Александр Блок. Снег да снег

[Ideal husband]

я осенний лист

я снег

рябая гладь

б.

Бессмертное

Александр Блок. Снег да снег

Снег да снег. Всю избу занесло.

Снег белеет кругом по колено.

Так морозно, светло и бело!

Только чёрные, чёрные стены...

И дыханье выходит из губ

Застывающим в воздухе паром.

Вон дымок выползает из труб;

Вот в окошке сидят с самоваром;

Старый дедушка сел у стола,

Наклонился и дует на блюдце;

Вон и бабушка с печки сползла,

И кругом ребятишки смеются.

Притаились, ребята, глядят,

Как играет с котятами кошка...

Вдруг ребята пискливых котят

Побросали обратно в лукошко...

Прочь от дома на снежный простор

На салазках они покатили.

Оглашается криками двор —

Великана из снега слепили!

Палку в нос, провертели глаза

И надели лохматую шапку.

И стоит он, ребячья гроза, —

Вот возьмёт, вот ухватит в охапку!

И хохочут ребята, кричат,

Великан у них вышел на славу!

А старуха глядит на внучат,

Не перечит ребячьему нраву

История про постмодернизм

Однажды Константин Боголомов захотел треша. Сидя в летнем саду и вдыхая запахи свежей мяты, витающие в пространстве, Константин решил – да будет треш! Читая пьесу Оскара Уайльда «Идеальный треш» и вдыхая запахи свежей мяты, Константин придумал идею. Все это произошло, потому что за день до этого Константин прогуливался по улице. Он всегда прогуливался в одиночестве.

Константин имел обыкновение странно относиться к драматургии. Прогуливаясь по тверской, он наблюдал за людьми и увидел вот такую картину. Разные люди подходили друг к другу и обменивались информацией. Он увидел, как один человек подходит к другому и рассказывает историю про жизнь, Константин заметил, что в историях, которые люди рассказывают друг другу присутствует сложная сюжетная линия, завязка, развязка и прочие составляющие композиции. Один человек рассказывает историю, а другой ему платит за это. Три монеты. Такую ситуацию Константин наблюдал в течении целого дня. Константин пришел домой и после бурного эмоционального дня лег спать. Во сне он видел все ту же улицу и тех же людей, рассказывающих друг другу истории про жизнь, со сложным, выстроенным сюжетом, завязкой, развязкой и прочими составляющими. Константин был смельчак. На следующий день он вышел на ту же улицу, подошел к первому прохожему и просто попросил три монеты, нарушая правила, не рассказывая никакой сложно выстроенной истории. Получив свои три монеты, поразивший всех Константин, решил пойти в летний сад и подышать запахом свежей мяты.

Фиксация

«Идеальный муж. Комедия» - премьерный спектакль Константина Богомолова на сцене МХТ им. А.П. Чехова не оставил ни одной равнодушной души.

Кричавшие, оравшие, смеющиеся, плачущие, недовольные, разъяренные зрители, занимали очереди в кассу с самого утра, они же уходили со второго акта, критики, написавшие огромную кучу рецензий, пытающиеся разложить спектакль «по полочкам» - все эти люди вступили в некий диалог, сами того не подозревая.

В современном театре конфликт во всех его ипостасях стоит на первом месте. Богомолов – завоеватель, настоящий игрок и всегда победитель, долго и упорно отвоевывал пространство главной сцены страны, каждый раз создавая все более и более провокационный театр.

Спектакль по мотивам уайльдовской пьесы с продолжительностью в 4 часа соединяет в себе разноплановые «тексты» - Гёте, Чехова, Пушкина, Веры Полозковой, Шекспира и,конечно, блестящие монологи самого режиссера. Богомолов,с первым высшим филологическим, является тонким драматургом, художником, остро чувствующим собственную систему, в которой работает и разбирающийся в ней. Он чувствует головой, а думает сердцем – в этом заключается его главная свобода и невероятная уверенность.

Пока человек глядит в зеркало искусства – искусство про человека. Богомолов в своем спектакле предлагает свою концепцию «культуры, загнанной в тюрьму», с одной стороны показывая все безумное состояние современной России, такой,какой она является. Режиссер выявляет типажи: из мира моды, политики, шоу бизнеса … С другой же, Богомолов называет свой спектакль Комедией, «легким жанром», гомерически смеясь над всем тем, что он так смело вводит инъекцией под кожу зрителю.

Театральным открытием режиссера на этот раз является актер Игорь Миркурбанов, который дебютировал на сцене МХТ. В роли Лорда -какбы- Горинга для всех узнаваемый больше, как киноактер из плохого сериала.

Миркурбанов – провинциал, со сложной театральной судьбой, закончивший новосибирскую консерваторию им. Глинки, мечтал стать дирижёром симфонического оркестра. Но в итоге оказался в Гитисе на режиссёрском факультете Гончарова и Захарова, работал в театре Маяковского, после чего уехал в Израиль, выучил за месяц язык и сыграл Рогожина в «Идиоте». По словам актера, в камерном, додинского типа,театре «Гешер» Миркурбанов играл Тартюфа, Вершинина, Мастера, Веничку Ерофеева(«Москва- Петушки» - спектакль, который он сам поставил), Оберона («Сон в летнюю ночь» У. Шекспир), Мэкки – ножа(«Трехгрошовая опера» Брехт), Чацкого, Ореста («Электра» Софокл) и т.д.

Миркурбанов возвращается в Москву и начинает работать в качестве киноактера.

Обучался в Институте нефтегазовой промышленности, Томском политехническом институте, МИФИ - пикантная подробность биографии актера.

Как актер оказался в режиссерских изящных, мужских ручках К.Богомолова – я или не я расскажу позднее.

«Идеальный муж. Комедия» открывается концертом лорда - звезды шансона. (а вообще, проще говоря, Стаса Михайлова). Выходит мужчина в серебристом концертном пиджаке, черных брюках, с аляповатой аппликацией в виде цветка на правом кармане, смотрится в зеркало вроде как гримерки, а на самом деле перед нами пространство пустого ангара, с прозрачными стенами в которое списана комфортная ванная комната, по верху которой пущена колючая проволока – штампы западного театра, нет – это реализм Богомолова. (декорация Ларисы Ломакиной). Пространство размагничено, лаконично, в нем абсолютно не работает воображение. Мы видим всего лишь привычное для нас зрелище, больше всего смахивающее на геометрическую фигуру в разрезе.

Артист готовится к выступлению…

«Мне 50, а я один» - появляется тест на гигантских экранах, расположенных по правой и левой части сценической конструкции. Артист – зажигает, он такой, как он есть – перед нами стоит. Звучит известная примерно 20 % публики песня «Белая береза», зал пребывает в состоянии моральной экзальтации. Что это!?

Сцена МХТ превращается в концертный зал Кремля. Для Богомолова всегда очень важно, где конкретно он ставит свой спектакль. Вряд ли «Идеального мужа» можно куда-нибудь перевезти, этот спектакль списан в пространство мхатовской сцены- это принципиальная составляющая.

Звезда кричит: «Спасибог!, что я стою на этой сцене! Сейчас мы попоем…». Все это адово действо продолжается достаточно долгое время. «Артист» не торопится, допевает каждую песню до конца, потеет, купается в славе и «умирает от счастья».

«Я отдаю вам себя без остатка, потому что остаток он только что допил, (а лорд точно донюхал), а вы отдайте мне себя!» (кажется,так сказал Венечка Ерофеев)

Из реального зрительного зала выходит Роберт - Алексей Кравченко, перекочевавший из Чилтерна в Тернова – близкий друг звезды шансона, вручает премию народного артиста. Роберт представляет нам своего идеального друга: «ЭТО – ЛОРД, он- лорд!» Зал выдыхает с облегчением, что все же они пришли на Уайльда.

Так же в «зале» присутствует жена Роберта – неподражаемая Гертруда Тернова - Дарья Мороз и грозный пенсионер отец Лорда - БОБ, с какими-то вытатуированными буквами на пальцах - Александр Семчев. Они пришли поддержать близкого им человека. Лорд представляет своего отца «Я взял Кремль, как ты когда –то брал Берлин, сейчас я взял КРЕМЛЬ!…». Лорд предлагает внести немного перца в свой концерт. Роберт, Боб и Лорд поют душераздирающую блатную песню (на клавишах Василий Немирович – Данченко), которую артист написал будучи в творческой командировке в Магадане, но на диск не успел не записать, да в общем-то и зачем, а она и так уже хит. Уставший отец- пенсионер, не допевая песню, машет рукой и постепенно удаляется за кулису. После концерта Гертруда, Лорд и Роберт оказываются в Барвихе, в загородном доме Тернова, к ним подключается и батюшка отец Артемий - Максим Матвеев. Лорд – исповедуется своим друзьям и батюшке. «В старости – это пиздец, я хотел завести собаку»…Лорд хрипит, рычит, «умирает от счастья», захлебывается в своей исповеди. На экранах постоянно мелькает определение: «снег – одна из разновидностей кокаина». Лорд уже «под снегом».

Лорд – невозможно одинок, пессимистичен. Он постоянно вспоминает, он пьян, он пьян постоянно. Лорд вспоминает, как он хотел завести ребенка, возможно это спасло бы его от безудержного одиночества и старости, которую он так боится. Воспоминание: Лорд приходит в детский дом, чтобы купить ребенка, лорд – наркоман, он постоянно с будунца, он в черных очках. Девушка предлагает Лорду Васю(уайльдовская девчушка здесь другого пола в виде актера - Павла Чинарева), которого он в дальнейшем обзовет Мейблом, Мейбл- потому что непонятно, что с ним будет. Лорд: «Оформляйте». Далее происходит кровное родство между лордом и Васей- мейблом. Лорд режет руки им обоим и могильным голосом, как из какого-то жутчайшего хоррора, шепчет «Your blood in my…»

Далее по плану, происходит встреча Миссис Чивли и Роберта – один из оригинальных диалогов уайльдовской пьесы. В роли снайперского агента Чивли – Марина Зудина, неожиданно стала готовой на любой театральный эксперимент актрисой. Миссис Миссия Чивли - статичная, острая хладнокровная стронгвумен, интриганка, настоящая женщина – кошка, желающая подавить.

Встреча происходит в музее, который держит Тернов. Тернов - барон резиновых изделий, любит античность и, как ни странно, тоже снег. В этой сцене мы понимаем, что Лорд и Роберт – геи. Чивли хочет выиграть тендер, в качестве провокации она показывает Роберту видео, в котором он и Лорд занимаются сексом.

В следующей сцене Лорд и Роберт расслабляются после “игры в теннис”. Звучит драматический монолог Роберта о власти, благонравии и об упадническом состоянии страны.

Далее – несколько сцен из спектакля: одна из которых из “Трех сестер” Чехова- три девки из провинции, которые сидят в кафе “Vogue” и болтают о том, что “надо работать”.

Лорд разговаривает с “сыном”, который влюблен в театр и в главную актрису – Машу Сидорову, она же Джульетта - Роза Хайруллина. Для Лорда любовь – это ничто. Лорд говорит с Мейблом, ему невыносимо скучно, он отмокает в ванне, позевывая и умирая от тоски. (или “от счастья” или от тоски…) Лорд опять исповедуется на камеру, рассуждает о религии. Здесь мы узнаем трепетную историю любви Лорда. Лорд – бывший киллер, который получил задание убить министра резиновых изделий Роберта Тернова. Кандратий – это его киллеркий никнейм. Он помнит все в деталях, потому что он влюблен, он должен был его убить,но влюбился.

Во втором действии мало Игоря Миркурбанова.

Здесь разворачивается сюжет, внезапно возникающего,нового русского Дориана Грея - Сергей Чонишвили. Константин Богомолов совершает акт повешения всей русской интеллигенции через художника, нарисовавшего портрет Дорина Грея.

В третьем акте Лорду в обличии А.С. Пушкина захотелось морошки, везде его преследует запах детства. Лорда ищет отец. “Папа, вам же сказали,что меня нет дома”. Лорд вжимается в кресло, в ванну, теперь в кресло, он умирает не от кокаина, он умирает от счастья…Лорд читает исключительно книгу мертвых.

Лорд читает стихотворение “Поле, русское поле”. Лорд опять негодует о молодости, мучается и умирает. Молодость – это не мода, а идеальный фон. Чем больше человек страдает, тем больше человек живет. Лорд поет очередную песню, он стал ближе, ближе к народу и он не торопится, допевает до конца, до самого. Никто здесь не торопится.

Далее звучит уже оригинальный диалог Лорда и отца из Уайльда. Богомолов выстраивает “повествование” методом - от экспрессии к пассиву, он смещает акценты. Сначала они разговаривают “по снегом”, а потом, как персонажи Уайльда.

Пьесы, которые нравились нашим дедам, все меньше подходят для нас… - Лорд о «Ромео и Джульетте» и, наверное, Богомолов обо всей драматурги.

Весь этот треш, тотальный аншлаг и театрализованный капустник заканчивается словами А. П. Чехова. «Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! О боже мой! Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь. О милые сестры, жизнь наша еще не кончена. Будем жить! Музыка играет так весело, так радостно, что кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем... Если бы знать, если бы знать!»

Декорационная вилла с панорамным остеклением накрывается огромным российским флагом.

Воландообразный Денди - Лорд Игоря Миркурбанова - это сплошной нерв, нарыв, жила. По мимо постоянных музыкальных сопровождений российскими эстрадными хитами, у спектакля есть голос – это голос Лорда – Миркурбанова. Хриплый, прокуренный, исчерпывающий, пронизывающий, варьирующий от тенора до альта голос, создает определенное звучание. Миркурбанов, как и его голос – невероятно полифоничен. Герой Миркурбанова – ведущий, но нельзя сказать, что на нем держится все действие. Когда его нет на сцене, мы не ждем его появления, он возникает внезапно, как бы поддерживая всю конструкцию.

Так выстроен спектакль: линейной композицией. Одна линия сменяет другую, но они не сплетаются, а уступают одна другой, тогда, когда одна застывает в пространстве, другая выезжает на первый план. В итоге все оказывается в одной точке, которая не замкнута, а бесконечна в своем понимании.

Условно Миркурбанов – психологический тип актера, но этот термин не списывается в рамки, в которых существуют актеры у Богомолова. «Мертвый театр» Богомолова – это тотальный театр, когда надо играть не историю персонажа, а целиком весь спектакль. Исходя не из логики своего героя, а из эстетической ценности всего действия. Для артиста – это непривычно и сложно. Отношения театра и зрителя сегодня – это своеобразный флирт. Чем флирт отличается от настоящей любви? Тем, что флирт – это всегда игра, главная задача которой обмануть. Это соревнование, в итоге которого, обе стороны получают взаимное удовольствие.

Живое

25 марта 2013г. 15:45

- У вас все нормально?

- Ну…относительно, да.

- Вы болеете?

- Немножко, но это уже не заразно, ниче страшного

- Хорошо.

-Тогда я задам вам не очень актуальный вопрос, хотя я не журналист и не буду узнавать у вас про личную жизнь.

Как вы создаете образ, работаете над ролью? У каждого актера есть какие-то свои методы создания образа, так?

-Тут много можно сказать, и все будет правильно и по-разному. Мы живем в странную историю уже достаточно давно и все, что касается таких профессиональных вопросов и таких актерских - как над образом работать, просто они - профанированы. Это такая эпоха КВН, это вот когда любой человек перед камерой может делать все, что угодно и все это – нормальным считается, понимаете о чем я говорю?

- да, абсолютно

-Я в этом смысле старомоден. У меня есть своя теория, но она достаточно экстремальная. Такой вид деятельности, как КВН он закатал театр, уничтожил его, как некий вид развлечения,искусства и так далее. Чья это вина, тут сейчас уже трудно понять. То ли театр оказался слаб,то ли… Ну вот ваши вопросы, они тоже для меня достаточно старомодны. Меня сейчас так отбрасывает в то время, когда мы действительно какие-то книжки читали и увлеченно обсуждали какие- то методологии различные по поводу работы над ролью. Ну там… я – персонаж…Предлагаемые обстоятельства, персонаж…Легенда персонажа…легенда моя…И все это было актуально интересно и прочее, а сейчас любой выходит кривляется перед камерой и все это так убеждает. Поэтому этот аспект невероятно старомоден.

-Какие у вас ориентиры?

- Я был очень увлечен Лоуренсом Оливье, Скофилд – кумир. Бруковский театр. Меня поражало то, как они могли то на октаву голос опустить для «Отелло», то куда-то в Африку съездить что-то там освоить по поводу некой пластики для роли. В общем такая самоотдача и самоотверженность - она вызывала восхищение, уважение. Повторяю, сейчас все это накрылось медным тазом очень серьезно. Даже не потому что никто не оценит, есть я думаю сейчас подвижники, которые еще этим занимаются. Все, что связано со страданием в искусстве или с некой жертвой во имя чего-то, оно все немножко пошлым стало, очень. И тут даже не проблема, повторяю, КВНа как такового и шоу бизнеса как такового, это проблема восприятия больше. Это проблема людей, которые подглядывают, которые ходят это смотреть. И в общем,по большому счету, в создании образа сейчас работают какие-то совершенно другие вещи. Вот. Ну а если оставаться в своем коридоре каких-то там профессиональных дел, то для меня очень важен текст, источник и первый инициатор. Ну поскольку искусство – вербально, меня интересует его структурность, его ритмика, его музыкальность, как автор все это слышит и как он это воплощает. Это можно красиво называть партитурой. Для меня музыкальная составляющая, не только своих реплик, но и диалогов вообще, она очень существенна. Если я слышу ноту- для меня это уже первая такая инициация. Самая первая.

- То есть все таки то, что первое ваше образование было музыкальным как-то сильно отпечатывается в театральной профессии?

- Нет, у меня просто есть убеждения, что каждый артист должен быть со слухом. Музыкальный слух очень многое определяет вообще в человеке, вообще в его некой психофизической способности к восприятию чего либо: порядка, гармонии, красок и прочее. Это очень существенная вещь. Она воспитывается может быть, может нет, но для артиста это – очень важно. Поэтому тут даже дело не в дирижерском или музыкальном образовании, просто это- одна из очень важных составляющих чувственного опыта восприятия. Потому что, если человек тормоз, то он как бы и восприятии тормоз. Для него все слишком…

- Размыто?

- Нет, скорее наоборот, слишком контрено. Я считаю, что наоборот - спрямлено, конкретно и очень четко. То есть как бы Нуар такой, в чб всё. И все ясно. Я так страшно пугаюсь таких людей, которым все ясно. Меня какой-нибудь простой вопрос там, совершенно насущный может поставить в тупик и надолго заставить так пересматривать все. Правда, я завидую людям, которые очень долго безапелляционно, вербально так все формулируют. Как правило, за этим ничего не стоит, это какие-то чужие знания, не выстраданный поток сознания. Чаще всего это такие файлы, которые наружу выбрасываются, когда ты загруженный, но никак не пережитые, непрочувствованные.

- У вас были какие-нибудь сложности, с которыми вы неоднократно, из раза в раз, сталкивались в творческом процессе и которые пытаетесь преодолеть?

- Дураки, да. Дураки – это очень серьезная проблема. Я это говорю не потому что я какой-то слишком умный, чтобы у вас не сложилось такого ощущения. Но я все таки давно нахожусь в том, чем я занимаюсь и у меня есть какие-то свои определенные представления об этом. Они не всегда совпадают, поскольку дело коллективное, с представлениями других. Чаще всего не совпадают. Переубеждать или перевоспитывать или переучивать или как-то настаивать на своем всегда конфликтно и сложно. И в конечном итоге на тебя смотрят, как на идиота, справедливо. Тут самое главное найти человека, который впереди, который видит какие-то ошибки.

- Давайте тогда вот от сюда перейдем непосредственно к тем, кто впереди. Расскажите, как вы работали с Богомоловым? У него своя методика?

- Это нельзя как-то и работой назвать, потому что работали радостно, невероятно радостно. В силу того, что….(огромная пауза) он – очень крутой. Это – правда, потому что, я не устану повторять, мне есть с чем сравнивать, у меня были очень хорошие учителя. У нас один учитель Андрей Александрович Гончаров он в Гитисе преподавал – общий учитель наш, светлая ему память. В общем я великих застал, действительно больших педагогов и режиссеров. И я с ним,так или иначе,соприкасался и работал. И Костя удивил. Во первых у него свой достаточно апокалиптически, такой жесткий шопенгауэровский взгляд на мир, который я во многом разделяю. Но рядом с ним, какой-то безнадежный романтик, на самом деле, потому что он такой вот прямо мрачный мрачный (говорит с интонацией романтика)…и гений так, знаете… Этот взгляд…его же нужно обосновать как-то утвердить… Он у него настоящий.

Это всегда такая сложна ноша, которая вызывает, ну во всяком случае, мое уважение. Повторяю, я всегда считал, что я такой пессимист законченный, такой мрачный человек, но рядом с ним я просто ребенок! (улыбается, как ребенок «представьте себе! Представьте себе!»)

У него старая душа, очень. Я как-то для себя определил: у него взрослая душа. Не смотря на свою молодость, он многие вещи видит без каких-то сантиментов.

(в этот момент заходит какой-то мужчина с реквизитом и объясняет, как пользоваться новым ножом в сцене. «Вы режете, здесь много кровиии…»)

- О чем мы говори? Про старую душу…

- Да, то, что в этом смысле он – очень крутой.

У меня были какие-то приглашения, так скажем, пока я находился здесь, но все это заканчивается плачевно. Ну я,в общем, сливался. Я начинал чем-то заражаться, но потом понимал, что это совсем бессмысленное занятие.

- А до этого спектакля вы долгое время играли в кино?

- До этого да. Но тут я просто счастлив. Понимаете, когда человек пишет: «меня актеры не предлагают» - это вызов такой да, своеобразный, скажем так. Потому что я такой человек, который предлагал всегда, все время, что работаю. Это очень правильная установка, то есть это значит, что человек знает. Если я говорю, что меня актеры не предлагают, я беру на себя ответственность знать. А не подходить к этому,так, как сейчас, например, ко мне кто-нибудь подойдет и скажет: «Ну давайте так попробуем или давайте вот так попробуем» - это такой вид режиссерской беспомощности. Я в общем –то не против проб, но это большая редкость, когда человек знает, чего хочет. Потом он очень точно слышит, у него есть свой стиль. У него очень точное ответственное отношение к жесту сценическому, к слову, к внутреннему жесту. Он в этом смысле невероятно европеизирован и аскетичен.

- Формалист?

- Это можно так сказать – формалист…манипулятор… Но это гораздо больше всех этих определений – профессия. Уверяю вас. Он всегда соотносит зрительское восприятие с тем, что происходит на сцене. Этим никто не занимается в современном театре, боюсь, не только в России. То есть как бы мы тут что-то свое делаем, а как нас будут смотреть или как нас камера будет снимать – это нам по-полам. А это- правда, это ложь. Вот эти безразличия. От точки съемки зависит, в конце концов, ракурс. Ну вы понимаете. Под каким углом все это увидят. Это нельзя. Это просто некая такая… то есть ханжество такое. Мы здесь искусством занимаемся, а вы это… Он это учитывает. Он занимается какой-то психофизиологией спектакля, как организма. Его развитием, его нервами, его походкой, его воздействием на зрителя. Он в целом все это формулирует. Причем достаточно жестко и внятно. Вот.Я все первое время репетиций, где-то два месяца, ходил в таком счастье…и в очаровании, что вот блин… только не разочаровать и исполнять! Это очень важная задача, понимаете, не плеваться ходить, а только бы соответствовать. Это круто, по задачам, очень круто. Это большое счастье, роскошь: работать с режиссером, который знает, чего он хочет. Еще при этом пишет. Блестящие диалоги, я считаю.

- Он создает их вне или во время процесса?

- вне и во время…без разницы.

- Как он вас вытащил?)

- У нас было короткое знакомство. За последнее время я много, что здесь посмотрел, много премьер и был в ужасе, на самом деле, таком лютом просто, по поводу театральных своих впечатлений, потом попал на «Год, когда я не родился», сюда в МХТ. Причем чудом, мы там не успевали, стояли в какой-то лютой пробке, опоздали, хорошо еще, что спектакль позже начался, ну в общем готовы были уже от всего отказаться. У меня чудом сохранился его телефон, после первого акта я не удержался, не смотря на то, что коротко были знакомы, я написал, что мол, «Костя…я не могу молчать! Это потрясающе!». Я впервые увидел абсолютное соответствие формы и ясного содержания. Меня просто свело. А потом вот, видимо,возникла здесь какая-то ситуация и мне позвонили. Вот так мы встретились и я, конечно, рад и счастлив. То есть с ним работать – роскошь, повторяю. Я насмотрелся на дураков, знаете сколько их в профессии? Ох, если бы вы знали… сколько их в профессии… Это такая профессия лукавая, на самом деле. Такое количество идиотов ходят, которые просто голову дурят себе и людям. Я думаю, что сегодня в Москве два- три ну просто максимум, которые со своим стилем, со своей командой, со своим представлением о том, как это должно быть. Со своим языком театральным, внятным.

- Кто для вас?

- Для меня Сереберенников, Богомолов. «Господа Головлевы» Серебренникова меня просто убили, я рыдал, правда. Очень хороший спектакль.

- Почему в вашей биографии так много кино? Сериалов…

- А это поденщина такая…Кино то и нет, как такового.

- Фильмы какие-то странные. Я не смотрела ни один из них.

- А не смотрите, я тоже не смотрел. Это деньги.

- Можно ведь было совмещать театр и кино?

- Я наигрался в Гешере в Израиле достаточно. У меня не было голода, что бы абы куда пошел. Я повторяю, были какие-то неловкие приглашения, попытки, но дальше я, не то что в позу становился, но я уходил.

- Я смотрели с вами спектакль «Москва- Петушки», который вы поставили. Я вас не узнала, совсем иной образ, совсем не вы, не «Идеальный муж»!

- Там тоже я. Мы всегда же достаем из себя, как над образом работать…В каждом человеке очень много всего.

- Да, когда актер перевоплощается, он в итоге приходит к себе же, как в буддизме, что ли…

- Да, такой способ сублимации.

- Как коллеги?

- Коллеги вообще отличные, замечательные. С ним очень хотят работать.

- Я наблюдала за ним на спектакле, и там отдельный спектакль играет Богомолов, сидя в зале или, нет, стоя.

- Да, мне рассказывали, жаль я не видел! Для артиста очень важен такой самурайский подход. Я два года был в Японии, ходил на различные мастер классы. Я для себя сделал вывод, что русские артисты, они боятся и ненавидят режиссера, чаще всего, а там боятся и любят. Вот две разницы.

- То есть там режиссер в роли диктатора выступает?

- Да, разумеется. По ментальности, по традиции, по всему они к этому приучены. Они боготворят его, любят, ну он, как император, учитель, сэнсэй. Может палкой ударить и это как бы нормально считается. Есть такой, как самурай, только Ронин – это человек, который выбирает себе суверена, сдается ему на службу и служит, только не как раб, а это – его свободный выбор. Для артиста очень важно иметь такой авторитет, когда он сдается куда-то. Чтобы вот тот человек, которому он служит, в данный момент, он являлся для него таким авторитетом, во всем, моральным авторитетом. В Косте нет пошлости, не смотря на то, что он может поставить какую-то фонограмму, которая просто … Но пошлости нет. Он честный, он отважный он на многое пойдет, я думаю – ничего себе отчаянный какой! И в профессии тоже самое, он так же. То есть я счастлив, когда служишь вот так, бескомпромиссно.Это подарок для артиста. Потому что чаще всего артисты в театрах в курилку приходят и начинают вот это вот…

- Это очень заметно в спектакле. Сама атмосфера ваших взаимоотношений очень читается.

- Поэтому, Лера, пишите портрет о нем! Как он добивается этого от артистов! При том сам он работает – беззаветно! Не видел я человека, который может обложиться службами и не давать никому мебель ни разу двигать. Он все сам достает, подает, подымает, не самоутверждается за чей-то счет. Чем пустее режиссер, тем ему нужно обязательно сесть по дальше в зал, обложиться микрофонами…

- Я пытаюсь разобраться в текстах ваших монологов. Когда Уайльд, когда Богомолов, когда кто?

- Текст весь – выверенный, утвержденный. Что-то Костя дописывал, исходя из наших репетиций, то есть дописывал и приносил уже с утра. Если очень вдумчиво, то получится разграничить!

- Вообще монологи ваши шикарные! Сейчас фразы внедряются в массы!

- Трэш да…(смеется) здорово!

- Я смотрела фильм с вами «Вдох выход», ну надо же было осведомиться, а я такие фильмы не смотрела никогда специально!) И вы там тоже в ванне… это очень смешно.

- Да!!!)Тоже в ванне и тоже одетый!

Обозреватель: Турецкая Валерия

Дата добавления: 2015-11-04