Дарья Андреевна Кузнецова 12 страница

Пробуждение оказалось внезапным. Даже несмотря на то, что я ожидала чего-нибудь в этом духе.

— Лежи, — выдохнул мне в губы Хар и резко сел. Во все стороны плеснула волна пламени. Я дёрнулась, но кровник придержал меня за плечо, не давая подняться.

А я во все глаза таращилась на друга, и понимала, что знаю о нём даже меньше, чем думала до сих пор.

Это пламя не было иллюзией, это действительно был огонь. И на такое были способны маги двух направлений — Материалисты и Разрушители, причём скорее — последние.

Бывает ли так, что у одного человека сразу просыпается два дара? Двуталанты? Я слышала сказки о таких, но это были именно сказки. Официальная наука считала, что человек не может вместить сразу два дара. У каждой магии есть своя оборотная сторона, и если управлять двумя силами ещё может получиться, то пережить негативное воздействие в таком случае будет невозможно. Крошечная часть силы Разрушителя едва не довела меня до сумасшествия, но я уже была достаточно опытной Иллюзионисткой, когда столкнулась с чужой силой, а мы с самого начала учимся изменять свою личность. А если ребёнок, с самого рождения?

Хар — Иллюзионист. Но вот этот огонь…

Не это ли скрывал от всего мира друг? Кто он на самом деле? Уж не результат ли какого-нибудь сложного эксперимента по созданию двуталантов? Или официальная наука попросту лжёт?

Хаарам над ухом грязно выругался, и я увидела, как пламя наткнулось на невидимую преграду — и просто исчезло. А в следующий момент нас с Харом накрыла мелкая сеть.

Тонкая, вроде вуали, она тем не менее пригвоздила нас к земле подобно гранитной плите. Даже дышать под ней получалось с трудом, лёгкие едва преодолевали давление. Хаарам пытался дёрнуться, но видно было, что это даётся ему с трудом и отнимает последние силы.

Я точно знала, что сейчас нас будут убивать, но мне почему-то совсем не было страшно. Я, наверное, просто не могла поверить. Хар, такой предусмотрительный умный Хар, как он мог так глупо подставиться? Жалко, что я не видела его лица; он бы, может, подал мне какой-то знак. Может быть, всё так и должно быть, и всё идёт строго по плану?

Но страх всё же скрыл остальные маски. Рваный, чёрный, будто выползающий на поверхность сквозь тщательно наведённую иллюзию спокойствия и уверенности. Сложно делать вид, что всё нормально, когда видишь тень Караванщика, так ведь?

— Глупый молодой Разрушитель, — проговорил незнакомый голос. На нашу поляну кто-то вошёл, но из своего нынешнего положения я могла видеть только высокое небо, часть фигуры Хаарама и склонившиеся со всех сторон азалии. — Девчонка-то умнее, она тебя предупреждала. Что с людьми похоть делает… Убрать тут, и чтобы без осечек.

Но волна огня была не единственным сюрпризом, который имел в запасе «наш загадочный». Он вдруг увеличился в объёме, загораживая половину обозримого пространства, и сжимавшая нас сетка разлетелась клочьями, а кровник исчез. Я, нарушая приказ Хаарама, села, пытаясь понять, что происходит. И, главное, что всё-таки случилось с моим другом?

Всё было кончено за пару секунд. Четверо, не то пятеро человек лежали вповалку, не подавая признаков жизни, а ещё одного осторожно, почти нежно держал зубами за горло огромный зверь, похожий на пустынного кота, только ослепительно белый и размером с годовалого жеребёнка.

Так мы и застыли на какое-то время: хищник, периодически предупреждающе порыкивающий на замершего под его огромной тушей незнакомца, и я, озадаченно этого самого хищника разглядывающая.

Ошмётки одежды на теле зверя не оставляли простора фантазии, и воссоздать события последних секунд было не сложно. Воссоздать — да, а вот понять!

Хар, маг-Иллюзионист, применил магию другого направления, а потом превратился в большого хищного зверя. Те чудеса, о которых говорил Тар, которые Иллюзионисты способны творить, нарушая законы магии и природы? Слишком маловероятно, но другого объяснения я тоже не видела. Ведь не может же всё это быть по-настоящему, правда?

Чего мы ждали, стало понятно довольно быстро. По одной из тропинок на поляну стали выходить люди, всего около десятка. Большинство было одето в типичную рабочую одежду, так любимую ремесленниками всех направлений: светло-коричневые шаровары, кожаные жилетки со множеством удобных карманов и небольшие тюрбаны на головах. Они принялись с деловитой суетой разбирать груду тел, причём на лицах читалась безразличная скука повседневности и лёгкая брезгливость. Оторванные конечности и зияющие раны вызывали столько же эмоций, сколько вызывают у обычных уборщиков брошенные в пыль огрызки и очистки.

А вот ещё двое отличались от остальных. Во-первых, написанным на лицах любопытством, а, во-вторых, одеждой. Обычные прохожие, один в немарких серых штанах и белой рубахе, второй — в оттенках синего.

— Отличная работа, Кот, — с улыбкой кивнул старший из двоих, который в синем, и двинулся ко мне. Поскольку, остановившись рядом, он не предпринял никаких действий, только молча навис и о чём-то задумался, я наблюдала за действиями его товарища. Который тем временем принял из пасти хищника полузадушенную жертву, ловко и быстро скрутил вынутыми из незамеченной мной поначалу сумки верёвками. Из той же ёмкости мужчина извлёк широкий тёмно-зелёный плащ (или платок, или вовсе покрывало), и жестом балаганного фокусника накинул на невозмутимо сидящего зверя. Мгновение, и вот уже на ноги поднимается, кутаясь в складки ткани, мой кровник. Выглядел он не лучшим образом; взъерошенный, в пятнах крови. Впрочем, я быстро сообразила, что кровь принадлежала не ему.

— Как ты? — бодро и невозмутимо поинтересовался сероштанный. В отличие от Хара, внешностью он обладал вполне заурядной: тёмно-рыжие волосы, загорелое лицо с веснушками. Как, впрочем, и все остальные пришельцы, включая самого старшего. Разве что последний был совершенно лыс, а изрезанное морщинами лицо напоминало подсохшую на солнце виноградину, которая через пару десятков лет обратится в изюм. Годы, они мало к кому благосклонны.

— Терпимо, — хрипло выдохнул Хар.

— Предлагаю проследовать для беседы в более удобное место, — прозвучал над моей головой голос старшего. — Позвольте вашу руку, госпожа.

Догадавшись, что обращаются ко мне (больше ни одной женщины на поляне не было), я подняла на него взгляд и увидела протянутую ладонь. Не пытаясь искать подвох в этом обычном и естественном жесте, приняла предложенную помощь. Рука помощи оказалась такой же, какой казалась на вид: сухой, твёрдой и сильной, с грубой шершавой кожей, покрытой старыми мозолями.

Мужчина поднял меня на ноги, аккуратно придержал под локоть. Но, видя, что на ногах я держусь уверенно, оставил меня стоять самостоятельно.

Нельзя сказать, что я действительно была невозмутима, но поддерживать нужную маску было просто. Всё-таки, наибольшее неудобство мне сейчас доставляли толпящиеся в голове вопросы, а в остальном я была довольно спокойна и без иллюзий. В конце концов, кто бы ни были эти люди, они явно хорошо знали Хара, и были настроены ко мне вполне мирно.

Пока я отвлеклась на старшего из компании, кровник под покровом плаща успел натянуть штаны и сбросил покрывало, являя собой ожившее видение девичьих грёз.

Всё-таки, Хаарам красив, как только может быть красив молодой полный сил мужчина и воин. Сильный, гибкий, опасный; клинок из самой лучшей стали.

— Пойдём, — подойдя ближе, закончивший одевание Хар взял меня за руку и повёл за собой куда-то в хитросплетение парковых дорожек.

Долго путь не продлился. Через минуту наша процессия в полной тишине выбралась из парка и очень споро погрузилась в несколько экипажей. Я мельком отметила, что в обозримом пространстве не было ни одного постороннего человека; надо полагать, об этом загадочные организаторы позаботились особо.

— Во-первых, извини, — начал Хаарам, когда мы вчетвером расселись в одном из экипажей. — Мы хотели обойтись без подобных мер, подвергавших твою жизнь опасности, но медлить было опасно, а выманить их другими способами не получалось.

— Я примерно так и подумала, — вздохнула я в ответ.

Нельзя сказать, что я сердилась на друга. В конце концов, покушение бы наверняка последовало, так пусть подобные вещи происходят под защитой и контролем опытных профессионалов, чем спонтанно. Кто знает, насколько и кому я помешала? Может быть, этот человек со временем в отчаянии мог дойти до нападения на приютивший меня дом. У Берггаренов, конечно, отличная защита, но любая защита имеет свои бреши, и её преодоление зависит только от желания и финансовых возможностей организаторов.

Да и на скрытность Хаарама, по-хорошему, глупо было обижаться. Сама этим грешна, а некоторые из моих проблем, в отличии от тайн Хара, как раз должны были быть достоянием моих кровников. В его же случае скрытность — это скорее вопрос государственной необходимости. Я ведь ничего не путаю, и работает эта служба под царским контролем?

Не удержавшись, я задала последний вопрос вслух. Хар с младшим как-то странно переглянулись, очень похоже усмехнувшись, а старший прокомментировал вслух:

— Надо же, какая верность отечеству, — с лёгкой необидной насмешкой проговорил он. — Вы интересная особа, Лейла. Думаю, мы ещё вернёмся к этому разговору, — на этом месте Хаарам вскинулся, бросив удивлённый взгляд на старшего, но тот проигнорировал невысказанный вопрос. — Пока же успокою вашу совесть, мы действительно служим царю. Меня можете называть Пень, а это Клякса, — он кивнул на своего младшего товарища. — Но я тебя перебил, — и старший кивнул Хару. Тот выразительно хмыкнул, но никак иначе своего недовольства не выказал.

— Так вот, во-вторых, большое спасибо. Я всегда знал, что ты умница, но сейчас было бы просто свинством с моей стороны это не отметить. Ты мне замечательно подыграла, о чём я тебя и просить не мог. Ну, и, в-третьих, в связи с этим, а ещё с чрезмерной общительностью Пня, предостерегаю, — он усмехнулся. — Поосторожнее с этими наглецами, а то быстро окольцуют по всем правилам.

— Окольцуют? — растерянно уточнила я.

— Это жаргон, не обращай внимания, — ободряюще улыбнулся мне старший. — Тебе в любом случае ничто подобное не грозит, по меньшей мере, до окончания нынешнего дела, — мне кажется, или последняя фраза была адресована отнюдь не мне?

— А далеко до него, до окончания? Вы же, кажется, взяли одного из негодяев живьём, — с надеждой поинтересовалась я.

— Боюсь, всё только начинается, — нахмурившись, покачал головой Пень. — Как вы себя чувствуете? Голова не кружится, не мутит? — резко, без перехода сменил тему он. И я вдруг с удивлением отметила, что — да, кружится, и чувствуется некая дезориентация в пространстве, как будто я успела слегка задремать.

— Немного кружится, — честно ответила я.

— Это хорошо, — удовлетворённо улыбнулся старший. — Значит, всё в порядке. Мы, кстати, уже приехали, — он качнул головой в сторону двери, и будто в ответ на его кивок экипаж, дёрнувшись, остановился.

Клякса (за что его, интересно, так прозвали?) распахнул дверцу, легко спрыгнул вниз и обернулся, чтобы помочь спуститься мне. Я не стала пренебрегать помощью, тем более что перед глазами по-прежнему плыло.

— Ты не волнуйся, — улыбнулся мне Клякса, придерживая за локоть. — Сейчас внутрь пройдём, и станет легче. Это реакция на защитные чары, чтобы не было возможности запомнить дорогу и место.

Оглядевшись по сторонам, я поспешно уткнулась взглядом в пол: кроме пёстроты расплывчатых цветных пятен вокруг ничего не было. Впрочем, это не помогло; в глазах, дополнением к общей мутной круговерти, ещё и зарябило от повторяющегося мелкого рисунка, так что я попробовала зажмуриться. Эта мера оказалась куда более действенной. Меня, по крайней мере, перестало укачивать; зато мысли стали вдруг вялыми и ленивыми, ползающими по кругу, и никак не удавалось ни на чём сосредоточиться.

— Так будет быстрее, — раздался весёлый голос Хара, и кровник подхватил меня на руки. Мы куда-то двинулись, но к этому моменту я окончательно «поплыла», и не могла уже сказать, сколько времени и в каком направлении осуществлялось это движение. Хорошая у них тут защита, качественная.

Прояснилось в голове, когда меня поставили на ноги. Оглядываться было страшновато, и я на всякий случай продолжала цепляться за плечо Хаарама. Широкий светлый коридор, посреди которого мы стояли, был совершенно пустым и безликим, но хотя бы не плыл и не кружился перед глазами.

— Всё в порядке? — участливо поинтересовался Хар. Я только кивнула, привыкая к нормальному состоянию. — Неприятно, согласен, но пока ещё никого даже не стошнило, — хмыкнул он.

— Ты меня утешил, — со вздохом ответила я, отпуская дополнительную опору и пробуя на прочность собственные ноги и вестибулярный аппарат. — А вы всех на руках носите, или кто-то доползает самостоятельно?

— Есть специальные кресла на колёсах, — рассмеялся Хар. — Но тебя я, после всего, что между нами было, могу и на руках поносить!

— Ещё скажи, что обязан на мне жениться, — насмешливо фыркнула я.

— Э-нет, хорошая моя, тут ты промахнулась! Не те нынче времена, — и он, дурашливо погрозив пальцем, показал мне язык.

— Ладно, молодёжь, пойдёмте, — подбодрил нас обнаружившийся тут же Пень. Клякса за время пути успел где-то потеряться. — Дел много, а времени мало.

Мы немного прошли по коридору, миновали несколько совершенно одинаковых дверей без опознавательных знаков. Как они вообще тут работают? Всё одинаковое, бесцветное, совершенно пустое. Ладно, те, кто привыкли, но новички-то как ориентируются? Так и суют голову в каждую дверь, пока методом исключения не найдут нужную?

— Хм, странно, — пробормотал себе под нос Пень, останавливаясь у ничем не примечательной двери, такой же бело-безликой, как и прочие. — Кого могло принести? — сам у себя спросил мужчина, уже шагая внутрь. Следом за ним просочились и мы, с некоторым недоумением обходя замершего едва не на пороге хозяина помещения. И тоже замерли от неожиданности. Во всяком случае, я — точно.

За простым письменным столом в кресле сидел хорошо знакомый человек, которого я совершенно не ожидала здесь увидеть. Как, судя по всему, не ожидал и Пень.

— Сахим? — наконец справился с удивлением старший. — Как и зачем ты сюда попал?!

А я, честно говоря, даже не удивилась. Ни тесноте мира, ни знакомству этих загадочных людей, ни грозному прозвищу хмурого Разрушителя.

В пятнадцать лет, прочитав статью в газете, в которой не было практически никакой конкретной информации, только общие рассуждения о мужестве, долге и чести, я совершенно не задумалась, чем именно этот штабс-капитан настолько особенный, что его некролог, да ещё с портретом, удостоился быть опубликованным на целом газетном листе. Да и потом об этом не думала; сначала ждала его возвращения, а потом уже вовсе сознательно старалась о нём не вспоминать.

Теперь же все известные мне факты об этом человеке начали аккуратно собираться в логичную и ясную картину.

Думаю, не так много подполковников лично знает и очень уважает генерал-лейтенант Оллан Берггарен. Да и Его Величество явно был неплохо осведомлён относительно личности господина следователя. И уж совершенно очевидно, абы кому не доверили бы расследование смерти царского родственника. А ещё, не слишком ли внезапная карьера, от штабс-капитана до подполковника за те несколько лет, что прошли с момента его выздоровления?

Так что встреча здесь, среди всех этих глубоко засекреченных личностей, стала скорее закономерным развитием сюжета, чем шокирующим открытием.

— Мне казалось, я имею право по меньшей мере быть в курсе, когда моего важного свидетеля какие-то посторонние личности втягивают в сомнительные авантюры, — таким уже привычным тихим голосом начал господин следователь, откладывая какую-то папку и поднимаясь из-за стола. Пень совершенно неожиданно отступил на шаг назад, напрочь забыв, что это, вообще-то, его кабинет. Хар удивил меня ещё сильнее; он скользнул в угол, задвигая меня себе за спину, явно намереваясь от чего-то защищать. Впрочем, понятно, от чего, но… они это всерьёз?!

— Сахим, всё было под контролем, она ведь не пострадала, — пробормотал, явно с трудом борясь с желанием выскочить за дверь, Пень.

— Почему меня не поставили в известность? — всё так же тихо и невыразительно проговорил Разрушитель, упираясь обеими ладонями в стол.

А я, внимательно приглядевшись к сыскарю из-за плеча кровника, почувствовала слабость в коленках и острое желание оказаться где-нибудь подальше. Мне вдруг стала понятна причина всех опасений присутствующих мужчин.

Господин следователь ЦСА, подполновник-Разрушитель Дагор Зирц-ай-Реттер был очень-очень зол. Точнее, не совсем так; он пребывал в той характерной, беспросветной полубезумной ярости, из-за периодических приступов которой так боялись в народе магов этой специальности. Пообщавшись со сдержанным терпеливым сыскарём, я как-то забыла об этой особенности Разрушителей, решив для себя, что это очередной миф. Оказывается, не миф… И представив, на что способен данный конкретный маг в подобном припадке, поняла, что сейчас я куда ближе к встрече с Караванщиком, чем была когда-либо в жизни. И, боюсь, я совершенно не преувеличивала; даже, скорее, недооценивала следователя из-за недостатка информации.

— Извини, Сахим, я дурак, совсем не подумал, — виновато вздохнул Пень, упираясь лопатками в дверь. Дальше отступать было некуда, и он, кажется, это понял. — Я даже не знал, что это дело ведёшь ты; привык, что, раз нам поручают заняться, значит, свалилось какому-нибудь бездарю в ЦСА.

— И что я должен сделать в связи с этим? — почти прошипел сыскарь.

— Прости, больше не повторится, — покаянно качнул головой Пень.

— Не повторится, — медленно кивнул Разрушитель, не сводя тяжёлого взгляда с хозяина кабинета. — Потому что следующего из вашей банды, кого я увижу рядом с фигурантами этого дела, уже никто и никогда не сможет опознать. Я доступно объясняю?

— Да, но как же…

— А с вашим начальством я ещё поговорю, — сквозь стиснутые челюсти процедил Разрушитель. — Госпожа магистр, следуйте, пожалуйста, за мной, — выпрямившись, он вышел из-за стола. — Нечего вам делать среди этих… людей, — явно выделив голосом последнее слово, добавил он, внимательно и пристально глядя в глаза Хару.

От меня не укрылось, как Хаарам замешкался, готовый вызвать гнев Разрушителя, но не дать меня в обиду. Учитывая, что я каким-то десятым чувством чуяла: мне сыскарь вреда не причинит, решила не провоцировать конфликт и сама шагнула навстречу разъярённому магу.

— Позвольте вашу руку, — подполковник протянул собственную ладонь. Пень тем временем освободил дверной проём, и даже сам открыл дверь. — Иначе вас не выпустит защита, — пояснил Разрушитель.

Я неуверенно (всё-таки, если верить слухам, разъярённый Разрушитель в своей непредсказуемости способен превзойти Вечного Странника) взяла следователя за протянутую руку. Ожидала чего угодно, от ожога до сильного рывка, но тут же устыдилась. Мужчина держал мою ладонь очень аккуратно, даже бережно, как будто боялся сжать сильнее необходимого. Впрочем, почему — «будто»? Можно подумать, он не знает, на что способен в подобном состоянии. Тем более, основная буря явно прошла, и осталось пережить её отголоски.

Бросив взгляд через плечо, я ободряюще улыбнулась встревоженно хмурящемуся кровнику. В конце концов, не съест же меня господин следователь! Ну, максимум, немного покусает. Фигурально выражаясь, потому что представить угрюмого сыскаря действительно кого-то кусающим я не могла. Вот Хара после всего увиденного — могла, и даже представляла, этот кого угодно сожрёт. А господин следователь не будет пачкаться, он сразу распылит…

Но как не вовремя Зирц-ай-Реттер меня увёл. Так я и не узнала, что произошло на поляне, и как Хаарам это провернул.

Странно, но обратный путь не сопровождался головокружением. Просто небольшой отрезок времени выпал из моей памяти; вот мы идём по коридору, а вот уже медленно едем в небольшом открытом экипаже по какой-то незнакомой улице.

— Простите, что всё так получилось, — первым нарушил молчание сыскарь. — Они не имели права подвергать вас такому риску.

— Но ведь всё обошлось, — осторожно возразила я, пожимая плечами. Тем более, ничего столь уж страшного я в произошедшем не видела. Наверное, действительно потому что всё хорошо закончилось. — На мне ни царапины, а главный в этой шайке схвачен, — пояснила я.

— Схвачен не главный, схвачен один из исполнителей, — скривился следователь. — Вот этим мне и не нравятся их методы. Они не жалеют людей, пока те не докажут свою незаменимость. Да и потом тоже не жалеют.

— Кто эти «они»? Или это секретная информация? — я вздохнула.

Мне невероятно надоела эта беготня. Я никогда не стремилась к приключениям, даже путешествовать меня не тянуло. Сколько себя помню, мне неоригинально хотелось спокойствия и безопасности.

В приюте мы не голодали, не походили на оборванцев, учились основам наук, необходимым для дальнейшего образования, но на этом функции наших воспитателей заканчивались. В остальном это была стая. Каждый дрался с каждым за своё место под солнцем, были вожаки, были понукаемые всеми изгои. И закон царил стайный, простой: выживает сильнейший. Мне в какой-то мере повезло, проявленный дар отделял меня от остальных детей. Я никогда не была на первых ролях, но и не волочилась в хвосте. Рядом со стаей, но вне её. И всё равно порой приходилось показывать зубы; меня не могли не задирать совсем. Сильнее всего мне из приютского запомнилась необходимость постоянно быть настороже. Это было куда проще, чем каждый раз, вляпавшись по неосторожности, доказывать своё право на жизнь.

Потом, когда в десять лет я попала на обучение в Дом Иллюзий, первое время было проще, но там я чувствовала себя ущербной, потому что была ничьей. Не сказать, чтобы меня шпыняли все подряд, большинству было безразлично моё приютское детство, но отдельные личности попадались, особенно среди наследственных, среди элиты Дома.

Но в Школе Иллюзий у меня появились друзья. Сначала Джебс, потом Хар и Фрей. Потом появился добрый и мудрый Пир, лучший наставник из всех возможных. Потом началась совместная с магами других направлений практика, и в мою жизнь вошёл чудесный, такой забавный — тощий и широкоплечий, с длинной девчачьей косой, — Бьорн (это сейчас он набрал массы и выглядит солидно и внушительно, а в юности казался натуральной вешалкой), а в жизни Джебс — Фарха, удивительно красивая и при этом удивительно добрая (на взгляд Иллюзионистов) Целительница.

После знакомства с тёмной стороной личности ещё одного любимого наставника, которого я считала образцом мудрости, благородства и теплоты, Дом Иллюзий стал для меня мешком Караванщика. И я делала всё, чтобы вырваться оттуда как можно скорее, как можно меньше пересекаться с Владыками и ни в коем случае не привлекать их внимание.

Потом… Потом была магография в газете. Потом первые кровные узы, как ни странно, с Бьорном; я, наверное, подсознательно тянулась к нему, как к островку спокойствия и олицетворению всего того, чего так не хватало в моей жизни.

После окончания учёбы я была почти счастлива. С личной жизнью вот только всё было плохо, я попросту боялась подпускать к себе новых людей и незнакомых мужчин, и мой круг общения ограничивался исключительно кровниками. Никого из них я не интересовала как женщина, и меня это полностью устраивало. И лёгкость, с которой я приняла Тахира, здорово удивляла; а ведь он за единственную встречу стал мне даже ближе, чем Бьорн. Более того, Целитель нравился мне и как мужчина, и, рассматривая его в этом качестве, я не испытывала никакого внутреннего протеста и отторжения. Даже Пир мне нравился ровно до тех пор, пока мысль не доходила до перспективы близости с ним.

Как же сейчас хотелось в свой родной уютный домик, к любимой работе! Она ведь обычно не сводилась к таким ужасам, на которые обрёк меня покойный дор Керц. Самая распространённая работа для Иллюзиониста — организация красивого яркого праздника. Чаще для взрослых, иногда — для детей. Несмотря на слова Тахира об истинном предназначении магов, мне нравилась моя работа, нравилось дарить людям радость. А ещё были заказы на зачарование всяческих амулетов, создание личин, помощь в подборе платья для госпожи, которая не любит ходить по магазинам, посланники вроде моего Черепа, только попроще. И множество ещё мелких необычных вещиц; каждый раз это была интересная и увлекательная головоломка.

Я вряд ли стала бы работать за идею, но свою работу любила не только за то, что она меня кормила. До недавнего времени.

— Не рекомендованная к разглашению, — поправил меня сыскарь. — Но все, кому надо, всё равно в курсе. Это… что-то вроде внутренней разведки.

— Царские Змеи? — улыбнулась я.

— Частично, — он пожал плечами. — Змеи — это просто группа убийц. Хороших, профессиональных, но — узкоспециализированных.

— А они в самом деле существуют? — опешила я от такого откровения.

— Можно сказать и так, — он улыбнулся уголками губ. — Но к вашему кровнику отношения не имеют. Эту огранизацию чаще называют «Царской охранкой», а официального названия не знаю даже я. Преступления против царской власти, преступления против государства, заговоры и измены — это их поле деятельности. Спора нет, дело нужное, и другими методами с ним почти невозможно справиться, но более приятными личностями они от этого не становятся.

— Вы поэтому оттуда ушли? — аккуратно попыталась подловить его я. Нашла с кем играть, конечно; следователь насмешливо покосился на меня, мгновенно раскусив нехитрый манёвр.

— А почему вы решили, что я там работал?

— Ну, вы хорошо знаете это здание, знаете тамошних работников, у вас там даже прозвище есть, — я пожала плечами. В конце концов, не захочет отвечать — не ответит, всё равно я не смогу настоять на ответе.

— Ну, какое-то время было в моей биографии и такое, — усмехнулся сыскарь. — Недолго. Очень недолго и давно.

— Скажите, а почему, если мне опасно появляться на улице, мы с Вами сейчас столь демонстративно и неторопливо едем в открытом экипаже? — поспешила я сменить тему. Расспрашивать про государственные тайны чревато. Вдруг, да и раскроют какую-нибудь? — Опять кого-то провоцируем?

— Хм. Скорее, демонстрируем всем желающим текущее положение вещей.

— Это какое? — опешила я, озадаченно разглядывая собеседника. Тщетно; по его вечно хмурому сосредоточенному лицу было невозможно что-то прочитать.

— Скажем так, мне надоело отгонять от вас убийц и всяческих странных личностей, — сыскарь вздохнул так тяжело, как будто дежурил у моего плеча с саблей наголо уже пару десятков лет, а количество убийц измерялось тысячами. — Ненавязчивая демонстрация того факта, что вы под моей личной защитой. Это остудит горячие головы. Если же, наоборот, спровоцирует кого-то на активные действия против меня — тем более отлично. Значит, мы узнаем реальный уровень ставок в этой игре.

— Почему? — вопрос вырвался прежде, чем я успела всерьёз обдумать сказанное.

— Потому что… — он запнулся, поморщился, и ответил общей фразой, откровенно уходя от ответа. — Покушение на Разрушителя — слишком серьёзный шаг.

— Кхм. А куда мы едем? — вновь поспешила я переменить тему, пока мужчина не замкнулся в своих мыслях.

И высказанный вопрос в данный момент заинтересовал меня куда сильнее, чем всё остальное. Потому что мой собственный дом находился на другом конце города, а поворот к резиденции Берггаренов мы только что благополучно проехали.

— Туда, где мне не придётся задумываться о вашей безопасности, — невозмутимо откликнулся подполковник.

— Надеюсь, не в тюрьму? — хмуро пошутила я.

— Что вы, госпожа магистр, как можно, — странно, но мне в спокойном голосе Разрушителя почудилось тщательно запрятанное ехидство. — Устранить неугодного человека в тюрьме ещё проще, чем на улице: там он сидит, и никуда не может деться, и сопротивляться обычно не способен. Хотя, боюсь, у вас скоро могут возникнуть аналогии именно с этим неприятным местом.

— Вы прикуёте меня кандалами к стене? — опешила я, вытаращившись на сыскаря. Но тот продолжал оставаться совершенно невозмутимым.

Никогда не думала, что такое возможно, но, кажется, меня начинает раздражать чужая способность сохранять маску спокойствия в любой ситуации. Или это всё-таки не маска? Если у Разрушителей действительно большие проблемы с проявлением эмоций, может быть, он действительно выглядит так, как чувствует? То есть — спокойным безразличным механизмом?

От этой мысли стало не по себе.

— Надеюсь, до этого не дойдёт. Но выходить на улицу вы не сможете, и, пожалуй, видеться со своими кровниками тоже. Считайте, вы уехали отдыхать в очень далёкое от дома и довольно глухое место, — продолжил добивать меня Разрушитель.

— Вы со всеми свидетелями так обращаетесь? — язвительно поинтересовалась я.

Ну вот, опять присутствие этого человека заставляет меня вести себя так, как я никогда не позволила бы себе в здравом уме. Никакие маски не выживают, просто проклятье какое-то!

— Только с особо ценными, — вновь пожал плечами мужчина, не глядя в мою сторону.

— А, то есть, я не первая. Спасибо, утешили, — возмущённо фыркнула я. — Они хоть выжили? Те, кто был до меня.

— Да, — коротко кивнув, сообщил сыскарь. Эта новость меня всерьёз приободрила. — Не волнуйтесь, госпожа магистр, всё это не займёт много времени, — Разрушитель наконец посмотрел в мою сторону, и даже чуть улыбнулся.

— Это радует, — вздохнула я, пытаясь взять себя в руки.

Ну, почему, с чего я завелась и рассердилась? Я ведь понимаю: он не просто действует в моих интересах, а делает для меня то, что по должности делать не обязан. Вряд ли он надрывается именно ради меня; просто старается очень хорошо выполнить свою работу, и подходит к вопросу с каким-то упрямым фанатизмом. Но это повод не для истерики и претензий, а для благодарности, а я вместо них киплю от раздражения. Тот же Хар некоторое время назад тоже повёл себя очень некрасиво, но обижаться на него у меня почему-то и мысли не возникло!

Дата добавления: 2015-11-04