С огромной картины на нее смотрела женщина. Красивое лицо, прямой нос, выразительные скулы, надменная улыбка и презрительный взгляд. Длинные, цвета вороньего крыла, волосы. Ее руки охватывал индиговый свет. Незнакомка была облачена в ослепительное белое платье, длинный шлейф которого стелился по земле. Простое, оно подчеркивало ее естественную красоту. Рукава одеяния расходись у локтей. Треугольный вырез открывал лебединую шею и позволял полюбоваться на формы, а заодно и на затейливый кулон в виде знака бесконечности.
На мгновение Мари забыла как дышать. Рука непроизвольно потянулась к шее, но пальцы лишь смяли ткань майки. Она знала, что изящного причудливого сплетения цепочки больше нет. Похожий кулон был и у нее, но она потеряла его четыре года назад. А ведь он всегда был с ней. С самого детства. Он хранил в себе воспоминания о тепле материнских рук и о тех временах, когда Мари была безоговорочно счастлива.
Нет! Это просто безделушка. Похожая вещица, совпадение. Но за последнее время она разучилась верить в подобные совпадения.
— Красавица, правда? Говорят, она была настолько красивой, что звезды падали к ее ногам. Сотни царств покорились власти этой женщины.
Марилли повернулась к Мариусу. В его глазах плясали озорные огоньки.
Моргот пугал ее, и в тоже время в нем было что-то притягательное. Наверное, именно так и должны выглядеть настоящие аристократы. Манеры, осанка, надменный взгляд. Дорогая одежда и безупречное чувство стиля.
Марилли поняла, что беззастенчиво разглядывает его и, смутившись, повернулась к картине.
— Кто она?
— Кхалесса. Она была одной из Великих.
— Она из вашей семьи?
Заклинатель глухо засмеялся, и Мари снова смутилась.
— Нет. Никто не знает, каких кровей она была, — Мариус подошел ближе. — Мой отец поклонялся этому полотну, как и мой дед, и прадед.
— Чем она прославилась?
Моргот ответил не сразу:
— Великая заклинательница — единственная, кто черпала силу из Тьмы. Одним прикосновение губ она лишала жизни, а другим поднимала из мертвых. Жестокая и беспощадная. Кхалесса уверенно шла по трупам своих врагов, утопая по щиколотку в их крови. Гордая и тщеславная. Ей были чужды такие понятия как жалость, слабость и сострадание. Другие заклинатели преклонялись перед ней, разнося легенды о ее силе и мощи. Но были и те, кто пошли против. Они нашли способ убить Кхалессу, но, не сумев уничтожить останки, сделали все, чтобы их никогда не нашли. Многие верят, что ее тело, опутанное серебряными цепями, спрятано так далеко, чтобы ни одной живой душе не удалось добраться до нее, и не приведи Тьма, вернуть к жизни.
«— Она должна вернуться...» — Голос Лиама будто насмехался над ней. Марилли покачала головой, стараясь прогнать наваждение.
— Мне сложно поверить в такие сказки.
— Это не сказки, Марилли, — вкрадчиво произнес маг. — Вся наша история погребена под легендами и вымыслом. Когда-то, заклинатели были Богами. Древний Египет. Греция. Рим. Затянувшаяся на столетия война разучила людей верить. Когда заклинатели пришли к перемирию, некоторые из них пожелали вернуть былую власть и почитание. И они решили начать с нее, — он завороженно смотрел на картину. — Пробудив древнюю магию, они хотели возвыситься над людьми, которые больше не плясали вокруг ритуальных костров, не строили храмы. Совет Верат и Орден Инквизиции пытались образумить глупцов, но тех не пугала даже казнь за неповиновение. Они действовали от имени церкви, руками людей.
Марилли жадно внимала каждому слову.
— Тамплиеры. Крестовые походы. Они искали останки Великой заклинательницы, но ничего не нашли, кроме камня с непонятными письменами, которые даже прочитать не смогли. Совет и Орден вынесли им приговор. Казнили всех, устроив кровавое побоище, а людей заставили забыть, придумав то, о чем сегодня можно прочесть в учебниках по истории.
— Тебя хлебом не корми, только дай рассказать очередную небылицу, — низкий, немного насмешливый голос заставил их обернуться. Мари почувствовала, как к лицу прилила краска. В дверях стоял Гаррет.
— Тысяча триста седьмой год[9], — задумчиво произнес Мариус.
— За три года до моего проклятия. Так что не помню, прости. Исторической хроникой не поделюсь.
— Твой скептицизм, Маккивер, несколько оскорбителен, — проворчал заклинатель. — Ты сам видел камень. Скрижаль долгие века хранилась в сокровищнице королевского клана.
— И что такого в этом булыжнике, который нашли в Думьяте[10]? Ты правда веришь в то, что, — Гаррет взглянул на картину, усмехнулся, а затем вновь обратился к заклинателю. — Заклятие, начертанное на нем, вернет к жизни Древнюю?
— Это ведь про нее говорила Эрнесса? — вспомнила Мари. — Она сказала, что Древняя восстанет!
«— Она должна вернуться...» — Подсознание вторило словам ее мучителя, желая окончательно свести с ума.
— Леди Ланье прекрасно известно, чего стоит опасаться, — голос Мариуса звучал отстраненно. — Еще несколько лет назад я бы и сам не поверил, но, — заклинатель запнулся, как будто подбирал слова, а затем посмотрел прямо на Мари. — Ты излечила Гаррета от ранения, которое должно было отправить его к праотцам. Ты соединила силу клинков, которые являются частями древнего оружия, и ты...
— Можешь сотворить заклятие, которое никто не в силах прочитать, — закончил за мага Гаррет.
Маккивер нахмурился, между его бровей залегла глубокая морщинка, появлявшаяся всегда, когда он был чем-то обеспокоен.
— Поверил, наконец, — улыбнулся Моргот.
— В магии Мари я не сомневаюсь. Но то, что какая-то древняя ведьма может восстать из мертвых, — он покачал головой. — Кто знает, что это за заклятие, и заклятие ли вообще?
— Думай, как хочешь, Гаррет, — развел руками Мариус.
— Так вот чего он хочет? Вот почему он мучает меня! — ее голос предательски дрогнул.
— Лиам ни перед чем не остановится. Ты нужна ему, Марилли, — заклинатель тяжело вздохнул. — Кхалесса и есть та сила, которую они намереваются возродить. В Братстве верят, что когда она умирала, то прокляла заклинателей. Проклятье это заключалось в том, что сила однажды покинет нас навсегда, и мы ничем не будем отличаться от людей. Когда это случится, в своем отчаянии мы вновь воззовем к ней. Великая вернется, а вместе с ней и магия, которая угасает с каждым поколением. Только вот я сомневаюсь, что они до конца понимают, насколько велика цена такой силы.
Мариус убрал руки в карманы.
— Последователи Кхалессы высекли на камне знание, способное вернуть их госпожу к жизни и спрятали, перед тем, как их всех убили. Тысячи лет прошли прежде чем Дамьетта, захваченная Братством, открыла свои сокровища безумным фанатикам. Но их разочарованию не было предела, когда они поняли, что заклятие не прочесть. С тех пор прошло несколько веков, и члены Братства нашли другой способ, — после этих слов, Моргот выразительно посмотрел на Марилли.
От этого взгляда ей сделалось нехорошо. По спине пробежали мурашки, будоража и пугая до чертиков.
— Ты их самый страшный эксперимент, Лапонька, — слова заклинателя прозвучали с сожалением. Мари ожидала, что маг скажет что-то еще, но он не проронил ни звука.
— Я не понимаю, как? Почему я?
Она с мольбой посмотрела на Мариуса. Хмурый и напряженный Гаррет выжидающе сверлил его взглядом.
— Я и так рассказал слишком много, — Моргот повернулся с явным намерением уйти.
— Мариус, прошу вас! — Мари ухватила заклинателя за руку.
— Мне известно только то, что твоя мать была одной из тех, над кем они ставили опыты. Ты человек, Марилли, но в твоих жилах течет кровь твоего отца — заклинателя. Очень могущественного, стоит отметить, — Моргот высвободился из ее хватки.
— Кто он? Мой отец? Вы ведь знаете! — мужчины переглянулись, а она пошептала: — Вы оба знаете.
— Лиам, — глухо отозвался Гаррет. — Лиам Рималли твой отец.
«— Мы с тобой связаны...»
Мир покачнулся, и Мари в одночасье поняла, что он уже никогда не будет прежним. Стало трудно дышать, на глаза навернулись слезы. Она закусила губу. Встретиться лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром, а после узнать, что он приходится тебе отцом — не это ли изощренная и жестокая шутка судьбы?
— Мари, — позвал Гаррет и шагнул к ней.
Она ничего не знала о собственном прошлом, а о многом предпочитала не вспоминать, потому что это было очень больно.
Как и все дети, Марилли думала, что мама всегда будет рядом с ней и никогда не случится ничего плохого. А самое страшное, что может произойти с ней самой — это пара ушибов и ссадин, невыученные уроки да рыбные котлеты, приготовленные бабушкой. Как же сильно она тогда ошибалась!
В тот день из школы ее забрала тетя Элизабет. Когда они оказались, дома, то застали там доктора. Давина выглядела бледной и изможденной, ее мучила головная боль, и время от времени повышалась температура. Седовласый врач сказал, что это грипп, прописал лекарства и заверил, что скоро все должно пройти. Но все только начиналось.
Тем вечером маленькая Марилли слышала разговор женщин и крик бабушки:
— Это плата за грехи и темные желания, которым ты поддалась, не думая о последствиях! Я предупреждала, но ты не слушала меня! Слишком поздно ты поняла, какое он чудовище. О Мари я позабочусь, но в будущем ее ждет судьба страшнее твоей. Рано ли поздно он найдет ее!
Давине с каждым днем становилось только хуже. Молодая женщина сгорала, как свеча — стремительно и неотвратимо. Со временем она потеряла сон и аппетит, постоянно что-то бормотала и перестала узнавать близких. Марилли не пускали к матери, но однажды вечером девочка прокралась к ней в спальню. В бледном существе она с трудом смогла узнать некогда красивую женщину: густые темные волосы поседели, лицо осунулось, а во взгляде горел лихорадочный огонь. Мари не испугалась, подошла к кровати и легко прикоснулась губами к холодному лбу матери.
— Марилли, — послышался еле слышный шелест ее голоса. — Ты так похожа на него, но глаза у тебя совершенно чужие. Иногда я думаю, а есть ли в тебе хоть что-то от меня?
Бледное подобие улыбки появилось на губах, когда она подняла дрожащую руку к щеке дочери. Мари смахнула слезы.
— Мамочка, ты ведь поправишься? Я слышала, о чем говорят бабушка с тетей Элизабет. Ведь это все неправда? Ты же не оставишь меня, мам?
Давина вымученно улыбнулась, и было видно, что даже это дается ей с огромным трудом.
— Не вини меня, когда узнаешь всю правду, Марилли. Я очень его любила, была глупа и наивна...
Она прикоснулась к цепочке на ее шее.
— Храни оберег, пока слуга Маары не заберет его. А свой, — она приложила ладонь к груди, где под тканью сорочки был такой же кулон. — Я заберу с собой, чтобы он не нашел меня даже после смерти.
Давина умерла на следующее утро.
Последние слова матери Марилли всегда считала лихорадочным бредом. Она никогда их не забывала, а повзрослев, решила выяснить кем был ее отец. Но любые вопросы пресекались на корню: сначала бабушкой, а после и Элизабет. Однажды опекунша пришла в ярость, когда застала Мари, разбирающую документы и старые вещи матери. Тогда тетя сказала, что ее отец давно умер.
— Он был преступником, Марилли! — кричала женщина.
Она не поверила и не оставила попыток. Но Мари даже имени его не знала, а несколько лет жизни матери оказались вырванными из книги страницами. Давина не закончила школу, и однажды просто исчезла из родительского дома, а когда вернулась, была уже на последнем месяце беременности.
Со временем Мари окончательно смирилась с мыслью о том, что правды ей никогда не узнать.
Она слышала удаляющиеся шаги заклинателя и чувствовала на себе пристальный взгляд Гаррета.
— Как давно ты знал?
— Достаточно.
Марилли не могла понять, что чувствует. Горечь обиды, страх перед неизвестностью.
— Лиам Рималли, которого я знал, умер очень давно, — он подошел еще ближе. — Я знаю это, потому что чувствовал боль от разрушающихся уз. Боль, которую нельзя сравнить ни с чем. Понятия не имею как ему удалось одурачить всех. А с твоим появлением этот мир встал с ног на голову. Я догадывался, но не знал, как тебе обо всем рассказать.
Мари всхлипнула и, поддавшись порыву, обняла Гаррета. Ей это было нужно. Когда он положил теплые ладони на спину, она уже не чувствовала напряжения и горького привкуса безысходности.
— Я понимаю, правда понимаю, просто... это все в голове не укладывается.
Он перебирал ее волосы и не выпускал из объятий. Было так хорошо просто стоять и молчать — рядом с тем, в ком так отчаянно нуждаешься. За то короткое время, что они провели вместе, он стал ей необходим, как солнце, как воздух — всему живому.
— Сейчас тебе стоит отдохнуть, а завтра мы во всем разберемся.
Марилли нехотя отпустила его и ощутила чувство утраты, словно лишилась части себя.
— Пойдем, я провожу тебя, — Маккивер улыбнулся, а она вдруг прикоснулась к шее.
— Гаррет.
Он поднял брови.
— Кулон на шее Кхалессы. У меня был такой же.
— Был?
— Я потеряла его четыре года назад.
Мари чувствовала себя маленькой девочкой, сообщающей родителю, что потеряла дорогую игрушку.
— Ты уверена? — уточнил Гаррет.
— Очень похожий. Такой же был у мамы и у Элизабет.
— Тогда это многое объясняет.
— Что именно?
— То, почему Лиам не добрался до тебя раньше, — он внимательно посмотрел на Мари. — Это оберег. Очень сильный древний артефакт, сотворить который сегодня не под силу никому. Если верить любимым сказкам Мариуса, Кхалесса и ее приближенные носили подобные. Магия в украшении скрывает своего владельца от других заклинателей, защищает от магического воздействия. Всем известно, что артефакты сохранились до нашего времени, но вот кто ими обладает, — Гаррет пожал плечами. — Значит, у Элизабет есть такой же оберег?
Марилли рассеянно кивнула, не до конца понимая, к чему он клонит.
— Тогда есть шанс спрятать тебя от Лиама. Нужно только навестить ее.
Она вздрогнула.
— Не думаю, что это хорошая идея.
После случившегося с Джеймсом, Элизабет настояла на том, чтобы ее поместили в клинику, и сделала для этого все.
— У нас нет другого выхода. Нужно использовать любую возможность. Прятаться здесь скоро будет нельзя, магия Мариуса имеет свои пределы.
Какое-то время они просто молчали. Маккивер разглядывал картину, а после повернулся к ней.
— Решим все завтра.
За размышлениями Мари и не заметила, как они поднялись наверх и оказались у дверей в комнаты. Сколько же всего она узнала за последний час!
— Значит Кэт... — она неуверенно замерла перед дверью.
— Твоя кузина, — подсказал Гаррет.
— А Лайнел был моим дядей.
— Думаю, король был бы рад узнать о племяннице, — Маккивер грустно улыбнулся, а затем, взяв ее за руку, посмотрел с хитрым прищуром. — Миледи, — это обращение он произнес с особой интонацией и коснулся губами ее руки.
— Ты смеешься надо мной? — шутливо возмутилась она и шагнула к нему.
— И в мыслях не было, — хрипло прошептал Гаррет и, притянув к себе, поцеловал.
Ее губы без колебаний подчинились его властному напору. Она провела ладонями по его широким плечам и обняла, прижимаясь теснее. Проблемы, опасения, тяжелые раздумья — исчезли, растаяли во всепоглощающем жаре поцелуя. Со всей страстью и нежностью Марилли отвечала Гаррету, стараясь запечатлеть в памяти каждое движение губ, каждое прикосновение его сильных рук.
Давно ей не было так хорошо. Он сжимал ее в объятьях — крепких и нежных одновременно. Мари словно погрузилась в теплый океан, где чувственные волны мягко накатывали одна за другой. Казалось, она вот-вот взорвется от наслаждения.
— Если мы сейчас не остановимся, — прерывисто произнес он. — Я за себя не ручаюсь.
Мари не хотелось останавливаться. Ей было все равно, она ловила момент. Она слышала как гулко билось его сердце в такт ее собственному, а горячее дыхание опаляло кожу. Мари смущенно опустила взгляд и перевела дух.
— Доброй ночи, Марилли.
Маккивер поцеловал ее в макушку и провел рукой по волосам.
— Доброй, — прошептала она, понимая, что уснуть ей уже не удастся.
Глава XIV
Западня
Сентябрь, 2010 год
Швейцария. Базель
Гаррет Макквивер
Осень я ненавидел. Воздух отдавал влажной прохладой, которой тянуло со стороны Рейна, с нотками чего-то мускусного и горького. Тяжелые тучи нависли над городом, накрапывал мелкий дождь, обещающий перерасти в ливень.
Впереди виднелись очертания Кафедрального Базельского собора — его высокие шпили тянулись к самому небу. По площади перед храмом прогуливались туристы, но их становилось все меньше.
— В детстве я очень любила это место, — тихий голос Мари заставил меня отвлечься от хмурых, под стать погоде, мыслей. Она сидела рядом и задумчиво смотрела в окно. На ее губах играла улыбка.
— Я часами могла гулять по площади и любоваться этими удивительными фигурами.
Ее восхищение этим местом и воспоминания были очень яркими. Я слушал Мари с улыбкой и с интересом ловил каждое ее слово. Для меня стало важно слышать ее голос и смех каждый день. И неважно, о чем она говорила, что делала, главное, я точно знал, что не безразличен ей. Тот поцелуй оказался красноречивее любых слов. Мне стоило огромных усилий отстраниться от нее и не поддаться желанию. Давно я не испытывал ничего подобного. Настолько давно, что забыл, каково это. Ведь я любил лишь однажды, а после просто брал что хотел, не растрачиваясь на то, что считал ненужным — на чувства.
С появлением Мари все изменилось. Стена, благодаря которой я отгораживался от эмоций и подавлял в себе монстра, постепенно разрушалась. Зверя сдерживали магические ловушки, а рядом была та, кому удалось достучаться до Гаррета, умевшего любить. Было невыносимо волнующе прикасаться к ней и чувствовать ответные ласки и поцелуи. Но поступить так, как поступал всегда, я не мог. Она заслуживала большего.
— Ты был там? — она кивнула на собор.
— Давно.
— Как давно? Лет пятьсот назад?
— Четыреста, — в тон ответил я, и мы засмеялись.
— Давай сходим туда? — она с надеждой посмотрела на меня.
— Боюсь, Мариус не обрадуется, если мы задержимся.
Заклинатель не разделил моего энтузиазма, когда услышал об обереге, и будто воды в рот набрал. Его молчание действовало мне на нервы. Вытягивать клещами все, что ему известно, у меня не было ни желания, ни времени.
Я уговаривал Мари остаться, но она оказалась непреклонна. За поместьем постоянно следили, и нам пришлось выжидать. Несколько дней в стенах пыльного особняка показались мне самыми долгими за все мое существование. А новости о том, что происходило в обществе заклинателей, не радовали.
Лиам собрал Совет, на котором присутствовали даже инквизиторы, и объявил себя законным наследником королевского трона, и что отныне, все они должны подчиняться Братству. Те, кто осмелятся пойти против, будут уничтожены. В могуществе восставшего из мертвых Рималли никто не сомневался, так что если верить юному стражу Мариуса, почти все лидеры семей присягнули новому королю.
Аластар Редмонд — глава Ордена, не остался в стороне и заключил союз с новым главой Совета Верат. Александр был в бешенстве. Мальчишка постоянно повторял, что его отец не предатель и знает, что делает. Я не стал разочаровывать юного инквизитора. Его слепая вера в отца была слишком сильна. Придет время, и он поймет, как сильно заблуждается.
Моргот, укрывший нас в своем доме и не явившийся на ковер к новому лидеру, стал персоной нон грата[11]. Теперь не только члены Братства, но и другие заклинатели, желающие выслужиться перед королем, пойдут на все, чтобы захватить беглецов. Мы оказались между молотом и наковальней — удара можно ожидать с обеих сторон.
Новости поступали ежечасно, а время тянулось как резина. Когда Мариусу удалось отвлечь внимание верных псов Братства, мы направились в Базель. Заклинатель дал ключи от коттеджа своей семьи, который находился в пригороде столицы кантона, и рассказал Мари как активировать магическую защиту, на случай, если возникнут проблемы.
Мы выехали на рассвете. Я гнал автомобиль на запредельной скорости, словно нас преследовала стая разъяренных ликанов. И только когда до города осталась пара миль, я позволил себе расслабиться. Почти. Я волновался за свою подопечную. Даже несмотря на то, что она обещала использовать нашу связь, если что-то пойдет не так. Кэт искренне обрадовалась, узнав, что теперь у нее есть кузина. Это помогло ей отвлечься от мыслей об отце. Принцесса была единственным ребенком в семье и всегда мечтала о сестре или брате, о чем не раз мне говорила.
— Да, ты прав, — разочарованно вздохнула Мари, соглашаясь.
— Когда все это безумие закончится, — тихо проговорил я, подавшись вперед. — Я покажу тебе места куда более красивые: Нотр-Дам де Пари, Руанский собор.
— Обещаешь? — так же тихо спросила она, глядя на меня искрящимися от восторга глазами.
— Даю слово.
Крупные капли дождя звонко забарабанили по крыши «форда». Машину нам любезно одолжил Моргот. Но я несколько скучал по своему автомобилю, оставшемуся в гараже резиденции Рималли. Теперь путь туда был заказан.
Мне совершенно не хотелось выходить, но времени оставалось все меньше. Пусть нас и не преследовали, дурное предчувствие не покидало меня ни на минуту.
— Ты можешь остаться в машине, — предложил я, заранее зная каков будет ответ.
— Нет, я хочу ее увидеть! — уверенно заявила Мари. — Наверное, это странно. Она отказалась от меня, ее стараниями я оказалась в клинике, но... Она единственный родной мне человек, была им. Я действительно скучала по ней.
— Разговор может получиться непростым. Дело в том, что... — я не успел договорить, Мари взяла меня за руку.
— Все будет в порядке, правда. Я и так слишком долго жила в неведении. Настало время расставить все по своим местам.
Машину пришлось оставить ниже по улице, чтобы не привлекать внимания. Почти бегом, под усилившимся дождем мы преодолели несколько кварталов, и Мари указала на нужный дом. Облицованный серым гранитом, с декоративными башенками и узкими окнами. Задний двор, обнесенный низкой оградой из кованого ажура, был усажен подстриженными кустарниками и каштанами. Мы поднялись по ступенькам на полукруглое крыльцо, и Мари в нерешительности замерла перед дверью. Я уверенно кивнул ей, и она постучала. Ждать долго не пришлось.
Дверь открылась и тут же закрылась прямо у нас перед носом.
— Тетя Элизабет? — Мари растерялась.
— Убирайтесь прочь! — раздался голос женщины.
Радушный прием, ничего не скажешь. Марилли посмотрела на меня, а я понял, что пришло время брать инициативу в свои руки.
— Элизабет, откройте дверь! Иначе, клянусь Тьмой, я вышибу ее!
Прошло несколько долгих минут, прежде чем дверь все-таки открыли.
— Так вот как ты отплатила мне за все, что я для тебя сделала?! Привела на порог моего дома убийцу! Монстра!
Тучная женщина, далеко за пятьдесят, в круглых очках с толстыми линзами смотрела на меня в упор, но обращалась к Мари. У Элизабет были рыжие волосы, собранные на затылке в тугой пучок и стянутые сеткой. В карих глазах полыхал гнев. Она поправила пестрый платок на плечах и ткнула в меня пальцем, на котором красовался вычурный перстень с рубином.
— Кровавый след тянется за ним с незапамятных времен!
— Я тоже рад знакомству, мадам, — ядовито отчеканил я и бесцеремонно перешагнул через порог, оттесняя женщину в сторону.
— Как ты узнала, кто он? — удивилась Мари.
Элизабет отступила, и она неуверенно вошла в дом следом за мной.
— Она Видящая, — осматриваясь, пояснил я, прежде чем та успела открыть рот. — Есть люди, которые способны видеть магию и все, чего она касалась. Их не обманешь ни иллюзией, ни мороком. Сегодня во всем мире видящих наберется не больше сотни.
Спасибо Мадлен. Благодаря ей я знал об этой женщине все. Мари назвала тетку экстрасенсом, и я сразу попросил леди Хастис о помощи. Конечно, Элизабет могла оказаться и обычной шарлатанкой, как тысячи других, но учитывая происходящее, стоило проверить. Я оказался прав.
Способности видящих передавались от родителя к ребенку. Редкий феномен, с которым я почти не сталкивался. После деяний Папской Инквизиции, людей с даром видеть магию заклинателей значительно поубавилось. Вспоминать об этом не принято, но бытует мнение, что все проходило не без ведома самих магов. Все видящие находились под неусыпным контролем Совета и Ордена. Мадлен нашла об этой женщине немногое, так как последние двадцать пять лет она считалась без вести пропавшей.
— Ведь я прав, Элизабет? Или Ингрид?
Ингрид Вебер — ее настоящее имя. Именно под ним она числилась в записях Ордена и Совета, как и многие из ее предков. Веберы иммигрировали в Швейцарию из Берлина в начале прошлого века. Ингрид исчезла из поля зрения заклинателей, скрывшись за магией амулета. Изменила имя и переехала из одного конца города в другой. Она пряталась у них под самым носом.
Лиам наверняка перевернул мир в поисках дочери — в то время как сила древних артефактов укрывала Мари в его родном городе. Я бы позлорадствовал, но для начала мне хотелось выяснить, кто столь виртуозно обвел вокруг пальца Братство. После встречи с Эрнессой открылось много интересных деталей. Ее мать, Эрика Ланье, помогла Давине сбежать от Лиама. Только я сомневался в том, что Эрика действовала в одиночку. Что-то ускользало от меня, и я никак не мог понять, что именно.
— Я отказалась от своей прежней жизни. Сейчас это не имеет значения.
Я почти не слушал ее и осматривался по сторонам. Непримечательные пастельные тона, удобная мебель. Серая кошка, дремавшая на диване в гостиной, навострила уши и уставилась на меня. С животными я не ладил. Они спешили прочь, чуя Зверя. Этот клубок меха не стал исключением. Она вскочила, выгнула дугой спину, зашипела и убежала.
— У меня нет того, за чем вы пришли. Лучше уходите.
Я ожидал услышать нечто подобное.
Бегло просмотрев немногочисленные фотографии над каминной полкой, я остановил взгляд на одной из них. На фото Мари было не больше пятнадцати. Заплетенные в две косы темные волосы, легкий летний сарафан и блеск золотой цепочки на шее. Она обнимала Элизабет, которая выглядела гораздо моложе. Открытые и искренние улыбки на лицах. Похоже, что тогда они были счастливы, были настоящей семьей. Пока Ингрид не выставила свою воспитанницу из дома.
Глядя на Элизабет, я понимал, почему она так поступила. Она боялась, что Лиам найдет их. Видящая избавилась от дочери заклинателя, предоставляя той заботиться о себе самостоятельно. Тот же страх заставил ее отправить Мари в клинику. Эта женщина делала все, чтобы не пересекаться с миром, видеть деяния которого была способна с рождения. Я хорошо знал вкус этого страха, пусть и не ощущал его из-за магического металла. Мерзкий, как скисшее молоко. Трусов и предателей я презирал. Эта женщина была мне противна.
— Все серьезно, Элизабет, — я вернул фото на место. — Нам нужен оберег, без него мы не уйдем.
Ингрид рассмеялась.
— Я гораздо раньше тебя осознала насколько все серьезно, ликан! Повторяю еще раз, у меня нет того, что вам нужно.
Она обхватила себя за плечи и старалась не смотреть ни на меня, ни на свою воспитанницу.
— Элизабет, — мягко попросила Мари.
— Вы не слышите меня? — взвилась женщина. — Она забрала его, как и обещала!
— Она?
Нехорошее предчувствие, горечь догадки мгновенно овладели мной. Выражение лица Элизабет говорило само за себя. Не единожды мне доводилось видеть маску отвращения и ужаса, когда люди говорили о ней. Я понял, кто эта «она» еще до того, как задал свой вопрос. Понял, и в то же время не хотел верить.
— Она всегда являлась под ложной личиной, но я видела ее истинный лик! Обезображенное чудовище. Слуга Мааре и последовательница Мойр, которая видит чужие жизни!
— Вы слишком хорошо осведомлены. Этих имен сегодня не произносят даже заклинатели.
— Заклинатели добровольно пожелали забыть о своей страшной истории. Они предпочли ей сладкую ложь и укрыли ее вуалью легенд. Но ей известно все! Ради этого она и живет столько веков!
— Ты понимаешь, о ком она говорит? — Мари в недоумении обратилась ко мне.
— Понимает, прекрасно понимает! — Ингрид осмелела. — С ней он прошел через Вечность, и до сих пор остается послушной марионеткой в ее руках, как и мы все!
Я сделал шаг, видящая отступила и победно улыбнулась. Ей удалось задеть меня.
— Ты думаешь, Давине удалось сбежать только потому, что заклинательница Ланье была столь великодушна? — она смотрела с вызовом. — Оракул стоит за всем! Столетиями, она предавала заклинателей и Братство, играя то за одних, то за других. У нее свой интерес!
Я отвернулся.
Многоликая! Проклятая бестия! Какую бы игру она ни вела, она проиграла. Посланное мне видение было знаком отчаяния. Лиам явно догадался, кто обманывал его. Я бы и сам с удовольствием придушил ее. Мне было плевать, когда это все началось и что ее связывает с Братством. Она знала, что Лиам выжил, и что затевает.
Теперь все встало на свои места. Достать древние артефакты могла только Многоликая. Она спрятала Марилли, а когда пришло время, забрала амулет. Но такая магия не иссякает сразу. Мари носила украшение всю жизнь, и прошли годы, прежде чем сила развеялась. Хитрая ведьма все рассчитала. Но где она сейчас? Это было частью ее плана, или же что-то вышло из-под контроля? Ясно только одно — я был непроходимым идиотом. Пешкой на шахматной доске.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |