Социально-экономических и политических процессов 6 страница

Согласно теории Т. Парсонса актер (социальный субъект) действу­ет в соответствии с поставленной целью через влияние двух ограниче­ний: условий ситуации, с одной стороны, и норм, ценностей, традиций и обычаев — с другой. В зависимости от этих ограничений актер выби­рает средства, адекватные существующим возможностям. В задачу со­циологии входит ответ на вопрос, почему актер предпочитает одни средства другим, и какие факторы действуют на его выбор.

С точки зрения Т. Парсонса социальная система является системой действия, то есть мотивированного человеческого поведения, а не си­стемой культурных стандартов, характерных для исследования цель­ных социальных групп. Оптимальным способом связи социальной системы с культурными образцами является процедура институциа-лизации, посредством которой регулируется ролевое поведение чле­нов сообщества, а через них и сама социальная система в целом.

Функционализм в его парсонсовской интерпретации выразил важ­нейшее направление в западной социологии, поставив в центр внима­ния проблемы, связанные с функционированием и воспроизводством социальной структуры. Социальные проблемы никогда ранее не рас­сматривались именно с такой точки зрения ввиду господства фактор­ной парадигмы, сосредоточенной на выявлении источников социаль­ной детерминации. Функционализм не только указал на огромную роль культурных норм в обществе, но и разработал способ взаимодей­ствия этих норм с системой действия. Равновесие было провозглаше­но необходимым условием рассмотрения общества, формой его раци­онализации и теоретического анализа, в связи с чем критики функци­онализма обвинили его в забвении противоречий и конфликтности социальной жизни. Уже Р. Мертон отмечал, что общества обнаружи­вают различную степень интегрированное™, а потому нельзя предпо­лагать одинаковую интегрированность всех обществ.

«Теория функционального анализа должна включать в себя требова­ние спецификации той социальной единицы, которая обслуживается данной социальной функцией, равно как и признание того, что явления культуры имеют множество следствий, некоторые из которых являют­ся функциональными, а другие могут быть и дисфункциональными» '.

Тотальная функционализация, характерная для методологии Б. Ма­линовского — Т. Парсонса исходила из молчаливого признания тож­дественности субъективных предпосылок (мотивов, целей) и объек­тивных последствий деятельности социальных ситстем (функций или дисфункций). В зависимости от того, осознано или не осознано то или иное объективное последствие, Мертон ввел различение между явны­ми и латентными функциями, благодаря которому оценка интегриро­ванное™ систем получала надежный теоретический инструментарий.

«Путем систематического применения понятия латентной функции иногда можно обнаружить, что явно иррациональное поведение явля­ется положительно функциональным для группы»².

Кроме того, различение явных и латентных функций предотвраща­ет замену социологического анализа пассивными моральными оцен­ками. Таким образом, развитие функционализма после Т. Парсонса стало ориентированным на исследование двух важнейших проблем: проблемы дисфункциональное™, конфликтности и функциональной автономности, независимости элементов системы в процессе социаль­ного воспроизводства.

' Merton R. Social Theory and Social Structure: Revised and englarged edi­tion. — Glencoe: The free press, 1957. — P. 36. ² Там же. -P. 64.

По всей видимости Т. Парсонс стремился соединить две противо­положные ориентации в социологии: позитивистскую системность, идущую от О. Конта и Г. Спенсера, и теорию социального действия, восходящую к принципам понимающей социологии М. Вебера. Об­щим недостатком парсонсовской теории, с этой точки зрения, являет­ся отсутствие в его теории действия самого действия, поскольку в ней нет понимания людей как знающих деятелей, в своем роде творцов собственной судьбы. А потому двойственность позиции Т. Парсонса является иллюзорной, хотя и претендующей на тотальный охват со­циологической проблемности. Таким было мнение большинства ан-типозитивистски ориентированных исследователей. Наиболее пока­зательным в этом смысле была теория А. Гоулднера.

А. Гоулднер определял функционализм как «анализ социальных стандартов, рассматриваемых в качестве частей крупных систем пове­дения и убеждений»'.

Теория А. Гоулднера в исключительное положение ставит вопрос о типе системной модели, на основании которой дается трактовка со­циальному поведению. В отличие от традиционного функционализма, рассматривающего отношение социальной системы и поведение в этой системе социальных групп и личностей в состоянии равновесия, А. Го­улднер рассматривает его в состоянии взаимозависимости. На первый взгляд может показаться несущественным различие между двумя состояниями. Однако при более внимательном исследовании разли­чие между ними проявляется достаточно отчетливо. Если модель равновесия предполагает изначальное соответствие между системой и средой, то взаимозависимость может исходить из изначальной несо­измеримости системы и среды, к примеру, по причине большей зави­симости системы от среды или от результатов ассимиляции последней в системе. Если равновесие склонно постоянно нарушаться, то тен­денция к взаимозависимости является достаточно стойкой. Находясь под влиянием этой установки, Гоулднер делает два важных вывода.

1. «Система должна ограничивать свои тенденции к Целостности или к полной интеграции, чтобы оставаться стабильной».

2. «Организация служит не только для связи, контроля и взаимоот­ношения частей, но также выполняет функцию по разделению частей и по сохранению и защите функциональной автономии»².

¹ Гоулднер А. Взаимообмен и автономия в функциональной теории // Структурно-функциональный анализ в современной социологии. Информа­ционный бюллетень ССА и др. Вып. 1. Серия и рефераты. — М., 1969. — С. 227.

² Там же. - С. 248.

Отсутствие целостности в системе при обосновании различий меж­ду центром системы и периферией позволило автору засвидетельство­вать один факт, который старались не замечать многие его коллеги. То, что является утраченным с точки зрения системы, является защи­той с точки зрения ее частей, и наоборот то, что является утраченным для частей системы, делает более защищенной саму систему, сложен­ную из частей. Отсюда следует вывод, что даже сохранение системы, рассматриваемое в традиционной социологии как положительный фактор, способствует разложению этой системы на уровне ее частей.

Открытие этого факта в социологии имело далеко идущие послед­ствия. Функционализм, который обвиняли в том, что он не в со­стоянии разрешить структурное противоречие между консерватизмом системы и динамизмом ее частей, подвел социологическую теорию к открытию социальной дифференциации в ее новом, нетрадиционном значении. Теория социальной дифференциации, идущая еще от Г. Спен­сера, исходила из традиционного в то время основания — разделения труда, с развитием которого в обществе происходят стабилизирующие систему изменения. Наиболее высокую степень разработанности эта концепция получила у Э. Дюркгейма, который увидел в разделений труда «если не единственный, то по крайней мере главный источник общественной солидарности»'.

Если же разделение труда не приводит к солидарности, то это про­исходит от того, что в отношениях между членами социальной группы вкрадывается аномия — состояние, при котором разрушаются доста­точно прочные, спонтанно установившиеся правила, которым бес­сознательно подчиняются члены общины. Теория функциональной взаимности указывает на единственно возможный здесь источник воз­никновения аномии — на разрыв между нормативной урегулирован-ностью в масштабах всего общества и утратой значения социальных норм для отдельных его членов.

¹ Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Этюд об организации высших обществ. — Одесса, 1900. — С. 48.

² Зиммель Г. Социальная дифференциация. Социологические и психоло­гические исследования. — Киев-Харьков: Кн.-рус. книгоизд-во Ф. А. Юган-сона, 1898. - С. 19.

Явление социальной дифференциации довольно трудно было объяс­нить в терминах методологии равновесных систем, поскольку модель равновесия оказалась не в состоянии выявить источник возникнове­ния взаимоисключающих тенденций внутри системы. Уже Г. Зиммель пытался понять, какой конкретный механизм заставляет осуществ­лять дифференциацию в группе. Г. Зиммель писал: «Дифференциа­ция... не есть какая-нибудь особенная сила, не есть какой-либо закон, регулирующий действия элементарных сил социального образования, а лишь выражение для феномена, являющегося результатом деятель­ности этих элементарных сил»².

Подобное понимание социальной дифференциации выходило за рам­ки общественного разделения труда и напрямую связывалось с действи­ем социальных правил и норм, малейшее ослабление или усиление которых приводило к расслоению социальных групп. Дифференциа­ция в этом плане рассматривалась как уменьшение влияния соци­альных правил и норм на поведение членов данной группы.

Главным оппонентом функционализма на протяжении значитель­ного периода его существования был бихевиоризм, исходящий из при­мата поведения единичных субъектов, и не принимающим во внима­ние функционирование целостных организаций. Одним из тех, кто с последовательным использованием функциональных методов подо­шел к преодолению бихевиоризма в социологической теории, стал не­мецкий социолог Н. Луман (1927-1999). Н. Луман считал, что после Т. Парсонса нет никаких оснований противопоставлять структуру процессу, индивида — коллективу, статику — динамике. Следует отой­ти от биологизированного понимания функции и негласного предпо­ложения аналогии общества и биологического организма. Н. Луман идет к сознательной релятивизации функции: от понимания ее как вида действия в соответствии с потребностью, жизненной необходи­мостью, к пониманию ее как смысловой регулятивной схемы, служа­щей формой сравнения (сличения) эквивалентных структур действия с точки зрения предполагаемого результата. Допуская ставшее уже традиционным для своего времени различение общества и интерак­ций как, соответственно, макро- и микроуровней в социологии, Н. Лу­ман обнаруживает, что общество в силу своей тотальной всеобъемле-мости не содержит вокруг себя ничего, кроме как самого человека. Человек находится на пересечении действия разного рода саморефе­рентных систем: экономики, политики, права, религии, науки, воспи­тания и морали. Ни одна из этих систем, выраженных на макроуровне, не может быть сведена к непосредственному межличностному взаи­моотношению, на котором только и может быть достигнута подлин­ная свобода человека.

К тому же, согласно теории Н. Лумана, межличностное общение нефункционально, а потому не может быть ориентировано на соответ­ствующие общественные функции. Каждая из самореферентных си­стем автономна по отношению к другим. Однако чем больше появля­ется таких систем, тем труднее их согласовывать друг с другом с тем, чтобы преодолеть отчуждение человека от этих систем. Трудности избирательного момента, проявляющиеся перед человеком, образу­ют проблему комплексности, или, другими словами, проблему избы­точности, сложности альтернативных решений. Рост комплексности всегда сопряжен с риском. Комплексность предполагает ситуацию вы­бора, — а выбор этот определяют не парсонсовские образцы и нормы, а действия и переживания присутствующих членов межличностного взаимодействия. Именно в условиях «общества риска» (термин У. Бе­ка) социальные системы становятся самореферентными и независи­мыми от действительных потребностей человека и развивающихся по собственным законам.

Функции таких систем рассматриваются согласно концепции све­дения сложности к возможной простоте, обозначенной социологом как редукция комплексности. Редукция задает миру, на который на­правляется внимание человека, определенность того, как соотнести новую информацию с уже сложившейся и рационально осмысленной системой взглядов. Каждая система находится в сложном взаимодей­ствии с дифференцированной средой, а каждый из «сегментов сре­ды» предъявляет системе свои требования, в зависимости от которых происходит дифференциация самореферентных систем, что усиливает комплексность мира и создает серьезные сложности для человека. Ре­дукция комплексности осуществляется в соответствии со смыслом, которому придается первостепенная роль. Это делает функционализм Н. Лумана открытым по отношению ко всем неопозитивистским и ан­типозитивистским концепциям, исходящим из ценностных критери­ев социальной стабильности.

Идея самореферентных систем органически вырастает у Н. Лума­на из проблемы комплексности, служащей своеобразной формой реакции на «системный ренессанс», разделяющий чрезмерный опти­мизм в широком применении системного подхода к социальным про­блемам.

«Понятием комплексности следует обозначить то, что постоянно имеется больше возможностей, чем могут быть актуализованы»

¹ HabermasJ., Luhman N. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie — Was leistet die Systemforschung? — Frankfurt a/M: Suhrkamp, 1972. — S. 32.

Расширение круга возможностей развития системы до беспредель­ного уровня делает невозможным узкое понимание функции как вида действия, поскольку, по мнению Н. Лумана, при подобном понимании фактор действия обрекает данную систему на бесконечное повторе­ние заложенных в ней однообразных операций, лишенных элементар­ных принципов внутренней организации, ориентируясь на задаваемый средой спектр возможностей. Предметом социологического знания является не просто общественная система, как носитель парсонсов­ских ролей и функций, а «единство различия общественной системы и среды»'.

Выбор всякой возможности осуществляется посредством смысла, позволяющего конституировать мир как «негативный коррелят си­стемы» ², как горизонт в гуссерлевском понимании.

Функционализм выразил важнейшее направление в западной тео­ретической социологии, заострив внимание на проблемы, связанные с функционированием и воспроизводством социальной структуры. Равновесие было провозглашено необходимым условием рассмотре­ния общества, формой его рационализации и теоретического анализа. Различие между социальными единицами снимается в единстве «фун­кциональных эквивалентов», смысл которых выразил Р. Мертон: «Как одно и то же явление может иметь многочисленные функции, так и одна и та же функция может по-разному выполняться различными явлени­ями»³.

Неспособность функционалистской парадигмы объяснить источни­ки кризисных явлений в обществе заставила некоторых ученых пере­нести этот кризис на состояние самих общественных наук. Так, немец­кий ученый В. Бюль в одной из своих работ писал, что «структурный кризис в экономическом и общественном развитии непосредственно проявился в кризисе социальных наук как в теоретическом, так и на­учно-теоретическом и эпистемологическом плане» *.

¹ Luhman N. Okologische Kommunikation: kann die moderne Gesellschaft sich auf okologischen Gefahrdungen einstellen? — Opladen: Westdeutscher Verl., 1986. - S. 23.

² Luhman N. Soziale Systeme: Grundriss einer allgemeinen Theory. — Frankfurt a/M.: Suhrkamp, 1984. - S. 249.

³ Merton R. Social Theory and Social Structure: Revised and englarged edi­tion. — Glencoe: The free press, 1957. — P. 33-34.

⁴ Buhl W. Sozialer Wandel im Ungleichgewich: Zyklen, Fluktuationen, Ka-tastrophen. - Stuttgart: Ence, 1990. - S. 1.

Смысл этого кризиса состоит в том, что социальные науки долгое время придерживались прогрессистской и механистической методо­логии, главной чертой которой была упрощенная модель мирового развития. Человек как биосоциальное существо никак не вписывается в сферу внимания этой методологии, выступая в качестве объекта ма­нипуляции социальных сил, предопределяющих ход его естественной эволюции человека. Для опирающегося на методологию Ф. Бэкона, механику И. Ньютона, для идеи общественного кругооборота фран­цузских просветителей линейного подхода были характерны два прин­ципа: повторяемости и обратимости, полагавшихся в качестве исход­ной установки на исследования реальности. С точки зрения этого подхода, зависимость между двумя фрагментами действительности только тогда задерживала внимание ученого, когда она была повторя­ема и обратима.

Линейный подход к исследованию социальных изменений непо­средственно связан с господством субстанциальной парадигмы в социо­логии. Методологическая установка на непосредственное исследование фактов социального бытия является характерной чертой субстанци­альной парадигмы в социальной науке. Социолога, исповедующего линейный подход, занимает главным образом проблема сущего в ис­следуемой им реальности. Знание о сущем задается через комплекс причин, обусловливающих проявление этого сущего как предмета на­учной рефлексии. Цепь причин, сопровождающих процесс последо­вательных превращений сущего в ходе его естественной эволюции, имеет законосообразный характер и может быть воспроизведена ис­следователем независимо от того, на какой стадии эволюции это су­щее находится. Ограниченный набор исходных условий способен пре­допределять судьбу исследуемой системы.

Наиболее яркими выразителями линейного подхода в социологии были: К. Маркс, О. Конт и Г. Спенсер. При помощи категории обще­ственно-экономической формации Маркс предпринял попытку ре­конструировать глобальный исторический процесс, основываясь на характерных для ученого XIX века представлениях о характере об­щественных изменений. Нечто подобное по отношению к эволюции человеческих воззрений на действительность выразил и О. Конт, выделивший в ходе этой эволюции три стадии: теологическую, мета­физическую и научную. Фиксация этой последовательности позволя­ла французскому ученому как прогнозировать возможные тенден­ции в развитии тех или иных представлений о действительности, так и реконструировать их динамику в прошлом. По аналогии мыс­лил и Г. Спенсер, выстроивший закономерную последовательность в эволюции общества: фазы производства средств для жизни и рас­пределения.

Линейный подход стал продуктом позитивистских тенденций в соци­ологии, стремящихся максимально сблизить естественнонаучную и со­циокультурную методологии научного исследования. Отдавая долж­ное научной привлекательности и продуктивности линейного подхода в социологии, В. Бюль призывает к разработке нелинейной социоло­гической науки. Потребность в такой дисциплине диктуется значи­тельными трудностями в области исторической реконструкции и про­гнозирования. Рост популярности редукционных и герменевтических методов научного исследования особенно обостряет эту потребность, придавая ей междисциплинарный статус. Устранение позитивизмом момента субъективного отношения к исследуемому предмету из усло­вий научного рассмотрения образовало вакуум в области исследова­ний социальных проблем. Включение ценностных аспектов в соци­альное исследование послужило ограничением и для линейного подхода в социологии, относящего ценности в число постоянных условий раз­вивающейся социальной системы.

Рассматривая культуру в качестве способа, задающего функцио­нальное единство разноуровневых элементов социальной организа­ции, В. Бюль подчеркивал комплексный характер культуры, заключа­ющийся в нелинейных средствах ее выражения. Отвечая на «вызовы» среды, культура ведет себя достаточно самобытно, существенно отли­чаясь по способу реакции от механических и органических систем. Эта самобытность проявляется в наличии возможности свободного пере­хода культурной системы от одного уровня к другому. Оценивая при­чины такой возможности, В. Бюль объясняет их отсутствием общего контролирующего центра, когда весь контроль в такой системе осуще­ствляется за счет общих ресурсных ограничений.

Для выражения нелинейного подхода к исследованию социальных процессов В. Бюль использует термодинамическую модель И. Приго-жина и Г. Николиса, в которой центральную роль играет теория флук­туации, согласно которой «упорядоченный переход к новому равно­весному состоянию системы становится возможным через широкое рассеивание элементарных единств и образование течений и противо­течений, способных, благодаря своей массивности и статистической упорядоченности, устранить нарушения и восстановить динамическое равновесие» Все социальные изменения, в соответствии с логикой немецкого ученого, имеют флуктуационный характер: благодаря от­сутствию четко зафиксированного центра равновесия такие процессы способны оказывать сильное сопротивления внешним воздействиям.

¹ Biihl W. Kultur als System // Kolner Zeitschrift fur Soziology und So-zialpsychology, 1986. — Sonderheft 27. — S. 131.

Внешний непрямой способ регулирования активности элементов такой системы делает функционирование культурной системы им­пульсивным, лишенным ярко выраженного образца, явно выделя­ющегося в парсонсовской иерархизированной системе. Размытый, аморфный характер выражения культуры как системы, где отношения между элементами являются гетерархическими, позволяет набросать реальный механизм социально-экологической адаптации, для которо­го характерно отсутствие ярко выраженных целей.

«Именно на этой расплывчатости, или амбивалентности, основыва­ется исключительная пластичность, или адаптационная способность, культурных систем»'.

Эта способность обретается благодаря флуктуационному характе­ру изменения культур, чем определяются значительные трудности деятельности по прогнозированию этих изменений. Находясь в эпи­центре флуктуирующих природных изменений, приспосабливаясь к ним через изоморфизм своей структуры, культура начинает прояв­лять себя как классическая экологическая система, пронизываемая сетью социоприродных интеракций.

Анализируя культуру, В. Бюль рассматривает ее именно как адап­тирующуюся систему, чье предназначение состоит в том, чтобы при­способить общество к осуществляемым в нем и за его пределами изменениям. Эта цель достигается за счет «нечетких» связей между элементами культуры, на обобщении которых обеспечивается адекват­ное восприятие обществом природной среды. Если Т. Парсонс рас­сматривал культуру в качестве носителя одной из функций социальной системы — функции сохранения формы и снятия напряженности, — наряду с такими функциями социальной жизни, как адаптация, целе-полагание и интеграция, то В. Бюль оставляет за культурой исполне­ние всех этих функций, каждая из которых у Т. Парсонса была за­креплена за другими социальными системами: экономикой, политикой и правом. Средой культуры выступают как социальные, так и природ­ные системы, относительно которых культура избирает собственный вариант поведения. Взаимоотношения элементов культуры со своими средами могут передаваться в виде социально-экологических интерак­ций, способ проявления которых определяет реакцию культурной си­стемы на внешние воздействия.

¹ Buhl W. Kultur als System // Kolner Zeitschrift fur Soziology und So-zialpsychology, 1986. - Sonderheft 27. - S. 130.

Проявлением нелинейных зависимостей в процессе социально-эко­номических изменений является, к примеру, то, что степень загрязне­ния атмосферы не является линейной функцией количества использу­емого топлива. Диффузные характеристики источников загрязнения делают маловероятными прогнозы о сути экологических последствий, вызываемых действием этих источников. Нелинейность в зависимо­сти от показателей антропогенного давления и состояния среды, про­являющаяся в том, что прогноз на входе не всегда согласуется с реаль­ными результатами на выходе, в качестве причины имеет множество экономических, политических и географических условий, радикаль­но влияющих на поведение загрязнителя с одной стороны и распре­деление загрязнения — с другой.

Достоинства системно-кибернетического подхода, предложенного В. Бюлем, заключаются в том, что он позволил преодолеть противопо­ставление механицизма и органицизма, характерное для ранних эта­пов развития общей теории систем. Кибернетика третьего порядка, в основу которой положена совокупность нелинейных, флуктуиру­ющих систем, призвана заменить кибернетику первого порядка, базиру­ющуюся на действии отрицательной обратной связи в механических системах, и кибернетику второго порядка, где действуют простейшие формы органического морфогенеза, определяющие биоэволюционные процессы. Никакая социальная система, согласно теории Бюля, не следует одному — единственному типу динамики. Все социальные системы — культуры — отличаются высокой степенью динамической комплексности, что чрезвычайно усложняет возможность концептуа­лизации социокультурных изменений. Наиболее адекватной концеп­цией, фиксирующей связь социокультурных и экономических процес­сов, является теория длинных волн Н. Кондратьева, в соответствии с которой в промежутке примерно 50 лет в обществе происходит сме­на «базисной технологии» в связи с появлением новых способов по­лучения энергии и сырья. Новая технология, разработанная учены­ми и производственниками, реализуется в обществе тогда, когда для этого создаются соответствующие социально-экономические, полити­ческие и культурные условия'.

¹ ФРГ глазами западно-германских социологов: Техника — интеллектуа­лы - культура. - М.: Наука, 1989. - С. 202-207.

Вместе с тем, всякий способ существования общественных инсти­тутов в развитом индустриальном обществе строится на линейных зависимостях. Господство функционализма в социологии как раз и ото­бражает линейность в качестве основного условия стабильности об­щества. Характер поведения каждого института оценивается с точки зрения того, насколько адекватной выглядит реакция этого института на общественные ожидания. Предсказуемость поведения социального института является свидетельством господства линейных зависимо­стей в социальной системе.

Институционализм

Нелинейность как свойство социальных изменений стала основой для развития одного из наиболее перспективных направлений в раз­витии методологии социальных наук — институционализма. Ставший носителем новейшей парадигмы в становлении экономической на­уки — институционализм — привлек к себе внимание тем, что попы­тался синтезировать концепции экономического и социального че­ловека. Заслуживает внимание тот факт, что почти два последних десятилетия Нобелевские лауреаты в области экономики в различной степени являются сторонниками именно этого направления. Назва­ние направления является производным от понятия «институт», во­бравшим функцию регулятора процессов в социальной системе.

Институты представляют собой форму существования и концент­рации социального опыта в сфере использования ресурсов, обеспе­чивающую структуризацию социальных общностей, регламентацию поведения социальных групп, индивидов в экономических, полити­ческих и социальных средах. Именно институты являются одним из внешних регуляторов среды, участвующих в формировании моделей социального поведения, являющихся условием научной типизации со­циальных событий и процессов. Институт является одной из важней­ших категорий социологической науки, поскольку именно он обеспечи­вает основное внешнее влияние на поведение социальных субъектов. В истории социологической мысли выделяются различные аспекты этого важнейшего феномена общественной жизни. Т. Веблен опреде­лял институт как «привычный образ мышления людей, который име­ет тенденцию продлевать свое существование неопределенно долго»'.

¹ Веблен Т. Теория праздного класса. — М.: Прогресс, 1984. — С. 202.

² Миллс Ч. Высокая теория // Структурно-функциональный анализ в со­временной социологии. Информационный бюллетень ССА и др. Вып. 1. Серия и рефераты. — М., 1969. — С. 400.

³ Смелзер Н. Социология: Пер. с англ. — М.: Феникс, 1994. — С. 91.

Ч. Миллс рассматривает институт как «комплекс ролевых интегра­торов, который имеет стратегически структурное значение в данной социальной системе»². Н. Смелзер определяет институт как «совокуп­ность ролей и статусов, предназначенных для удовлетворения опреде­ленной социальной потребности»³.

Институты, по Н. Смелзеру, представляют собой «социальное обра­зование, созданное для использования ресурсов общества в форме ин­теракций ради удовлетворения той или иной социальной потребно­сти» '. А. Олейник дает наиболее полное и соответствующее сути институционализма определение этого понятия: «Институт — сово­купность формальных, фиксируемых в праве, и неформальных, фик­сируемых в обычном праве, рамок, структурирующих взаимодействия индивидов в экономической, политической и социальной сферах»².

Институты определяют взаимодействие индивидов посредством контрактов (договоров), которые устанавливают правила, регулиру­ющие гражданские отношения двух и более лиц в конкретной ситуа­ции (рис. 1.5).

Институт

	i	i	i
я		Другой
		ι	i

Ситуация

Дата добавления: 2015-11-04