Дрожащими руками он потянулся к моей ширинке. С тихим шелестом расстегнул молнию. Я приподнял бедра, чтоб ему было удобнее стянуть с меня штаны. Медленно потянул вниз резинку боксеров, обнажая мой готовый к бою член. Прикрыв глаза, он облизнул губы. Обхватил ртом головку, и я не смог сдержать стона, почувствовав его горячее нутро. Он принялся ритмично посасывать член, аппетитно причмокивая…
«Боже… Что я творю… Аххх… Хорошо…»
Мои пальцы зарылись в его густые жесткие волосы, сжались и потянули ко мне, заставляя Райана действовать активнее. Член вошел в его глотку почти до самого основания, и это было чертовски приятно. Не знаю, где он научился так делать минет, но он был очень хорош. Моя голова запрокинулась на спинку дивана. Его руки забрались под мою футболку и принялись исследовать мою грудь и живот…
- Ммм… – я вновь не смог сдержать стона. – Это просто потрясно.
Он на секунду прервался и выдохнул:
- Чез… – затем вновь приник к нему губами.
Я входил в раж. Я понимал, что мои руки причиняют боль Шаку. Но мне, как я уже говорил, было все равно. Мне было слишком хорошо, чтобы думать о чем-то еще.
- А… Ах… Ммм… – стонал я. – Да-да… Сделай так снова… Да, вот так… – Глаза мои закрылись, под веками пыли разноцветные круги. – Хорошо… Так хорошо…
Слыша мои слова, он стал работать ртом еще активней. Оу… Он вытворял что-то вовсе невероятное…
- Ммм… Майк… – пробормотал я кончая.
Райан резко оторвался и уставился на меня во все глаза. Его губы поблескивали, на подбородке застыла маленькая белая капля. Он сглотнул и пробормотал:
- Ты… Как ты меня назвал?
Только сейчас я понял, что произнес имя Майка. Когда мне отсасывал Райан… Я порывисто вскочил с дивана и, путаясь в сползающих штанах, выбежал за дверь. Прижавшись к ней спиной, я прислушался к тому, что происходило по другую ее сторону. Ни звука. Тишина. Всхлип…
Господи, какой же я подонок!!!
- Ну ты и ублюдок, Беннингтон! – раздалось справа от меня.
Я обернулся и увидел Амира, прислонившегося к стене рядом с дверью в гримерную. Он смотрел на меня как на плевок на только что начищенном ботинке. Примерно так я себя и ощущал… Поспешно застегнув ширинку, я вновь посмотрел на него. Он порывисто шагнул ко мне, и мне показалось, что он сейчас меня ударит. Я сжался в ожидании удара, но Дерак всего лишь схватил меня за руку и грубо оттащил от двери. Прижав меня к стене, Амир прошипел:
- Перестань морочить ему голову!
- Ты же знаешь, Амир… Я не прилагал к этому никаких усилий… Я вообще ничего не делал… Он все сам ре-шил… – ответил я тоном законченного отморозка.
- Чез… – Он зло смотрел на меня. – Исчезни. Исчезни на пару месяцев…
Я вырвался из его захвата и побежал по коридору в сторону выхода. Вслед мне донеслось:
- Просто исчезни, Чез…
Остаток дня я провел в блужданиях по городу. Хотел зайти в бар, но что-то мне подсказывало, что человече-ское общество это не то, что мне сейчас нужно… Поэтому я просто зашел в ближайший магазин и купил там две бутылки виски. Одна из них сейчас оттягивала правую полу моего плаща, уютно примостившись во внут-реннем кармане. Вторая, завернутая заботливым продавцом в коричневый бумажный пакет, была зажата в моей руке. Я сидел в парке Эль Марино и, изредка отхлебывая обжигающий вискарь, поглядывал в серое небо…
Погодка сегодня была как раз под стать моему настроению. С самого утра (аж с полтретьего) небо затянули тяжелые тучи, готовые прорваться дождем. Было сыро и холодно, почти как там, в той пустынной равнине, по которой я блуждал после передоза, приведшего к коме… Разве что пар изо рта не шел… Я плотнее запахнул тонкий плащ и набросил на голову капюшон.
Первая бутылка стремительно иссякла. Я укоризненно посмотрел на предательницу и на всякий случай перевернул ее горлышком вниз. Одинокая янтарно-красная капля сорвалась и упала в серую пожухлую траву…
Все вокруг было таким серым. Дома. Земля и трава. Кора деревьев в парке, их листва, припорошенная пылью, летящая из-под колес проезжающих мимо машин. Небо над головой. Даже солнечный свет, пробивающийся сквозь плотную завесу туч, был серым. Я. Я тоже был серым. Моя одежда в наступающих сумерках казалась такой же темной и рыхлой, как беззвездное небо. Мое лицо, моя кожа за последний год стала особенно бледной… сквозь нее отчетливо просвечивали вены… Сейчас я выглядел больше наркоманом, чем когда-либо… Даже… Даже мои мысли были серыми. Унылыми и безрадостными. Безразличными. Мои чувства. Мои эмоции. Все стало ровным. Прямым, как линия горизонта… Я умер тогда. В тот день, когда меня вырвали из комы, я – человек умер, оставив после себя пустую оболочку, имитирующую человеческое бытие…
Я достал из кармана вторую бутылку виски. Жидкий янтарь, заключенный в толстое стекло, вспыхнул в рассеянном свете далекого уличного фонаря. Вот оно. Вот яркое пламя, разбавляющее сумеречную серость вокруг…
Приложившись к бутылке, я почувствовал, как тепло расползается по телу, и ничто, даже начинающийся дождь не могли изгнать жар… Я поднялся и, запахнув полы плаща, шатаясь, побрел прочь от серого парка, куда-то в ночь. Спустя полчаса я вышел на Сан Диего Фриуэй… Как не странно, дорога была пуста. Бутылка кстати так же опустела. Я выбросил склянку на обочину и пошел дальше по шоссе.
Достал пачку сигарет и вытащил одну. Сигарета была мокрой насквозь, как в общем и вся пачка, и мне пришлось забыть об идее покурить…
- Твою мать… Жизнь моя жестянка… – процедил я, втаптывая пачку в обочину.
Мимо проехала фура, обдав меня грязными брызгами. Прокричав невнятное ругательство ей вслед, я обнаружил, что дошел до моста через безымянную реку, впадающую в бухту Моники…
Я улыбнулся. Вот и ответ. Выйдя на середину моста, я перегнулся через невысокие, едва ли по колено, узкие перила и посмотрел вниз, на спокойную темную поверхность воды. Тут неглубоко. Не утону, так разобьюсь об дно. Отлично, то, что нужно.
Я поставил одну ногу на мокрое ограждение. Вторую. Удержать равновесие на узких перилах было достаточно трудно, кроме того, было достаточно скользко. Давай… Решайся!
Я развел руки в стороны… Вдали послышался звук мотора – в мою сторону шла машина. Плевать. Я сделал глубокий вдох. За спиной громко заскрипели покрышки – тяжелая машина, наверное, джип, затормозила как раз напротив меня. Еще один вдох – я пытался собраться с силами и сделать этот последний, решающий шаг. Гулко хлопнула дверца. Шипели, разбиваясь об асфальт, дождевые капли.
- Эй! – раздался за спиной окрик. – Не вздумай прыгать, приятель!
Я оглянулся на голос. Всего в паре шагов позади меня стоял какой-то парень, его лица не было видно в темноте, и протягивал в мою сторону руки.
- Давай, чувак, слезай, и мы поговорим, – он сделал маленький шаг в мою сторону, теперь нас разделяло расстояние всего в метр.
Я улыбнулся и повернулся к нему лицом. Моя правая нога соскользнула с мокрого ограждения, и я, взмахнув руками, покачнулся и начал падать вниз. Парень вскрикнул и бросился ко мне. Его руки ухватили меня за полы плаща. Я в свою очередь схватился за ворот его куртки. Так мы стояли, балансируя на краю пару секунд, но сила тяжести неумолимо тянула в падение. Я почувствовал, что мои ноги потеряли всякую опору, почувствовал как лечу к поверхности реки. Парень не отпустил меня, он падал вместе со мной…
Черная вода сомкнулась над нашими головами. От удара воздух вырвался из легких. Я тут же наглотался во-ды. Он притянул меня к себе и, борясь с неожиданно сильным течением, рванул вверх, к воздуху… Послед-ним, что я помню, было то, как он тащил меня из черной воды на бетонную набережную канала. Помню огромную полную луну, в просвете между туч… И его лицо, склонившееся надо мной. Где-то я видел уже этого парня…
Не могу точно сказать, когда именно я проснулся. Мой еще не до конца протрезвевший мозг упрямо отказывался фиксировать переход из мутного сна в не менее мутную реальность. Все, что я понял, так это то, что я лежу в мягкой постели, и мою кожу холодят гладкие хлопковые простыни. И на этом приятные новости заканчивались… Я думаю, любому знакомо состояние утреннего похмелья? Так вот, если все похмельные ощущения помножить на сто, можно приблизительно понять, что я сейчас чувствовал. Казалось, что мой мозг уменьшился как минимум вдвое и сейчас болтается туда-сюда по черепу, больно стучась о стенки. Руки и ноги ломило, а уж о помойке во рту я вовсе молчу. Кроме того, какая-то сволочь насыпала мне под веки пару вагонов с песком… Ой… Как же мне плохо…
Прилагая невероятные усилия, я продрал глаза. Я был в совершенно незнакомой комнате. Белый потолок, светлые стены, окно в пол… И дурацкое солнце, вовсю светящее в это самое окно. Я поморщился от его яркого света и пробормотал:
- Блядь, где я?
От звука собственного голоса захотелось сдохнуть. Три простых слова упруго отразились от стен спальни и заметались в моем воспаленном мозгу. Тягостно застонав, я свернулся калачиком на огромной кровати и прикрыл голову руками. Так в позе эмбриона я провел примерно полчаса прежде чем мне немного полегчало. Кое-как придя в себя, я, наконец, осознал, что я голый. То есть вообще. Я лежал между этих дурацких простыней в чем мать родила… Я огляделся по сторонам, но нигде не обнаружил своей одежды. Зато заметил чужую. На стуле, стоящем рядом с кроватью лежали аккуратно сложенные джинсы и футболка.
Решив, что терять мне уже нечего… кроме чести, разве что… да и ту я пропил… я поднялся с постели, что вы-звало протест со стороны желудка, и проковылял к стулу. Натянув одежду, которая оказалась мне заметно велика, я принялся думать, что мне делать дальше. И только я начал ворочать полупьяными мозгами, как мой нос уловил самый чудесный запах на свете: запах свежезаваренного кофе и растворимого аспирина. Как кобра на звук флейты, я потянулся туда, откуда исходили сии божественные ароматы…
Пройдя по коридору мимо нескольких дверей, я добрался до кухни. На широкой стойке стояла медная турка, наполненная дымящимся кофе. Рядышком примостился высокий стакан с мутной жидкостью. На плите аппетитно шипел омлет. Но все это я заметил мельком, так как мое внимание сфокусировалось на мужчине, стоящем посреди кухни ко мне спиной.
Он был немного выше меня, явно массивней – широкие плечи и все такое… Короткие, даже на первый взгляд жесткие, черные волосы. Он был одет в мешковатые синие джинсы и клетчатую рубашку. Рукава были закатаны до локтя. Он резал что-то и напевал под нос невнятную мелодию.
Я стоял в дверях кухни и разглядывал этого знакомого незнакомца. Тут он повернулся и заметил меня. Его лицо озарила радостная улыбка. Это был тот самый парень, который вчера сиганул за мной с моста… точнее, который пытался удержать меня и, не сумев, полетел следом. Значит, мне не привиделось его лицо… Я не-уверенно улыбнулся в ответ и протянул:
- П… привет.
- Привет. – ответил он с непонятной интонацией, хитро поглядывая на меня… Черт, где-то я уже видел это выражение… Где-то… Когда-то… – Как ты себя чувствуешь? – спросил он, изогнув бровь.
- Да вроде нормально… – пробормотал я, жадно смотря на стакан с аспирином.
Парень вновь улыбнулся, отчего мои колени внезапно ослабели, и, взяв стакан со стойки, протянул его мне. Я жадно схватил стакан и залпом осушил. О, аспирин! О, нектар богов! Сразу полегчало, и мысли по голове стали двигаться быстрее беременных тараканов. И это возымело некоторый эффект, я вспомнил, где я раньше видел этого парня… Я встретил его в тот день, когда от меня ушла Тэл… Как же он называл себя? Мик? Митч? Майк? Майк!?
Я вскинул голову и во все глаза уставился на этого парня. Нет… Этого просто не может быть! Это невозможно… Но тогда все становится таким ясным. Но… Все это было коматозным бредом… Или нет?
- Майк? – позвал я, боясь, что он откликнется и, одновременно, что не откликнется. Он поднял на меня глаза и улыбнулся той самой улыбкой… Сомнений быть не могло. Это был мой Майк. Мой взрослый Майк…
С нечленораздельным воплем я бросился ему на шею. Его руки сомкнулись у меня за спиной, он прижал меня к себе и прошептал на ухо:
- Все-таки узнал…
А я просто повторял без остановки его имя. Майк. Мой Майк. Мой… Господи… Весь этот год, я только и делал, что пытался его забыть… Майк… Незаметно на глаза навернулись слезы. Я прижался к нему еще сильнее, не в силах поверить, что все это происходит на самом деле. Видимо что-то почувствовав, он чуть отстранился и заглянул мне в лицо.
- Чез… – прошептал он, прежде чем поцеловать меня.
От первого легкого поцелуя по телу пробежала волна сладкой дрожи… От второго подкосились ноги… А после третьего я уже не мог считать, меня подхватило что-то сродни эйфории и унесло прочь…
Майк прижал меня к стене – каким сильным он стал – и жадно целовал. Его руки блуждали по моему телу. Сквозь поцелуи он шептал:
- Так долго… Так давно… Чез… Люблю тебя…
- Ммм… Майк… – прошептал я, впиваясь пальцами в его плечи. – Я так скучал, Майк.. – совершенно по-девчачьи всхлипнув, я пробормотал: – Мне сказали.. Эти уродские врачи сказали, что мне все приснилось… Что мое подсознание все выдумало. – я старался прижаться к нему еще ближе, хотя между нами не протиснулся бы и волосок… – Майк?
- Да? – сколько нежности было в его взгляде, обращенном на меня…
- Я… я хочу доказательств… Я хочу почувствовать тебя… – сказал я, сам пугаясь своих слов.
- Что? – недоуменно переспросил он, часто моргая.
- Я. Хочу. Тебя. – сцепившись взглядами. – Прямо сейчас.
- Спальня там… – просипел он, мотнув головой куда-то в сторону двери.
- Нет… – капризно протянул я, облизывая его ухо. – К черту спальню… Слишком далеко.
Он тихо рыкнул и потащил меня к кухонному столу. Стало немного страшно, но это был тот тягуче-сладкий страх, холодящий и будоражащий сознание, такой, какой испытываешь, целуясь в первый раз… Майк подхватил меня и усадил на стол и, встав между моих коленей, прижался ко мне пахом. По телу пробежала почти болезненная судорога удовольствия.
- Ты уверен, что хочешь этого? – спросил он жарким шепотом, водя приоткрытыми губами по моей шее. Я хотел закричать «да», но горло перехватило от новой ласки Майка, и я просто кивнул головой. Он прикусил мочку моего уха и чарующим голосом сказал:
- Ты помнишь, как я тогда просил тебя… умолял действовать быстрее… Помнишь? – жалобный стон был ему ответом. – Помнишь, значит…
Майк рывком задрал футболку мне до груди и, пристально глядя мне в глаза, принялся выводить кончиком языка замысловатые узоры на моем животе. Я кусал губы и тихо всхлипывал, потому что это было что-то неземное. Что-то за гранью добра и зла. Не только мое тело, все мое существо, моя душа трепетали от восторга. Это было так чертовски хорошо, что я не в силах удерживать свое тело, просто повалился на кухонный стол. Майк коротко и хрипло засмеялся. Не разрывая зрительного контакта, он встал надо мной, распростертом на гладкой деревянной столешнице, и протянул руку к моему лицу. Коснувшись кончиками пальцев моей щеки, он прошептал:
- Я так долго ждал тебя… – с этими словами он наклонился и впился в мои губы жадным, приносящим болезненное удовольствие поцелуем.
Его руки тем временем потянули вниз пояс «моих» джинсов. Джинсы легко – ему даже не пришлось возиться с ширинкой – соскользнули с моих бедер. Все так же вгрызаясь в мои губы, он расстегнул свой ремень и отбросил его куда-то в сторону. Клацнула металлическая пряжка, ударяясь о плиты пола. Сухо прожужжала молния…
Первое соприкосновение тел: кожа к коже, так близко, что кажется, будто она одна на двоих. Слитный хриплый стон. Терпкий запах оливкового масла, которое мы использовали вместо смазки… Боль. Черт! Черт! Мать твою так!! Ощущения были сравнимы с тем, что чувствует человек, когда его сажают на кол… Нет, меня конечно никогда не сажали на кол, но я думаю, ощущения схожие… Стараясь справиться с болью, я схватился за первое, что попалось под руки: пальцы впились в плечи Майка, царапая и сдирая кожу до крови. Он зашипел, что стало эхом моего стона. Нам обоим было больно, но остановиться мы уже не могли… Постепенно, очень медленно, боль сходила на нет, сменяясь дискомфортом. Мои руки разжались и упали. На плечах Майка, в том месте, где я за них схватился, на ткани рубашки остались капли крови. Движения стали чуть ускоряться. Это было странно… Мое дыхание участилось, непонятное жаркое томление волнами растекалось по телу. Стало трудно дышать.
- Мммааайк… Ах!
- Хорошо? – запинаясь, прошептал он, делая резкое движение вперед.
- Ахх! Даааа!!
И действительно, с каждым движением, с каждым касанием, становилось лучше. Где-то внутри разворачивался ярко-огненный лепесток, который жег меня изнутри, причиняя едва переносимое удовольствие. Ощущение щекотки в груди. Воздуха не хватало…
- Я… Я сейчас… – Майк особенно резко рванулся вперед, задевая что-то, отчего лепесток полыхнул. Снова. И снова. Опять…
Я начал двигаться вместе с ним. О… Боже… Боже… Боже!!!
Тяжелое тело Майка в последний раз дернулось, орошая что-то внутри меня своим жидким пламенем, отчего мое сознание, балансирующие на краю наслаждения, сорвалось в пропасть, разбиваясь о дно и разлетаясь тысячами искр…
Мы сидели на холодном кухонном полу, Майк опирался спиной о стойку, я же уютно примостился на его груди. Его руки крепко обнимали меня. Тонкие музыкальные пальцы. Идеальные запястья. Жгуты мышц, перекатывающиеся под его кожей цвета карамели… Он стал таким сильным… Это было просто невероятно прекрасно, чарующе нежиться в его сильных руках, зная, что эти самые руки могут свернуть мне шею… но никогда не сделают этого… Ведь он любит меня… Он ждал меня десять лет…
- Майк? – позвал я, стараясь заглянуть ему в лицо.
- Ммм? – полусонно отозвался он, приоткрыв один глаз.
- Как… Как ты жил эти десять лет?
Он тяжело вздохнул, прижимаясь щекой к моей шее и начал:
- Когда ты исчез… Ты просто растворился… Я кричал и носился по комнате… Я ждал, что ты снова вернешься, как тогда… Но ты не вернулся ни к вечеру, ни на следующий день… Я не мог ни спать, ни есть… ничего. Я ждал тебя. Чего только я не думал. Что ты умер. Что ты просто устал от меня… Мне было так плохо, что меня перестало что-либо волновать, все мое время, мои мысли были посвящены тебе. Я рисовал тебя. Твои глаза и руки. Твое лицо. Тебя, идущего по улице, тебя сидящего у нас во дворе… Я стал просто одержимым… И родители это заметили… В кои-то веки они обратили на меня внимание. Черт… Сначала они решили, что я принимаю наркотики… прогнали сквозь хренову тучу тестов, но когда выяснилось, что я чист, они решили, что я просто свихнулся… Они отдали меня к психоаналитику, который ебал мои мозги в течение трех лет. Господи! Я ненавидел это… – его пальцы судорожно сжались в кулаки.
- Майк… – не зная, как его утешить, я накрыл его руку своей. Он поцеловал меня куда-то за ухо и продолжил рассказ:
- Потом я понял, что если продолжу убеждать всех, что ты был на самом деле, меня просто закатают в дом с мягкими стенами. И с тех пор я говорил, что просто пытался привлечь внимание… Мне поверили. – он замолчал не надолго. – А после я и сам в это поверил… Я поверил, что самое чудесное… самое прекрасное в моей жизни было всего лишь моей выдумкой. Я пытался как-то отвлечься от своего прошлого. Начал спать со всеми подряд. Пил, не просыхая… Даже наркотики принимал… К счастью это все закончилось вместе с окончанием колледжа. Я нашел работу, у меня был партнер, с которым мне было… неплохо, но я чувствовал, что это не то… – он сглотнул ком в горле, чувствовалось, что слова даются ему с огромным трудом. – В общем, я бросил его. И следующие три года был один… а потом я увидел тебя… Ты помнишь, я окликнул тебя, обнял… А ты меня не узнал…
- Майк… Майк, я тогда тебя еще не знал!
- Да… Я уже понял. Но тогда я подумал, что ты просто не хочешь меня видеть… Почему-то мне не пришло в голову, что это просто возвращение моего бзика… Я ударился в запой. Я был сам себе противен, даже хотел вены себе вскрыть… Но не вскрыл. Как будто кто-то остановил мою руку… Так прошел еще год или около того… Я ехал по Сан Диего и увидел парня, стоящего на самом краю, готового прыгнуть… Я остановился и вы-шел. А потом он обернулся и оказался тобой…
Я высвободился и поднялся, протянул ему руку. Он непонимающе взглянул на меня, но взялся за протянутую руку и последовал за мной.
В спальне все случилось иначе. Все было медленно, тягуче, сладко. Утопая в глазах цвета коньяка, я дрожащими пальцами расстегнул пуговицы его рубашки. Она невесомо опустилась на пол. Поцелуи. Поцелуй. И снова поцелуи. Руки скользят по телу, впитывая его теплую гладкость.
- Майк…
- Люблю тебя.
Хлопковые простыни опять приятно холодили кожу. Стоны. Боже! От его голоса у меня сносило башню. Я уже не помню, что делал я, что делал он. Прелюдия была бесконечной, томной, сладкой и горькой одновременно. Он откинулся на подушки, я же оседлал его бедра. Медленно опустился на него, упираясь растопыренными пальцами в его грудь. Закусил губу: это опять было больно, но я так хотел доставить ему удовольствие, что боль перестала иметь хоть какое-то значение. Боль – ничто… Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, силясь что-то сказать, но просто не мог вымолвить ни слова. На его лице молниеносно сменялись выражения… Господи, как же я люблю его… Неровные движения. Рваные стоны. Боль и наслаждение… Майк! Мой Майк… Вновь оргазм настиг нас одновременно. Обессиленный и опустошенный, я упал на его грудь, шепча беспрестанно:
- Люблю тебя… Люблю тебя…
И слышал в ответ тихое:
- И я люблю…
- Наконец-то я нашел тебя…
- Мы нашли…
Ничто не смогло разлучить нас. Ни время. Ни смерть. Ни боль. Ни потеря. То, что между нами, обречено быть всегда. Быть вечным и непоколебимым… Как…
* * *
- Майк? Майк! – позвал моего самого давнего пациента, Майка Шиноду.
- Да, доктор? – его глаза приобрели осмысленное выражение. Он перестал бубнить себе под нос и вопросительно взглянул на меня.
- Как ты себя чувствуешь? – я улыбнулся. Почему-то этот парень был особенно ко мне лоялен.
- Хорошо, доктор Беннингтон. Я нарисовал кое-что! Не хотите взглянуть? – он широко улыбнулся и протянул мне папку.
В ней было несколько листов с чудесными рисунками. Что бы там не говорили, но Шинода был потрясающим художником, даже несмотря на шизофрению. А может, и благодаря ей. На первом рисунке были изображены двое. Невнятная призрачная фигура и мальчишка, сидящий на полу, уткнувшись лицом в колени. В нем легко можно было узнать самого Майка. На втором – тот же мальчишка – Майк, лежащий на кровати, довольный и улыбающийся. Рядом сидела та самая фигура, на этом рисунке у нее уже было лицо, показавшееся мне смутно знакомым. На следующем рисунке – Майк, роняющий книги и лицо фигуры крупным планом… Мое лицо! Я быстро взглянул на Штноду и спросил:
- Это я?
- Да, доктор… Вы мой друг и я захотел нарисовать вас.
Я неуверенно улыбнулся и взял следующий рисунок. Я и Майк лежим на траве. Я смотрю в небо и улыбаюсь. Майк смотрит на меня. На пятом рисунке – Шинода улыбается, я чуть позади, иду следом за ним. Пять рисунков были такими солнечными и яркими, но вот два последних… Темнота и дождь. Они сочились горечью и болью, но в то же время оставались невероятно красивыми. Я стою на мосту. На самом краю. Ночь за спиной и темная фигура…
- Майк… Кто это за моей спиной?
- Это я! – он заговорил часто запинаясь. – Вы в беде, а я пришел, что бы помочь вам!
Седьмой рисунок. Мое лицо. Оно грустное. Исполненное печали и горечи. Дождевые капли. Опущенные глаза. Плотная линия рта…
- Майк… – я присел перед ним на корточки. – Где ты все это видел?
- Это было… – Шинода откинулся в кресле, из его глаз вновь пропал смысл. Он принялся шептать: – Я крикнул: Честер! Честер! Ты обернулся и осмотрелся, но не заметил меня. Но я догнал тебя. Да постой же ты, Честер! Ты снова обернулся, собрался что-то сказать. Я обнял тебя крепко-крепко…
* * *
- Как там твой любимый чудик, Чеззи? – спросил Райан, быстро целуя меня в щеку, когда я сел в машину.
- Ты в порядке, парень! – хохотнул я в ответ.
- Я имел в виду этого японца… Как его? Шиноду! – забавно морщя нос, протянул Шак.
- Ты не представляешь! Он придумал историю, в которой мы с ним – влюбленные… – я лукаво посмотрел на него. – Так запутанно… Будто я впал в кому и попал в прошлое, и встретился там с ним!
- Ого!
- И ты там тоже был! – улыбнулся я.
- И что же я делал? – Райан подался вперед.
- Ты был в меня отчаянно влюблен! – с апломбом начал я. – И ты сделал мне минет!
- Мне начинает нравиться этот парень! – хохотнул мой бойфренд, после чего, поцеловав меня в губы, сказал: – А он что делал с тобой?! Признавайся, мерзавец! Ты мне изменял?!
- Я с ним трижды переспал! – рассмеялся я, поглаживая колено Райана.
- Нет… Теперь он мне совсем не нравится! – шутливо взрыкнул он, заводя мотор.
- Да ладно, Райан… Это всего лишь его воображение…
* * *
Я держал его за руку. Я и Райан отъехали от здания психбольницы. Я и Майк остались стоять на крыльце. Майк повернулся ко мне и прошептал:
- Пусть, ты всего лишь мое воображение. Но ты – самое прекрасное, что есть у меня…
- Я люблю тебя. – просто ответил я.
Взявшись за руки, мы вошли внутрь. Это было потрясающе приятно держать его за руку, и ощущать под пальцами тепло кожи…
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |