условиям высшей социальной жизни>. <Легко доказать, - замечает он, - что до
возникновения цивилизации произвольное внимание не существовало или появлялось
на мгновение, как мимолетное сверкание молнии>^. <Труд составляет наиболее резкую
конкретную форму внимания>^. Подобно этому в своей <Логике чувств> Рибо
стремится показать, что в эмоциональной жизни есть два плана - один индивидуаль-
ный, который он относит к области физиологии и биологии, а другой - социальный;
конечные вопросы <логики чувств> Рибо признает вопросами <собственно
' Ср. Blondel Ch. Introduction & la psychologie collective. P., 1924 (CM. особенно часть I La psychologie de
Cornte, Durkheim et Tarde).
^ Рибо Т. Психология внимания. СПб., 1892. С. 35.
^ Там же. С. 36.
социологическими>. Здесь он, таким образом, снова проводит тот же тезис, который
им неоднократно формулировался, говоря, что психология начинает с биологии, но
<конечное свое завершение получает в социологии>.
Систематическую реализацию эти <социологические> тенденции получают под
влиянием социологической концепции Дюрктейма и близкой к нему группы исследова-
телей. В их исследованиях вместе с тем полностью проявляется методологическая
порочность в понимании социального и его внешнего противопоставления индиви-
дуальному и биологическому (которые неправомерно объединяются), явно проступаю-
щая уже в предшествующих концепциях (Конта, Рибо).
В отличие от английской социологической школы, представители которой (Тейлор,
Фрезер, Ланг) исходили из предпосылки о неизменности человеческого интеллекта во
все времена и у всех народов, французская социологическая школа (Дюрктейм и его
продолжатели) рассматривает психологические функции как продукт общественного
развития. Но эта <социологизация> психологии парадоксальным образом перекрывает-
ся у них психологизацией социологии. В поисках специфического самостоятельного
объекта социологии, наличие которого необходимо Дюркгейму для того, чтобы
превратить ее в самостоятельную дисциплину, Дюркгейм объявляет этим объектом
<коллективные представления>. Они, с его точки зрения, стоят за всеми социальными
фактами, за всеми социальными установлениями. <Все социальное, - декларирует он,
- состоит из представлений и, следовательно, является продуктом представлений>.
Таким образом, если в дальнейшем будет развиваться тот тезис, что представления,
психика человека является продуктом социальности, то для правильной оценки этого
тезиса нужно помнить, что его предваряет обратное положение, согласно которому
самая социальность является продуктом представлений. Нужно поэтому признать, что
Дюркгейм был по существу прав, когда, возражая против сделанного по его адресу
упрека в материализме, доказывал, что более обоснованным было бы уже признание
его теории спиритуалистической. Социальная обусловленность психики, таким
образом, менее всего означает у него зависимость ее от производственных отношений,
от реальных условий общественной жизни.
В своей концепции психики Дюркгейм решительно выступает против эпифеномена-
лизма: психическое не сводимо к физическому и не является лишь бездейственным
спутником его. Необходимо поэтому, заявляет он, признать автономию психологии по
отношению к физиологии. С его точки зрения, эту автономию по отношению к
физиологии психология приобретает, только опираясь на социологию. <В нас самих
есть часть, которая действительно не находится в непосредственной зависимости от
органического фактора: это все то, что представляет внутри нас общество. Общие
идеи, которые религия или наука внедряют в наш ум, интеллектуальные операции,
которые эти идеи предполагают, верования и чувства, которые составляют основу
нашей моральной жизни, - все эти высшие формы психической активности, которые в
нас пробуждает и развивает общество, не находятся на поводу тела, как наши
ощущения и кинэстетические состояния. Мир представлений, в котором разворачи-
вается социальная жизнь, как мы показали, надстраивается (surajoute) над своим
материальным субстратом, а никак не проистекает из него>*.
<Согласно известной формуле, - пишет далее Дюркгейм, - человек двойственен. В
нем имеется два существа: индивидуальное существо, основой которого является
организм и круг деятельности которого в силу этого очень ограничен, и социальное
существо, которое представляет в нас высшую реальность в интеллектуальном и
моральном плане, которая доступна нашему наблюдению: Я имею в виду -
общество>. Таким образом Дюркгейм соединяет самые основы своей социологической
концепции с неприкрытым дуализмом, для обоснования которого он и использует свою
теорию. <Если человек, как неоднократно говорилось, двойственен, то это объясняет-
* Durkheim Е. Les Formes el6mentaires de la Vie Religieuse. P., 1912. P. 389.
ся тем, что над физическим человеком надстраивается (surajoute) социальный
человек>. Из этого Дюрктейм делает тот вывод, что <какие успехи ни сделала бы
психофизиология, она никогда не сможет быть чем-то бблыпим, чем только частью
психологии, потому что бблыпая часть психических явлений зависит не от
органических причин>. Но <из того, что генезис значительной части сознания не может
быть объяснен психофизиологией, не следует заключать, что она сформировалась
сама собой и что, следовательно, она недоступна для научного познания; из этого
нужно вывести только, что она относится к другой позитивной науке, которую можно
было бы назвать психосоциологией. Явления, составляющие ее предмет, имеют
смешанную природу; они обладают теми же существенными свойствами, что и
остальные психические факты, но они проистекают из социальных причин>. Дюрктейм
поэтому различает в психологии две дисциплины - психофизиологию и психосоциоло-
гию, причем приоритет, ведущая роль отдается последней; она по существу является
подлинной психологией.
Расчленение психологии на две дисциплины - на психофизиологию и психосоцио-
логию - является выражением неприкрытого дуализма дюрктеймовской концепции.
Для Дюркгейма сложные формы психической жизни индивидуума необъяснимы вне
социальных условий; это значит, что психология, достигнув известного момента своего
развития, становится неотделимой от социологии. Вместе с тем и обратно, социология
оказывается у него неотделимой от психологии. Как выше уже отмечалось, для
Дюркгейма <все социальное состоит из представлений и, следовательно, является
продуктом представлений>. Но при этом он все же стремится отмежевать область
социологии от психологии и доказать ее <автономию> и верховенство. Для этой цели
ему служит понятие коллективных представлений, которое должно
определить самостоятельный объект социологии. Коллективные представления, по
Дюрктейму, независимы от индивидуумов и индивидуального сознания.
Основной свой аргумент в пользу независимости коллективных представлений от
индивидуального сознания Дюркгейм строит по аналогии со своей аргументацией
против эпифеноменализма. <Если, - говорит он, - не усматривают ничего необычай-
ного в том, что индивидуальные представления, порожденные взаимодействием
нервных элементов, не внедрены в эти элементы, что же удивительного в том, что
коллективные представления, порожденные взаимодействием элементарных сознаний,
из которых состоит общество (! - С.Р.), не проистекают непосредственно из этих
последних и выходят за их пределы? Отношение, которое, согласно этой концепции,
устанавливается между социальной жизнью и ее социальным субстратом, во всех
отношениях аналогично тому, которое нужно допустить между физиологическим
субстратом и психической жизнью индивидуумов, если не хотеть отрицать всякую
психологию в подлинном смысле слова. Нужно, следовательно, и тут и там сделать те
же выводы>. Этот вывод в данном случае заключается в том, что коллективные
представления <независимы от индивидов и индивидуальных сознаний>.
Коллективные представления, к которым Дюркгейм сводит социальность и которые
он противопоставляет индивидуальному сознанию как нечто <внешнее> по отношению
к нему, это, очевидно, содержание <общественного сознания>, идеология.
В концепции Дюркгейма тезис о социальной обусловленности человеческого созна-
ния, с одной стороны, и о различии индивидуального и общественного сознания,
психологии и идеологии - с другой, связан с идеалистическим пониманием социаль-
ности: общество <состоит из сознаний> (см. выше); социальность сведена к одной лишь
идеологии, к коллективным представлениям. Реальные общественные, производствен-
ные отношения не учтены вовсе. Это во-первых. Во-вторых, признание социальной
обусловленности человеческого сознания неразрывно связано у Дюркгейма с резко
дуалистической концепцией: социальное в человеке внешне надстраивается (surajoute)
над биологической природой человека; индивидуальное отождествляется с биологичес-
ким, с органическим; индивид - это, таким образом, организм, не личность. Этот
дуализм социального и биологического, социального и индивидуального, непонимание
того, что социальность для человека - не только внешний факт, что это отношения, в
которые сам он включается и которые определяют его внутреннюю природу, - все
это равно характерно как для Дюркгейма, так и для его предшественников Конта,
Рибо и для его прямых продолжателей. Для них всех чуждой и недоступной остается
та мысль, что человек - прежде всего естественное, природное существо, но самая
природа его - продукт истории.
Специфические трудности связаны у Дюркгейма с его пониманием коллективных
представлений как предмета социологии. В силу этого он, с одной стороны, признает
их <внешними для индивидуальных сознаний>, но при этом, с другой стороны, относит
к области коллективных представлений все интеллектуальное содержание сознания. В
результате психология сводится к идеологии, т.е., в конечном счете, они отождеств-
ляются. Эта принципиально неверная тенденция проходит и через все построения
последующих психологов, примыкающих к социологической концепции Дюркгейма.
Дюркгейм совместно с Мауссом (Mauss) применил свою общую концепцию прежде
всего для объяснения интеллектуальных функций. Гальбвакс (Halbwachs) распростра-
нил ее на учение о памяти, Блондель (Blondel), перекрещивая тенденции французской
социологической школы с идеями Бергсона, применил аналогичные идеи к объяснению
воли, а также восприятия и аффектов; под тем же углом зрения он построил
концепцию патологического сознания; Леви-Брюль и Пиаже отразили аналогичные
идеи в генетическом плане.
Дюркгейм исходит из того основного положения, что вся интеллектуальная жизнь
человека является социальным продуктом. Общественная жизнь порождает в челове-
ке способность познания и понимания природы. Той точке зрения, которая рассматри-
вает <способности определять, умозаключать - дедуктивно и индуктивно - как
непосредственно данные в организации (constitution) индивидуальной мысли>, он проти-
вопоставляет тезис, согласно которому <методы научной мысли являются доподлинно
социальными установлениями (institions sociales), генезис которых социология может
восстановить и объяснить>^.
На анализе некоторых примитивных форм классификации Дюркгейм и Маусс стре-
мятся доказать, что <первые логические категории были социальными категориями;
первые классы вещей были классами людей, в которые включены были вещи>^. Все
<категории мысли социальны не только по своему происхождению, но и по своему
содержанию>. Они были созданы по образу и подобию социальных явлений. <Мировое
пространство было первоначально построено по образцу социального пространства,
т.е. территории, которую занимает общество, и притом такой, какою общество себе
ее представляет>. Подобно этому <время выражает ритм коллективной жизни;
родовое понятие было первоначально лишь другим аспектом идеи человеческой,
общественной группы>, а сила коллектива и ее воздействие на сознание послужили
прототипом для понятия силы и причинности^ и т.д. То же относится к понятию
субстанции, числа и т.д. Дюркгейм утверждает, что речь идет здесь не о внешних
аналогиях, что порожденные социальными отношениями понятия имеют объективное
значение как категории, определяющие познание реальности, потому что самая
объективность научной мысли это не что иное, как накопленный в течение столетий
опыт коллектива, как социально-организованный опыт. Он обосновывает этим
субъективистическим (развитым у нас Богдановым) тезисом свою концепцию понятия.
Дюркгейм считает неправильным отождествление понятия и общей идеи (представ-
ления)^. В их смешении он между прочим видит одну из основных ошибок Леви-
^ Durkheim Е., Mauss М. De quelques fomies primitives de classification: Contribution, i l'etude de
representations collectives // L'Annee sociologique. 1903. P. 1-2.
^ Ibid. P. 67.
" Durkheim Е. Les fonnes elementaires de la Vie Religieuse. P. 628.
* Ibid. P. 617,
Брюля, приведшую его к утверждению о прелогичности примитивной мысли и резкому
противопоставлению ее мышлению логическому. Сущность понятия, по Дюркгейму,
вовсе не в его обобщенности (generalite)', она заключается в его сверхличном характе-
ре. Понятие хотя бы относительно неизменно; оно универсально. Не обобщенность
(generalite), а общность (соттипаМе) и сообщаемость (communicabilite) определяют, по
Дюркгейму, сущность понятия. Противопоставляя, таким образом, обобщенность и
общность-сообщаемость, он односторонне переносит центр тяжести исключительно на
эту последнюю, совершенно не учитывая обратной зависимости - обобщенности как
условия общности и сообщаемости. Будучи общим (соттип) для всех, понятие
является и продуктом общества. Концепция Дюркгейма переворачивает далее это
положение; она исходит из той мысли, что правильно и обратно: то, что является
продуктом социальности, общественного опыта, является тем самым категорией,
понятием, имеющим объективную, логическую значимость; объективность сведена к
общезначимости.
В этой социологической концепции понятийного мышления элемент истины соеди-
нен с рядом ошибочных утверждений, в корне извращающих положительное значение
социальной концепции логического мышления.
Положительным является признание определяющего значения социальности в
генезисе логической мысли. Возникновение научных понятий, категорий - продукт
общественно-исторического развития. Но значение этой социальной концепции мысли
у Дюркгейма аннулируется психологизированной, идеалистической концепцией самой
социальности. Самая социальность объявляется совокупностью <ментальных> явле-
ний: <все социальное состоит из представлений и, следовательно, является продуктом
представлений>. Таким образом, с одной стороны, категории и понятия мысли призна-
ются социальными образованиями по своему содержанию и объявляются продуктами
социальности, а с другой стороны, самая социальность признается состоящей из
представлений и объявляется продуктом представлений.
В силу идеалистического характера этой социологической концепции тезис о
социальной природе мысли приводит к идеалистическому, субъективистическому
пониманию категорий научного знания.
Ряд исследователей, принадлежащих или примыкающих к той же школе,
распространили аналогичную трактовку на различные психические функции. В
специальном исследовании о <социальных рамках памяти> Гальбвакс (Halbwachs)^
попытался реализовать <социологический> тезис в учении о памяти. Он утверждает,
что наши воспоминания являются, собственно, не воспроизведением, а реконструкцией
нашего прошлого на основе коллективного опыта и коллективной логики. Для того
чтобы что-нибудь вспомнить, мы исходим из фактов и понятий, общих у нас с той
социальной группой, к которой мы принадлежим, и восстанавливаем, что мы делали
или видели, оперируя на основе заимствованных из социальной жизни рамок. Воспоми-
нания - это представления, воспроизведенные образы, отнесенные к определенному
моменту в истории нашей прошлой жизни, упорядоченные во временнбм отношении.
Это упорядочение наших воспоминаний, впервые превращающее их в воспоминания в
полном смысле слова, предполагает временную схему социального происхождения.
Субъективная упорядоченность наших воспоминаний опирается на объективную
упорядоченность социальной жизни коллектива, в который мы включены. Мы
восстанавливаем наши воспоминания, исходя из фактов социальной жизни, к которой
мы были приобщены, пользуясь для их временнбго упорядочения временными
схемами, которые дает нам историческая жизнь, и руководствуясь той объективной
логикой, которая устанавливает последовательность событий в силу объективной
упорядоченности общественной жизни в школе, в профессиональной деятельности и
т.д.
^ CM.: Halbwachs М. Les cadres sociaux de la memoire. P., 1925.
Общий тезис о социальных корнях и предпосылках работы памяти, восстанавли-
вающей воспоминания о нашем прошлом, заключает в себе, бесспорно, зерно истины.
Но при всем том Гальбвакс, несомненно, допускает ошибку, когда полностью сводит
процесс воспоминания к опосредствованной социальными данными и схемами
реконструкции нашего прошлого, стирая, таким образом, какую бы то ни было грань
между воспоминанием нашего личного прошлого и реконструкцией исторического
прошлого, свидетелями которого мы не были. В действительности процесс воспомина-
ния является результатом теснейшего взаимопереплетения тех опосредствованных
операций восстановления прошлого, о которых говорит Гальбвакс, с непосредственно
всплывающими личными воспоминаниями.
Дюркгейм и его ученики то дуалистически противопоставляют общественное
сознание индивидуальному, то сводят одно из них к другому; с одной стороны,
идеология и психология резко дуалистически противопоставляются, отрываясь друг от
друга, с другой стороны, они отождествляются. Дуалистический разрыв и тождество
подменяют подлинное единство и различие между психологией и идеологией. У
Дюркгейма при этом преобладает тождество, т.е. сведение индивидуального к
общественному сознанию. В частности, изучение высших интеллектуальных функций
целиком относится им к социологии и выключается вовсе из индивидуального
психологического плана.
Блондель (Blondel), оставаясь в основном в рамках социологической концепции
Дюркгейма, сделал поучительную попытку учесть специфику индивидуального созна-
ния. Его общая концепция сводится по существу к следующему. Следуя сперва в
основном за Огюстом Контом, Блондель различает <психофизиологию>, или
физиологическую психологию, и психосоциологию, или коллективную психологию, за
которой он признает приоритет. Но, не ограничиваясь этим, он выдвигает в качестве
основного своего тезиса то положение, что существует еще третья психология,
которой не учел Конт и не видит Дюркгейм, а именно, психология индивидуальная,
которая зависит от двух предшествующих, но выходит за их пределы. С точки зрения
Блонделя, психология восприятия, памяти, воли, интеллектуальных и аффективных
функций, словом, изучение любого психического явления распределяется между тремя
дисциплинами - между коллективной психологией, психологией <специфической>, т.е.
физиологической, которая изучает черты психических явлений, общие для всего
человеческого рода, и индивидуальной психологией. Между этим тремя дисциплинами
распределяется прежде всего психология восприятия'". Изучение восприятия, по
Блонделю, должно начаться исследованием в плане <коллективной психологии>; она
должна определить и отделить то в восприятии, что в нем изменяется от эпохи к
эпохе в связи с развитием коллективов и цивилизаций; инвариантный остаток,
независимый от процесса исторического развития, должен быть, в свою очередь,
расчленен на два компонента: один, определенный физиологическими свойствами,
общими всем людям, и другой, обусловленный дифференциальными психологическими
особенностями отдельного индивидуума. <Генетическое>, т.е. обобщенное, восприя-
тие, поскольку оно выражается в понятии, в слове (восприятие человека, книги, стола
и т.д.), или, точнее, этот аспект или компонент восприятия, относится к коллективной
психологии. Восприятие же не родовое - человека или книги вообще, - а индивидуа-
лизированное восприятие вот этого индивидуального человека или вот этой
книги, т.е. восприятие в этом индивидуализированном своем аспекте или компоненте,
требует учета индивидуального опыта и индивидуального развития воспринимающего
субъекта; оно поэтому лежит в плане индивидуальной психологии. Наконец, восприя-
тие в чувственной определенности его сенсорных качеств и формы - это общий для
всех людей, определенный физиологической организацией человека видовой объект
физиологической психологии. Таким образом единое восприятие расчленяется на ряд
^Blondet Ch. Introduction k la psychologie collective. P., 1928. Ch. 1.
внешне друг на друга наслаивающихся пластов, каждый из которых изучается другой
дисциплиной.
Точно так же трактуются память, аффекты, воля. <Изучение памяти, - пишет
Блондель, - нужно распределить между коллективной психологией, психологиями
физиологической и дифференциальной>. Аналогично в отношении эмоций и чувств
<коллективная психология предваряет как дифференциальную психологию, так и
психологию специфическую> (физиологическую. - С.P.).
О. Конт относил аффективность к сфере только индивидуального, а интеллект и
волю - к сфере только коллективного. Блондель отказывается от проведения такого
разреза через человеческую психологию для разделения в ней индивидуального и
коллективного, но вместо него он проводит другой, который проходит через все
функции.
Порочность дуалистического разрыва индивидуального и социального, которые
оказываются одно вне другого, сказывается особенно ярко на концепции воли.
Проблеме воли Блондель посвятил особую работу". Воля обозначает, по Блонделю,
освобождение индивида от биологической, органической детерминированности и
переход к детерминированности социальной. В результате <сознание как бы повисает
между органической жизнью и жизнью социальной>. Социальная жизнь мыслится им
как нечто внешнее по отношению к органическим основам индивидуальной жизни.
Поэтому <с этой точки зрения рефлекс перестает быть одним концом в цепи, в
которой волевой акт был бы другим концом>. Между волевым действием и
рефлекторными движениями идеалистически порывается всякая генетическая связь -
они относятся к разным сферам. Социальная природа волевого акта означает, с этой
точки зрения, отрыв его от органических, биологических основ. Вместе с тем,
поскольку социальность мыслится как нечто внешнее по отношению к индивидууму,
социальная детерминированность волевого акта превращается в подчинение внешней
необходимости, или принуждению, но исходящему не из условий естественной, а из
условий социальной жизни - <в послушание> (obeissance).
Сущность воли и ее генезис заключаются для Блонделя в смене естественной
необходимости природной жизни необходимостью иного рода - социальным принуж-
дением. <Для огромного большинства людей воля - это пассивное послушание
коллективным императивам>^. Превратив волю индивида в подчинение внешнему
социальному принуждению, Блондель спешит ограничить свой тезис, вводя совершен-
но неприкрыто различие между <массой> и <избранными> (l'elite). По определению
Блонделя, масса - это та огромная людская толпа, которая <хочет в готовом виде
полученной волей>, это <в известном смысле пчелы улья; они идут от жизни к смерти
по темным путям, которые общество им предначертало, следуя воле, имеющей едва
выраженный личный характер, являющейся лишь эхом коллективных императивов,
своего рода социальным приспособлением, в котором меньше размышления, чем
дисциплины>. Поэтому <воля людей пропорциональна числу и интенсивности их
предрассудков>. Но, построив всю свою концепцию применительно к <пчелам улья>, к
массе, к людской толпе, Блондель не может примириться с тем, чтобы ту же
концепцию распространили на него и ему подобных. Он выделяет <избранных> (l'elite):
для них общие законы не писаны. У них есть воля, которая не сводится к
послушанию.
Попытка избежать поглощения индивидуального сознания общественным сознанием
привела Блонделя к своеобразным выводам о природе сознания и его отношении к
психике. Общественная жизнь обусловливает организацию мышления в понятиях, без
которых невозможно было бы объективное познание, так же как организацию нашего
поведения. Но вместе с тем она <производит своего рода вычитание в индивидуаль-
" Blondel Ch. Les volitions //Trait6 de psychologie. 1923. Vol. II. P. 333-425.
12 Ibid. P. 391.
ных сознаниях>". <Для того чтобы включиться в коллективные схемы, дискурсивные
или моторные понятия, значимые для всех состояния сознания, очевидно, не могут не
потерять нечто из того, что составляло их первичную индивидуальность (individualite
originals)>. <Душевное состояние, которое объективировалось в специализированных
аффективно-моторных реакциях и выражено в речи, равно индивидуальному состоя-
нию минус именно то, что составляет его существенную индивидуальность>. <Под
влиянием этого постоянного коллективного давления (разрядка моя. -
С.P.), особенно осязаемого в форме речи, это элиминирование индиви-
дуального стало непосредственной, спонтанной и естественной реакцией созна-
тельной деятельности>^. Как у Фрейда, у Блонделя основной механизм сознания -
это вытеснение; социализированным сознанием вытесняется все подлинно индиви-
дуальное содержание нашей психики.
<Отсюда, - заключает Блондель, - получается следующий парадоксальный с чисто
психологической точки зрения вывод: наша сознательная жизнь проходит в том, что
мы заблуждаемся в истинной природе нашего индивидуального психизма (psychisme) и
ищем себя там, где нас нет>. Но <чем более наше "я" стремится уяснить себе самого
себя и осознать свои душевные состояния, чем более оно упорядочивает себя таким
образом, тем более оно теряет свои единичные, исключительные черты и переходит в
сумме элементов, концептуализированных, универсализированных и, следовательно,
деперсонализированных. Это большая иллюзия со стороны сознания воображать, что
оно вполне овладело собой, когда оно разложило себя на понятия и прикрылось
дискурсивной формой>'^. Ссылаясь на Бергсона, Блондель отмечает практическое
значение этой <иллюзии> для нужд социальной жизни и совершенно в духе Бергсона
продолжает: <Но со спекулятивной точки зрения, она была и остается гибельной,
поскольку, будучи навязанной психологии, она привела к тому, что психология сделала
предметом своих исследований душевные состояния в той стадии, на которой
индивидуальная психика утеряла часть или всю свою оригинальность и чистоту;
психология, таким образом, была отклонена от своей истинной задачи>'^.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |