборы - все спокойно. В облаках слабое обледенение - за бортом температура минус шесть. Пролетаем Ноябрьск. Штурман-испытатель Саша Лалыкин читает уточненный прогноз погоды в Тарко-Сале. Все в порядке, на запасном аэродроме садиться нет надобности. Бортинженер-испытатель Юрий Скоробогатов докладывает данные об остатке топлива, расходе его. Все системы работают нормально.
Сквозь разрывы облачности кое-где светятся огни газовых факелов - ночная тайга живет своей обычной жизнью. Лететь еще больше часа. Предлагаю выпить чашечку кофе и прошу бортоператора Григория Гусинского включить бортовой кипятильник.
И вдруг небольшой рывок в управлении - отключился автопш лот. Затем погасла вся приборная доска. Мы очутились в кромешной темноте. Мигает красное табло «пожар», в наушниках - женский чистый голос: «Внимание! Борт 06001 - внимание на табло «пожар». Это сработал речевой информатор. Спрашиваю бортинженера:
- Юра, что случилось?
- Пожар в отсеке главного редуктора, сработала автоматическая очередь пожаротушения.
- Понял, принимай меры к дальнейшему тушению. Светится единственный резервный авиагоризонт, по нему сохраняем нормальное положение в пространстве. Остальных навигационных приборов и приборов контроля работы двигателя и других систем не видим. А авиагоризонт светит, как маяк во тьме ночи, - он наше спасение. Продолжает угрожающе мигать красный сигнал «пожар».
Интуитивно разворачиваемся с небольшим креном на запасной аэродром, хотя курса в темноте определить не можем.
Штурман докладывает диспетчеру Ноябрьска, что идем к ним на вынужденную посадку. Слышу вопрос диспетчера:
- Сообщите характер неисправности! Значит, не слышал он речевой информатор, который все, что происходит на борту, сообщает и в эфир. Прохлопали.
- Минуту, уточняем, - отвечает штурман. Молодец, Саша! Сейчас не до разговоров.
- Включаю вторую очередь пожаротушения! - докладывает бортинженер.
Диспетчер опять зовет, предупреждает, что погода у них резко ухудшается. Проносится мысль: «Нет, чтобы поддержать, идите, мол, примем все меры для того, чтобы помочь вам, а он - «ухудшается»... Нам и так не сладко».
Уменьшили шаг-газ - понемногу стали снижаться. Грызет мысль: «Если пожар не прекратится, нужно срочно садиться! До запасного около сорока километров по расчету, не дотянем».
Что внизу? Наверное, сплошная заснеженная тайга. Темно, не видно. Зажгутся ли фары? А если нет? Энергия аккумулятора не беспредельна.
- Витя, молодец, продолжай так же, держи крены, - подбадриваю Кравченко.
Табло «пожар» погасло. Помогла вторая очередь тушения. На сердце легче, только бы не вспыхнул огонь вновь. Командую бортинженеру:
- Срочно включай вспомогательную силовую установку.
- Понял.
Так нужен сейчас резервный генератор! Мы, как слепые котята. Томительно тянется время запуска, минута кажется длинной-длинной. По появившемуся характерному звуку понял, ВСУ запустилась! Живем!
- Юра, быстро включай генератор.
- Минуту, пусть немного прогреется. И вот желанным светом озарилась приборная доска, ожили стрелки приборов.
- Штурман, курс? - в темноте перемахнули далеко в сторону.
Подворачиваем по указанию радиокомпаса. Штурман информирует, с каким курсом работает ВПП аэродрома.
Диспетчер начинает активно помогать нам при заходе на посадку и напоминает, что видимость в снегопаде менее одного километра.
Сохраняем курс по радиокомпасу и расчетную скорость снижения. Табло «пожар» не горит, но что там творится в главном редукторе, никто не знает. Нужно скорее садиться... Пожар в воздухе -страшное дело, медлить нельзя.
- Виктор, садимся сходу, по самолетному!
- Понял!
Напряжение растет. Проходим дальний привод.
- На курсе, на глиссаде, - подтверждает диспетчер правильность нашего захода, но огней подхода не видно.
- Идем точно, - докладывает штурман. Приближаемся к ближнему приводу, до полосы менее километра, посадка диспетчером разрешена, но огней ВПП не видно.
Проходим ближний точно по высоте и курсу. Вздох облегчения -наконец появились огни полосы... Садимся на скорости. По' земле метет сильная поземка, но все страхи позади - мы заруливаем и скорее выключаем двигатели. Все! Все в порядке!
Смотрим устало друг на друга - а слов нет... Да и что здесь скажешь?!
Комиссия установила точную причину пожара и полного обесточивания бортовой электросети. Действия экипажа признаны правильными, четкими. Да мы и сами об этом знали. Я и сейчас помню все до мельчайших подробностей. И те ощущения. За два десятка лет испытательной работы подобных ощущений было не так уж много. Но были-Попов устало откинулся в кресле, будто только что завершил тот полет. Сколько их было у него - трудных и не очень, сложных и простых. Но до того, как вернулся на землю, не знаешь, каким он останется в твоей памяти, в памяти тех, с кем летаешь. Но может быть, это и манит таких, как Попов, в небо?
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ А. А. ЛЕБЕДЕВА
...Высота десять тысяч метров. Выполнялся рядовой испытательный полет по проверке работы радиосредств аэропортов, окружающих столицу. Наш самолет Ил-18 приземлился в аэропорту р1ереметьево...
Это был мой последний полет летом 1977 года!.. Мне повезло, я прожил долгую, счастливую жизнь ЛЕТЧИКА! Более чем за сорок лет летной работы мне довелось быть летчиком, инструктором, в Великую Отечественную войну воевал на истребителях. Будучи полярным летчиком, летал в Арктике и Антарктике. Летчиком-испытателем проводил испытания легких и тяжелых самолетов Аэрофлота.
Облетал Земной Шар и по Меридиану, и по параллелям. Побывал на Северном полюсе и в районе Южного. Познакомился со столицами мира от Сингапура до Сантьяго Чили, пролетел через большинство стран Европы, Африки, Северной и Южной Америки!
ГОРЖУСЬ СВОЕЙ ПРОФЕССИЕЙ ЛЕТЧИКА!
Сноски
[01]. - Управление Воздушным Движением.
[02] 0,2 — отрицательная перегрузка, когда отжимает от сиденья.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |