***
— Человек, которого я люблю, просто пытался подстроить меня под себя… - сказал я куда-то в пространство, глубоко затянувшись сигаретой. Ее кончик несколько секунд плавился, втягивался в мои легкие и угасал, стоило только мне высвободить струю мутно-серого дыма из плена своих внутренностей.
Он не доверял мне. Он постоянно пытался в чем-то меня уличить, но разве так поступают люди, которые любят? Разве любовь не ослепляет до такой степени, что даже самый грандиозный недостаток человека суживается до размеров изюминки, которая позже становится лишь дополнением к идеальному образу?
— Я знал, что ты здесь. – Я слышу знакомый голос и равнодушно поднимаю глаза. Мое сознание пока еще затянуто дымкой собственных размышлений, я не сразу соображаю, что ответить Брайану, который, как ни в чем не бывало, уместился рядом со мной на скамейке. Он, так же как и я, буравил пространство своим фирменным взглядом, стараясь глазами не встречаться с собеседником, будто эти самые глаза выкачивают из него его уверенность и рассудительность.
— Откуда? – спросил я, ненароком глянув на него.
— Смотри. - Он, наконец, повернулся, уместив руку у меня на плече, и пальцем указал на какую-то высотку. Я так сильно прищурился, будто в одном из окон этого здания можно было разглядеть какого-нибудь следящего за мной бандита. – Я живу вон в том доме, на предпоследнем этаже.
— Следишь за мной, извращенец? – я коротко усмехнулся в сторону дома.
— Конечно, ведь смотреть в собственное окно, - это самая тяжелая форма озабоченности. Я специально для тебя переехал в этот дом. Мне же так интересно смотреть, как Фрэнки ходит с совочком за своими собаками. – Я не видел его лица, но оценил глубину сарказма в интонации. - Обычно ты приходишь сюда вечером выгуливать собак. Один раз я видел вас с Джерардом. Но странно. С тобой нет ни собак, ни Джерарда. Ты где их потерял?
— Ричи потерялась. С ней такое бывает. Она бегает, а потом возвращается на то же место. Вот я и жду ее.
— Хм. Ясно, - безынициативно пробормотал он.
— Значит, ты с самого начала не сомневался, что мы с Джерардом вместе? – уточнил я очевидное.
Повисло недолгое молчание, нарушаемое лишь бульканьем воды в фонтане.
— Конечно.
— Зачем же ты провоцировал нас?
— Ты мне не нравился. Я хотел как-нибудь тебе насолить.
— Так сильно не нравился?
— Катастрофически не импонировал.
— Так сильно?
— Абсолютно.
— И почему перестал?
— Я виноват перед тобой. Прости меня.
Я вдруг сразу протрезвел от своей расслабленности и удивленно вылупился на Молко. Он в ответ даже не наградил меня взглядом:
— Мне казалось, что таких добрых людей не бывает. Мне казалось, ты пытаешься завязать со мной дружбу только потому, что я мешаю вам с Джерардом спокойно трахаться в кабинете. Я думал, ты выставляешь себя не тем, кем ты являешься. И мне было противно смотреть, как ты для всех пытаешься быть добреньким и милым. Я только потом осознал, что очень ошибался. Я вслушивался в твои рассказы о детстве, когда мы сидели в баре, о том, как ты тащил домой бездомных собак, о том, как в первом классе отдал куртку девочке, несмотря на то, что самому пришлось идти домой гораздо дальше. Я был, если честно, весьма растроган. Если ты действительно не лицемерил по отношению ко мне и к другим, то я готов прямо под окнами твоего дома написать, что я – осел. Мне очень жаль, что из-за меня вы с Джерардом ссорились. Может быть, я просто завидовал, что у вас все хорошо. Я, правда, не знаю. Просто прошу твоего прощения.
Слова парня очень тяжко переваривались в моей голове. Я молчал. Я не знал, что сказать. Он несколько минут ждал моего ответа, и, не получив его, продолжил:
— Я шел сюда сказать, что очень уважаю тебя, и зря ты думаешь, будто кто-то тебя здесь не терпит. Но сейчас я пришел сказать вовсе не это. Я пришел сказать, что ты неудачник. – Мои брови поползли вверх. – Ты неудачник. Жалкий неудачник. Как и я. А знаешь, почему ты неудачник? – Брайан резко обернулся в мою сторону и поймал мой взгляд на себе. – Потому что ты сдался еще до того, как дошел до линии фронта, за горизонтом которого тебя ждало всеобщее уважение, признание, любовь и дружба. Ты сдался сразу же, как только в тебя отрикошетил осколок стеклянной бутылки, так необдуманно разбитой твоими же товарищами. И теперь ты, как испуганная крыса, ползешь назад, в свой разваливающийся блиндаж.
— Что? – Я сощурился и стиснул зубы от возмущения. Я не знал, чего я сейчас хочу больше: двинуть ему или себе.
— Что слышал, - отмахнулся брюнет. - Интересно, а достигнутое тобою вернется к тебе само? Так же, как твоя собака?
— Заткнись! – Я вскочил с лавочки, растерянно отбежав от нее на несколько метров. Кровь бешено стучала у меня в висках. – Ты ничего не знаешь! Ничего! Ты не знаешь о моих отношениях, не знаешь, почему я не хочу больше тут оставаться!
Парень ничего не отвечал на это. Он опустил глаза, теперь уже виновато сверля взглядом землю. Он вообще редко смотрит в глаза, когда говорит откровенно, когда не пытается хамить и выпендриваться. В глубине души я отдавал себе отчет в том, что он прав. Но, черт возьми, как жестоко звучала эта правда. Неужели я винил всех, кроме себя? Я вдруг понял, что Ричи, возможно, уже не вернется, потому что я ждал ее больше часа. Я представил, что с ней могло что-то случиться. Как же я смею отвечать за чужую жизнь, когда даже свою не смог уберечь? Глаза в панике цеплялись за лица, которые равнодушно проплывали мимо. Глаза метались, ища спасения, ища место, где можно скрыться от вселенского равнодушия. “Неудачник”. Я бросаюсь по тропинке в неизвестном направлении, изо всех сил стараясь не запутаться в собственных ногах.
— Фрэнк! Подожди! – Меня нагоняет Брайан, стараясь уцепиться за мою футболку, но я уворачиваюсь, от чего он спотыкается и толкает меня куда-то в сторону газона.
Я приземляюсь на колени, упершись в землю, где скошенные травинки больно кололи ладони. Я пытаюсь подняться, но Бри уже тянет меня за запястье, вынуждая подняться с газона. Он дергает меня за руку, а я беспомощно позволяю волочить себя туда, куда ему хочется. Мои прокуренные легкие не позволяют бежать марафон. Собственно, его легкие тоже протестовали против такой перспективы. Молко отпустил меня только тогда, когда мы дошли до какого-то здания на краю парка, - кажется, это магазин, только сейчас мы со стороны черного входа.
— Слушай сюда, придурок, - он оттолкнул меня немного назад, от чего я чуть было не потерял равновесие. Голова шла кругом, в глазах все плыло, точно я под водой. – Твоя собака у нас в плену.
— У нас? – Я, тяжело дыша, потирал пальцами веки. – Так вы, сволочи, сговорились против меня?
— Да делать нам нечего. – Брайан фыркнул, скрестив руки на груди. – Она сама к Джерарду пришла. Видишь, даже твоя собака знает, как будет лучше, а ты выпендриваешься.
— Она у Джерарда? Но… Но почему…
— Короче, такой расклад. Ты сейчас идешь со мной к Джерарду, вы говорите, миритесь и все. Мое дело сделано.
Я облокотился о кирпичную стену, медленно сползая по ней на траву:
— Но зачем тебе это?
Молко наклонился ко мне, заглядывая прямо в лицо, точно по-другому его ответ будет казаться не столь внушительным:
— Потому что я знаю, как бывает больно просыпаться в объятиях пустоты, когда совсем недавно любимый человек был рядом. Вот только я ничего не смогу изменить, потому что того, кого я любил, больше нет. Есть только я и любовь. Но нет человека. А ваши отношения можно спасти… Знаешь, почему?
— Почему? – Мой голос уже начал дрожать.
Тут я услышал громкие грубые голоса, так странно показавшиеся мне знакомыми. Кажется, Брайан тоже узнал эти голоса. Он вздрогнул, отскочив от меня на метр. Мы замерли и прислушались:
— Но я не хочу больше. Просто не хочу, - слышался тоненький девчачий голосок.
— Кого это волнует? Возвращай деньги! – снова грубый мужской тон.
— У меня нет ничего! Я все отдала. – Голос девочки угасал, переходя в тихие всхлипывания.
— Прекрати ныть. Я заплачу за дозу. Только не тяните. Я и так долго жду. - Еще один голос подростка.
— Твою мать, - выругался я, быстро обретя самообладания. Голоса эхом раздавались в проеме между двумя магазинами парка. Мы были так рядом. Достаточно было просто заглянуть в этот темный, узкий переулок с тупиком из обшарпанных стен. Я поднялся, коротко взглянув на Молко, лицо которого застыло, точно каменное изваяние, и уже было направился туда, но парень схватил меня за руку и взмолился:
— Нет, ради всего святого на этой планете, не ходи туда. Пойдем отсюда. Лучше убежим.
— Ты рехнулся!? – Я попытался придать своему шепоту как можно больше суровых и возмущенных оттенков. – Там же дети! Мы не можешь сидеть здесь, когда там такое…
— Да они грохнут тебя! – Он схватился за голову.
— Там дети, - громче сказал я и бросился к переулку.
Как только я забежал туда, мои ноги отказались реагировать на команды мозга и приросли к земле. В мою сторону посмотрели несколько нездорово бледных, исхудавших мужских лиц. Среди них я узнал мужика, который тогда в баре сунул мне таблетки. Девочка оказалась младше, чем я мог себе представить: на вид ей было лет четырнадцать. Ее дрожащие, искусанные в кровь губы безмолвно молили о помощи. Парень был года на два старше. Он испуганно попятился назад, пытаясь скрыться за кого-то из наркоманов.
— Какие люди, - криво улыбнулся мне лысый здоровяк, в руках держа что-то черное. Я не успел сразу сориентироваться в темноте и разглядеть. – Наверное, тебе мало? Хочешь еще? – Только сейчас я увидел в его руке пистолет, но ноги так и оставались намертво приросшими к земле. – Парни, это наверняка он нас сдал.
— Не трогайте его! Он ничего не сделал! – Подле меня завопил Брайан, но я не смотрел в его сторону. Я боялся отвести взгляд от пистолета, точно он только и ждал момента, когда я рассею внимание.
— Бри, мальчик мой, ты так надоел мне, - ядовито процедил Марк, обнажая ряд желтоватых зубов. – Я ведь обещал тебе, что если ты…
— Это я сдал вас! – Снова завопил брюнет, сделав шаг вперед, отчего теперь я мог видеть его спину. Он поднял руки вверх, но это не было жестом, умоляющим о пощаде. Это был жест гордости. – Я сдал вашу конторку несколько дней назад. И тогда, в первый раз, я тоже сдал вас. И сделаю это еще раз, мне плевать, ясно, ублюдки? Мне нечего терять. Можете стрелять в меня. Мне плевать! – Он развел руки в разные стороны, открываясь для пули.
Я заворожено смотрел на него, забыв о том, что кто-то навел на меня дуло пистолета. Я перевел взгляд на это самое дуло. Теперь оно угрожало не мне, а Брайану. Я по-прежнему не мог ни выдохнуть, ни шевельнуться.
— Ты прав. Это будет слишком легко, - сухо протянул здоровяк, медленно переведя дуло пистолета на меня, - тогда умри от чувства вины.
Громовым эхом раздается выстрел. Воздух будто заостряется, застревает глубоко в легких. Пуля вгрызается куда-то мне в тело, но я не чувствую ее. Я приземляюсь на землю, но не чувствую тела. Крики смазано отскакивают от стен. Крики девочки, крики мальчика, крики Брайана. Воздух становится до безумия горячим, он будто через ухо затекает ко мне в мозг. Перед глазами мелькает яркий свет. Больше нет звуков. Я переворачиваюсь набок и наблюдаю, как алая кровь медленно окрашивает собою асфальт, как она карабкается к пробивающимся через трещины травинкам и как послушно впитывает земля мою боль. Давай, забери ее всю. Я больше не хочу ее. Я не хочу боль. Я прикрываю глаза и слабо выдыхаю последнее, что томилось у меня в легких.
— Потому что он любит тебя… Любит. Ты слышишь! Я ошибся! … соврал! – Брайан пытается дозваться, но его голос тонет в давящем на меня, точно рухнувшая стена, воздухе. – Не уходи… Ведь ты единственный, кому было не плевать…
Часть 29
В голову ударяет вихрь выцветших от внезапной потери сознания воспоминаний. Я слышу до безумия родной, до безумия взбешенный любимый голос. Слышу неуверенные шаги, такие неуверенные, словно человек сомневается не то что в увиденном, в реальности пола под ногами. По левую сторону от меня монотонно попискивает какой-то электронный прибор. Этот механический счетчик вгрызается в слух до такой степени, что каждый последующий звук уже начинает приравниваться к порезу острием ножа по барабанной перепонке. Я пытаюсь пошевелиться, разлепить веки, но все мое тело будто погрузили в гигантский айсберг, оставив лишь отверстие для носа, чтобы я смог дышать и мучительно погибать от собственной беспомощности.
Знакомый голос становится еще громче, теперь я уверен, что действительно слышу Джи:
— Какого, мать твою, хрена!
Мне с трудом удается приоткрыть глаза. Я сначала вижу два нечетких силуэта, но, насколько я успел догадаться, самый высокий из них – Джи, а где-то подле окна, рядом с моей кроватью, сидит кто-то еще. Я моргаю и пытаюсь сфокусировать взгляд - теперь происходящее проявляется отчетливее.
— Что? – Брайан вынимает из уха наушник и закрывает книгу, как только замечает вошедшего Джерарда. Не знаю, может быть, у меня все еще барахлит зрение, но Уэй выглядит так, словно его за ногу прицепили к аэроплану и весь день катали вниз головой над городом. Однако Брайан выглядит не лучше: ощущение, что его макнули в женскую пудру марки годов так пятидесятых. Но буду надеяться, что мое зрение нарочно меня подводит.
— Ты что сделал, блять, я спрашиваю! Это ты так собирался его остановить?! – Джерард в отчаянии хватается за голову, после чего его ладони медленно сползают к лицу.
— Что?! Ты придурок?! Я еще не настолько ебанулся! – Молко, кипя от возмущения, вскакивает со стула, книга глухо падает на пол, издавая неприятный для слуха хлопок. Я вглядываюсь и вижу, что его лицо не настолько белое: освещение сыграло злую шутку. Теперь под глазами у брюнета были видны мутно-голубоватые синяки, которые явно были вызваны бессонницей и, возможно, чрезмерным курением от этого самого недосыпа.
— Откуда я знаю, что в твоей воспаленной черепушке ползает?! Ты какую только сатану ни вытворял! - Голос Джерарда хрипел, грудь тяжело вздымалась, дрожащие пальцы нервно зачесывали назад свисающие на лицо блондинистые пряди волос. Я никогда не видел Джи таким растерянным, запутавшимся. Он был растрепан, бледен, на лице застывала гримаса страха. Нет, не тот страх, который мы испытываем, когда из-под ванны выскакивает огромный паук или когда друг неудачно разыгрывает нас, притворяясь персонажем из японского ужастика. Это тот самых страх, когда, по самому нелепому стечению обстоятельств, человек спотыкается прямо на проезжей части и видит, как на него на всей скорости несется огромный грузовик. Перед глазами застывает вся жизнь. Все самые ограненные воспоминания, цели, которых уже никогда не добиться, люди, которых больше никогда не встретишь, но так хочешь взглянуть на них еще хоть раз, хоть на мгновение. Обнять. Прямо сейчас. Немедленно! Вернуть бы все назад. Хоть на минуту! Хоть на несколько секунд! Это ужас обреченности, ужас смирения, который не успевает перейти в другую стадию, ибо нет стадии сильнее. Потому что это последнее, что ты испытываешь перед неминуемой гибелью.
“Джи, я так хочу обнять тебя. Джи, ты так нужен мне” – мысли настолько давят меня, что я готов закричать. Я не могу кричать. Я жмурюсь от света, и силуэты снова обволакивает яркий солнечный туман. Видимо, они не замечают меня, потому что я так и не смог полностью приоткрыть глаза.
— Успокойся. Джи. Все хорошо. Давай, я объясню. Выпей это, - тихо бормочет Брайан, протягивая блондину стакан воды и игнорируя его неприветливый тон. Джи тяжело вздыхает и все еще дрожащими ладонями берет стакан из рук парня. Бри продолжает спокойно вещать: - Не волнуйся. С ним все нормально. Конечно, это плохо, что ему пришлось вытаскивать пулю, а рана наверняка будет долго заживать, но… Никаких жизненно-важных органов не повреждено. Врач сказал, что все заживет. А вот попади пуля чуть правее… - Джи поперхнулся водой, но Молко подстраховался тем, что начал говорить чуть быстрее и громче. – В общем, гадина в руку попала. Я только не понял, чего это он вырубился так быстро. Я так испугался, я подумал, что пуля попала куда-нибудь в легкое или в сердце. Оказывается, он просто потерял сознание от шока и боли. Но дело не в пуле. Совсем не в ней. Он ударился головой об асфальт. Вроде как, получил сотрясение. Если это так, то очнется он не скоро. Короче, если бы ты пришел чуть позже, врач бы тебе все объяснил. Он сейчас делает обход с другого этажа. А мне как-то не представлялась возможность посидеть на курсах в медицинском. Я же объяснил тебе, дубина: приходи позже, - Брайан раздраженно разводит руками и устремляет взгляд к потолку, - но нет! Зачем меня слушать? Правильно. Какая там, говоришь, у меня черепушка?
— Я не хотел. Я.. черт. Прости. Надо было сразу все узнать… - Голос Джерарда стал ровнее, а мне вдруг захотелось улыбнуться. Не знаю, удалось ли это. – Давно ты здесь?
— Весь вчерашний вечер и всю сегодняшнюю ночь, - отвечает Молко, забирая из рук парня стакан и допивая оставшуюся воду.
— Какого тогда хрена ты позвонил мне только утром? – Блондин снова напрягается, но моего коллегу это ни в коем разе не беспокоит: он продолжает монотонно объяснять, будто заранее запасся всеми ответами и хорошенько вызубрил их, точно к экзамену:
— Сюда не пускают пьяных. Вот я и ждал, пока ты протрезвеешь.
— Кто эти твари? За что они его так? – Джерард меняет тему, решив больше не наезжать на Бри. Я уже не смотрел на парней. Вдруг я слышу, как кто-то подходит к моей кровати. Он присаживается на стул рядом с пикающим прибором, - насколько мне известно, уже добрые минут пять демонстрирующим, что у меня вполне нормальный пульс. Меня мягко берут за руку, я чувствую, как влажные от воды губы Джи касаются кожи на моем запястье. От рук блондина, точно колкий холодок, дрожью передается напряжение. “Господи, Джи. Как я хочу тебя утешить”.
— Угадай. – Теперь и голос брюнета становится ближе. Он загородил собою солнце, и я понадеялся, что смогу, наконец, открыть глаза.
— За то, что полез не в свое дело?
— Я… Я никуда не лез. Это случайно вышло, - вдруг вырывается у меня так тихо, что едва можно было различить связную речь. Я снова моргаю и полностью открываю глаза, уставившись на первого, кто попадает в зону моего видения. В глаза словно песка насыпали. Я чувствую ужасную слабость, но мне хватает сил, чтобы сжать ладонь парня. Он может не слышать, но должен почувствовать.
— Ааа, хитрец, ты давно тут подслушиваешь? – задорно протягивает Бри, облегченно улыбаясь и удивленно всматриваясь в мое лицо.
— Фрэнк! – громко выкрикивает Джерард, от голоса которого в голове зазвенело с тройной силой. – Фрэнк! Черт возьми! Ты в порядке?!
Я выдавливаю из себя некое подобие улыбки и киваю, стараясь поймать взгляд любимых зеленых глаз на себе. Я осознаю, что жизненные силы постепенно начинают ко мне возвращаться. Черт. Я уже было подумал, что меня парализовало. Джерард, вымученно и горько простонав, наклоняется, кладя голову мне на живот. Наверное, моя рана где-то выше. Он как-то особенно сфокусировал на ней свое внимание, но я пока вижу только бинты на руке. Я сразу же умещаю ладонь на затылке блондина, по своей приевшейся привычке, запуская в его растрепанные пряди пальцы. И сейчас мне хочется кричать, но мне слишком хорошо, чтобы кричать. Я встречаюсь глазами с Брайаном, ожидая какого-нибудь отвращения или осуждения с его стороны, но он лишь только загадочно улыбается, глядя на это все. Ко мне вдруг пришло осознание: этот парень больше никогда не сможет сказать что-то плохое в мой адрес. Он был беспечен. Он просто улыбался, просто был рад, что все закончилось. Я улыбаюсь ему в ответ, продолжая перебирать небрежные прядки волос своего “начальника”. Джерард подставлялся под мою руку и, тихонько сопя себе что-то под нос, поглаживал мое запястье.
— Ладно. Я пойду там, не знаю, погуляю. Позавтракаю, - продолжая улыбаться и потихоньку отступая к двери, соображал Брайан. Я уже улыбался ему во все тридцать два. – А, может, заодно и пообедаю.
— Эй, - крикнул я ему вслед, - спасибо!
— Обращайся! – Он вдруг останавливается, воодушевленно продолжая наш диалог. – Кстати, та девочка позвонила в полицию. Мы с ней дали показания. Копы сразу же на них вышли. Так что, можешь спать спокойно. – Молко ненавязчиво помахал мне и исчез за дверью, причем улыбка на его лице не угасала ни на мгновение.
— Кого? На кого вышли? – озадаченно спрашивает блондин, все еще подставляясь под мою ладонь, но теперь уже требуя уделить внимание именно его персоне. – Расскажи мне, что там случилось, пожалуйста.
— Давай потом, - настаиваю я, на что парень поджимает губы и отводит взгляд. Но я действительно мало что связного помню из того, что произошло после того, когда мы с Бри услышали голоса наркоманов. Только не хочу признаваться в этом. Не хочу, чтобы Джерард переживал.
— Хорошо. Как-нибудь потом. – На его лице проскальзывает тоскливая улыбка. Он немного приподнимается, чтобы сесть ровно, и убирает мою руку от своей головы, кладя ее в исходное положение. – Я хотел привести тебе Ричи, но мне не разрешили пронести в помещение больницы собаку. – Джи усмехается. – Я идиот. Забыл Ричи завести домой. Поэтому Майки сидит с ней в моей машине.
— Что там делает Майки? – Я вдруг вспомнил, что потерял собаку. До сих пор не верю, что она убежала к Джерарду. Может быть, она чувствовала, что больше никогда его не увидит? Почему же я себя не чувствовал так же, как она? Это я - идиот, не ты, Джи.
— Брайан мне позвонил, когда Майки был у меня дома. Брат приехал и, как обычно, без стука вошел в мою квартиру где-то к вечеру. А я был в не самом лучшем состоянии. Он еще пытался меня воспитывать, - блондин сопроводил эту фразу фырканьем, - себя бы воспитывал.
— И как там Ричи? – Я не хотел говорить о вчерашнем больше ни слова.
— Майки не любит собак, а вот Ричи он очень понравился. – Джи воодушевился, будто намеревался начать какой-то долгий, смешной рассказ. – Она за ним хвостиком бегала, а он постоянно ворчал, чтобы я убрал от него это пучеглазое недоразумение.
— Вот вечно ей нравятся всякие…! – Я специально не закончил, чтобы дождаться, пока Джерард состроит обидчивую мордашку. - …Уэи!
Блондин звонко расхохотался, после чего мы оба замолчали и несколько минут умиротворенно утопали под взглядами друг друга. Он все еще держал меня за руку, и, если бы он отпустил, я бы, наверное, очень расстроился. Совсем недавно я злился на него, но теперь я так счастлив, так рад, что даже не могу понять, почему я придавал той проблеме столь грандиозную важность. Я слишком идеализировал эту любовь. Нам всем свойственны ошибки. Как глупо я поступил, что порвал все, даже не разобравшись, не дав Джи высказаться. Дошло до того, что я даже рад своему непредвиденному пребыванию в больнице: ведь я бы уехал и продолжал бы загоняться из-за ерунды, которая даже не стоила того, чтобы раздувать из нее проблему, ценою в одну самую удачную и искреннюю любовь, которая когда-либо настигала меня.
— Я просто хотел…
— Да. Знаю. Я верну тебе твою собаку. – Джи перебил меня. Его голос бурлил надломленностью, а глаза больше не смотрели на меня. - Ты только не уезжай сейчас…хорошо? Я буду приходить к тебе, пока у меня есть возможность. – Он сделал паузу, смотря куда-то в пол. – Хочешь, я Берта возьму к себе, пока ты в больнице? Я с ним полажу, обещаю. А еще я буду приносить тебе хлопья. Тебе же можно хлопья? Я нашел их на той полке, где стояла ваза, помнишь? Это я их туда засунул. – Блондин крепко зажмурился, будто ему что-то попало в глаз. – Ты так и не забрал у меня ключи от своей квартиры. Но не забирай их пока. Я присмотрю за этой квартирой. Если хочешь, я могу помочь тебе ее продать. Хочешь, я..
— Это не моя квартира, не мои собаки, - сказал я, все еще в упор глядя на Джерарда, однако он не смотрел на меня, он просто тяжело дышал и сжимал мою руку крепче по мере того, как я произносил слова. – Знаешь, почему?
— Почему? – совсем поникшим тоном спрашивает он.
— Посмотри на меня, - требую я. Он поворачивает голову в мою сторону. Я вижу в его глазах отчаянную мольбу. Он не хотел говорить то, что говорил. А я не хотел слушать этого. – Потому что это наши собаки, наша квартира, наши ключи. И Майки сидит не у тебя в машине, а в нашей машине, с нашей собакой. – Джерард вдруг вздрогнул, стоило только мне потянуть его за руку поближе к себе. Он наклонился в мою сторону, осторожно, словно я какой-то раритетный хрупкий фарфор, последняя коллекция из музея древностей. – Хотя, наверное, про машину я немного загнул. Можешь себе оставить.
— Ты прощаешь меня? - выдавливает он, все еще не решаясь улыбнуться на сказанное. Он знает ответ. И я знаю ответ. И не было смысла отвечать на этот вопрос, потому что все уже давно прочитано по глазам, по прикосновениям, по улыбкам, по тому, как мы реагируем на каждую фразу друг друга. Отвечать на этот вопрос все равно, что заново перечитывать детскую сказку, эпилог которой уже давно намертво засажен в нашу память.
— Там, кстати, хлопья шоколадные или клубничные?
Автор с радостью сообщает, что ему осталось написать эпилог к этой работе.
Эпилог
Несколько месяцев спустя.
Кабинет совещаний бурлит задушевными разговорами сотрудников, где каждый пытается привлечь к себе внимание и предложить свою идею празднования хэллоуина. Сегодня выходной, все и думать забыли о работе: девушки носились по кабинетам, постоянно чирикали о своих новых нарядах, спорили, советовались, и даже Рэй, для которого в порядке вещей было прибывать в немного атрофированном от пространства состоянии, волей-неволей заражался духом предстоящего праздника. Мы с Джерардом сидели рядом, напротив Майки. Никого уже давно не смущало, что можно встретить нас вместе где-нибудь в магазине, в кабинете или, на худой конец, в одной машине. Однако, кроме Брайана и Майки, все в редакции думали, что мы с Джи просто закадычные “друганы”. И я даже рад, что меня окружают такие недалекие, невнимательные люди. Хотя, кто знает. Возможно, они и догадываются…
— Ну что, кто и в чем сегодня идет на вечеринку? – воодушевленно вещает Майки, пытаясь по ходу дела сконструировать из бесполезной болтовни что-то целесообразное. – Насколько я понял, мы решили, что идем в клуб. К черту тот поганый бар!
— Я уже прикупила костюм и маску зомби, - сказала Алисия, после чего все во весь голос начали перечислять, что у них имеется для праздника.
— А я ничего не купил, - пробубнил Брайан, с отборным увлечением вертя и разглядывая искусанный карандаш у себя в руках. – Поэтому я не хочу идти.
Возможно, брюнет надеялся, что его никто не услышал, но Уэй-младший решил вставить свое слово:
— Ничего. Ты можешь просто не накраситься, и все будет чики-пуки.
Все, до кого дошел смысл сказанного, громко захохотали: причем этот смех подчеркивал лишь легкую иронию сказанного, как обычно бывает, когда компания друзей веселья ради подкалывает друг друга в присутствии только своих. Мы с Джерардом с неким удивлением переглянулись, а Брайан грозно смотрел на Майки исподлобья, продолжая как бы невзначай вертеть в руках карандаш:
— Я, кажется, пропустил, в каком временном отрезке нужно было засмеяться. Не мог бы ты повторить сею чудесную шутку?
Улыбку с лица Майки моментально сдуло:
— Нет, я думаю, не стоит.
– Очень жаль, - Молко театрально скуксил губы уточкой, снова принявшись буравить взглядом незатейливый предмет.
Повисла неловкая, сухая тишина, после чего ее тут же разрядила Джамия своим задорным девчачьим голосом:
— Вы ведь помните, что сегодня кое у кого день рождения! Конечно, не дело это – говорить в присутствии именинника, но мы должны скинуться на подарок. Или хотя бы накроем поляну за наш счет.
— Серьезно? Что за неудачник родился в такой день, и почему я о нем ничего не знаю? – расплылся Майки в легкой ухмылочке, после чего и я, и Джи, и Брайан, и Джамия принялись распиливать блондина хмурым взглядом. – Ох, черт. Я совсем забыл.
— Ладно. Давайте сейчас разойдемся по домам готовиться, а то мы ничего не успеем, - предложил Джерард, чтобы все, наконец, угомонились. Коллеги сразу же поддержали эту идею, начав быстро вставать со стульев, толпой утекая в коридор и мимоходом пожимая мне руку.
В помещении остались только я, Бри и Джи. Как только в коридоре затих последний топот женских каблуков, Молко спросил:
— А Майки в курсе, что мы с вами, как бы, уже давно подружились и все такое?
Джерард хмыкнул и, недолго думая, приобнял меня:
— Теперь я уверен, что нет. Надо ему сказать.
— Не надо, - протянул парень, загадочно улыбнувшись и обнажив ровный ряд белых зубов. – Только не говорите ему, кто попросил местную шпану обвешать его дом гирляндами из туалетной бумаги.
***
Я аккуратно складываю листы с отчетами на своем рабочем столе, периодически поглядывая на подаренные Джерардом наручные часы, чтобы вовремя успеть на предстоящую вечеринку. В экране ноутбука мирно перемещается и вертится разноцветный кубик, напоминающий мне о том, что я забыл отключить питание.
— Ты знаешь, сегодня не только твой день рождения и Хэллоуин, Фрэнки, - шепчет внезапно возникший рядом блондин, обнимая меня за плечи и утыкаясь носом мне в макушку.
Я прикрываю глаза и с улыбкой облокачиваюсь на него:
— А что еще?
— Сегодня день, когда мы с тобой впервые познакомились. Ты разве не помнишь? Значит, мы должны еще что-то подарить друг другу.
— Ты опять про то, как я разбил тебе тачку! – Я фыркаю, пытаясь задрать голову назад. – Сколько раз нужно с тобой переспать, чтобы ты перестал мне об этом напоминать?
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |