…В тот вечер Серпенс вошла в комнату - и встала столбом, ошарашенно глядя на преобразившихся отцов. В первый момент девочка явно решила, что это иллюзия - немного придя в себя, она осторожно подошла поближе и подёргала Поттера за одну из косичек.
- Здорово сделано, - протянула дочь, изо всех сил стараясь казаться равнодушной.
- Мы были уверены, что тебе понравится. - весело сказал Гарри. - Садись скорей.
Серпенс медленно опустилась на стул. Брауни подал ей тарелку местных "вареников" - приготовленных на пару катышков теста с маковой начинкой. Дочь потыкала вилкой в пухлые белые шарики, подцепила с края тарелки яркий листик мяты и задумчиво отправила его в рот. Глаза её метались между отцами, переходя с розового гребня на стеклянные бусины. Малфой невозмутимо провёл рукой по волосам - окрашенные прядки в сиянии свечей отливали сочным цветом лепестков фуксии. Поттер поднёс к губам чашку, небрежно отбросил за спину звенящие косички, и Серпенс не выдержала.
- Снимите чары, - сердито потребовала она.
- Какие чары? - деланно изумился Драко.
- Иллюзии!
- Должен тебя огорчить - это не иллюзия, а вполне обычная причёска. Недели две продержится. А потом обновим. Правда, Гарри?
-Конечно! Мне нравится. Представляешь, какие колдографии будут в "Пророке"…
- О да. Ещё бы. А у меня в сентябре конференция в Стокгольме - мой доклад произведёт фурор, я просто уверен…
- Ну хватит. - дочь фыркнула и отложила вилку. - Что вы как маленькие?
- А в чём дело?
- Пап, ты что - издеваешься? Это же… ну… для… - девочка смешалась и покраснела.
Малфой незаметно выдохнул и откинулся на спинку стула. Всё-таки интуиция Поттера сработала блестяще - как многие и многие подростки, в отношении собственных родителей Серпенс оказалась законченным консерватором. Вот теперь девчонка точно поймёт, что со стороны выглядит по-идиотски. Он кивнул брауни, разрешая забрать опустевшую тарелку, и откровенно ухмыльнулся.
- Просто мы уже старые, Поттер, - с фальшивой грустью заметил он. - Впору упокоиться в семейном склепе, а туда же.
- Хрен я когда-нибудь упокоюсь в твоём семейном склепе, - Гарри мгновенно поймал посыл, - я на Мемориальном кладбище героев себе место присмотрел. Представляешь, Малфой - мраморный саркофаг, аврорская форма и афрокосички…
- …и гид, рассказывающий экскурсантам, что к концу жизненного пути великий герой абсолютно спятил…
- Ну и ладно! - Серпенс оттолкнула тарелку и вскочила на ноги, - ну и пожалуйста! - и выскочила из комнаты - только ультрамариновые волосы
взметнулись.
Когда наверху от души хлопнула дверь спальни, Поттер, не скрываясь, заржал. Драко потянулся к нему через стол и щёлкнул по одной из звенящих бусинок.
- Отличная работа, Главный Аврор. Будем ждать результатов.
- Ага. Теперь-то не считаешь мою идею глупой?
- Подождём пару дней.
- Конечно. Слушай - а пошли завтра на пляж?
Малфой задумчиво покачал головой. Всё-таки перспектива появиться в таком виде в публичном месте его откровенно не радовала. С другой стороны… ладно, Мерлин с ним. В конце концов, знакомых здесь точно нет, репортёры вряд ли заинтересуются - в Австрии Поттера почти никто не знал, - а дочь должна получить хороший урок.
- Договорились. Зелье от солнечных ожогов надо взять…
- Да, с утра забежим в лавку.
* * *
И всё закрутилось, словно стая вспугнутых пикси. Вот теперь в полной мере пригодились советы Мюлленсдорфа - ночной полёт на крылатых конях в древний замок Хохостервиц запомнился Драко надолго, как и прогулки по горам - в сопровождении немногословного брауни они с восторженным Потером и хмурой Серпенс облазили все близлежащие ущелья. Побывали на руинах средневекового замка Ландскрон, где магглы устраивали орлиное и совиное шоу - правда, особого впечатления это не произвело. Аппарировали в горную деревню Хайлигенблут – насквозь пропитанное магией место, где провёл свои детские годы сам Парацельс. Гуляли по остаткам древних кельтских поселений, участвовали в соколиной охоте, объедались запечённым угрём и форелью в рыбных ресторанчиках Клумпенсдорфа…
И трахались. Столько, сколько не трахались уже лет десять. В спальне, в лесу, в горах – как только выпадал момент, когда можно было не опасаться появления дочери. Одного прикосновения к жёстким поттеровским косичкам, короткого взгляда зелёных глаз, наглого движения лезущей под одежду руки хватало Малфою, чтобы забыть обо всём и возбудиться остро, болезненно - словно в юности. Поттера колбасило ничуть не меньше. Он отсосал Драко прямо в развалинах горного епископского замка (при этом наложив несанкционированные магглоотталкивающие чары, после чего пришлось объясняться с местными магическими властями), трахал его ночью на кухне, распугав обалдевших брауни, как подросток тайком лез с поцелуями… Малфоя разбирал смех при мысли о том, что, доведись им сейчас сдать палочки на проверку Приори Инкантатем, министерские чиновники были бы впечатлены - Заглушающие, Запирающие и Очищающие чары составляли процентов девяносто от всего спектра применённых заклинаний. Не было ни усталости, ни стыда - они словно вновь стали мальчишками, только теперь тяга друг к другу ничем не омрачалась, и оба плыли по волнам какого-то идиотского счастья, наплевав на все условности и запреты.
Собственно говоря, они даже как-то забыли о первопричине своей метаморфозы. А вот эта самая первопричина не забыла ничего - с каждым днём Серпенс становилась все угрюмее и язвительнее. "Первая ласточка" прилетела буквально дня через три - в то утро они аппарировали на пляж. Малфой лежал ничком на белом песке, а Гарри, трудолюбиво пыхтя, натирал ему спину зельем для загара. Внезапно солнце заслонила чья-то тень, Драко лениво поднял голову и узрел перед собой Жильберту. Та лучезарно улыбнулась и повела острым плечиком. Под обтягивающей тканью ярко-жёлтого купальника выпятились жалкие прыщики, которые девчонка самонадеянно считала своим бюстом, и Малфой, неслышно хмыкнув, уронил голову обратно на песок. Жильберта томно вздохнула:
- Мсье А'рри-ии… Вы не могли бы увеличить нам мат'гас - мы хотим поплавать вт'гоём, а Клэр не вмещается…
Мелкая дрянь. Французы более лояльны к магам-подросткам: применять магию вне Бобатона студентам разрешалось с пятнадцати лет, и она вполне могла справиться сама. Драко повернулся на бок, наблюдая, как Поттер с помощью Энгоргио раздувает и без того немаленькое оранжевое чудовище с подушкой в виде скалящей зубы тигриной морды. Когда девчонка убежала, он язвительно cпросил:
- Вот мне любопытно - почему она сама не применила чары или не попросила подойти Серпенс?
- А то ты не понимаешь, - хмыкнул Поттер. - А на Серпенс посмотри сам.
Малфой огляделся. Дочь хмуро ковырялась в песке, не обращая внимания на то, что подруги зазывают её в воду. На её загорелом личике застыло раздражение, и она кусала губы - совсем как сам Драко в том же возрасте, если его что-то бесило.
- Терапия действует, - ехидно сказал Гарри.
...Через неделю Поттер подбавил жару - семейство отправилось в местечко Мария-Верт, чтобы подняться на смотровую горную башню, и во время прогулки по городку он на пятнадцать минут заскочил в маггловский косметический салон. Обратно Гарри вернулся с серьгой в ухе - зелёной нефритовой капелькой. Драко выразил словесное одобрение (одобрение действием последовало ночью), а Серпенс не разговаривала с обоими до следующего дня. Девчонка мрачнела - даже волосы её не казались теперь такими яркими, пробовала дерзить и огрызаться, но безуспешно: отцы упорно делали вид, что не понимают, в чём причина её злости. Спустя ещё пару дней Малфою удалось подслушать разговор между ней и Жильбертой: после обеда француженка зашла за Серпенс, и они устроились в саду в шезлонгах, ожидая медлительную Клару Мюлленсдорф. Поттер дрых в спальне, а Драко спустился на первый этаж попить - Агуаменти у него после оргазма срабатывало странно: вместо обычной воды стакан наполнялся молодым вином. Он успел сделать пару жадных глотков, и тут сквозь раскрытое кухонное окно до него донеслось щебетание Жильберты.
- …maman гово'гит - это называется "к'гизис с'геднего воз'гаста".
- Нашли время для кризиса, - буркнула Серпенс, - думают, я не вижу, что они делают это мне назло.
- Qu'est-ce que c'est "назло"?
- Злятся, что я волосы покрасила.
- Я тебя не понимаю! Они ведь такие кла-аасные… - последнее прозвучало с придыханием, и Малфой чуть не подавился водой. А Серпенс окончательно взбеленилась.
- Ну и… - выкрикнула она, но Драко, понимая, что сейчас сорвётся с языка дочери, громко закашлялся, и вздрогнувшая Серпенс резко повернулась и зашагала к калитке. Растерянная Жильберта понеслась за ней, а Малфой фыркнул. Кризис среднего возраста, чёрт возьми!
Тем же вечером он решил переплюнуть любовника. За ужином, дождавшись, пока брауни подадут запеченную с петрушкой щуку и Поттер с Серпенс приступят к еде, Малфой отхлебнул вина и начал:
- Получил сегодня сову от Скорпиуса.
- Как он? - спросил Поттер, разминая вилкой картофель.
- Прекрасно. Зовёт к себе хоть на день. Может, в конце лета выберемся?
- Почему бы нет?
- Я тоже хочу, - мрачно сказала Серпенс.
Малфой отхлебнул ещё.
- Да ради Мерлина. Вернёшься от тёти Марселайн - и съездим на выходные.
Дочь ковырялась вилкой в рыбе и хмурилась. На её лице было так явственно написано "только приведите себя в приличный вид для начала", что Драко пошёл ва-банк.
- Кстати – раз уж речь зашла о Скорпиусе. Поттер, я тут подумал: пожалуй, мне стоит сделать себе татуировку. Что скажешь?
Серпенс медленно подняла голову и посмотрела на него неверящим взглядом. Её острые скулы порозовели, а серые малфоевские глаза по-змеиному округлились. А вот Главный Аврор оказался на высоте.
- Разумеется, - жизнерадостно поддержал он, - как у него, да? На затылке. Только тебе тогда ещё подстричься придётся - оставь только гребень, о'кей?
Раздался грохот - дочь швырнула вилку и вскочила на ноги.
- Да вы что, с ума посходили?
- Не повышай голос, - автоматически заметил Малфой. - Что-то не так?
- Всё не так! - в голосе Серпенс взвизгнули истерические нотки. - Что вы такое придумали? Издеваетесь?!
Поттер нахмурился. Дочь, всхлипнув, метнулась к двери, но он мгновенно извлёк палочку и наложил Запирающие. Серпенс, продолжая всхлипывать, несколько раз дёрнула ручку и обернулась к нему - её просто трясло от злости.
- Выпусти меня!
- Сначала поговорим. - Поттер встал со стула и подошёл к ней.
- Не буду я с вами разговаривать!
- Будешь, - резко бросил Малфой, тоже поднимаясь с места.
- Не буду ни за что!! - дочь яростно топнула ногой, и стояшие на столе тарелки подскочили, а на буфете со звоном лопнула фарфоровая вазочка. Малфой достал палочку - подростковые выплески магии необходимо было блокировать в самом начале, иначе потом у молодых магов случались приступы апатии и длительные мигрени.
- Ты что, заклясть меня собираешься? - бешено завопила Серпенс и сжала кулаки. Поттер быстро оглянулся на Драко. Происходящее уже настолько явно выходило за рамки шутки, что Малфой неожиданно разозлился.
- Прекрати орать, - раздражённо потребовал он. - И - если ты ещё не поняла - я не нуждаюсь в твоём разрешении. Если, предположим, я захочу сделать татуировку, я её сделаю. Ясно?
Лицо Серпенс пошло розовыми пятнами, и она запальчиво выкрикнула:
- Ну да! Одну ты себе уже сделал... что, понравилось?
Малфой задохнулся.
За мгновение острая боль сотней холодных иголочек впилась в грудь, эхом отдалась где-то под левой лопаткой, ледяным панцирем сковала сердце. И вдруг этот панцирь взорвался от негромкого хлесткого звука, а Драко хрипло, потрясённо вскрикнул - побагровевший Гарри с размаху отвесил дочери пощёчину.
Серпенс отбросило назад, она с трудом устояла на ногах. Девочка поднесла пальцы к стремительно наливающейся краской щеке, огромные глаза её наполнились слезами. Поттер шагнул к ней, и под его взглядом Серпенс съёжилась, как испуганный воробей.
- Чтоб я больше не слышал таких слов, - тон у Гарри был такой, что лицо девочки побелело. - Поняла? У тебя нет никаких прав упрекать отца.
- По... - Драко не успел закончить. Почти одновременно с ним Гарри произнёс:
- Извинись.
Дочь вздрогнула и с трудом пробормотала:
- Прости, папа.
- Отправляйся в свою комнату, - тяжело сказал Поттер. Девочка бросилась вверх по лестнице.
Малфой несколько секунд простоял неподвижно. Потом взмахнул палочкой, снимая Запирающее заклинание, призвал к себе пачку поттеровских сигарет с буфета и пошёл к двери. Когда он оказался рядом с Гарри, тот осторожно положил ладонь на его плечо.
- Драко...- Малфой вздрогнул - в голосе любовника хрустнула застарелая боль. Он на мгновение накрыл руку Поттера своей:
- Я побуду на крыльце. Один.
- Хорошо.
Драко вышел на улицу. В темноте перед ним покачивался магический фонарь - его мягкое оранжево-золотистое сияние высвечивало пышные кроны садовых деревьев и брошенные шезлонги. Малфой опустился на выскобленную деревянную ступеньку и закурил - впервые после десятилетнего перерыва. Он бросил, когда Серпенс было четыре. В ту зиму Поттер взял девочку с собой в Лондон - она давно просила показать ей, как магглы празднуют Рождество, а ему как раз нужно было повидать Чо Чанг - у китаянки cлучились какие-то проблемы с Министерством. У Чанг гостил племянник мужа - маггл, как и его дядя. От него Серпенс заразилась коклюшем: организм чистокровных колдунов обладал резистентностью ко всем инфекциям, кроме магических, но четвертинка маггловской крови сыграла свою роль - уже через три дня девочка захлёбывалась кашлем. Зелья оказались бессильны, Малфою пришлось обращаться за помощью к знакомому колдопедиатру и даже давать ребёнку маггловские "антибиотики". Тогда коллега сказал, что при таких инфекциях дыхательной системы табачный дым губителен, и Драко в тот же день уничтожил все запасы сигарет, а Поттер ещё полгода курил только на работе и в саду… Малфой с силой затянулся, чувствуя, как рот знакомо наполняется горьким дымом, а виски - звенящей лёгкостью головокружения. Перед глазами помутнело, огонёк сигареты раздвоился, и два крошечных алых уголька напомнили ему другие – те, что горели в глубине глазниц на уродливом мертвенно-бледном лице… Драко содрогнулся и скрипнул зубами.
Прошлое всё-таки предъявило ему счёт - в тот час, когда он меньше всего этого ждал.
Глава 5.
Тема войны в Малфой-мэноре не поднималась почти никогда. Даже не только войны – школьных лет. Достаточно было того, что иногда, в постели, Гарри, забывшись, проводил пальцами по ставшему почти незаметным белесому шраму поперёк груди Драко, и на лице его появлялось страдальческое выражение, а к списку малфоевских ночных кошмаров с годами прибавился ещё один – отвратительный влажный хруст, ощущение податливо-упругой мягкости под подошвой ботинка и собственная злобная радость. На пике этой радости Драко обычно просыпался и долго лежал в темноте, стараясь утихомирить острую боль в левой половине груди. В общем, ворошить прошлое было всё равно что прогуливаться по населённому Красными Колпаками оврагу – никогда нельзя знать точно, откуда ударит тяжёлая дубинка. Иногда Драко задумывался, как они с Поттером будут рассказывать дочери о некоторых вещах – а в том, что это потребуется, он ни капли не сомневался – но всегда отгонял от себя эти мысли, намереваясь дождаться того времени, когда Серпенс придёт пора поступать в Хог. Малфой сделал только одну вещь – поговорил с отцовским портретом, намекнув, что не след внушать дочери Главного аврора Британии идеи, которые потом не найдут отклика в сердцах основной части магического сообщества. Люциус усмехнулся и заявил, что вербовка юных ведьм в ряды Организации никогда не входила в его обязанности, а вообще-то Главному аврору следовало думать, перед кем он раздвигает ноги… et cetera, et cetera.* Слава Мерлину, ему и в голову не приходило высказывать что-либо подобное Гарри – с того сталось бы запустить в портрет Инсендио. Но слово Люциус держал – он ограничивался пересказом внучке родовых преданий, знакомил её с содержанием семейного гобелена и давал себе волю только в одном – в бесконечных издёвках над семейством Уизли. Впрочем, с ними девочка особенно не общалась, так что Драко это не беспокоило. Но вышло так, что с «теневой стороной жизни» его дочь столкнулась гораздо раньше, чем он мог предположить.
И именно из-за Уизли.
…Когда Серпенс было семь, Малфой отправился с ней на Дайгон-аллею – приближалась зима, и дочери нужно было обновить гардероб. Нарцисса никогда не проявляла особого внимания к внучке, так что он позвал в помощь Асторию – и полтора часа проторчал в салоне мадам Малкин, пока женщины щебетали и крутились вокруг подпрыгивающей на высоком табурете девчушки. Оплатив заказ, он вывел уставшую дочь на улицу. Тори расцеловала крестницу и аппарировала домой, а Драко с Серпенс направились к Фортескью – за хорошее поведение Малфой пообещал девочке шоколадное мороженое. Через несколько минут к ним присоединился Поттер – сумел на полчаса вырваться из Аврората. В кафе было немноголюдно, нестареющий Флориан суетился за стойкой, упаковывая пирожные в тихонько напевающие подарочные коробки, Серпенс без умолку болтала, постукивая ложечкой о край хрустальной креманки, а чай был отменным – как всегда. Ничто не предвещало беды, поэтому, когда звонко задребезжал стеклянный колокольчик и в дверях появились знакомые фигуры – стройная ведьма в синей министерской мантии и рыжий здоровяк, – Драко почти благосклонно воспринял обращённую к этим самым фигурам поттеровскую улыбку.
Уизли и Грейнджер уселись к ним за столик. Первое время разговор крутился вокруг работы и обычных семейных дел. Малфой, cледивший, чтобы Серпенс не испачкала мороженым мантию, слушал вполуха и не замечал тяжёлого, напряженного взгляда Уизела, обращенного на вертящуюся на стуле девочку. В этот момент Флориан задел одну из поющих коробок, и она рухнула со стойки, гнусавым голосом завывая «С днём рожденья тебя!». Серпенс хихикнула и типично малфоевским жестом вздёрнула подбородок. Через секунду Уизел полез в карман и извлёк оттуда шоколадную лягушку.
- Хочешь конфету? – пробасил он, протягивая её девочке.
Серпенс радостно закивала, сказала «Спасибо, сэр!» и прежде, чем Драко успел её остановить, схватила лягушку. Маленькие пальчики засуетились, разворачивая яркую обёртку. Малфой бросил на Уизела бешеный взгляд, но вырывать у дочери конфету не стал – это бы выглядело просто по-идиотски. Девочка откусила от лягушки, и тут её заинтересовал вкладыш – она ткнула пальцем в цветастую картинку и взвизгнула:
- Ой, папочка, здесь ты!!
Поттер рассеянно кивнул, продолжая разговаривать с Грейнджер. А Серпенс перевернула вкладыш и прочла вслух:
- «Золотое Трио: Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли – герои Второй Магической войны. Прославились…», - внезапно она вновь перевернула вкладыш, внимательно посмотрела на картинку, постучала по ней, словно надеясь, что кто-то спрятавшийся выйдет на стук, и растерянно спросила:
- А папа где?
Грейнджер замолчала, будто её выключили, и резко повернулась к девочке. Гарри бросил короткий взгляд на вкладыш и сжал челюсти. С уизеловского лица медленно стекла довольная улыбка. Драко почувствовал что-то похожее на тошноту. Четверо взрослых в буквальном смысле слова потеряли дар речи – они беспомощно смотрели на ребёнка, который явно не понимал, в чём причина их молчания. Спустя пару секунд Поттер быстро вытащил свой кошелёк из кожи моко* – подарок Малфоя на прошлое Рождество – и протянул дочери галеон.
- Детка, я тебе потом расскажу, - мягко сказал он, - слушай, я кое-что забыл – сбегай к Илопсу, купи маленький мешочек совиного корма.
Серпенс кивнула, гордая таким высоким доверием, схватила монету и вскочила. Гарри удержал её за руку и осторожно тронул маленький серебряный перстенёк с бирюзой, украшавший палец дочери. Он повернул его камнем внутрь и серьёзно спросил:
- Ты всё помнишь?
- Да-да! Сжать кулаки сильно-сильно! – девочка взмахнула рукавами мантии, демонстрируя, что должна сделать.
- Хорошо. Иди.
- Ага!
Серпенс выскочила за дверь. Отцы внимательно смотрели ей вслед и отвели глаза, лишь когда маленькая фигурка скрылась в дверях Совариума... В то время Гарри расследовал крупное дело серийного оборотня и, опасаясь мести, ввёл среди близких что-то вроде повышенных мер безопасности. Драко и даже Джеймс с Альбусом и Лили постоянно носили охранные амулеты, а Серпенс – зарегистрированный в Министерстве индивидуальный порт-ключ: достаточно было сжать перстенёк в кулаке, и из любой местности он переносил девочку прямиком в Аврорат, причём дополнительные чары делали порт-ключ невидимым для всех, кроме самой Серпенс и её родителей… Малфой стиснул зубы, пронзил взглядом рыжего ублюдка и откинул голову назад. На этот раз Уизел получит вызов – и плевать на запрет властей проводить магические дуэли кроме как «до первой крови». Мерлином клянусь, ты меня попомнишь, тварь…
Встать он не успел – Грейнджер взмахнула палочкой, окружая их стол чарами Заглушки, и наступившую тишину вспорол её звенящий голос:
- Потрудись объяснить, Рональд – какого дьявола?!
Взглянув в лицо ведьмы, Драко моментально понял: слухи о том, что сотрудники Департамента Магического правопорядка боятся своего начальника больше, чем бешеного тролля, полностью соответствуют истине. Каштановые глаза миссис Гермионы Уизли почернели, как шкура Венгерского Рогохвоста – и под их бешеным взглядом Рональд Уизли вжался в спинку стула. Шея рыжего побагровела, на висках выступил пот. Грейнджер негромко хлопнула ладонью по столу.
- Мы ждём.
- Ладно, - вдруг буркнул Уизел, - блин, вот идиотская ситуация. Ну это… короче, неправ я был.
- Почему ты ей дал именно такую? – рявкнула Грейнджер. – Как ты вообще догадался, что в ней будет вкладыш с нами?!
- Я их для покупателей держу, - лицо Уизли пылало, - специально у Флориана беру с такими вкладышами… оптом. Кто покупку делает больше чем на полтора галеона – тому премия.
- Ой, дурак... Ты хоть понимаешь, что натворил?!
- Вот чёрт... да понимаю я, - пробубнил Уизли. Грейнджер оскалилась и зашипела почище книззла:
- Понимаеш-шь? А зачем тогда?!
- Ну... чёрт, да не хотел я так-то! Думал... э-э... она просто расспрашивать начнёт - что да кто. А Малфой... ну, короче... будет сидеть и...
- Сосать, не нагибаясь, - любезно подсказал Драко. Внутри всё кипело. Уизли стал не просто красным, а почти фиолетовым и смущённо покосился на жену. Та закатила глаза.
- Мерлин... Тебе лет-то сколько? Не понимаешь, что дети тут ни при чём? Ей родители об этом расскажут - когда время придёт. Родители, Рон, не ты! Она же ещё ребёнок!
- Угу. Понимаю.
- Всё не можешь успокоиться, Рон? – вдруг уронил молчавший до этого Поттер таким тоном, что даже Грейнджер вздрогнула. На виске у него вздулась синеватая вена. – Известности тебе, блядь, не хватает?
- Гарри…
- Пошёл на хуй. Я тебе сейчас морду набью, понял?
- Не я – мы. – Малфой аккуратно положил на столик чайную ложку, которую, как выяснилось, всё это время сжимал в кулаке. Поттер продолжал смотреть на Уизли. Недопитый кофе вдруг вспучился крупными пузырями, и фаянсовая чашка, жалобно крякнув, развалилась на две ровные половинки. Грейнджер стремительно рванула его за рукав и, дождавшись, пока утихнет выброс, уничтожила дымящуюся коричневую лужу Эванеско. Потом восстановила чашку и устало сгорбилась.
- Рон, ты скотина, - почти жалобно произнесла она.
- Да знаю я, знаю! – глухо пробормотал Уизли, ещё ниже опуская голову.
- Рад, что ты это понял. Думаю, тридцать грёбаных лет – достаточный срок. – Поттер всё не отрывал от него тяжёлого взгляда.
- Рон! - резко сказала Грейнджер. Уизел вздрогнул и исподлобья посмотрел на них.
- Гарри… и… Малфой. Это... в общем, извините. Я не хотел.
После короткой паузы Поттер, не ответив, поднялся. Драко встал одновременно с ним, кивнул Грейнджер и отошёл к Флориану расплачиваться. Из кафе они вышли, не оглядываясь, и краем глаза Малфой видел, что чета Уизли по-прежнему сидит за столиком. Серпенс, разумеется, ещё торчала у Илопса, разглядывая сов. Забрав ребёнка, они аппарировали: Драко с дочерью – в мэнор, а Гарри – в Аврорат. Девочка уже забыла о проклятом вкладыше, а дома Малфой дополнительно постарался её отвлечь: выдал палочку, по старинному обычаю купленную ещё три года назад, после первого стихийного выплеска, и до вечера Серпенс развлекалась в детской, творя немудрящее детское волшебство – меняла окраску кубиков и заставляла летать свёрнутые из бумаги фигурки. Потом вернулся Гарри, эльфы подали ужин, и за столом инцидент в кафе не поминался. Но когда пришло время сна, Поттер взял девочку на руки и унёс в спальню – в те дни, когда ему удавалось освободиться пораньше, он частенько укладывал дочь сам.
Минут через двадцать Драко аппарировал на второй этаж. Сквозь неплотно закрытую дверь доносился мерный рокот голоса Гарри – и шестым чувством он понял, что тот не "Сказки Биддля" читает. Драко ушёл к себе в кабинет и углубился в анализ историй болезни – за последнюю неделю в Мунго было несколько неясных случаев, требующих проведения консилиума. Он рад был отвлечься и так плотно занялся делом, что даже не сразу услышал негромкий стук в дверь.
- Да, мама, - отозвался Малфой, ожидая увидеть Нарциссу – мать до сих пор чувствовала его настроение и вполне могла поинтересоваться, что случилось. Но в кабинет вошёл Поттер. Уселся на диванчик в углу, вздохнул. Драко отложил истории и опустился рядом. Гарри положил голову ему на плечо, погладил обтянутое домашней мантией колено. Малфой потрепал взъерошенные тёмные волосы любовника.
- Ты говорил с ней о том, что случилось?
- И не только.
- Так что?
- Малфой, что можно сказать семилетнему ребёнку? Много лет назад в стране шла война – самый злой колдун в мире хотел превратить всех магов в своих слуг, а магглов – уничтожить. Мы с друзьями боролись против него и победили. А ты попал к нему в плен… сидел в темнице и не мог бежать, иначе бы он убил твоих родителей... Ей хватило. А в будущем… что ж, думаю, можно будет обойтись без лишних подробностей.
- Вот как. – пальцы Малфоя застыли. Перед глазами ярко, зримо, словно это происходило вчера, появился корчащийся под Круциатусом Роул… Гарри поднял голову и обнял Драко за плечи.
- Успокойся, Малфой. Прошу тебя.
- Я спокоен.
- Может, выпьем?
- Отличная идея.
…До спальни они еле доползли – утром пришлось в спешном порядке отправлять Типси в лабораторию за Антипохмельным. В последующие дни Драко испытывал сильнейший страх перед возможными расспросами дочери, но девочка была с ним очень ласкова – по здравом размышлении он пришёл к выводу, что она его просто жалеет. И проблема угасла сама собой (только Рональд Уизли при случайных встречах прятал глаза). В следующий раз она вернулась только через пять лет, когда в руки Серпенс попала книга Скитер – дал какой-то полукровка в Хоге. Дочь прочла её от корки до корки и прислала Гарри сову – Малфой узнал об этом постфактум, когда вымотанный до предела Поттер явился домой после длинного и тяжёлого разговора с дочерью. Отправляя Серпенс в школу, её отцы понимали, что там девочка вполне может столкнуться с малоприятными вопросами, особенно – по поводу своего происхождения. Однако Малфой заранее разузнал, что на её курсе будет ещё несколько детей из однополых семей, и успокоился. К тому же предубеждение, которое могли питать к ним магглорождённые, быстро развеивалось – в Хогвартсе для них уже много лет вёлся обязательный курс маговедения, и на первых же уроках этот вопрос обсуждался детально. Но о поттеровской биографии, которую написала мерзкая букашка и в которой самому Драко была уделена целая глава – включая школьную вражду и эпизод в Выручай-комнате – они банально забыли. Малфоя едва не хватил удар, когда он узнал, что его дочь читала эту дрянь. Гарри сказал, что они с Серпенс говорили больше двух часов. Девочка пришла, прижимая к себе грёбаную книгу Риты, и первый вопрос её был краток: правда ли, что в школе папа и папочка были врагами? Поттер ответил, что да, и так бывает часто – но теперь они любят друг друга, и всё иначе. Дальше стало хуже – Серпенс спросила, неужели папа действительно пытал Непростительными заклятиями учеников? В голосе её звенели слёзы. Гарри резко ответил, что половина написанного в книге – ложь. Рассказал о том, как Драко не выдал его, когда он попал в плен, и о поступке Нарциссы. Потом добавил, что если папа и делал плохие вещи – то только под угрозой того, что тот самый злой колдун убьёт его отца и мать, а после войны он сделал столько хорошего, что всё дурное давно забыто. Он много говорил о работе Драко – рассказывал дочери про умирающих, которых Малфой возвращал к жизни, напоминал ей о ночных вызовах в клинику, о совах от благодарных пациентов и статьях в газетах… Постепенно девочка успокоилась и отдала ему книгу. Поттер ещё поговорил с Минервой, которая дала слово, что будет наблюдать за поведением Серпенс и извещать его о любых проблемах, и, разумеется, со слизеринским деканом.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |