— Ничего, — обернулась она и улыбнулась ему в ответ.
— Я же вижу, что с тобой что-то не так, — произнес он, останавливаясь напротив ее и проводя пальцем по ее бледной щеке.
— Это все из-за сапог. Я расстраиваюсь, когда то, что мне нравится, мне не подходит. Что поделать? 'Се ля ви', - засмеялась она.
Он услышал в этом смехе надрыв, но ничего не смог понять. Она улыбалась, смеялась, шутила, но не была в ней больше тепла, словно кукла стояла перед ним, лишенная настоящих эмоций.
— Поехали домой, — прошептал он и поцеловал ее в губы, но она так и осталась стоять, неподвижная и абсолютно равнодушная к его ласке.
— Я уже дома, — монотонно ответила она и, отбросив его руки от себя, ушла в свою комнату.
Он остался стоять посреди коридора, все еще удерживая руки на весу, обнимая воздух, пустоту, что она оставила после себя. Он точно знал, что что-то произошло с ней. Что-то за тот короткий промежуток времени, который он отсутствовал. Он отсутствовал…
Райлих стремительным шагом вышел из дома Дамьена и сел в свой автомобиль. Он начал шарить руками вдоль сидений, под ними, пока не залез в свой перчаточный ящик. Маленькая коробочка лежала там, прикрытая кучей ненужного барахла.
— ЛОЙ!!! — заревел он и вышел из машины.
Его крик услышали все в доме. Он колотил в дверь комнаты Лой с такой силой, что, казалось, она должна была разлететься на части. Дамьен и Мортон тут же прибежали на звук.
— Что ты делаешь? — прокричал Мортон.
— Не лезь сюда! — ответил Райлих, продолжая колотить дверь.
— Лой, открой дверь, — прокричал Дамьен.
Никто внутри не ответил.
— Лой, давай открывай! — заорал Мортон, и так же настойчиво постучал в дверь.
— Ее там нет, — услышали они тихий голос позади себя.
Все обернулись и посмотрели на горничную, что принесла чистое постельное белье.
— Я видела ее только что. Она была в гараже.
— Вот, черт!
Все помчались на улицу, и, проводив глазами ее машину, удаляющуюся в неизвестном направлении, замолчали.
— Я ее догоню, — ответил Райлих и метнулся к своему 'BMW'.
Как только Райлих отъехал, Мортон повернулся к Дамьену:
— Ты можешь мне сказать, что здесь происходит?
— Нет, — покачал головой брат. — Но что-то мне подсказывает, что нам с тобой лучше сюда не лезть.
Лой знала, что он едет за ней. Она 'втопила' педаль газа до упора, и погнала вперед. Не тут-то было, он быстро сокращал расстояние между ними и, обогнав ее, начал тормозить. У Лой не осталось путей к отступлению. Она свернула на обочину, но двигатель глушить не стала.
Он вышел из своей машины и, открыв дверь ее автомобиля, вытянул ее на улицу.
— Ты в своем уме?! Двести сорок! Ночью!
— Пошел ты!
Он схватил ее за волосы и, намотав их на свою руку, прижал ее к машине.
— Я еще не спросил тебя, какого черта в моей бардачке валяется навигатор! — зашипел он. — Все узнала, что хотела?
— О, да! — ответила она и засмеялась.
— Это — не мой ребенок.
— Давай, начинай! Расскажи мне, как ты, весь такой хороший и милосердный помогаешь растить ей чужого ребенка.
— У меня с ней ничего не было и не будет!
— Я презираю тебя, Райлих, — зашипела она. — Тебе даже не хватает мужества признать очевидные вещи. 'Ты же понимаешь, что я не специально?' — прокричала она и засмеялась. Ты всем, с кем спишь, говоришь это?
Райлих оторопел.
— Все кончено, если ты, избалованный высокорожденный засранец, этого еще не понял!
Он оторвал ее от машины и, достав ключи, запер автомобиль.
— Пошли, — прокричал он и, схватив ее за руку, затолкал в свой 'BMW'.
— Куда ты меня везешь?!
— Не волнуйся, ты там уже была, — ответил он и включил музыку на полную громкость.
Когда его автомобиль пересек границу злополучного городка, на часах уже было одиннадцать. Он выволок ее из машины, и, притащив к парадному крыльцу известного ей дома, позвонил в звонок. Лой молчала, понимая, что ничего хорошего в дальнейшем ее не ждет.
Дверь открыла все та же женщина и, улыбнувшись Райлиху, тут же посмотрела на Лой.
— Извини, что так поздно, но можем мы войти?
— Конечно, — ответила женщина и провела их в дом.
Лой осталась стоять на пороге, в то время, как Райлих прошел в гостиную.
— Ты идешь? — заревел он, и Лой сдвинулась с места.
В гостиной, напротив телевизора, сидела пожилая мьерка. Она выглядела уставшей. Тени давно залегли под ее глазами, а лицо, исполосовали морщины. Ее руки, покрытые тонким пергаментом кожи, дрожали. Райлих присел напротив женщины и взял ее за руку.
— Ты вернулся? — уставшим голосом спросила она.
— Да, я бы хотел познакомить тебя кое с кем.
— И кто же это? — ответила женщина, протягивая свою руку и поправляя волосы Принца.
Он поднялся и, взяв Лой за руку, подвел ее к пожилой женщине.
— Познакомься, это — Лой.
Женщина подняла свои светло-синие глаза и улыбнулась:
— Маленькая Принцесса, не так ли?
— Да, — кивнул Райлих. — Лой, это моя няня — Роберта. Ее дочь любезно впустила нас в дом. Ее зовут Эмми.
Лой повернула голову и обменялась кивком с молодой девушкой.
— У Эмми есть сын — Патрик, — продолжал говорить Райлих. — Ему два с половиной года и сейчас он, наверняка, спит.
— Да, — улыбнулась Эмми. — Еле уложили.
— А когда Миаль вернется?
— Должен уже приехать, — ответила Эмми и улыбнулась.
— Миаль — отец Патрика и муж Эмми — работает врачом в одной из местных больниц.
Лой натянуто улыбнулась Эмми и снова перевела взгляд на свои туфли.
— Она очень похожа на свою мать, — заговорила Роберта. — Хотя и черты отца трудно не узнать. Старая Эльза как всегда оказалась права? — спросила женщина и снова улыбнулась Лой.
— Простите меня, — ответила девушка и, выдернув свою руку из хвата Райлиха, хотела уйти, но Принц схватил ее за талию и прижал к себе.
— Почему Вы стоите? — как ни в чем не бывало сказала Роберта. — Эмми, завари нам, пожалуйста хороший черный чай!
— Сейчас, мама, — послышался голос девушки в коридоре.
Женщина похлопала рукой по дивану, предлагая Лой присесть рядом с ней. Лой, вжав голову в плечи, послушно расположилась по правую руку от нее. Райлих не стал утруждать себя и присел прямо на пол, скрестив ноги.
— Как поживают твои братья?
— У них все хорошо, спасибо.
— Райлих рассказал мне, в какую историю попала подруга Дамьена. Скажи, ты веришь этой девушке?
Лой повернулась к Роберте и серьезно ответила:
— Эта девушка спасла мне жизнь дважды. И, да, я ей верю.
— Райлих приехал ко мне сегодня днем и попросил рассказать ему историю, которая произошла, когда он был совсем маленьким. Все дело в том, что часть этой истории Райлих помнит сам, но, к сожалению, это — не та часть, которую можно рассказать другим. Поскольку Ирэн была матерью Тайрин, девушка имеет право знать правду. Если Вы докажете, что она ни в чем не виновата, Райлих может привезти ее ко мне. Я расскажу ей то, чего Райлих не помнит. Так, каждый получит свою часть головоломки.
— Это какой-то страшный секрет? — спросила Лой и заглянула в глаза женщине.
— Это — чужой секрет, Принцесса. Только Райлих и Тайрин могут принять решение довериться друг другу. К сожалению, если это произойдет, последствия могут быть ужасными. А теперь спроси себя: ты бы хотела знать тайну, от которой могут пострадать все? А если бы знала, стала бы рассказывать об этом остальным?
— Это слишком сложный вопрос, Роберта. Все зависит от того, кто в результате пострадает и какие могут быть последствия.
— Невозможно предусмотреть все. Чем шире круг лиц, которые знают секрет, тем больше вероятности, что этот секрет будет раскрыт. Все зиждиться на доверии. Его, порой, очень трудно заслужить, а заслужив, легко потерять. Доверять — это прежде всего верить, что кто-то никогда не сделает того, чего бы ты не сделал сам. Но все мы слишком разные, наши взгляды и представления разятся, наши помыслы не всегда чисты, а наши действия не всегда предсказуемы. Поэтому доверие сделано из тонкого хрупкого стекла, которое мы можем раздавить в своих руках, всего лишь надавив посильнее.
— Но, на что станет похожа наша жизнь, если мы не сможем никому доверять? Если секрет, который так нас гнетет, будет некому доверить? Если, произнося очередную фразу, мы будем постоянно озираться назад, опасаясь, что кто-то разоблачит нас? Не доверять — значит обрекать себя на одиночество. А мы не созданы для того, чтобы быть одинокими.
— Ты еще так молода, — произнесла Роберта и прикоснулась к щеке Лой. — Твои суждения прямолинейны, а взгляды несколько наивны. Ты существо, которое верит всем, и потому слишком часто ошибается. Я завидую тебе. В тебе нет порочности, а помыслы твои все еще чисты. Осторожнее Лой. Таких, как ты, жизнь любит жестоко учить.
Эмми принесла поднос с чаем.
— Не стоит, Эмми. Райлих и Лой слишком устали. А своим чаепитием мы их только задержим.
Эмми посмотрела на Принца и, заметив его одобрительный кивок, забрала поднос и вышла из комнаты.
— Спасибо Вам, — ответила Лой и поднялась на ноги.
— За что же Ты благодаришь меня, девочка? Ведь я ничем не смогла тебе помочь?
— Вы напомнили мне о вещах, которым не учат в школе. И за это Вам спасибо.
— Тогда, пожалуйста, моя дорогая, — улыбнулась женщина.
Лой первой вышла из дома, куда ее не приглашали. Она зашагала вперед, не обращая внимания на то, что Райлих явно отстал от нее. Она не испытывала в тот момент облегчения, наоборот, унижение снедало ее. Он макнул ее носом в правду, и теперь испачкалась она, а не он. Доверие. Роберта говорила о доверии, которое Лой раздавила собственной рукой.
Райлих открыл машину, и она тут же села в нее. Они ехали назад в тишине, не произнося ни слова, глядя на дорогу, простирающуюся перед ними. Он остановился на обочине напротив ее машины.
— Ключи, — прошептала она.
— В 'бардачке'.
Лой открыла перчаточный ящик и достала брелок.
— Это все? — наконец, спросил он.
— Я устала, — коротко ответила она.
— Настолько, чтобы вернуться домой?
— Унижать себя больше, чем сейчас, я не стану.
— Мы опять возвращаемся к старым вопросам. Заниматься со мной любовью — это унижение для тебя?
— А спать с той, кто не доверяет тебе?
— Доверие, порой, очень трудно заслужить.
— А заслужив, легко потерять.
— Я поражаюсь твоей сноровке, — произнес Принц. — При всей неуклюжести и способности влипать в истории, ты все-таки умудрилась оставить в моей машине передатчик, и сделала это так, что я не заметил. Ты заподозрила неладное, когда я уехал, оставив тебя дома, и обманула своих братьев. Ты увидела нечто, что неправильно истолковала, и, вернувшись домой, не позволила кому бы то ни было усомниться в том, что ничего особенного не произошло. Ты прекрасно выглядела, смеялась и, будь ты окружена посторонними, никто бы даже не заметил подвоха. И снова, когда ты понимаешь, что разоблачение кроется где-то рядом, когда ты догадываешься, что я перерою свою машину, но найду, то, что ты в ней оставила, ты сматываешься. Я догоняю тебя, привожу в дом, где даже моя сестра никогда не была, и показываю тебе нечто личное, но ты вновь усматриваешь в этом унижение. Почему ты не веришь мне, Лой?
— Потому что тебе есть, что скрывать, — ответила она и посмотрела на него.
— А тебе разве, нет?
— Нет, — покачала головой она. — У меня нет секретов.
— Правда? — улыбнулся он. — Мне кажется, что ты обманываешь себя. У каждого из нас есть секреты. Важно другое: кому мы доверяем их.
— Уже поздно, Райлих. Завтра у нас много дел.
— Мне кажется, что я тебя не держу, — развел руками он.
Лой отвернулась от него и вылезла из машины. Пересев в свой автомобиль, она не спешила заводить двигатель. Глаза слезились, а вести машину в таком состоянии ночью действительно опасно. Он тоже не спешил уезжать. Лой издала неопределенный стонущий звук и вжалась головой в руль. Низко поступил не он, а она. Это ее поймали за рукав в партии, где она смухлевала. И у нее даже не хватило смелости ответить за свой поступок. Слабачка.
Он знал, что она плачет. Что испытывает стыд перед ним и не может в этом признаться. Его бесило то, что она не попросила прощения у него за свой поступок и свои слова, которые врезались в его память. Она усомнилась в самом сокровенном, что было между ними, очернив все одной только фразой. Если бы она извинилась, он бы никуда не отпустил ее. Но она медлила, словно попросить прощения для нее все равно, что опуститься. Гордость. Проклятая гордость.
Наконец, она завела двигатель и включила фары. Он проводил ее машину взглядом, пока где-то вдалеке не погасли красные маячки ее габаритных огней. Так же погасла в нем и надежда на то, что она все-таки вернется к нему.
Райлих сжал руль в руках и зарычал. Он мог сломать ее, заставить подчиниться, выдавить из нее слова прощения и тем самым исчерпать инцидент. Но задавить в ней ее проклятую гордость означало вновь вернуться к тому, с чего они начали. Нельзя заставить любить кого-то насильно. Невозможно принудить к доверию, если кто-то сам этого не желает. Нет смысла в прощении, если вымолено оно принуждением.
'Слабачка', - говорила себе Лой, пересекая территорию земель Норама. 'Слабачка'.
Райлих вернулся в свою квартиру и даже не стал включать свет. Он разделся, принял душ и улегся в постель, на простынях которой все еще остался ее аромат. Он прижался носом к подушке и вдохнул его полной грудью. Наверное, он еще больший дурак, чем она.
В дверь позвонили. Райлих взглянул на часы: полвторого ночи. Подскочив с кровати, он достал свой пистолет и подошел к входной двери. Открыв ее настежь, он прижался сбоку к стене, когда понял, что там, за порогом, стоит Лой. Он выдохнул и опустил оружие.
Она переоделась. Влажные волосы утянула в хвост на затылке. Такая маленькая, без своих каблуков…
— Никогда не была слабачкой, — произнесла вслух она. — Прости меня. Я не должна была совать свой нос в твои дела, если ты не посчитал нужным посвятить меня в них. Я думала о братьях прежде всего.
— Так уж и о братьях?
Он вопросительно приподнял брови.
— Ну, почти только о братьях, — ответила она и посмотрела в пол. — И еще за мои слова прости меня. Я верю тебе, но то, о чем я подумала, было слишком тяжело принять…
— Не стой на пороге. Зайди и закрой дверь.
Она молча вошла в холл и захлопнула дверь за собой. Райлих прошел в спальню и вернулся оттуда с сухим полотенцем в руках.
— Еще раз увижу, что ты ползаешь в мороз с влажными волосами — побрею тебя налысо, все поняла?
— Да, — буркнула она, ощущая, как он распускает ее волосы и накидывает на ее голову полотенце.
Махровый край над ее губами приподнялся и его рот опутал ее.
— Прощаю, — прошептал он. — Уже простил, — тут же добавил Райлих и, приподняв ее за бедра, потащил в свою спальню.
Первыми с нее слетели балетки, затем джинсы и чулки. Следом на пол отправились куртка, кофта и майка.
— Сколько же ты на себя натянула? — смеялся Райлих, стягивая с ее трусики.
— В следующий раз накину шубу на голое тело, так подойдет? — улыбнулась Лой.
Райлих на мгновение остановился, а затем утвердительно кивнул.
— Только в моем доме. На улицу в таком виде ты не выйдешь.
— А ты властный…
— Я и есть — власть, так что терпи, милая. И еще одно, — заметил Райлих, не сводя глаз с ее груди. — Если я увижу, что ты снова не надела под платье лифчик, как сегодня в аэропорту, изнасилую на глазах у родственников.
— А ты еще и извращенец, как я посмотрю.
— Извращение — заставлять меня на людях отворачиваться от тебя и прятать свой возбужденный член, — ответил Райлих и провел ланью по ее животу.
— Прости, я не подумала об этом…
— Да, все ты знала, девочка моя. И это возбуждало меня гораздо больше, чем вид твоих маленьких сосков под тонкой тканью платья…
Он снял с себя боксеры и встал на колени перед кроватью. Проведя ладонью вдоль ее ноги, он проложил дорожку из поцелуев к ямочке под ее коленом. Скользнув в нее языком, он удивился тому, что она чуть не подпрыгнула на кровати. Погладив бледную коленку пальцами, он пустился дальше исследовать ее тело. Внутренняя поверхность бедра. Он облизал ее и прикусил нежную кожу. Складочка у лона — та же участь. Живот. Он погладил ее живот и поцеловал пупок, двигаясь дальше. Грудь. Он взял ее в ладони и погладил пальцами бледную кожу. Он согрел ее своим дыханием, как хотел когда-то, и поиграл языком с розовыми вершинками. Плечи, шея, ушки… Он обследовал все, когда снова приник к ее рту. Сильная мужская ладонь легла на ее лоно и поманила подушечками пальцев.
— Больно? — прошептал он, когда ввел в нее один палец.
— Нет, — выдохнула она.
Он ввел второй палец, продолжая манить ее узелок.
— А так?
— Нет, — вздохнула она и прикусила губу.
Он заметил, как она дернулась, когда он нажал на то место, которое травмировал вчера.
Раздвинув ее ноги, он начал спускаться вниз.
— Что ты собираешься делать? — засмеялась она, точно зная ответ на свой вопрос.
— Поцелую там, где 'не болит', - улыбнулся он и приник к ее лону.
Лой заметалась на кровати, не скрывая своего восторга и поглаживая его по волосам, в то время, как он ласкал ее клитор.
— О-о-ой, — застонала она, чувствуя, как растекается по простыни и сокращается под его губами.
Райлих приподнялся, нависая над ней, но она вдруг свела ноги и покачала головой:
— Н-н-нет, — ответила она и улыбнулась.
— Нет? — искренне удивился Райлих.
— Нет!
Она потянулась к нему и, повалив на кровать, села сверху. Припав к его рту, она обласкала пальцами его уши, а затем провела по раковинке языком и втянула вершинку в свой рот. У Райлиха потемнело в глазах. Уши — эрогенная зона всех мьеров, и она будто точно знала, как заставить его заткнуться и потерять связность происходящего. Второе сомнение в ее 'неопытности' Райлих ощутил, когда она провела своим языком по ямочке у его шеи. Соски стали третьим камнем преткновения. Она прикусила один из них и поиграла с ним языком, втягивая в свой рот и облизывая. Когда ее пальцы заскользили по его животу, спускаясь вниз, Райлих застонал. Он точно знал, каким образом хочет ее сейчас, и одна мысль об этом грозила 'провалить' все мероприятие.
Лой, уловив всю силу своей власти, провела своим языком вдоль его живота.
— Знаешь, когда мне было шестнадцать, — прошептала она, — перед тем, как я принесла тебе письмо, я уговорила Дамьена разрешить мне посещать танцевальный кружок.
Лой провела ладонью по бедру Райлиха и остановилась в нескольких сантиметрах от его плоти.
— Естественно, что брат не знал о том, что это был не простой кружок.
Лой прикоснулась языком к бедру Райлиха и вновь поманила его тело своим влажным языком.
— Лой, что ты делаешь? — совершенно серьезно произнес Райлих, которому уже давно стало не до шуток.
— Кружок вела бывшая порнозвезда. За отдельную плату, она научила меня не только красиво раздеваться, танцуя вокруг шеста, но и удовлетворять мужчину по всем направлениям.
— Ты о чем? — не понял Райлих и приподнялся на локтях.
— Она была человеком, и рассказывала о сексуальных играх людей, но ты и сам уже понял, что в этом аспекте мы мало чем отличаемся от них. Единственное, что мне удалось отработать на практике под ее чутким руководством, это манипуляции с бананами.
Лой облизала свои губы, и, не сводя глаз с его лица, наклонилась к его плоти.
Райлих с широко раскрытыми глазами наблюдал за тем, как его желания материализуются в один миг. Лой обхватила его у самого основания и, потянув на себя, обволокла его своим языком.
Райлих откинулся на спину и простонал.
— О, Господи, женщина, ты не выносима…
— О, да! — прошептала в ответ Лой и втянула его в свой рот.
С бананами все было куда более прозаично. Техника, ничего более. Но вот сейчас… Только сейчас она поняла, что на самом деле это такое. Мужчина, что находится в твоей власти, движения тела которого зависят от того, что ты предпримешь в следующий миг. Можно провести по нему своими губами, можно подуть на него и тут же согреть своим дыханием, можно поцеловать или просто вобрать в себя и внутри приласкать языком. Техника, которая превращается в потребность действовать дальше, потому что его вкус тебя возбуждает, потому что внизу твоего живота становится тепло, и от этого собирается влага, словно тело само молит о продолжении ласк и просит утолить его собственный голод. Не было в этом для Лой ничего порочного или грязного. Она любила его и отвечала лаской на то, что он начал первым.
Райлиха затрясло. Сколько раз для него делали подобное? Он уже и не мог вспомнить ни их лиц, ни тех ощущений, что испытывал при этом. Все ушло, словно волной она накрыла его и смыла все, что было до нее. Он чувствовал, как она сама распаляется от того, что делает, и ласки ее становятся все более требовательными, заставляя его едва заметно двигаться под ней. Наслаждение, чистое, не запятнанное пороком, от которого хочется кричать и которое хочется дарить с еще большим усердием.
— Все! — прошептал он, подпрыгнув на кровати.
Пульсация стала невыносимой, желание войти в нее непреодолимым, мучение от того, что он не видит ее искаженного наслаждением лица, нестерпимым. Он схватил ее и опрокинул на кровать, подтягивая за ноги к себе и разводя бледные бедра своими ладонями. Он прижал ее колени к самой притягательной в мире груди и медленно погрузился в ее жар.
Лой застонала и вытянула руки над головой. Она прижалась головой к матрацу и начала выгибаться под ним. Он вытянул ее ноги и прижал их к себе, не сбавляя темп и любуясь на смену выражений ее обезумевшего лица, когда он заполнял ее до самой сути. Он освободил ее тело и перевернул на живот. Он вошел в нее снова и лег сверху, обнимая своими руками и подтягивая ближе к себе. Он вобрал в рот кончик ее ушка и начал играться с ним. Он нашел ее клитор и обласкал его пальцами. Он повернула голову и закричала, обрушивая на него свой гнев, когда он снова покинул ее тело, оттянув момент столь долгожданного наслаждения.
Он вновь повернул ее на спину и, обвив себя ее ногами, снова заполнил ее. На этот раз он обнял ее и накрыл ее рот своим. Он хотел, чтобы она кричала ему в губы, хотел ощущать, как она трется своим животом об него и вжимается грудью в его грудь.
— Ни одна проститутка в Мире не сможет тебя научить тебя заниматься сексом со мной, — прошептал он ей на ухо.
— Почему? — застонала она.
— Потому что ни один секс не сравнится с тем удовольствием, которое я получаю, занимаясь с тобой любовью.
Зрачки Лой расширились, и она закричала, сокращаясь по ним, сжимая его плоть и чувствуя, как он наполняет ее тем, что никому другому дать уже не сможет.
— Райлих, — простонала она, возвращаясь в реальный мир и ощущая, что под тяжестью его тела больше не может дышать.
Он тут же перевернулся на спину, опрокидывая ее на себя.
— Прости, я забыл, что слишком тяжелый.
Она положила голову ему на грудь и погладила своими пальцами.
— Лой, — в тишине произнес он.
— Да?
— Признайся, ты девственность для меня берегла?
Лой приподнялась и посмотрела на него. Этот нахал еще и улыбался к тому же.
— Вообще-то, нет, Райлих. Просто, в моем клане не принято заигрывать с сестрой Главы — это может плохо закончится.
— И что, не нашлось того, кто бы мог бросить вызов твоим братьям?
— Нет, как видишь. Да и вообще, меня мьеры и из других кланов сторонились. Я так думаю, что они очень беспокоились за сохранность своих мьерских ушей, на тот случай, если бы ты все-таки передумал и обратил на меня свое внимание.
— И правильно делали. Иначе я бы им не уши оторвал, а…
— Я поняла, можешь не уточнять. Кстати, не думала, что ты окажешься ханжой, Райлих.
— Не ханжой, а собственником, милая.
— У Тайрин до Дамьена тоже никого не было, — произнесла Лой и закрыла глаза. — Она даже самых элементарных вещей о себе не знала. Я часто задумывалась над тем, как она жила все эти годы. Тай рассказывала, что мать запирала ее в подвале, завязывала глаза и начинала нападать. Изощренная какая-то тренировка.
— Не думай про это. Лучше, закрывай глазки и спи.
— Я еще в душ хотела сходить, — ответила она и зевнула.
— Завтра сходишь. Спи.
Лой закрыла глаза и, кажется, уснула. Она не помнила, сколько часов пролежала на нем в забытьи, но когда проснулась, вокруг было уже светло. Лой приняла душ и прилегла на кровать рядом со спящим Райлихом. В памяти начали всплывать фразы из материалов дел об убийстве Хиант и матери Тайрин. Она вжалась головой в подушку и попыталась прогнать этот несвязный бред, но отдельные слова продолжали всплывать в ее голове, превращаясь в отвратительные образы. 'Темнота'… 'электропроводка'… 'пол, измазанный кровью'… 'спички'… 'пакет для мусора'… 'восковая свеча'… 'электрик'… 'спички'… 'восковая свеча'…
— Спички! — произнесла она и подорвалась с места.
Райлих открыл глаза и посмотрел на нее.
— Какие спички, Лой?
— О, Господи. Мортон говорил, что она постоянно спотыкалась, когда он выводил ее из подвала. Эштон сказал, что у нее красивые глаза, и в роду Киоза ни у кого не было таких глаз. Спички. В показаниях электрика четко говорится, что он пришел в дом с фонарем. Ему не нужны были спички и свеча. На ферме, где убили Хиант, не было света! А фонаря на месте преступления мы тоже не нашли!
Райлих присел в кровати и потер уставшие глаза.
— Что-то я ничего не могу понять из того, что ты бормочешь.
— Звони Дамьену, я знаю, как доказать ее невиновность.
Глава 19
В восемь часов утра Райлих разбудил отца и пригласил пройти в комнату для допросов. Когда сонный Фийери вошел внутрь, Дамьен, Мортон и Лой спокойно сидели за столом. Райлих закрыл за отцом дверь и предложил ему присесть за стол.
— Это не могло подождать несколько часов? — спросил Король, опускаясь на стул.
— Нет, — покачала головой Лой.
— Тогда, что случилось?
— Скажи, тебе знакомо имя Ирэн? — напрямик спросил его Райлих.
Фийери насупил брови и посмотрел на сына.
— Я знал многих женщин по имени Ирэн.
— А изгнанные среди них были?
— Не припомню.
Райлих положил перед отцом материалы дела об убийстве Натальи Руцкой в Польше.
— Эту женщину звали Ирэн. Она вырастила Тайрин. Восемь лет назад ее убили, точнее, казнили тем же способом, что и Хиант. Ну, почти тем же.
Фийери внимательно просмотрел материалы дела и поднял глаза на сына.
— Я акцентирую твое внимание на том, что и первое и второе убийство, у которых схожий почерк, явно совершено мьером. С этим ты согласен?
— Да. 'Кольду' ничего не известно о 'Паризусе'. Продолжай.
— Обрати внимание на фотографии места преступления в Польше. Видишь эти спички и свечу на полу?
— Да.
— Убийство произошло вечером, а в доме не было электричества. Теперь убийство Хиант. Заброшенный дом, в котором сгнила проводка. То есть, убийство совершено в подвале, где нет света. Согласен?
— Да.
— Никто не сомневался, что это сделал мьер, потому как фонаря на месте преступления мы не нашли.
— И?
— Эти спички, которые я показывал тебе, зажигала Тайрин, когда вернулась домой. А теперь давай просмотрим записи камер наблюдения там, где ее содержат. Возьмем, например, сегодняшнюю ночь.
Все, как один, уставились в монитор, который занес в комнату страж. Тайрин шагала с вытянутыми вперед руками поперек комнаты к кровати. Дойдя до нее, она едва не упала, споткнувшись о миску с едой, которую кто-то заботливый оставил на полу перед спальным местом. Тушеное рагу оказалась на полу, а Тайрин, словно не замечая этого, шагнула ногой прямо в него. Затем она присела на кровать и вытерла стопу, растерев в руках картофель и пытаясь отряхнуть их. Когда она поднялась с места и, опираясь руками о стену, отправилась к умывальнику, ни у кого сомнений не осталось.
— Только врач сможет установить объективно, слепая она или нет, — ответил Фийери и откинулся на спинку стула. — Ты сам докопался до этого? — спросил Король, оборачиваясь к сыну.
— Нет. Лой разгадала эту загадку.
Фийери посмотрел на девушку и усмехнулся.
— Маленькая Принцесса, а ты не настолько глупа, как могло показаться вначале, не так ли?
— А Вы не настолько просты, как хотите показаться сейчас, — ответила Лой и отвернулась от него.
Тайрин завели в темное помещение и оставили одну. 'Карцер', - подумала она и присела на пол, когда почувствовала присутствие Дамьена рядом. Что он скажет ей? Какой приговор вынесет ее беззащитному разуму?
Дверь в камеру открылась, и свет коридорных ламп осветил небольшое пространство перед ней.
— Привет, — спокойно произнесла она и повернулась к нему.
Он закрыл дверь, отрезав от нее единственный источник света в этом темном царстве.
— Ты что-нибудь нашел? — абсолютно монотонно спросила она.
— Ты меня видишь? — вдруг спросил Дамьен.
Тайрин искренне рассмеялась.
— Ты издеваешься надо мной?! — вдруг резко закричала она. — Тут кромешная тьма!!!
— А знаешь, что вижу я? — спросил он. — Я вижу, как у тебя растрепались волосы. Ты подняла руку, чтобы проверить, говорю ли я правду.
Тайрин пригладила волосы.
— А теперь ты закрыла глаза. И слезы текут по твоим щекам. Не плачь, милая.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |