Http://ficbook. Net/readfic/1182598

Falling to Pieces

http://ficbook.net/readfic/1182598

__________________________________________________________

Автор: felix-felicis33<br/>

Переводчик: Сэнсуэль (http://ficbook.net/authors/43414)

Беты (редакторы): Bad Dream

Фэндом: Хор (Лузеры)

Персонажи: Блейн/Курт

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), Драма, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)

Размер: Мини, 15 страниц

Кол-во частей: 1

Статус: закончен

Описание:

11 сентября 2001 года. Нью-Йорк.

Блейн Андерсон посылает воздушный поцелуй своему жениху, когда он уходит. Курт ловит его со смехом, скрываясь в дверях и спеша на важную встречу. Это было такое же утро, как и сотни других, пока внезапно оно не обратилось в ночной кошмар.

Публикация на других ресурсах:

Нет.

Примечания автора:

Автор извиняется за свои познания в данном вопросе: любые детали взяты из статей или документальных фильмов.

========== 9/11 ==========

Записанный смех из телевизора в гостиной проник на кухню, где Блейн улыбался шутке, которую слышал уже минимум полдюжины раз. Он повернул кран горячей воды, опуская в нее руки и доставая до дна раковины, пока на поверхности не появились прозрачные пузыри. Блейн слушал старый эпизод "Друзей", что транслировали по телевизору, пока со всей щепетильностью мыл посуду после завтрака и расставлял ее на сушилке. Эту серию он видел столько раз, что ему просто не нужно было ее смотреть, чтобы знать, что происходит; хватало только услышать.

Сегодня был выходной на работе, и этот день Блейн планировал провести за уборкой квартиры, закупкой кое-каких продуктов, а также просмотром нового сценария, что получил вчера. Возможно, это не было чем-то, что означало настоящий выходной с расслаблением души и тела, но он не возражал. Он всегда считал обязательным делить обязанности, но так как его жених сейчас был очень занят на работе, Блейн делал чуть больше, чтобы освободить Курта от нагрузки

Его жених ушел на работу около часа назад, чтобы отправиться на очень важную встречу, которая проходила не на его обычном рабочем месте. Курт вместе с парой своих коллег готовились к этой встрече больше недели, и Блейн был рад, что после сегодняшнего дня груз его мальчика станет намного меньше. Он всегда беспокоился по поводу того, сколько стресса испытывал его жених, несмотря на постоянные клятвы о том, что все в порядке. Но всё же он, конечно, ценил неравнодушие Блейна.

Сериал ушел на перерыв как раз тогда, когда Блейн закончил очищать столовые приборы и положил те на сушилку. После двух рекламных роликов внезапно включили сегмент срочных новостей, что Блейн слушал с расплывчатым интересом, доставая со дна раковины последнюю грязную тарелку и начиная отмывать ее от жира.

- …самолет врезался в одну из Башен-близнецов, в которой, как предполагается…

Тарелка, которую Блейн собирался отправить в сушилку, выскользнула из ослабевших рук и опустилась на дно раковины с глухим стуком, вызвав небольшой всплеск мыльной воды. – Нет, - прошептал он; его тело замерло и одно только сердце забилось так быстро от леденящего страха, что было почти больно. Конечно, он ослышался, что же это еще могло быть.

Блейн заставил себя повернуться и трусцой добежать до гостиной, где остановился у телевизора. Ведущий новостей с мрачным выражением лица занял левую часть экрана, где продолжал говорить, описывая то, что, как полагалось, было террористическим актом. Заголовок, расположенный внизу экрана, большими жирными буквами гласил: «Самолет врезался в Башни-близнецы». Но то, что занимало большую часть экрана – видео, транслирующее в прямом эфире хаос и панику, вызванную самолетом, врезающимся в здание, которое сейчас представляло из себя только бесконечное количество дыма. Нет, не ослышался.

- Нет… - пробормотал он в страхе. В памяти тут же пронеслись утренние воспоминания: Курт наклоняется, чтобы поцеловать его в щеку и напоминает, что его встреча будет проходить в Северной башне; улыбка Курта, когда тот говорит, что любит его; Блейн лениво улыбается ему, еще не до конца проснувшись, отвечая то же самое и посылая воздушный поцелуй, когда его жених выходит из квартиры.

- Нет…

Происходящее в реальном времени все еще показывали по телевизору, большинство из видеорядов трясло, как если бы человек бежал, снимая, а диктор продолжал описывать ситуацию и зачитывал новые отчеты по мере поступления. Затем они получили новые кадры: на размытом видео запечатлен момент, когда самолет врезается в башню. Блейн в ужасе уставился на телевизор; страх того, что, по его мнению, было невозможно, захватил, а волны накрыли, угрожая навсегда оставить таким - потерявшим дар речи и совершенно беспомощным. Он не мог поверить, что все это на самом деле происходит; все – неправда. Но эти террор и боль сильны настолько, что не могли быть ничем, кроме реальности.

- Курт… - проскулил он, продолжая таращиться на экран так, будто навсегда прирос к месту.

Звук сирен прорывался сквозь слова ведущего, а затем вернули кадры онлайн-трансляции с места около башен, что выдернуло Блейна из состояния шока обратно в реальность. Он повернулся на каблуках и побежал прочь из квартиры, громко хлопая дверью и не заботясь о соседях. Неспособный спокойно дождаться лифта, он начал быстро ходить по маленькому пространству, когда тот только начал свое движение с первого этажа. Блейн побежал вниз по коридору, пока его тело не столкнулось с дверью, ведущей к лестничной площадке, и тогда он бросился вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступеней и хватаясь за перила, чтобы удержать себя от падения. В его голове билась только одна мысль, когда он перепрыгнул последние пять ступеней, неустойчиво держась на ногах, и так же быстро пробегая вестибюль, достигая заветных дверей: добраться до Курта.

Он подпрыгнул на носках и нетерпеливо забормотал себе под нос, пытаясь поймать свободное такси. Когда одно из них, наконец, остановилось, Блейн стремительно подошел к машине, распахнул дверь и ввалился внутрь с возгласом облегчения. Он сказал водителю место своего назначения; мужчина повернулся и посмотрел на него с выражением мрачного удивления.

- Вы разве не слышали новости? Самолет врезался в одну из башен, вы не сможете туда доехать, - сказал он Блейну, виновато качая головой.

Блейн изо всех сил пытался сдержать слезы. – Пожалуйста, - умолял он тонким голосом. – Мне нужно туда добраться… пожалуйста, - паника прорастала внутри, и он боролся как мог, чтобы остановить ее и не дать самому себе забиться в рыданиях и крике. – Мой жених там… умоляю.

Немного испуганный либо перспективой поездки до места страшного происшествия, либо отчаянием в голосе Блейна, таксист кивнул и отъехал от тротуара, вливаясь в плотный городской поток машин.

Во время поездки Блейн старался успокоить себя, погасить неконтролируемые всхлипывания и безумные крики в приступе агонии, что грозились вырваться из горла. Не то, чтобы Блейн добился большого успеха, но он смог изобразить немую бесчувственность, которая превратила его лицо в бледное, оставила пустой взгляд, хотя он знал, что глаза были широко открыты и показывали внутреннее смятение даже за маской пустоты на лице. Бесчувственность потеряла свою силу, когда они начали подбираться ближе к башням, а дым окрашивал небо; пыль и мусор заполнили воздух; громко выли сирены; хаос заполнил улицы. Таксист подъехал так близко, как мог, останавливаясь и выпуская Блейна.

- Надеюсь, что ваш жених в порядке, - искренне сказал водитель.

Блейн только кивнул и принялся рассеянно рыться по карманам в поисках денег.

Мужчина отмахнулся: – Не стоит волноваться об этом.

Слишком потерянный, чтобы даже поблагодарить его вслух, Блейн снова кивает, выбирается из такси и бежит сквозь толпы паникующих нью-йоркцев и удушливую уличную пыль к эпицентру ужаса. Грудь болела: каждый вдох, что он делал, был быстрым, резким и неприятным от грязи. Весь его мир на грани краха, сдерживаемый одной тонкой и хрупкой стеклянной стеной, которая, если разобьется, оставит только страдающую и безутешную оболочку человека, каким Блейн был когда-то.

Чем ближе он приближался к башням, тем сложнее становилось видеть, потому что воздух теперь состоял только из пыли. Люди, внезапно возникавшие рядом с ним, бежали прочь от зданий, так что Блейн сталкивался с кем-то буквально через несколько шагов. Группы военнослужащих и члены экипажей были рядом, и он ускорил шаг, следуя за ними сквозь кричащие толпы, перебегающие с тротуаров на дороги.

Блейн почти подобрался к башне, когда вопли и паника заполнили воздух, и он мог заметить количество дыма, пыли и мусора, чего совершенно точно было <i>слишком много</i> для одной башни. Затормозив посередине улицы, он в ужасе наблюдал, как смятый огненный шар горит в одной из сторон Южной башни, той самой, что только что не была источником загрязнения улиц мусором и извергающей дым в небо. Одно-единственное слово пробивалось сквозь беспорядочную смесь ужаса, неверия и паники, что были у него на уме: Курт.

<center>-х-</center>

Женщина из одного модного лейбла стояла в передней части комнаты, показывая образцы различных тканей, эскизов, диаграмм и графиков, отчего Курт порядком устал – звук ее голоса вызывал рвоту; она без остановки говорила порядка тридцати минут и повторяла вещи, о которых уже упоминала. Когда она в очередной раз начала перечислять бесконечные преимущества того или иного дизайна, Курт позволил себе забыться. Да, эта встреча была очень важна и Курт готовился к ней часами, но он не мог больше слушать эту женщину. Кому-то было просто необходимо усадить ее, сложить вместе руки и посоветовать заткнуться.

К сожалению, чтобы занять его мысли, вещей в большом конференц-зале на семидесятом этаже Северной башни было немного. Помещение было безвкусным: стены, выкрашенные в белый цвет, большой круглый стол со стульями вокруг него, скучный ковер на полу, ровные полосы-светильники на потолке и никаких окон во всю стену; ничего, что могло бы его действительно заинтересовать.

Он перебирал бумаги, лежащие перед ним на столе, просто для того, чтобы чем-то себя занять. Ту маленькую часть, что Курт должен был сказать, он уже сказал, и не было смысла повторять это в своей голове, чтобы не было так уныло. Поймав взгляд одного из своих коллег, он указал на не закрывающую рот женщину и закатил глаза. Коллега кивнул и глянул на него с безмолвным «я знаю».

Барабаня пальцами по стопке бумаг, он обнаружил себя за разглядыванием мелочей: мелкие царапины на столе, кособоко повязанный галстук мужчины сбоку, пятно на ковре возле двери, глухой звук летящего самолета, яркий светящийся луч на стене напротив него…

С почти неслышным вздохом Курт настроил себя на прослушивание речи женщины, чтобы увидеть, не подавала ли она каких-нибудь признаков об окончании. Он слушал ее в течение пары секунд, прежде чем его внимание привлек гораздо более громкий вой самолета, чем он слышал мгновение назад. Курт нахмурился; не могли же самолеты пролетать так близко с башнями.

Остальные, кажется, тоже заподозрили неладное, недовольно сдвинув брови на приближающийся звук двигателей. Через мгновение он стал настолько громким, что заставил замолчать даже ту женщину, что говорила без остановки, но ни у кого не было времени, чтобы этому обрадоваться, когда откровенно скучное собрание с головокружительной быстротой превратилось в ночной кошмар.

Прозвучал оглушительный рев, – звук, который Курт никогда бы не смог описать словами вне зависимости от того, сколько думал об этом, - сопровождаемый разрушением, скрипом, тряской, криком и взрывом; комната задрожала и неистово содрогнулась. Курт, как остальные, упал со своего кресла на пол и, охваченный шоком и паникой, внутренне закричал от происходящего. Ему удалось убраться с места, чтобы избежать большого куска, отвалившегося от потолка и приземляющегося рядом с ним. После того, как пол перестал покачиваться и двигаться так, будто они были на корабле, он подтянул к себе колени, обхватывая те руками и кашляя пылью, кружившей в воздухе.

В ушах звенело от прозвучавшего взрыва, как если бы кто-то подбросил сюда ящик бомб, но Курт по-прежнему мог слышать продолжающиеся грохот и гудение над головой; что бы это ни было, это произошло несколькими этажами выше.

Кто-то спросил, все ли в порядке, и он ответил, что да, конечно, с трудом поднявшись на ноги. Курт почувствовал невероятное облегчение, когда остальные тихо это повторили и последовали его примеру, осторожно вставая с пола. Никто, кажется, не был серьезно ранен. Было несколько порезов из-за падающих частей потолка, но те были неглубокими и мелкими. Все были в толстом слое белой пыли, некоторые чуть больше, чем другие, но все имели одну общую черту: выражение ужаса на лицах.

- Думаете, безопасно будет покинуть комнату? – спросил кто-то.

Курт, стоящий ближе всех к двери, оглянулся назад, пожал плечами и сказал:

- Не можем же мы оставаться здесь вечно.

Он посмотрел на беспорядочно рваные отверстия в потолке, где отваливались куски и глубокие, извивающиеся трещины из этих мест вели в стороны. Парень добавил: - К тому же, я думаю, потолок может обвалиться.

Женщина, которая не более пяти минут назад выдавала длинную скучную речь, выглядела особенно напуганной.

– Но мы не знаем, что это было! Что угодно может происходить за этими дверьми!

Курт вспомнил необычно громкие звуки самолета, начиная подозревать, что все это было связано и похоже на серию взрывов, от чего здание сейчас буквально разваливается.

- Мне кажется, здесь небезопасно оставаться, - его коллега с кособоким галстуком звучал достаточно спокойно. – Я с Куртом. Мы должны выбраться отсюда и попытаться покинуть здание.

Почти каждый кивнул и начал пробивать себе путь, чтобы осторожно добраться до двери. После минутного колебания, женщина приняла решение, что оставаться здесь одной, очевидно, хуже, чем перспектива выйти из этой комнаты.

Парень с кособоким галстуком, Нейтан, присоединился к передней части группы, где был Курт. Они обменялись взглядами, прежде чем Курт открыл дверь.

За ней был абсолютный хаос: люди плакали и кричали в панике, проносясь мимо дверей или, как другие, ютились в группах или под столами – совершенно напуганные и сбитые с толку тем, что делать. Пыль заполонила воздух. Бумаги и мусор беспорядочно валялись на полу. Поблизости раздавался зловещий ревущий звук. На мгновение все они остановились и замерли в дверном проеме с широко раскрытыми глазами от происходящего. Пыль изменилась, и Курт поймал взглядом запутанные проводки, некоторые поврежденные, свисающие с потолка, и ужасная правда накрыла его: это не было чем-то незначительным; все они были в большой опасности и, возможно, могли этого не пережить.

Как только понимание настигло Курта, он забыл о том, как лучше спланировать выход отсюда, как вывести не только себя, но и так много народу, безопасно, насколько это возможно. Лицо любимого мужчины заполнило все внутри – так ясно и ярко, что он мог видеть каждую вспышку зеленого цвета в его карих глазах, почти невидимые веснушки на носу… Он мог почувствовать, что лишь протяни руку - и он тут, это безграничное поглощающее тепло, любовь и чувство дома… Пока внезапно не обнаружил себя в кошмаре и заточенным в ловушку.

Блейн.

Сонная улыбка, все еще неясные с утра медовые глаза, но нежные и полные обожания, когда встречаются с его; знакомый голос, каким он пытался привлечь его в прошлом, желал хорошего рабочего дня и обещал приготовить любимое блюдо на ужин в честь празднования возможности расслабиться, потому что эти рабочие проблемы вот-вот кончатся; мягкий запах, которого ему постоянно не хватает, чтобы вдохнуть полностью, и легкий поцелуй в нежную кожу щеки – такую же знакомую, как его собственное тело; «люблю тебя!» проносится через стильную и уютную квартиру; вспышка широкой улыбки и воздушный поцелуй, который он поймал рукой с любящим смехом.

Блейн.

Он мог больше никогда его не увидеть… Воздух застрял в горле, и он выдавил из себя странный звук – что-то между хныканьем и всхлипом. Больше никаких медовых глаз, длинных ресниц, темных кудрей, сильных рук. Больше никаких лукавых улыбок глазами, переплетенных пальцев или теплого тела, лежащего рядом. Никогда больше не будет шептания на ухо, ленивых воскресных дней в кровати, поцелуев, которые он меньше всего ожидает, страстных ночей или рук, обвивающих его талию сзади, когда подбородок мягко утыкается в его плечо. Никакого больше бессвязного бормотания, от которого он просыпался и прижимался ближе, или запаха завтрака, что проносился через всю квартиру; звука, когда Блейн пел в душе. Блейн останется один: только одинокий Блейн с навсегда замершим ароматом Курта, фотографиями счастливых времен, шкафом, полным одежды и кольцом – напоминанием всего, что у них было и того, что могло бы быть.

Громкий треск, который был достаточно серьезным, чтобы снова встряхнуть все в комнате и накренившийся пол под ногами, вернул Курта в «здесь и сейчас». Звуки буквально атаковали его уши, а вида страха и ужаса вокруг было достаточно, чтобы решимость захватила его; он вернется к Блейну. Этот завтрак и воздушный поцелуй не будут их последними моментами вместе. Он <i>никогда</i> не оставит Блейна.

Курт отошел от дверного проема, перешагнул через невидимый барьер, который, казалось, способен отделить его от хаоса за пределами и был рад слышать Нейтана, ступающего за ним вместе с шарканьем пары других ног за спиной.

- Нужно добраться до лестницы, - сказал Нейтан, щурясь в направлении ближайшей двери с табличкой аварийного выхода.

Курт оглядел обезумевших людей в пределах досягаемости, чтобы увидеть кого-нибудь, кто, возможно, пройдет с ними до лестницы, но все, кого он видел, либо истерически рыдали в телефонные трубки, либо толпились в тесных напуганных группах. Нейтан начал продвигаться через офисное помещение, кинув через плечо: - Идем этой дорогой.

Спеша за ним, Курт оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что все люди с их сегодняшней встречи следуют за ними. Пока они проделывали себе дорогу, - что не так просто, учитывая мусор, в котором вязли ноги, а так же падающие ошметки с потолка, иногда почти незаметные – Нейтан, Курт и несколько других человек их группы пытались приободрить других на решительные шаги – присоединиться к ним, чтобы покинуть здание. Некоторые так и поступали, будучи благодарными, что кто-то дал им надежду, другие отказывались – слишком напуганные, чтобы покинуть место, которое знали, не отважившись встретиться со всеми подстерегающими их ужасами или элементарно выбирая вариант службы спасения, которая, они уверены, в ближайшем времени им поможет. Они отчаянно пытались убедить уйти тех, кто отказался ранее, когда пол, а затем и остальную часть здания начало трясти; им пришлось оставить уговоры и двигаться дальше, когда стало ясно, что таким образом они не только теряют драгоценное время, но и подвергают опасности свои жизни.

Мысли о Блейне холодными щупальцами медленно охватывали разум Курта, но он усилием воли запрятал их так глубоко, как это было возможно; нужно сосредоточиться на выходе к лестнице. Когда они, наконец, добрались до предполагаемого выхода, облегчение, однако, не наступило; Нейтан толкнул дверь, ведущую на лестничную площадку, и мысль пронзила его: все самое худшее еще впереди.

И оказался прав: когда он вторым переступил порог, запах гари отрезвляюще ударил в лицо. Дым клубился вокруг лестничной клетки; глаза слезились, а сердце отчаянно забилось в груди. Курт страшился пламени при виде обнаженных проводков над головами, но надеялся, что огонь еще не нашел дорогу к этому месту.

Обеспокоенный взгляд Нейтана встретился с его. Курт, не осознавая, глубоко вдохнул, чтобы попытаться успокоиться и зашелся кашлем, решительно ступая на лестницу. – Лучше пойти сейчас и быстрее, пока не стало хуже, - сказал он, звуча гораздо храбрее, чем чувствовал себя.

Они пустились вниз по бесконечным пролетам бегом, сохраняя молчание, не считая ритмичного топота ног и кашля. Пару раз до них доносились звуки громкого оглушительного падения, что Курт принял за разрушение башни на части; эти звуки заставили их передвигаться быстрее. Они спустились всего на два этажа, когда остальная часть группы нагнала их, и так происходило еще пару раз, пока лестница не заполнилась до отказа людьми с других этажей, что пытались пробить себе дорогу к выходу. Никто особо не разговаривал, но Курт поймал обрывки фраз людей, которые не были так напуганы, о предполагаемых теориях того, что произошло. Только некоторые из них включали в себя самолет, что, как предполагал Курт, и было причиной, – а так же того, где приблизительно было разрушено здание и как много людей пострадало от падения обломков. Курт так же смог уловить, что аварийно-спасательные службы в настоящее время в процессе спасательных работ.

Дым сгустился в одной точке, так что вынужденно всем пришлось присесть, чтобы избежать плохого обзора или задымления легких – темп значительно замедлился. Курт же успокоился, так как явных признаков пожара не наблюдалось. Дым вызывал одну невыносимо сложную проблему – дезориентация. В таком положении они постепенно терялись, не зная ни этажа, ни дороги, с поглотившей их паникой и уютно устроившимся страхом внутри; Курт уже и не мог вспомнить, сколько лестничных пролетов они прошли вниз на пути к выходу.

Здание потряс еще один небольшой взрыв, отчего несколько человек закричало и в шоке схватилось за поручни. То, что произошло дальше, получилось так быстро и стремительно, что не было ни малейшего шанса для Курта и других людей избежать этого: в первую секунду он думал, что все в порядке и они могут продолжать двигаться, а в следующую стена рядом с ним обрушилась на лестницу. Крики паники заполнили воздух, поднимаясь вверх и отражаясь внизу, а затем огромное скопление народу пыталось оттолкнуть каждого, чтобы убраться подальше от стены. Курта отбросило к перилам, и это резкое движение выбило весь воздух из легких, резкая вспышка боли ужалила лицо и лоб, а потом появилась тупая жгучая боль в левой ноге, где падающий кусок стены нашел себе место.

С ворчанием и усилием он стряхнул с себя мусор и неуверенно потряс ногой в воздухе. Остальные люди вокруг него, включая Нейтана, тоже нетвердо поднимались на ноги или помогали подняться другим, если кто-то был ранен. На первый взгляд, никто сильно не пострадал, не считая пары сломанных костей или порезов. Чувствуя, как что-то неприятно стекало по лицу, Курт поднял дрожащую руку к щеке; отнимая ее, чтобы посмотреть, что произошло, он увидел, как та была запятнана красными следами крови.

Стараясь спрятать все мысли о травмах в той части ума, где он хранил все, что связано с Блейном, Курт двинулся вниз по лестнице, прихрамывая и сжимая челюсти, чтобы помочь себе справиться с болью на лице и в ноге.

Видимость сократилась в еще большей степени, когда к дыму добавилась пыль, не позволяя Курту видеть что-нибудь дальше спин людей впереди. Все были напуганы еще больше, включая Курта, когда части лестницы тоже начали рушиться. С паникой пришло больше путаницы и неразберихи. Курт начал считать лестничные пролеты, которые они уже преодолели, чтобы попытаться сохранить над собой контроль: один, два, три, четыре…

Части потолка посыпались на их спины, предупреждающий крик означал то, что никто не пострадал, и Курт обнаружил, что тихо молился, лишь бы они смогли добраться до первого этажа. Чем дольше они находились в разрушающемся здании, тем становилось все опаснее и опаснее; болезненно страшная мысль закралась в разум Курта, пока он продолжал спускаться вниз: каждая секунда, которая мерно двигалась в это время, снижала его шансы выбраться отсюда живым, шанс снова увидеть…

Он остановил собственный табун мыслей в голове, возвращаясь к подсчету лестничных пролетов.

- Я думаю, это он! – закричал Нейтан; лестничная площадка едва виднелась за слоями пыли и дыма. Был странный ревущий звук, больше падающего мусора, и Курт краем глаза увидел зловещее мерцание сбоку – огонь.

Очевидно, заметив то же самое, глаза Нейтана расширились. Он нырнул в сторону, чтобы избежать куска гипсокартона и бетона на своей голове. Парень бросился к двери на лестничной площадке и дернул ее на себя, вынужденно переступая порог – куча людей позади него отчаянно пытались убраться с лестницы, которая начала разваливаться.

Курт понятия не имел, вела ли эта дверь, к которой он так спешил, к выходу и безопасности или к очередному этажу и непредсказуемому риску, который их ждет; но в пыли, дыму, панике, страхе и смятении не было возможно узнать это наверняка. Все, что он мог делать – надеяться, пока хромал к дверному проему и утирал до сих пор идущую кровь с лица.

<center>-х-</center>

Люди толпами выбегали из дверей башни, пока группа работников спасательной службы заходила туда упорядоченной линией – большинство из них в масках, чтобы обезопасить себя от паров дыма, и все в шлемах и плотных защитных куртках. Врачи помогали раненым, которых полицейские старались, организовывая, своевременно направлять к импровизированной больнице и каретам скорой помощи. Крики и визги все еще доносились сквозь поток густого дыма, пыли и падающих обломков, что висели в воздухе, напоминая о происходящем.

Блейн лихорадочно оглядывал толпу и едва мог сдержать подпрыгивающее сердце в груди, когда мельком видел каштановые волосы или вспышку голубых глаз, но Курта, конечно, нигде не было. Хотя он и старался контролировать себя, но в какой-то момент всё же обнаружил, что становится более одержимым по истечению времени и не было ни одного признака Курта, выходящего из здания. Блейн предполагал, что, возможно, его мальчик уже давно выбрался оттуда и просто потерялся среди сотен людей вокруг, но не мог остановиться от рассуждений о менее благоприятном исходе происходящего. Последние слова его любимого – звон в ушах; <i>«Люблю тебя!», воздушный поцелуй и нежная улыбка, сверкающие глаза и протянутая рука, чтобы поймать тот самый поцелуй…</i> Боже!

Рыдания просились из груди так, что чувствовалось, будто внутренности вытесняют толстые металлические тиски, а затем Блейн обнаруживает себя прямо перед паникующими гражданскими, которые ждали своих друзей или родственников – целых и невредимых. Нескольких человек неподалеку от него пытались успокоить полицейские, когда те изо всех сил старались пробраться ближе к башне.

Внезапный всплеск активности привлек внимание к дверям – вышла группа спасателей, некоторые помогали пострадавшим, придерживая, другие выносили то, что с ужасом и оседающим осознанием в голове, раньше было телами.

Этого было достаточно, чтобы разрушить самообладание Блейна и десятка еще таких же потерянных людей; состояние теперь было на грани истерики. Блейн отчаянно хватал ртом воздух, но этого постоянно было так мало, а крик безысходности медленно, как здание, рос в груди. Он не мог просто стоять и смотреть, нужно было сделать что-то, нужно найти Курта.

Спотыкаясь о собственные ноги, он пытался бежать ко входу в горящее здание, но, сделав лишь несколько шагов, был остановлен в своих попытках высоким мужчиной из спасательной службы.

- Вы не можете подойти еще ближе, сэр, - сказал он авторитетно, держа руками плечи Блейна, пока он пытался вырваться. – Это небезопасно.

Слезы резкими полосами текли через слой пыли на лице Блейна. – Мой жених, - пробормотал он, все еще сопротивляясь. – Курт!

Мужчина сказал что-то еще, но Блейн не слушал. – Курт! – снова закричал он, отчаянно надеясь, что Курт услышит и прибежит сюда, к нему.

Еще одна пара рук присоединяется к плечам и его твердым движением отталкивают обратно к ожидающим. Другой, более глубокий голос пытается докричаться и убедить людей, что они сделают все возможное, чтобы предотвратить самое худшее, и добавляет Блейну, что было бы неплохо и для него отойти, подождать, а потом просто прийти, в случае, если Курт будет найден. Но Блейн не хотел никуда отходить, когда Курт, его Курт, был в здании, которое рушится, расходится щепками и горит, а еще самолет летит и о, Боже…

Поглотив крик, который угрожал вырваться из груди, Блейн неохотно заставил себя попятиться назад. Это было хуже, чем любой возможный кошмар, что мог вызвать его спящий мозг; это было настоящей агонией – чувство, до сих пор неизвестное ему, вызвало новую вспышку боли и ужаса. Блейну казалось, что еще немного, совсем чуть-чуть, и он сойдет с ума, если не увидит Курта в ближайшее время.

Крики пронзили воздух, и он подскочил; с момента, когда он прибыл, это было первой вещью, что чувствовалась так ясно и громко из башни. Блейн обернулся, в надежде увидеть, что вызывало такую мощную волну паники, и тут же захотел закрыть глаза и никогда этого не видеть, просто стереть картинку из головы, но что-то удерживало его глаза открытыми, и он был вынужден наблюдать, пригвожденный к месту, как люди, которые, очевидно, только что спрыгнули с верхних этажей, рассекали воздух, предпочитая умереть, пролетая девяносто этажей вниз напрямик. Прыжки в смерть были оценены лучше, чем перспектива нахождения в горящем здании…

- Эй, оставайтесь на местах! – крикнул властный голос. Блейн покачнулся и почти рухнул на землю, когда почувствовал руки, что поддерживали его, сохраняя в вертикальном положении.

Его передали кому-то другому, человек пытался увести его, говоря что-то низким обнадеживающим голосом, говорил что-то о том, что было бы хорошо присесть. Головокружение немного отступило, позволяя слабо бороться. – Нет! – простонал Блейн, отшатываясь в сторону от рук незнакомца и крича: - Курт!

Незнакомец снова предпринял попытку, стараясь успокоить его. Блейн оставался непреклонен. Все было в беспорядке: он едва мог стоять и думать, или дышать, или делать что-либо еще, но четко смотрел прямо в толпу, переваливающуюся через двери башни и сопровождаемую в безопасное место работниками службы безопасности.

Прошло неопределенное количество времени, – минута или намного больше, Блейн не знал – незнакомец, что пытался его сдерживать и утешить, все еще здесь, но он не замечал почти ничего вокруг, кроме пострадавших, выходящих из башен; взглядом Блейн лихорадочно высматривал Курта. Благодаря своему нестабильному состоянию, он уловил обрывки новостей о том, что происходит внутри зданий: Южная башня крайне неустойчива; огонь в Северной распространялся с молниеносной скоростью, блокируя лестничные пролеты; пожарные боролись, как могли, чтобы помочь людям, застрявшим во второй башне; дым – самая главная и серьезная проблема из всех для тех, кто внутри.

Короткие вдохи воздуха мучительно продолжали влетать в горящую, саднящую грудь, в животе все взрывалось тупой горькой болью и стремилось вырваться наружу. Крик, который застрял в горле, сейчас больше напоминал скулеж. Колени дрожали, ноги не держали на месте.

Прикосновение губ к щеке… знакомый запах, заполняющий ноздри…сказанное с обожанием «Я люблю тебя»… шаги к двери… сонная улыбка… воздушный поцелуй, который ловит волшебно-бледная рука… смешки, которые заставляли сердце светиться от нежности… Боже, здесь просто нечем <i>дышать</i>.

Блейн никогда не чувствовал ничего подобного, никогда <i>такой</i> боли до этого, что вообще была нереальна и эфемерна даже в самых темных мыслях. Но он чувствовал, и казалось, что было совсем нереально, эта боль росла и увеличивалась с каждой минутой, которая проходила натянуто и напряженно – минутой, когда Курт все еще был там. Он чувствовал что горит – прямо здесь, стоя на этом месте, он горит заживо, протыкается тысячей ножей и разрезается миллионом острых лезвий. Он истекал кровью изнутри и был <i>так</i> близок к тому, что душа вот-вот покинет его. Блейн бессознательно вертел кольцо на безымянном пальце; если Курт не вернется…

Он остановил свои мысли. Курт вернется, он <i>должен</i>, он никогда его не оставит.

Блейн внезапно поймал себя на мысли, что бормотал под нос, в упор глядя на двери башни. – Курт… Курт, пожалуйста… пожалуйста, просто дайте мне увидеть Курта. Пожалуйста, просто отпустите его, верните назад.

Он не знал, кого умолял, но был готов делать это без конца, заключить сделку с кем или чем угодно, лишь бы снова видеть Курта здесь, в безопасности.

Блейн стоял и совсем потерялся во времени, снова прошли минуты или, возможно, даже часы, но слезы никак не останавливались, и вдохи выходили какими-то удушающими и неровными, вылетая из легких именем жениха и сломанным <i>«пожалуйста»</i>. Он отчаянно продолжал держаться за надломленную надежду внутри, твердо решив не дать ей исчезнуть, померкнуть и умереть в любую из минут агонии, без Курта рядом. Эта надежда начинала слабеть и тяжело выскальзывать, будто нехотя, когда:

- Я в порядке, мне просто нужно…

Блейн поднял голову, надежда внутри загорелась по-новому, чуть ярче, в сердце екнуло, а воздух напрочь выбило из легких.

- Да буду я! – сказал тот же голос, звучащий чуть ближе, чем несколько секунд назад. – Мне просто нужно позвонить жениху… он будет в ужасе. Боже, это не так сильно кровоточит, просто позвольте мне…

Курт.

Срываясь на бег, Блейн проделывал свой путь плечами, не заботясь о том, как или кого толкнул, пока следовал за голосом, который слышал; за Куртом. Куртом, который был жив, в безопасности и здесь; Блейну нужно лишь найти его. Он врезался во что-то крупнее и тверже, чем человек, рука дернулась в сторону от столкновения, но боль не чувствовалась.

Курт.

Люди кричали вслед и пытались его остановить, но Блейн не слышал, продолжая бежать на голос. Голос, который был самым красивым звуком, что ему хоть раз доводилось слышать; голос, который шептал милые пустячки на ухо, когда он сворачивался на диване с теплым телом под боком; голос, который мурчит что-то по ночам в кровати; голос, который всегда скрасит его день.

Курт.

И он замечает голубые глаза – первая вещь, что он видит по утрам. Глаза, которые видят то, что не могут или то, что не дозволено другим; глаза, которые могут облегчить все внутри и растопить любой лед.

Курт.

- Курт! – кричит он. Голос грубый, переполнен слезами и нескончаемым потоком эмоций: облегчением, любовью, ужасом, страхом, болью, благодарностью…

Голубые глаза вперились в его лицо и Курт пробил дорогу через фельдшера и службу полиции, хромая, но подбегая навстречу. – Блейн!

Блейн подхватывает его на полпути, зажимая в объятиях и рыдая, когда руки прижимают Курта к груди сильнее и сильнее. Он зарылся носом в шею Курта и глубоко вдохнул этот запах: его жениха, дыма, пыли, крови и страха.

Слезы Курта, пока они крепко сжимали друг друга в объятиях, намочили рубашку Блейна; надломленное бормотание и дыхание обожгло кожу уха. – Боже мой, я думал, что никогда… я был <i>так</i> напуган, Блейн… я так волновался, что никогда… Блейн…

Блейн сжимает его крепче. Это было то самое знакомое чувство, когда их тела соприкасаются, аромата Курта и звука его голоса. И это то самое чувство того, что это он – реальный, настоящий, рядом и живой, успокаивающий его ураган внутри. – Никогда не покидай меня, Курт, - шепчет он. – Я люблю тебя, умоляю, не оставляй меня, - голос все еще дрожит переливами ужаса и неверия, как будто ответ Курта – его возможность жить.

- Никогда, - обещает Курт. – Никогда не сдамся без боя и всегда буду бороться, чтобы быть рядом с тобой.

Они стояли рядом еще какое-то время, цеплялись друг за друга, будто единственные посреди бушующего темного моря, удерживающие друг друга от падения. Ощущения бьющегося сердца Курта в груди, его прерывистого дыхания от заикания у лица и тепла его тела, проходящего сквозь него, было достаточно, чтобы поток нескончаемых слез вырывался из глаз Блейна. Это продолжалось до тех пор, пока фельдшер, который ранее настаивал на госпитализации Курта, начал настаивать на осмотре. Блейн очнулся, понимая, что его жених пострадал.

Он отступил, выпуская Курта из объятий, но оставаясь на расстоянии вытянутой руки, чтобы осмотреть заметные повреждения. – Да ты же ранен! – выдохнул он, глазами путешествуя по порезам на лице, окруженных свежей и запекшейся кровью, смешанной с пылью. Блейн посмотрел вниз на ногу Курта, вспоминая о его хромоте. – Что-нибудь сломано? Тебе нужно в больницу? Ты сильно надышался дымом? – в голос снова ворвалась паника. Курт, возможно, сейчас и с ним, – живой и в безопасности, но какой ценой?

Блейн с беспокойством начал покусывать нижнюю губу, пока смотрел, как врач промывает порезы на лице Курта и проверяет обе его ноги. Люди вокруг двигаются, раздаются жалобные крики и вопли за спиной, что, кажется, реагируют на горящие и разрушающиеся башни, но он едва ли что-то замечал, потому что все внимание приковано к Курту. И больше ничего, все – шум на заднем плане. Он все еще сбивчиво дышал, пока мышцы напряженно перекатывались под кожей. Фельдшер сказал, что порезы на руках и лице были незначительными и мелкими, нога просто в синяках, а количество дыма, которое он вдохнул, оказалось не таким значительным. Так как раненых было слишком много, только тот, кто нуждался в первой помощи, отправлялся в больницу. В случае Курта было позволительно отправиться домой и отдохнуть, но при малейшем отклонении - срочно обратиться к врачу. Когда Курта проверили, обработали все раны и перебинтовали ногу, ему поручили направиться прямиком домой. Блейн снова чуть не разразился плачем, потому что совсем недавно был абсолютно напуган, что Курт никогда больше не увидит их дом.

Они ушли сразу после этого, больше не желая оставаться на месте с наихудшими воспоминаниями. Башни, похоже, были готовы вот-вот рухнуть, и никто из них, конечно, не хотел находиться рядом. Такси поймать было трудно, но в итоге получилось, и они были уже на пути домой. Курт рассказывал Блейну обо всех своих коллегах, кто, в конце концов, оказался вне опасности и даже сильно не пострадал, по крайней мере, этого не было видно, и никто ничего не сказал. Сейчас, как ожидалось, было то самое время, когда все чувствовалось таким значительным и новым от разговоров об утре и пережитом, но время было неподходящее. Вместо этого они тихо сидели с тесно переплетенными пальцами в течение всей дороги домой, иногда довольствуясь ободряющими поглаживаниями или подглядываниями, чтобы успокоить себя – они здесь, рядом, целые и невредимые.

Когда Блейн и Курт заходят в квартиру, телевизор все еще работает, мягко освещая гостиную и транслируя выпуск новостей о происходящем в башнях. Блейн с содроганием его выключает. Когда экран погас, а в квартире все полностью замолчало, казалось, что ничего сверхъестественного сегодня не случилось; как будто весь мир все еще четко и крепко держал их на ногах, а не шатал из стороны в сторону. Оглядываясь вокруг, Блейн видит единственное, что ему напоминает об ужасном утре и дне, который и вовсе не был обычным днем, - их пыльная одежда, грязное и заплаканное лицо Блейна, а еще травмы Курта.

Курт сморщил нос и дернул жениха за рубашку. – Я хочу помыться и сменить одежду, - сказал он, звуча почти нормально, не считая небольшого намека на усталость в голосе.

Блейн последовал за Куртом в спальню, намереваясь там подождать пока он примет душ первым, но нахмурился и бросился вперед, чтобы помочь ему, когда увидел, что тот вздрогнул от боли, хромая на одну ногу. – Эй, давай, - нежно сказал Блейн, мягко охватывая рукой его поясницу. - Я помогу, - он едва согнулся в коленях, чтобы было удобнее.

Курт, увидев, что он собирается делать, запротестовал. – Блейн… - из груди вырвался небольшой выдох, когда Блейн подхватил его на руки, неся в спальню – почти как на свадьбе, пронеслось в голове. – Я бы и сам мог дойти, - заявил он, все равно, однако, вцепившись в жениха и пряча лицо на его груди.

Блейн донес парня прямо до общей ванной комнаты, помогая снимать грязную одежду, а затем вымывая грязь медленно и осторожно, чтобы не навредить. Когда Курт был чист и одет в брюки от фланелевой пижамы и старую блейновскую футболку, что тот так любил, Блейн снова обхватил его талию, чтобы помочь добраться до дивана. Курт остановил его.

- Курт, я не хочу, чтобы ты хромал от боли, когда я здесь и готов…

Курт прерывает Блейна, приложив ладонь к его рту. – Ты можешь помочь мне пройти в спальню, - соглашается Курт, - Но я просто хочу… - он замолчал и медленно побрел к раковине. Блейн в замешательстве наблюдал за тем, как он смачивает полотенце в воде и снова подходит к нему.

Когда он поднимает мягкую, влажную ткань и начинает очищать лицо от пота и пыли, Блейн проглатывает свои протесты о том, что он мог бы сходить и в душ, а Курту это делать вовсе не обязательно, понимая, что по некоторым причинам, для его жениха было важно проявить подобную заботу. Так что он закрыл глаза и просто наслаждался легкими движениями, которыми Курт отмывает его лицо от незабытого ужаса, грязи и слез.

Когда ткань отнимается от лица, Блейн обнаруживает, что Курт с затаившейся болью в голубых глазах смотрит на него сверху вниз. Он поднял руку, которая не была занята полотенцем, и легко потер большим пальцем покраснение Блейна под левым глазом.

- Мне очень жаль, - пробормотал он.

Блейн пальцами прикоснулся к ладони Курта на своей щеке. – Не надо, - шепчет он, наклоняясь ближе. – Тебе не за что извиняться. Все это… Здесь не было твоей вины.

- Для тебя это было просто ужасно: быть в курсе новостей и не знать, что происходит в башне, в порядке ли я, - Курт осторожно наклоняется, целуя кожу Блейна под глазом. Блейн снова закрывает глаза, осторожно выдыхая и чувствуя лоб Курта на своем. – Ненавижу видеть тебя расстроенным или обреченным на боль, - тихо говорит он.

- Ты сейчас здесь и со мной, - так же тихо отвечает Блейн, - Так что все хорошо.

Они замолчали в какой-то момент, оба переполненные облегчением и благодарностью за то, что были вместе, вдыхая запахи друг друга и теряясь в ощущении прикосновений кожи к коже. Ему бы ни за что не удалось много раз отблагодарить судьбу, звезды или любую другую нечеловеческую силу, которые повлияли на их жизни достаточно, чтобы воздушный поцелуй и «Я люблю тебя» были не их последними моментами вместе.

С внезапной необходимостью проверить то, было ли это на самом деле правдой, а кошмар закончился, Блейн склоняет голову и прикасается губами к губам Курта в поцелуе, что быстро перерастает в отчаянный и нуждающийся, когда они хватают друг друга, двигая губами жестко и почти безумно, задыхаясь.

- Блейн… - выдыхает Курт ему в рот, зарываясь пальцами в кудри, а другой рукой приподнимая рубашку на спине, сжимая ткань в кулаке, чуть влажную от переполняющих эмоций.

Перемещая губы ото рта Курта, Блейн оставляет мягкие, любящие поцелуи на каждом из порезов и наливающихся синяках на лице и шее, прежде чем поцеловать в губы снова, но в этот раз бережно и любяще.

- Никогда не смей пугать меня так снова, - выдыхает Блейн, касаясь носом носа Курта.

<center>-х-</center>

Остаток дня они провели, свернувшись калачиком на кровати, наблюдая по телевизору за мюзиклом, который, что удивительно, ни один из них еще не смотрел. После нескольких быстрых звонков семье и друзьям, чтобы убедить их, что все в порядке, они выключили телефоны и сложили те на DVD-проигрыватель, игнорируя все, что происходило за пределами их укромного уголка. Нужно было узнать, что, в конце концов, и почему произошло в башнях, но все это будет завтра. Сегодня - только они вдвоем, и ничего больше.

Блейн, принявший душ и переодетый в чистую одежду, держал руку на лбу Курта или целовал его шрамы, как будто желая убедиться, что все это не мечты или надежда, а настоящий Курт, который все еще здесь. Курт свернулся и придвинулся к Блейну так близко, как это только возможно, рукой обнимая за талию и переплетая вместе ноги, хотя время от времени все равно менял позицию, чтобы носом упереться в шею жениха, вдыхая аромат, или закрыть глаза и потереться щекой о грудь, прислушиваясь к дыханию и устойчивому сердцебиению.

Блейн, в конце концов, нарушил молчание. – Ты в порядке? – спросил он заботливо, поворачивая голову, чтобы встретиться глазами с Куртом, и рукой проводя вверх-вниз по спине.

Кивая, Курт немного криво улыбается. – Все хорошо, - он льнет еще ближе, пяткой потирая лодыжку жениха, а потом перепутывая ноги еще сильнее. – Все хорошо, - повторяет Курт, - просто… держи меня, пожалуйста.

- Я всегда буду рядом, чтобы не отпускать тебя, если это то, чего ты хочешь, - пробормотал Блейн, прижимая поцелуй к макушке Курта. И оставляя еще один за его ухом. – «Беречь и оберегать в горе и радости», - мягко шепча, цитирует он.

Когда ночь опустилась на город, а желудок Курта начал неприятно урчать, Блейн поднялся и отправился на кухню, чтобы приготовить ужин, на ходу захватывая губы жениха в поцелуе и наказывая тому оставаться на диване и отдыхать. Прошла всего минута с тех пор, как Блейн ушел и начал рыться в шкафчиках и холодильнике, чтобы найти что-нибудь съестное, когда Курт поднялся и, прихрамывая, пошел за ним, садясь на стул перед барной стойкой и наблюдая, за тем, что он делает. Возможно, это делало его в каком-то роде жалким, что он не мог провести вдали от Блейна и минуты, но, в конце концов, то, что им пришлось пережить сегодня, имело слишком большое влияние. Хотя Блейн и настаивал на том, чтобы Курт остался на диване, он все же улыбнулся своей мягкой обворожительной улыбкой и подошел, чтобы погладить его по щеке, только заслышав Курта. Во время готовки он то и дело стоял около своего жениха, перебирал шелковые волосы пальцами и успокаивающе проводил рукой по спине.

Когда ужин был закончен, они вернулись к дивану еще на пару часов, а затем, утомленные, перебрались на кровать, зевая, и от зверской усталости проваливаясь в сон. Они свернулись в узел под одеялом, прильнув каждой частью тела друг к другу, разделяя одну подушку на двоих и целуясь в перерывах между тихими шепотками, пока окончательно не заснули.

Блейн был так рад, что Курту не нужно было находиться в больнице. Травмы были незначительными, а состояние не ухудшилось – ему повезло. Да, через несколько дней нужно будет пройти обследование у врача, но зато он не должен оставлять Блейна, теплые безопасные объятия в этот день или заставлять беспокоиться своего жениха еще и с поездкой в больницу.

Прошли дни с тех пор, как они смогли если не спокойно, то хотя бы чуть волнуясь, оставлять друг друга больше, чем на минуту или покидать квартиру; недели, прежде чем получалось стоять и с тревогой выпускать из виду лица друг друга без угрозы панической атаки; месяцы для них и остального мира, чтобы оправиться от случившегося. Самые страшные моменты для них двоих прошли, и получалось, наконец, засыпать после ночных кошмаров и тяжелого удушья. С поддержкой и объятием того, кого они любят, травмы того дня постепенно затягивались. Но каждое одиннадцатое сентября до конца своих жизней они крепко держали друг друга за руки, как в воспоминание о том дне и мыслях, что могло бы произойти, проносящихся в голове. Курт зарывался лицом в шею Блейна, а Блейн целовал его макушку, пока мысленно они благодарили всех и вся за то, что до сих пор есть друг у друга.

Дата добавления: 2015-11-04