An Emergency Of The Heart

***********************************************************************************************

An Emergency Of The Heart

http://ficbook.net/readfic/3261568

***********************************************************************************************

Автор: Bexless<br/>

Переводчик: пикок (http://ficbook.net/authors/400288)

Фэндом: My Chemical Romance

Персонажи: Фрэнк Айеро/Джерард Уэй

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), AU

Предупреждения: Нецензурная лексика

Размер: Миди, 36 страниц

Кол-во частей: 4

Статус: закончен

Описание:

У блядских птичек Джерарда блядски жирные задницы. (Альтернативная Вселенная: Золушка)

Публикация на других ресурсах:

Нет.

Примечания автора:

Это небольшая и очень милая история о Джерарде, у которого есть птички с очень жирными, как вы уже поняли, задницами, и гениальные мышки, выполняющие некоторую работу за него. И это действительно au по Золушке, только вместо перебирания крупы Джерард занимается рисование мультиков в Cartoon Network, роль мачехи выполняет Омерзительный Дэйл - начальник Джерарда, а роль хрустальной туфельки играет оставленная Джерардом в ночном клубе перчатка с костяшками, но правила остаются прежними: вернуться до полуночи.

Много мата. Реально много. Я предупредила.

Enjoy:)

========== Глава 1 ==========

Джерарду снится сон. Он понимает, что ему снится сон, но это не значит, что он не наслаждается этим. Вообще он не особо уверен, что происходит, но он знает, что он в группе, в чертовски хорошей группе, и там есть кто-то, кто сильно нравится ему и кому сильно нравится он. И он знает, что он счастлив, что он не испытывает ни к кому ненависти, так что он наблюдает за происходящим дальше. Просто перепрыгивает от одного эпизода к другому, Майки мелькает где-то на задворках, слоняясь без дела в этой несуществующей жизни, а потом кто-то тянет его блядские волосы, и он просыпается.

– Гррх, – говорит он, пытаясь натянуть подушку на голову. — Да ладно вам, не может быть, что уже пора вставать.

Его ещё раз резко дёргают, и Джерард по личному опыту знает, что это не прекратится, пока он не примет вертикальное положение или хотя бы просто не сядет на кровати, поэтому он стягивает с себя подушку и говорит:

— Знаете, нехорошо вырывать человека из приятных снов. Где вы, придурки, носитесь, когда у меня кошмары, а?

Синичка на его тумбочке просто смотрит на него и чирикает.

— Нет, – говорит Джерард, поднимаясь, чтобы прислониться к спинке кровати. Чёрт, его голова раскалывается нахуй. — Я не расскажу тебе.

Синица снова чирикает. На этот раз это звучит немного сурово.

— Потому что если рассказать желание, то оно не сбудется, – тяжело вздыхает Джерард и свешивает ноги с постели. Он почёсывает их, а затем сгибает и разгибает. — Ох.

Птичка издаёт бурчащий звук и упархивает в сторону подоконника, где помимо неё теперь ещё одна птица.

— Чего? – спрашивает Джерард сквозь зевок. Ответа от птички не поступает.

— Да пофигу, — закатывает глаза он.

Подняться на ноги — та ещё блять работёнка. Всё болит, и он даже не помнит, что они вообще с Майки делали вчера, но, по-видимому, ночь у него выдалась отпадная. Во рту вкус такой, словно это клетка для хомячка, чёрт, и глаза как будто в три раза больше самих глазных впадин, такие горячие и сухие.

Джерард натягивает на себя пару боксеров – он, должно быть, был очень пьяным, раз лёг спать без одежды – и нараспашку открывает дверь в свою комнату. Он едва не наступает на трёх мышек, которые проскальзывают на кухню вместе с ним.

— Будьте осторожны, парни. Когда-нибудь, Богом клянусь...

Он ударяет по включателю на кофе-машине. Мышки каким-то образом взбираются на стойку, используя стул в качестве лестницы, достают чистый фильтр для Джерарда, и это мило. Он не может найти чистой чашки, но и здесь мышки уже тут как тут, споласкивают одну под краном. Джерард достаёт несколько крекеров из коробки на подоконнике и высыпает их на стойку.

— Это всё, что у меня есть, чувак, – говорит он, когда сталкивается с неодобрительным взглядом глаз-бусинок. — Я схожу за продуктами в выходные, дайте мне сраную передышку.

Он находит сигареты на сушилке для посуды и поджигает одну; ох, чёрт, первая затяжка отдаётся такой приятной болью, и он задерживает дым в своих лёгких на минуту перед тем, как эффектно закашляться. Джерард постукивает себя по груди, морщится, и мышки отрываются от крекеров, поднимая головы. Он клянётся, что одна из них повела своей бровкой.

— Мой дом, моя зависимость, – говорит он им, а потом кашляет ещё немного. Кофе занимает целую, блять, вечность, и Джерард возвращается в комнату за своим халатом, по дороге спотыкаясь об огромные ботинки Майки, разбросанные по всей квартире. Тупой Майки.

— Вот вы знали, что однажды наша учительница написала в табеле успеваемости Майки, что он ненавязчивый? — говорит Джерард синичкам, которые клюют зерно из блюда на подоконнике его кухни. — Я около часа безостановочно смеялся. Майки всю свою блядскую жизнь проводит, навязываясь. Мне.

Птички перешёптываются друг с другом.

— Идите нахер, – говорит Джерард. — Это тоже слово – навязываться. Оно значит играть с любимой фигуркой брата и сломать её. Разрисовать всякими каракулями все его прекрасные произведения искусства. Прочитать его дневник и заставить его почувствовать себя плохо из-за того, что он накричал на тебя. Украсть его порнушку и затем спалить его маме, когда она найдёт это. Ворваться в его комнату, когда он занимается сексом. Дважды. В один день.

Джерард заканчивает одну сигарету и подкуривает от неё другую.

— Прийти в его квартиру, выпить всё его пиво и съесть все его чипсы и оставить свои тупые клоунские ботинки прямо в тех местах, в которых он наверняка споткнётся об них и наставит себе синяков. Навязчивый. Навязываться.

Птички как будто улыбаются, как будто они поняли, о чём говорит Джерард, и он улыбается им в ответ, потому что они все знают, что для него это не особо-то и важно. Майки – это та составляющая жизни дома, по которой он скучает больше всего. Майки и пицца, которую делают в Джерси. Да.

Джерард даже не осознаёт, что он поёт, пока Майки не начинает ворчать с дивана:

— Заткнись ты нахуй, Синатра, тут некоторые поспать пытаются.

— Сон – это желание, творимое сердцем, – продолжает петь Джерард, громко и не попадая в ноты, наблюдая за мышами, тянущимися к кофе в его кружке. Он переживает, что они обожгутся, но они довольно ловкие, эти мышки Джерарда, держат свои усики и хвостики подальше от кипятка.

— Мой дом, мой голос, – отвечает он Майки, потому что Иисусе, чего все к нему привязались этим утром? — Это ты хотел здесь остаться, правильно? Никому не нравятся капризные гости.

Диван угрожающе скрипит, и до Джерарда доносится приглушенное бурчание переворачивающегося на другой бок Майки:

— Тупой фрик. Поёт он, блять.

— Есть кофе, – добавляет Джерард и уносит свою кружку обратно в комнату.

Мышки проскальзывают внутрь ровно в тот момент, как дверь захлопывается, и Джерард обводит взглядом наряд, которые птички раскладывают для него на кровати.

— Чёрный и серый, сегодня? Вы что, думаете, что я становлюсь скучным или ещё что-то в этом роде?

Птички порхают вокруг, пока Джерард пьёт свой кофе и курит сигарету. Они всегда знают, какая одежда на полу — не свежая, но менее грязная, чем остальные вещи. Джерард не знает, каким образом они это различают, потому что даже ему-то не всегда удаётся, но он считает это чертовски милым.

Мышки копошатся на его туалетном столике, и Джерард заглядывает к ним. Ох, за...

— Я же принимал душ, типа, три дня назад.

Мышки яростно трясут бутылкой шампуня перед ним и, как будто он и без этого не понял намёка, птицы кидают ему на колени полотенце.

— У меня нет времени, – Джерард поднимается, и полотенце соскальзывает на пол. Он скидывает свой халат с плеч. — Мне нужно рано быть на работе, сроки поджимают.

Птички подлетают ближе к нему, но всё ещё находятся на достаточном расстоянии для того, чтобы Джерард мог начать одеваться, и потом он слышит голос Майки через дверь.

— С кем ты разговариваешь?

— Ни с кем! – отвечает Джерард, но дверная ручка начинает дребезжать, и он широко раскрытыми глазами пялится на мышей. — Я тут один!

Дверная ручка снова дребезжит. Охеренно <i>навязчивый</i>.

— Ты трахался? Не говори мне, что ты, блять, трахался, мужик.

— Не трахался я! – Джерард жестами прогоняет мышек, пока птицы сами пытаются пристроиться на полках, где он хранит свои фигурки. — Майки, я не одет!

— Да, потому что ты <i>ебёшься</i>! – дверь распахивается, и Майки почти что валится с ног из-за этого, попутно вытягивая шею в сторону пустой кровати Джерарда. — Здесь никого нет!

Джерард закатывает глаза и до конца натягивает свои штаны.

— Я знаю.

Майки выглядит разочарованным — Джерард может сказать об этом с уверенностью, даже если его лицо вовсе не изменилось — и просто пожимает плечами.

— Полагаю, ты всего лишь снова разговаривал с самим собой.

— Полагаю, так и было, – соглашается Джерард. Он садится, чтобы надеть носки. — У тебя на сегодня есть планы?

— Э, я хотел потусить с... – Майки прерывается, смотря на полку. Его брови немного изгибаются. Совсем, совсем чуточку изгибаются. — Джерард? Что...

— Pencey Prep! – восклицает Джерард слишком громко, но он обязан отвлечь Майки от того, что Аквамен скоро свалится с полки, потому что у блядских птичек Джерарда блядски жирные задницы. — Это выступление, на которое ты меня тащишь – оно сегодня, так ведь?

Майки немедленно разворачивается, потому что Майки ничто не любит так сильно, как разговаривать о группах, на которые он недавно запал. Это та черта, которую Джерард любит в нём больше всего.

— Ох. Да, сегодня. Ты всё ещё идёшь?

— Что, я мог бы пропустить это, чтобы ты потом ебал мне мозг ещё пять сотен лет? Я всё ещё иду. — Джерард напяливает на себя рубашку, проверяет время. Блять, ему нужно идти. — Блять, Майки, мне нужно идти.

Майки кивает.

— Клёво. Я в душ, – говорит он как-то многозначительно перед тем, как свалить.

Джерард закрывает за Майки дверь и оглядывается на полку.

— Если бы я не знал вас, то мог бы подумать, что вы в каком-нибудь сраном сговоре или типа того.

Аквамен некоторое время качается туда-сюда и падает на землю с глухим стуком. Птичка за ним не двигается, просто стоит, прижатая к стене, бегает глазами из стороны в сторону, как будто она думает, что сможет остаться незамеченной, прикидываясь чучелом.

Джерард закатывает глаза.

— Зашибись.

***

Работа кажется ещё большей чёрной дырой отстоя, чем обычно, потому что какой-то гений решил, что было бы невероятно круто сделать Очень Специальный Выпуск сраных Суперкрошек за, ну, пять минут после объявления об этом, и люди продолжают издавать нетерпеливые звуки и впихивать свои головы в маленький офис, который Джерард делит со своим коллегой Полом.

— Я рисую так быстро, как только, блять, могу! – огрызается в конце концов Джерард на Люси-из-редакции. — Я не машина, ладно?

Лицо Люси-из-редакции розовеет, она мямлит какие-то извинения и исчезает.

— Ты мудак, – говорит Пол, и Джерард роняет свою голову на стол, чувствуя себя ужасно.

— Это не то, чего я ожидал, когда закончил школу искусств, – стонет он.

— Я знаю, – отвечает Пол уставшим голосом. — Ты думал, что будешь создавать великие произведения искусства и жить в деревне, носить берет, пить абсент, давать загадочные интервью и просто все чёртовы горячие штучки будут в восторге от твоего таланта и гениальности.

Джерард поворачивает голову, чтобы взглянуть на Пола.

— Я рассказывал тебе это?

— Ты рассказываешь мне это по три раза в неделю, мужик, – ухмыляется Пол, не отрываясь от работы.

— Правда? – Джерард не особо удивлён. Он не всегда обращает внимание на то, что вылетает из его рта, ведь, в любом случае, обычно никто и не слушает. — Что-нибудь ещё?

— Ещё я знаю, что ты хочешь изменить мир и спасать жизни, – говорит Пол, хмурясь, критично смотря на руки Лютика. — И ты одеваешься так, словно для тебя жизненно важно, чтобы тебя избили.

Джерард думает, что Пол-то и сам хорош — это он сейчас одет в свитер с My little Pony — но какая разница. Он немного вертит своей головой на столе.

— Я просто думал, что это будет нечто <i>большее</i>. Мы работаем в <i>офисе</i>. Понимаешь?

— Да, мы работаем в офисе, где нам платят за просиживание задниц и <i>рисование</i>. Чувак, нам так тяжело. Я определённо завидую всем этим нянькам и дворникам, вау.

Супер. Теперь Джерард чувствует себя ещё хуже.

— Ты не особо благоприятно влияешь на моё состояние, Пол.

— Уж как умею, – пожимает плечами Пол.

Джерард садится и вздыхает очень серьёзно и трагично.

— Я просто... Не хочу тупо чертить и делать всё по шаблону всю жизнь, понимаешь? Я хочу, ну, <i>творить</i>.

— Тогда подними свою задницу и отдай The Breakfast Monkey на рассмотрение.

— Он ещё не готов.

— Не знаю, как ты вообще можешь утверждать, но ладно, — Пол пододвигается к радио и включает его. — Кризиса больше нет? Мы закончили? Могу я теперь вернуться обратно к рисованию?

Джерард показывает Полу средний палец и возвращается к своему столу. Он размазал все чернила к чертям собачьим, вот же блять.

Песню на радио Джерард знает. Он не может сказать название, но он подпевает шёпотом, в словах что-то о том, как на тебя кричат во сне. И о соловьях. Это какая-то случайная песня; возможно, одна из тех, что Майки дал ему послушать. Некоторая музыка Майки действительно крутая, но иногда Джерард просто хочет послушать чёртовых Iron Maiden, понимаете? Ему не всегда нужно следить за всеми новейшими открытиями музыкальной сцены или ещё чего-то, и...

— Ты поёшь реально хорошо, мужик, – внезапно говорит Пол, прерывая поток мыслей Джерарда. — Но ты можешь перестать? Это отвлекает.

— Прости, – говорит Джерард, возвращаясь к работе.

— О, и постскриптум, – добавляет Пол. — У тебя чернила на лбу.

— Ну да, – Джерард просто продолжает рисовать. — Конечно.

***

День Джерарда невероятным образом становится ещё хуже после ланча. Случилась какая-то хуйня с последовательностью событий, из-за чего некоторые персонажи должны быть перерисованы, и этот Омерзительный Дэйл, этот мудила, должность которого выше Джерарда только потому, что он начал работать в Cartoon Network минут на пять раньше, стоит в дверном проёме, скрестив руки на груди, с этой своей блядски самодовольной и пугающей улыбкой, которую Джерард безусловно бы стёр с его тупого лица, если бы верил в насилие и умел драться.

— У кого-то будет бессонная ночь, ребятки, – подлизывается он, и что за хуйня, "ребятки"? Он <i>младше</i> Джерарда. <i>И</i> Пола. — Я уверен, что у тебя всё равно не было планов, Джерард.

— Эм, на самом деле, у меня есть планы, – отвечает Джерард, пытаясь избавить свой голос от этой плаксивости, которая появляется, когда он зол, но не кричит. — И почему это <i>я</i> должен оставаться?

— Ну кому-то же надо, – омерзительно говорит Омерзительный Дэйл. — И у меня свидание.

Джерард смеётся. Он не может остановиться; как будто кто-то в здравом уме и трезвой памяти согласится провести время с Омерзительным Дэйлом. Этот парень как какой-то экстракт мерзости.

— Ну, последовательность событий – это вообще не моя работа. Я просто штатный сотрудник, чувак.

— Ты абсолютно прав, Джерард, ты самый нижестоящий член в команде, – Омерзительный Дэйл хрустит пальцами и улыбается ещё шире в злобном триумфе. — Так что, уверен, ты понимаешь, почему было решено, что ты должен сдать это всё вовремя. Выполняй все поручения, как и раньше.

Джерард открывает свой рот, чтобы возразить, но Омерзительный Дэйл теперь с ним лицом к лицу, разбрасывает все вещи по его столу.

— Чтобы к девяти утра было сделано, – говорит он беззаботно, и на выходе из кабинета он останавливается и, блять, <i>улыбается</i> Джерарду через <i>плечо</i>, словно он возомнил себя сраной Лорен Бэколл[1]. — Я уверен, что это не займёт у тебя <i>всю</i> ночь.

Джерард ждёт, пока дверь закроется, прежде чем со всей силы кинуть первую попавшуюся ему под руку вещь в место, где до этого стоял Омерзительный Дэйл. Этой вещью оказывается мягкая игрушка Спанч Боба.

— Да, – отзывается Пол. — Это его проучит.

Джерард тянет свои волосы и закрывает ими глаза. Хотел бы он, чтобы волосы были длиннее.

— Я хотел сегодня потусить с Майки.

— Он здесь всего на пару дней, да?

— Да, – говорит Джерард несчастно. — И я обещал, что пойду на концерт одной группы с ним. Он говорит о них в течение нескольких месяцев.

— О, не рассказывай мне это, – стонет Пол и потирает лицо руками. — Хорошо. Как насчёт такого расклада – ты прикрываешь меня сегодня днём, я сваливаю, гуляю со своей девушкой, немного отсыпаюсь и возвращаюсь обратно примерно к полуночи и доделываю то, что не успел ты.

Джерард моргает.

— Что?

— Я понимаю, что ты пропустишь супер-удивительную группу, но ты хотя бы сможешь немного потусить со своим братом после, так ведь? – Пол встаёт и надевает свою куртку. — Я бы на всю ночь остался с тобой, чувак, но если я немного времени не проведу с этой старушкой, она быстренько соберёт вещички и сбежит от меня.

— Пол, это, вау, – Джерард даже не знает, как это описать. Люди не... Кто вообще делает что-то подобное? — Ты... Ты уверен? Это было бы круто, мужик. Серьёзно.

— Да ладно блять, только не начинай плакать, Иисусе, – Пол забирает свой бумажник и подходит к двери. Он поднимает Спанч Боба и сажает его обратно на стол Джерарда. — Тогда до полуночи, да? Просто сделай всё, что успеешь.

Джерард кивает, потому что обычно единственным, кто мог бы сделать для него такое, был Майки, и Джерард ответил бы ему на это примерно часом объятий, объясняя, почему он так благодарен и так тронут этим поступком, и он не думает, что Пол такое оценит. Он говорит:

— У тебя есть <i>девушка</i>?

— Мудила. Я могу и передумать по поводу своего возвращения, знаешь ли, – Пол высовывает свою голову в коридор и смотрит по сторонам.

— Тогда меня ничто не остановит перед тем, чтобы рассказать ей, что ты назвал её старушкой, не так ли?

— Вот тебе и благодарность, Господи, – говорит Пол и секундой позже уходит.

Джерард откладывает звонок Майки настолько долго, насколько это возможно, говоря самому себе, что он должен сделать как можно больше перед тем, как Пол вернётся – что является правдой – но, в конце концов, его начинает мучить совесть, создавая ощущение реальной сквозной дыры в его животе, и он достаёт свой мобильник.

— Хэй, – говорит он, вздрагивая, когда Майки отвечает. — Это я.

— Нет.

— Майки...

— Не говори мне, что ты, блять, не идёшь, Джи. Богом клянусь.

Джерард давит ладонью на лоб. Чёрт, он ведь забыл смыть эти чернила.

— Я не виноват.

— Так.

— Мне нужно <i>работать</i>, – о Боже, Джерард настолько плох в этом. Он всегда был таким, начиная с момента, когда отдал Майки в детстве своего любимого медвежонка, только чтобы тот перестал плакать. — Пол вернётся в полночь, чтобы прикрыть меня. Мы можем поболтаться где-нибудь после. Майки, не заставляй меня чувствовать себя плохо из-за этого, ладно?

— Нет, я заставлю, – Майки замолкает на точно рассчитанное количество времени, достаточное для того, чтобы заставить Джерарда начать грызть ноготь на большом пальце. — Пожалуйста, Джи. Ради меня.

— Сука! – Джерард безнадёжно смотрит на груду работы у себя на столе, пытаясь уменьшить её с помощью, не знаю, Силы или типа того. — Майки, <i>не могу</i> я.

— Встретимся у клуба, – радостно восклицает Майки – ну, в своей манере – и вешает трубку. Джерард беспомощно пялится на свой мобильник.

— Мне нужно <i>работать</i>, – снова говорит он, и он звучит <i>великолепно</i>, по-настоящему жалко и измученно, и рядом нет никого, кто мог бы оценить это, за исключением мягкого Спанч Боба, но даже он не выглядит особо впечатлённым.

— Знаю, – тягостно говорит ему Джерард. — Обратно за работу.

Комментарий к Глава 1

[1] – этот жест, который сделал Омерзительный Дэйл и который был характерен для Лорен Бэколл, вероятно, выглядит примерно так: http://s46.radikal.ru/i113/1009/57/083c7e157aa1t.jpg

От помощи беты не откажусь:&#039;)

========== Глава 2 ==========

Он теряет счёт времени, и когда он распрямляется, чтобы размять затёкшую шею, кривя лицо, на улице уже чертовски темно.

Однако недостаточно темно для того, чтобы он не смог увидеть самую странную птицу в мире, медленно и с трудом хлопающую крыльями, подлетающую ближе к зданию. Она почти как летучая мышь — да, думает Джерард, вставая со стула и прижимаясь носом к оконному стеклу — как реально большая летучая мышь, деформированная, горбатая, изуродованная и прочее дерьмо.

На минуту он почти уверен, что горгульи существуют, и, будучи взволнованным, он открывает окно, чтобы взглянуть получше, но эта летающая хрень врывается в его окно, тормозя своим крылом о стол Джерарда, разбрасывая повсюду ручки и другие принадлежности. Крылья этого существа втягиваются внутрь его тела, и оно как бы... пузырится, показывая свои горбы, и Джерард охреневает, пытаясь найти камеру на своём мобильнике, потому что о боже мой, пришелец, реальное существо из космического пространства, но внезапно из этого нечто высовываются две маленьких головки, и Джерард понимает, что это была всего лишь его рубашка. И его птички. И его мыши. И его косметика.

Он не знал, расстраиваться ему, с облегчением вздыхать или ударяться в слёзы.

— Вы, <i>ребята</i>, – говорит он, поднося ближе свою настольную лампу и помогая мышкам выпутаться. — Как вы вообще узнали?

Птички сидят на краю стола, очищая свои пёрышки, пока Джерард оценивает рубашку, которую они ему принесли.

— Я ведь её и собирался надеть!

Одна из птичек награждает его взглядом, типа "ага", пока мышки быстро и ловко бегают по той работе, что Джерард успел сделать. Одна из них издаёт неопределённый звук.

— Ой, как будто у <i>вас</i> вышло бы лучше, – говорит Джерард, стягивая с себя футболку и меняя её на рубашку. Спасибо боже, что утром синички выбрали для него его лучшие джинсы. — У вас даже больших пальцев нет.

— Я могу вернуться к полуночи, – добавляет он, застёгивая рубашку. — Я могу потусить с Майки и вернуться сюда ещё до прихода Пола, и мы будем работать вместе остаток ночи, всё будет хорошо. Он поймёт. Я имею в виду, нет, очевидно, он не <i>поймёт</i>... Хэй, ребята, вы же знаете, что если кто-то войдёт, то нужно будет спрятаться? И я действительно подразумеваю под этим <i>спрятаться</i>, а не привлекать к себе внимание своим отсутствием нахуй, понятно?

Ответа не поступает, и Джерард поворачивается. Две мышки оборачивают свои хвостики вокруг его лучшего карандаша, а другая в это время прыгает и как бы прицеливается.

— Не шутите с этим, чувачки, – говорит он им, а затем его челюсть отпадает, потому что они выводят охуенно идеальный контур Профессора Утония. — Святое дерьмо! Вы, блять, умеете рисовать?

Мышь, которая не держит карандаш, несётся в сторону заметок, по которым работает Джерард, и, ну, она, блять, читает их, понимаете? Наблюдать за этим довольно пугающе.

— Это довольно пугающе, – озвучивает свои мысли Джерард, и потом его голову оттягивает назад одна из птиц, и другая летает вокруг него со спонжем. — Иисусе, вы могли бы предупредить меня перед этим?

Джерард как можно доходчивее пытается объяснить мышам переработанный текст, пока птички накладывают тон на его лицо и делают кто-бы-знал-что-за-хуйню с его волосами. Затем ему приходится замолчать, потому что они начинают наносить подводку, и он по собственному опыту знает, что лучше держать рот и глаза закрытыми, когда рядом с ними порхают маленькие клювики.

— Убедитесь, что замазали след на моём лбу, хорошо?

Он опасливо открывает один глаз, когда перестаёт слышать хлопанье их крылышек, и заканчивает инструктировать мышей. И вскоре синички вновь подлетают к его лицу, держа серебрянные блёстки, и Джерарду нравятся блёстки, он обожает блёстки, он просто профессиональный любитель блёсток, но он считает, что птицам уже пора умывать руки.

Умывать лапки. Умывать крылья. Не суть.

— Думаю, с вас уже хватит.

Птичкам на него пофиг.

— Серьёзно, ребят, – начинает Джерард, но ему приходится отложить свои нравоучения, он давится, пытаясь сглотнуть, а всё потому, что одна из птиц промахнулась, и теперь его рот полон блёсток. — Ребята! Серьёзно!

Они прекращают, зависая в воздухе рядом с его лицом и громко делясь возмущениями друг с другом своими тоненькими голосками. Джерард встаёт и ищет зеркало, но его поиски не приносят никаких плодов.

— Я чувствую себя сраным диско-шаром.

Он надевает кожаную куртку и проверяет карманы на наличие кошелька и сигарет.

— Вы уверены, что сможете справиться с этим? – обращается он к мышкам, и они все одновременно поворачиваются, закатывая свои маленькие глазёнки. — Господи, ладно. Я вернусь к полуночи.

Он уже выходит за дверь, прежде чем вспомнить о кое-чём важном, что заставляет его вновь заглянуть в кабинет.

— Ох, и, ребят? Спасибо. Вы лучшие.

Они не обращают на него внимания, но он чувствует себя лучше, оставляя их здесь, и улыбается сам себе, спускаясь по ступенькам.

***

Джерард добирается до клуба с опозданием, с таким чертовски огромным опозданием, что Майки наверняка будет очень зол, и он не узнаёт ни одну песню из тех, что группа исполняет. Он думает, что, может, он ошибся адресом; это будет таким удачным дополнением к сегодняшнему дню. Когда его мобильник вибрирует, Джерард достаёт его из джинс и смотрит на дисплей.

— Майки? – кричит он сквозь шум толпы и выступающей группы, затыкая другое ухо пальцем, чтобы заблокировать лишние звуки. — Майки, прости за то, что я опоздал, мужик, но я здесь! Ты сам-то, блять, где?

— Да, меня нет здесь, – отвечает Майки, и его светлость даже не чувствует себя виноватым. — Я подцепил кое-кого.

— Что? – Джерард движется к бару, расталкивая людей локтями, и занимает очередь за огромным потным чуваком в футболке с Union Jack. — Ты маленький мудила! После всего того дерьма, через которое ты заставил меня пройти?

— Ага, и что ты собираешься сделать?

— Я собираюсь надрать твою худущую безэмоциональную задницу! – отвечает Джерард, даже если они оба знают, что он этого не сделает. — Меня могли уволить за то, что я просто свалил с работы без разрешения, ублюдок!

Какая разница, это и не ложь вовсе. Майки не нужно знать, что гениальные мышки Джерарда сейчас делают всю работу за него.

Майки <i>всё ещё</i> не звучит хотя бы капельку виноватым. Более того, он как будто собирается <i>рассмеяться</i>.

— В любом случае, с кем ты? Лучше бы ей уметь <i>летать</i> нахуй, чтобы оправдать всё это дерьмо, Богом клянусь.

— Все кровавые детали я изложу тебе завтра, извращенец. – Майки со смехом говорит что-то тому, с кем там он сейчас, и Джерард закатывает глаза, нетерпеливо топая ногой. С каждым движением с него ссыпается немного блёсток. Тупые птицы. — Так тебе понравились Pencey или как?

— Думаю, я пропустил их. Тут, э, – Джерард поворачивается и смотрит на сцену, – какая-то девушка поёт?

Майки стонет.

— Блять, лузер, ты пропустил их. Они были на разогреве.

— О, ну, – Джерард наконец добирается до бара и достаёт кошелёк. — Это всего лишь глазурь на верхушке этого огромного торта под названием "пустая трата времени".

— Тебе же не нужно возвращаться к полуночи, верно? Может, я смогу добраться туда через некоторое время.

— Не, не парься. Я просто собираюсь немного выпить и вернуться обратно. Наверное, так будет лучше.

— Ну что ж, ладно. До скорого.

— Ага, – соглашается Джерард и засовывает телефон в карман. Младшие братья, блять.

Бармен отдаёт сдачу парню в футболке с Union Jack и поворачивается к Джерарду.

— Что я могу тебе предложить, чувак?

Джерард открывает рот, чтобы попросить о чём-нибудь вроде самой крепкой выпивки, которую он только может легально ему продать, как внимание бармена внезапно переключается, и Джерард оказывается нагло отодвинут каким-то придурком, который не знает элементарных норм сраного приличия.

— Барри! – кричит Придурок, смеясь, и они с барменом – Барри, судя по всему, – начинают перекидываться колкостями, и Придурок практически перелезает через ёбаную барную стойку, и <i>нахуй</i> это дерьмо, ладно, Джерарду необходимо влить в себя немного алкоголя, иначе кто-то уйдёт сегодня домой с кровотечением, и пофигу, что это, вероятнее всего, будет он сам, потому что это было последней, блять, каплей.

— Чувак, – скрипит он зубами, оттягивая Придурка за плечо обратно от бара. — Я сюда первый пришёл, ладно, и не надо, блять... ой.

Ой.

<i>Ой</i>.

Придурок пялится на Джерарда, его (очень, <i>очень</i> красивые) глаза настолько большие, что занимают половину его (очень, <i>очень</i> красивого) лица. Он... Джерард даже не знает. Он...

— Ты... – Придурок вздыхает, делая странный полушажок ближе к Джерарду. Он очень низкий. Он очень горячий. — Прости.

— Нет, нет, – Джерард сам делает странный полушаг, осознавая, что он, блять, пялится, но не имея абсолютно никакой возможности отвести взгляд. — Ты в порядке. Я имею в виду, всё в порядке.

Этот парень (он не придурок, решает Джерард. Нет, он <i>знает</i>. В глубине его <i>души</i>) тянется вперёд, становясь ещё ближе к Джерарду, пока его пальцы забираются в рукав куртки Джерарда.

— Могу я... Ты собирался что-то заказывать? Могу я купить тебе... эм, выпить?

— Да, – мямлит Джерард, смотря вниз на руку парня на его руке. Это очень, очень прекрасная рука. — Всё что угодно.

Парень отвлечённо машет Барри и делает ещё шаг навстречу Джерарду.

— Я никогда не видел тебя раньше.

— Я знаю, – говорит Джерард, и блять, это кажется самой правдивой ёбаной вещью, которую кто-либо когда-либо говорил. — Я знаю.

— Ты платить за это собираешься или как, Ромео? — Барри ставит два стакана на барную стойку, и парень моргает, качая головой, словно он хочет прояснить ситуацию.

— Эм, – говорит парень, отходя от Джерарда, чтобы покопаться в карманах. — Да.

Джерард реально блин скучает по ладони на своей руке. Озадаченный, он берёт стакан и осушает его, не особо понимая, что он вообще пьёт, и он не может поверить, что его так волновало это две минуты назад. Он не может поверить, что его вообще <i>что-то</i> волновало.

Парень быстро опрокидывает свой стакан и немножко пошатывается в сторону Джерарда. У него очень, очень, очень милый ротик. Его нижняя губа влажная.

— Ты... хочешь потанцевать? Я имею в виду, со мной?

Джерард слышит, как отвечает "Да", и он близок к тому, чтобы начать серьёзные внутренние дебаты с самим собой по поводу того, что он нахуй <i>делает</i>, он не <i>танцует</i>, не рядом с <i>людьми</i>, не в <i>трезвом</i> состоянии, и на это есть <i>причина</i>, но затем тёплая широкая ладонь парня проскальзывает в ладонь Джерарда, и Джерард... Джерард не может вспомнить, о чём он думал.

Он оборачивает другую руку вокруг запястья парня и притягивает его к своей груди, очарованный движением костей под его кожей, этими секретами, что таятся внутри, словно он может узнать всё об этом парне, если найдёт правильный способ соединить их руки. Он даже не замечает, что они двигаются, пока они не оказываются прямо в центре толпы, и кто-то не врезается в Джерарда, и внезапно он не оказывается прижатым к парню от колен и до плеч, их руки не вывернуты и не зажаты между их грудными клетками, и глаза парня не оказываются всего в нескольких дюймах от его глаз.

Лицо Джерарда горячее, но не настолько горячее, как сам клуб, оно мокрое из-за всех этих движущихся тел, и пальцы парня кажутся холодными, когда он выдёргивает их из захвата Джерарда и проходится ими по коже под его глазами.

— Ты такой, – говорит парень, или эти слова просто послышались Джерарду, потому что музыка настолько, блять, громкая, что Джерард нихуя не слышит.

Группа нормальная, у певца потрясный голос, и Джерард забывает о чувстве нелепости во время танца, во время нахождения среди других людей; он не чувствует себя нелепо из-за того, что не знает, какого хрена вообще происходит, или что он, блять, делает, потому что парень двигается, и Джерард двигается вместе с ним, для него, и он никогда-никогда не хочет разрывать эту связь.

Парень не может перестать трогать его лицо — его пальцы вплетаются в волосы Джерарда, обходят его уши, проходятся по щекам и впиваются в его подбородок. Он поглаживает большим пальцем рот Джерарда, верхнюю губу и затем нижнюю, и Джерард чувствует настоящие <i>покалывания</i> во всех местах, к которым этот парень прикасается.

Группа определённо профессионалы, вокалистка выкладывается по полной, вопя "Это любовь!" в свой микрофон, и Джерард думает, он на самом деле думает: "Нет, нет. Это любовь".

Прежде чем он охренеет от того, насколько нереальным это всё кажется, парень кладёт одну руку на его бедро, другая рука крепко переплетается с его волосами, и парень наклоняется к нему ближе, и Джерард уже начинает закрывать глаза в предвкушении.

Но парень лишь прижимается губами к его уху, посылая своими движениями самую что ни на есть настоящую дрожь вдоль позвоночника Джерарда, когда твёрдо говорит: "Давай выйдем".

Парень тянет его сквозь толпу и выводит через чёрный вход. Джерард осознаёт, что стоит на пожарной лестнице, замёрзший и... в одиночестве. Хах. Он вытягивает шею, чтобы заглянуть внутрь клуба, и этот парень там, его голова повёрнутая в другую сторону, и он разговаривает с кем-то.

Джерард дрожит и натягивает свои перчатки, те чёрные со скелетом, которые Майки дал ему, когда он переехал в город.

(<i>"Не знаю, в Нью-Йорке холодно", – сказал он, пожимая плечами, не отрывая взгляд от компьютерной игры.</i>

<i>"Там такая же погода, как и здесь", – ответил Джерард, но Майки никак не отозвался на это, и Джерард съехал вниз, чтобы положить голову ему на плечо, и просидел так ещё долгое, долгое время.</i>)

Парень продвигается ближе к выходу, и Джерард слышит, как он говорит: "Ага, но видишь ли, у меня тут как бы кое-что намечается". Чувак, с которым он разговаривает, наступает на него, пытаясь положить ладонь на его руку, и, ох, ради <i>всего святого</i>. Это ж Омерзительный Дэйл, блять.

— Что за хуйня! – вслух восклицает Джерард, но парень не слышит его, потому что он слишком занят собственным высвобождением из хватки Омерзительного Дэйла и попытками закрыть дверь перед его носом, а Омерзительный Дэйл не слышит его потому, что слишком занят тем, чтобы быть Омерзительным приставучим ебланом. Однако его взгляд перехватывает взгляд Джерарда, когда дверь захлопывается, и Джерард быстро наклоняет голову, чтобы он его не узнал, внезапно будучи благодарным за то, что на нём так много блёсток. Он по личному опыту знает, что блёстки могут быть крайне полезны при перевоплощениях.

— Эй, эй, – говорит парень, вторгаясь в личное пространство Джерарда и поднимая его подбородок. Пальцы парня задерживаются на челюсти и поглаживают её, доходя до самого уха. Джерард дрожит, и это не только из-за холода. — Прости, я даже не знаю этого парня. Он просто не хотел отвязываться, блять.

— Всё нормально. – Джерард смотрит, как свет отражается от лица и волос парня, и смеётся. — Блин, я тебя всего к чертям засыпал блёстками.

Парень робко улыбается, руками потирая шею Джерарда, пробуждая в нём желание закрыть глаза и никогда не просыпаться.

— Мне нравятся блёстки.

— Мне тоже, – Джерард поднимает свои руки, чтобы обернуть их вокруг предплечий парня, но вскоре ему приходится убрать их, чтобы снять перчатки и засунуть их в карман, потому что кожа парня выглядит слишком хорошо для того, чтобы между ней и руками Джерарда стояла какая-то преграда из ткани. Он решает, что был абсолютно прав, скользя пальцами вокруг небольшой звёздочки, вытатуированной на внутренней стороне локтя парня. Его кожа очень, очень, очень хорошая. Мягкая, гладкая и целовать её наверняка очень приятно.

Очевидно, что ему нужно проверить и эту теорию тоже, так что он снова вытягивает шею, прижимаясь щекой к нежной коже на предплечье парня. Парень вздыхает, и Джерард прижимает его к себе немного ближе, вскидывая взгляд к его лицу, прежде чем прижаться губами к татуировке. Он может чувствовать его пульс, быстрый и лёгкий, может почувствовать, как мурашки ползут по его коже от места на его руке, где покоится ладонь Джерарда. Джерард раскрывает рот и легко прикасается языком к центру звёздочки. Он чувствует солёный привкус.

— Так, блять, – парень вплетает ладонь в волосы Джерарда и прижимает его спиной к перилам над лестницей. Его глаза почти полностью закрыты, но Джерард всё ещё может сказать, что они сфокусированы на его губах. — Я правда... Мне нужно целовать тебя. Сейчас.

Джерард не мог не согласиться.

— <i>Да</i>.

Парень с улыбкой выдыхает и целует его, и это <i>чудесно</i>. Это, блять, магия и фейерверки и вообще всё то дерьмо сразу, о котором Джерард читал в идиотских сентиментальных романах, что так любит его мама. По личному опыту он всегда считал первые поцелуи не идеальным и жизнеутверждающими, а скорее нелепыми и нервными, но такое мнение определённо сформировалось из-за того, что эти первые поцелуи у Джерарда были не с этим парнем. Наконец он понял, каково это на самом деле.

Джерард приоткрывает свой рот, когда парень мягко давит на его нижнюю губу, постанывая от соприкосновения их языков. Он отпускает руки парня и скользит ладонями по его спине, прижимая его к себе и запуская руки под его футболку.

Когда Джерард начинает поглаживать кожу парня пальцами, его руки усиливают хватку в волосах Джерарда, и он медленно наваливается на него – не безумно и грязно, как это обычно бывает с каким-нибудь случайным парнем или девушкой в клубе, это ошеломляюще, и Джерард клянётся, что его сердце останавливается, а Земля просто перестаёт вращаться вокруг своей оси нахуй, всё это останавливается ради этого идеального, бесконечного момента, в котором существуют только они двое, крепко обнимающие друг друга и оставляющие звуки тяжёлых вздохов висеть в воздухе рядом с ними.

Джерард хочет спросить имя парня, хочет попросить его убежать с ним куда-нибудь, хочет никогда не переставать целовать его и больше всего он хочет заставить свой ёбаный телефон перестать, блять, вибрировать в кармане джинс.

— Ты хочешь, чтобы я выкинул его за тебя? – говорит парень, отодвигаясь достаточно для того, чтобы иметь возможность говорить, двигая губами напротив губ Джерарда. — Мы на высоте в несколько этажей, этого определённо достаточно для того, чтобы заставить его замолчать нахрен.

— Да, – голос Джерарда дрожит, потому что парень спустился губами к его горлу и оставляет поцелуи на коже рядом с его ухом. — Но я потратил на него целую зарплату.

Парень прижимается лбом к шее Джерарда. Его руки спокойно покоятся на груди Джерарда, и Джерард может почувствовать тепло каждой клеточкой тела, к которой прикасаются кончики пальцев парня.

— Хочешь взять трубку?

— Нет, – честно отвечает Джерард, но всё равно вытаскивает телефон и отвечает на звонок. — Кто бы ты ни был, ты определённо ненавидишь меня.

— А я-то думал, что ты будешь рад.

— Что? – Джерарду очень сложно сконцентрироваться, особенно учитывая то, что парень всё ещё потирается об него и поглаживает его живот и бока. — Майки?

— Ага, – немного недоверчиво отвечает Майки. Джерард понимает. Обычно Джерард знает, что Майки собирается позвонить ему, ещё до того, как Майки делает это. — Пол уже здесь? Мы можем прогуляться?

— Пол? – кто это ещё такой блять – Пол? Почему Майки звонит, чтобы поговорит о каком-то левом чуваке, которого Джерард даже не знает? Каким образом он должен поддерживать разговор, когда... когда этот парень вытворяет такое с его ухом?

Майки коротко смеётся.

— Как много ты успел выпить, Джи? Ты вообще обратно до работы смог добраться?

— Работы? О чём ты... вот дерьмо! – вот <i>дерьмо</i>. Джерард хватается за футболку парня, отодвигает его подальше, так, чтобы Джерард мог почувствовать свои собственные ноги и начать бешено нарезать круги по лестничной площадке. — Который час? Ох, блять, Майки, я забыл!

— Почти полночь, – говорит ему Майки. — Что значит "я забыл"? Что же случилось с беспокойством по поводу твоего возможного увольнения?

— Я потерял счёт времени, – отвечает Джерард, отчаянно пытаясь игнорировать то, как парень оборачивает вокруг него руки, стоя за его спиной, прижимается носом к шее Джерарда и издаёт какие-то мурлыкающие звуки. — Блин, Майки, мне нужно идти. Я позвоню тебе позже.

Джерард засовывает свой мобильник обратно в карман и поворачивается, сжимая лицо парня и быстро его целуя, пытаясь уместить максимальное количество страсти в минимальное количество времени.

— Мне нужно идти.

— Нет, – говорит парень, и это не звучит как протест, а скорее как, ну, жизненный факт. — Останься.

— Я <i>не могу</i>, – отвечает Джерард и крадёт ещё один отчаянный поцелуй перед тем как наконец оторваться. И вот так это и ощущается, когда он пятится спиной к двери. Словно он сам отрывает себе руку или ногу. — Прости меня. Я позвоню тебе. Это было... да. Я должен идти.

Парень делает шаг вперёд и вытягивает руку.

— Нет, подожди, ты не...

Джерард не мог остаться, чтобы выяснить, что же он не. Он не может больше ни единой секунды смотреть на лицо парня, он знает, поэтому он разворачивается и снова входит в клуб, пробираясь через толпу и срываясь на бег, когда оказывается на улице.

========== Глава 3 ==========

От клуба до работы недалеко, всего несколько жилых многоэтажек, но, когда Джерард врывается в кабинет и падает на кресло, дыша, как ёбаная лошадь, он чувствует себя так, словно пробежал марафон.

— Привет, ребятки, – задыхаясь, говорит он, махая рукой птичкам, которые уселись на его настольной лампе, глядя на него. — Подождите, только дайте мне секундочку.

Когда он перестаёт чувствовать себя как кто-то, кто набил свои лёгкие целой коробкой канцелярских кнопок, Джерард тянется вперёд и проверяет, что творится у него на столе. Мышки свернулись спящей кучкой в его отброшенной футболке, а рядом с ними лежит аккуратная стопка идеальных, блять, кадров для мультфильма.

— Иисусе, – говорит Джерард, пролистывая их. — Вы, ребята, обладаете суперскоростью или как? Есть ещё какие-то сверхспособности, о которых мне следует знать? Вы можете летать?

Одна птичка начинает трепетать от волнения.

— Для птиц это не суперсила, дурёха.

Где-то в конце коридора хлопает дверь, и Джерард шипит птичкам "Быстрее!", сам хватает мышек и аккуратно укладывает их в карман своей куртки. Птицы немного панически нарезают круги в воздухе, и Джерард бежит к окну и настежь распахивает его.

— Увидимся дома! Удачного полёта!

Он едва успевает усесться в кресло, когда входит Пол, всё ещё одетый в свитер с My Little Pony, но выглядящий помятым и счастливым.

— Хорошая была ночка? – ухмыляется Джерард.

— А твоя? — спрашивает Пол, пялясь на Джерарда, и на секунду тот не может понять, что не так. — Ты ж блять светишься, чувак. Для чего эти блёстки?

— Эм, – Джерард бешено оглядывается вокруг в поисках вдохновения. Ничто не приносит идей в его голову; он в миллионный раз думает, что маленький серый офис совсем не способствует творчеству. — Это способствует моему творческому процессу?

Пол смотрит на него ещё с минуту и затем просто пожимает плечами.

— Да пофигу. Ну как, надрал задницу Дэйлу?

Джерард вспоминает выражение лица Омерзительного Дэйла в клубе и ухмыляется, потому что да, блять, он абсолютно точно сделал это.

— Ага. На самом деле, мне нужно, чтобы ты проверил всё это.

Пол спокойно просматривает стопку рисунков, а Джерард задерживает дыхание, ожидая, когда он подпрыгнет, укажет на него пальцем и закричит типа: "Я подам на тебя в суд!", "Это точно мышиных лап дело!" или ещё что-то в этом роде. Однако Пол лишь кивает и шепчет что-то себе под нос, озвучивая некоторые изменения, которые он собирается внести, а Джерард пытается совсем не приуныть из-за того, что его навыки в рисовании, по-видимому, не намного лучше, чем у кучки грызунов.

Однако, кучки гениальных грызунов, думает он по пути домой. Из него художник определённо лучше, чем из обычной среднестатистической мыши.

Джерард скидывает свою куртку на диван (мышки выкатываются из его кармана, сонно моргая) и направляется на кухню, за окном которой уже нетерпеливо хлопают крылышками птицы.

— Ладно, ладно, иду я, Иисусе.

Они начинают сердито кричать на Джерарда, когда он впускает их внутрь, и пару раз специально врезаются ему в голову, когда он роется в холодильнике в поисках пива. Возможно, они и не злятся на самом деле, приходит к выводу Джерард, открывая пиво и вытряхивая сигарету из пачки. Когда они действительно злы, свершается кровопролитие.

Джерард высыпает немного птичьего корма для них на подоконник, наполняет небольшую мисочку водой и зачерпывает из коробки ещё парочку крекеров для мышек. Затем он опускается на высокий табурет, делает большой глоток пива, стряхивает пепел с сигареты в почти пустую кружку и говорит:

— В общем, я встретил одного парня.

Мыши смотрят на него в ожидании, сидя в ряд, держа в своих маленьких лапках кусочки крекера. Однако, птички всё еще сидят к нему спиной, и Джерард смеётся, потирая лоб. После этого вся его рука сверкает.

— Ему понравились эти блёстки, – говорит Джерард, пытаясь пойти на примирение, и синички смотрят на него через свои плечики, выделывая этот пугающий экзорцистский жест вращения головой. — Вы были правы, ребята, вы не переборщили.

Смягчившиеся, они оборачиваются. Одна из них вскидывает головку и щебечет.

— Он был <i>великолепен</i>, – рассказывает Джерард, подпирая подбородок кулаком. — Серьёзно, правда, так горяч, словно он знаменитость. И он также был очень милым... Сначала я подумал, что он придурок, потому что он попытался влезть в очередь в баре, понимаете?

Одна из мышек пищит.

— Да, это вообще самое худшее, не правда ли? – Джерард делает затяжку, пытаясь сделать кольца из дыма, но эта попытка оказывается провальной. — Но я не думаю, что он на самом деле знал об этом, он ведь извинился, в любом случае, и купил мне выпивку.

Другая мышка пищит. Джерард хмурится, туша окурок о края кружки.

— Я не помню. Джэк Дэниелс, возможно?

Третья мышка издаёт какой-то шум.

— Это имеет значение? – Джерард поджигает ещё одну сигарету и встаёт, начиная мерить шагами комнату, потому что эта история слишком значительна для того, чтобы он неподвижно сидел, рассказывая её. — Фишка в том, что он удивительный. И он... Я имею в виду, я не могу быть в этом уверен? Но я думаю, что он посчитал, что, ну, знаете, что <i>я</i> удивительный? Или, по крайней мере, я ему понравился, потому что, когда мы танцевали, он вовсю трогал моё лицо и всё такое, понимаете?

Птички обиженно перещебечиваются, и Джерард закатывает глаза.

— Я уже сказал вам спасибо, боже. Ещё вопросы, или я уже могу продолжить свою историю, блять?

Мышки тихо жуют свои крекеры в ожидании.

— Так вот, мы танцуем, и вы же, ребята, знаете, что я не танцую, верно? Я имею в виду, в публичных местах. Но это было <i>замечательно</i>, и там играла эта песня, хотя я даже не знаю, как называется группа. Майки узнает, – Джерард берёт себе несколько батончиков и качается взад-вперёд, вспоминая, как глаза парня сияли в темноте. Он замирает, смотря в никуда, представляя, что это выглядит душевно и драматично. — Любовь с первого взгляда. Блять.

Он словно теряется во времени на несколько минут, из-за чего птички начинают активно щебетать, вырывая его из воспоминаний о поцелуях на пожарных лестницах и милых прелестных улыбках.

— Ох, знаете что? Я же даже не спросил его имени! Блять, ненавижу это, – Джерард бежит в гостиную и хватает свою куртку, неся её обратно на кухню, роясь в карманах. — И сейчас я собираюсь выставить себя умственно отсталым, звоня ему и говоря что-то типа: "Привет, горячий незнакомец, помнишь меня? Пожарная лестница, блёстки, лучший поцелуй в моей жизни? Что-нибудь в памяти всплывает?"

Он перестаёт рыскать по карманам куртки и начинает вытаскивать билеты на поезда и купоны на походы в кино из своих джинс, когда он осознаёт.

О нет. Нет. <i>Нет</i>.

— Ёбаный в рот!

Джерард в ужасе таращится на птиц и мышей. Перед глазами всё слегка плывёт, в ушах звенит, как это обычно бывает при ощущении, что ты разрушил нахуй свой собственную жизнь, и он еле слышит самого себя, когда шепчет:

— Я не взял у него номер.

От его зверинца исходит сраная какофония, но Джерард не может унять их, не может делать вообще хоть что-то, кроме того, чтобы рухнуть на стул и положить голову на барную стойку. Он умрёт. Его стошнит. Он...

— Джи? – Майки стоит в кухонном дверном проёме, выглядя странно обеспокоенным. Птички и мышки скрылись из виду. — Ты в порядке?

— Нет, – отвечает ему Джерард, не поднимая головы. Он никогда больше не поднимет свою голову. — Я влюбился.

— О боже. – Джерард слышит, как Майки открывает холодильник, копается в нём, открывает пиво. Рядом с головой Джерарда слышится глухой стук — это ещё одно пиво для него. Джерард правда любит Майки. — И чей это парень на этот раз?

— С чего это он должен быть чьим-то парнем? – Джерард поворачивает голову, чтобы посмотреть на Майки, который только поднимает бровь на нано-частицу дюйма. — Ладно, ладно.

И так он рассказывает Майки историю целиком (опуская часть с мышками и птичками, конечно же), и Майки слушает его, курит и даже не смеётся слишком сильно, когда Джерард официально признаётся полным, блять, лузером в любви с протухшим не соображающим мозгом, раз он не взял номер того парня, и затем Джерард спрашивает:

— Эй, но что насчёт тебя? Ты же подцепил кого-то, да?

— Ага, – Майки пожимает плечами. — Один паренёк.

— На этот раз парень. – Джерард наконец распрямляется и разминает свою затёкшую спину. — И, я полагаю, ты взял у него и номер, и имя спросил, да?

— Ага.

— Собираешься встретиться с ним снова?

— Э. – Майки тушит свою сигарету. — Не знаю. Я же завтра домой уезжаю, помнишь?

Да, конечно. Майки спрашивает у <i>своего</i> паренька имя и номер, и ему вообще плевать на это. В то время, как у Джерарда нет никакого шанса связаться с любовью всей его жизни. Он сообщает об этой ироничной ситуации Майки, на что тот закатывает глаза.

— Не заставляй меня снова объяснять эту иронию, Джи, – говорит он, вставая. — Мне надо поспать.

Джерард угрюмо тянет за ниточку на своих джинсах.

— Класс. Брось меня одного в этой яме отчаяния.

Майки хлопает его по плечу и волочит ноги в сторону дивана.

— Если он реально твоя сраная судьба или типа того, то он врежется в тебя в метро и обольёт тебя с ног до головы кофе или сотворит ещё какое-нибудь дерьмо.

— Но если он этого не сделает?

— Тогда, полагаю, этому не суждено было случиться, – сонно бормочет Майки и затем, словно это не он только что вынес судьбоносный приговор Джерарду, начинает похрапывать.

Джерард несчастно плетётся обратно в свою комнату и стягивает с себя одежду. Птички пролетают мимо и кидают влажную салфетку в его правую руку. Он даже не знал, что у него есть влажные салфетки, но он всё равно использует их, чтобы стереть большую часть всякой херни со своего лица.

— Спасибо.

Птицы задёргивают шторы на окне, пока Джерард надевает свою пижаму, и мышки шебуршатся где-то рядом, настраивая его будильник или вроде того. Джерард забирается в постель, сворачивается клубочком под одеялом и тяжело вздыхает.

— Этому <i>суждено</i> случиться, – говорит он синичкам и мышкам, которые сидят на его прикроватной тумбочке, глядя на него своими полными сочувствия глазами. — Суждено.

Он засыпает, не давая им возможности ответить.

***

Утром птички заставляют Джерарда сходить в душ, и это отстойно, но он не может спорить с ними, когда они угрожающе летают над его набросками к Breakfast Monkey. Ещё он на самом деле чувствует себя довольно паршиво, и возможно ему нужно избавиться уже от блёсток на лице, но ему кажется, что смывание следов прошлой ночи уничтожит и сам факт того, что это вообще происходило. Он пытается не смотреть, как вода закручивается в водовороте и стекает из раковины в водосток.

Затем происходит вся эта морока с проводами Майки на поезд, и Майки-то, возможно, уже достаточно хорошо умеет заботиться о себе, чтобы пользоваться общественным транспортом, но мама взяла с Джерарда слово, ведь она просто уверена, что если Майки самостоятельно отправится домой, то в итоге его изобьют, убьют, изнасилуют и так далее, и это всё будет на его, Джерарда, совести.

В итоге, он почти опаздывает на работу, и все носятся вокруг, пытаясь закончить Очень Сука Специальный Выпуск, и Пол выглядит реально хреново, и Джерард делает ему около 15 чашек кофе, чтобы попытаться выразить свою благодарность, и, говоря в общем, это охуительно напряжённое утро. У Джерарда нет времени, чтобы думать о том, как он несчастлив, до самого обеда, пока Пол не прочищает своё горло и не говорит:

— Джерард? Не то чтобы это намного страннее твоих ежедневных выходок, но... Зачем перчатка?

Джерард смотрит вниз на свою правую руку и перчатку с костями, которая на нём надета.

— Я потерял вторую вчера ночью, – говорит он уныло и надеется, что Пол не будет смеяться из-за того, что он действительно, блять, расстроен этим. — Это мои любимые.

— Не, я понял, я просто, знаешь, – Пол машет в воздухе своими палочками для еды. Сегодня боссы раскошелились на китайскую еду для всех, чтобы как бы сказать "спасибо", и Джерард полагает, что это довольно мило, в стиле "муахаха-никто-не-покинет-это-здание". — Для чего они тебе во время еды?

— Я не для еды их надел. – Он снимал их, когда рисовал, потому что между его пальцами и карандашом не может быть больше ничего, это мешает потоку идей или вроде того, и надеть их снова — это просто что-то вроде привычки. Он не может решить, что звучит более по-идиотски: "я скучаю по своему братику" или "они были надеты на мне прошлой ночью, когда я встретил парня, с которым планирую провести всю оставшуюся жизнь", – так что он просто выдаёт: — В них я чувствую себя рок-звездой.

Пол смеётся, и у него блядски тупой смех, даже тупее, чем смех Джерарда, и это заставляет Джерарда улыбнуться, преодолевая самого себя.

— Ты был бы худшей рок-звездой всех времён.

— Я был бы <i>замечательной</i> рок-звездой, – говорит Джерард. — Тебе нужно увидеть, как потрясно я пою в расчёску-микрофон, чувак. Я ж, блять, легенда.

— Ты, блять, тупица, – отвечает Пол, усмехаясь. — И я ни на секунду не поверю, что у тебя вообще есть расчёска. На тебя что, птицы напали по дороге в офис?

Джерард давится яичным рулетом и использует это как отмазку, чтобы ничего не отвечать.

***

Ближе к вечеру появляется Омерзительный Дэйл.

— Хорошо поработал вчера, Джерард, – притворно улыбается он, нарочно произнося "ДжЕрад". Джерард уже давно прекратил поправлять его.

— Спасибо, – отвечает он, прикусывая язык, чтобы не начать радостно вопить по поводу того, что Омерзительный Дэйл вчера был отшит парнем Джерарда. — Рад помочь.

Омерзительный Дэйл проходит вглубь офиса, и его блядская пугающая ухмылка начинает потихоньку сползать с лица.

— Тебе же не пришлось остаться здесь на всю ночь, я надеюсь?

Колокольчики в голове Джерарда начинают бить тревогу. Блять, неужели Омерзительный Дэйл всё-таки узнал его?

— Не на всю ночь, нет.

— Вижу, вижу. Определённо, ты работал очень усердно. – Омерзительный Дэйл держит в руках стопку кадров, которые нарисовали мышки Джерарда, и он морщит свой маленький вызывающий отвращение рот, постукивая по рисункам большим пальцем. — Это всё – полностью твоих рук дело? У тебя не было никаких, – он быстро кидает взгляд в сторону Пола, – помощников?

Нога Пола легонько толкает спинку стула Джерарда, и Джерард отвечает:

— Неа, всё сам.

Омерзительный Дэйл пялится на него, и Джерард задерживает дыхание и пялится в ответ, пытаясь как можно меньше походить на идиота с любовной лихорадкой, у которого есть по-настоящему, блять, охренительный коллега и кучка гениальных приятелей-зверюшек.

Видимо, Джерарду всё сходит с рук, потому что Омерзительный Дэйл всего лишь делает ехидное замечание по поводу его причёски (что за хуйня? Она ничем не отличается от того, что обычно у него на голове) и уходит.

Джерард долго и с облегчением выдыхает, поворачиваясь к Полу.

— Я перед тобой в пиздецки огромном долгу, мужик.

Пол отмахивается.

— Эй, всего лишь ещё одна возможность вывести из себя Ублюдка Дэйла.

Джерард ухмыляется. Омерзительный Дэйл, конечно же, намного лучше, но Ублюдок тоже сойдёт.

— Ага.

Выражение лица Пола меняется на странно неуверенное, и затем он спрашивает:

Дата добавления: 2015-11-04