Российская модель современной цивилизации

РОССИЙСКАЯ МОДЕЛЬ СОВРЕМЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

1.1. Специфика российской цивилизации.

На рубеже XX - XXI столетий повысился интерес к переосмыслению истории России, к вопросам о месте российской цивилизации в мировой культуре и о возможных путях её дальнейшего развития.

Причиной стал трагический опыт России в XX столетии. Сначала разрушилась Российская империя, затем СССР.

Российская цивилизация обладает собственным неповторимым путём развития.

Идею о самобытности истории России, её праве называться цивилизацией наряду с Западом ещё в 60 - 70-е гг. XIX в. развил и научно обосновал философ Н.Я. Данилевский. Проблему своеобразия российской культуры рассматривали и другие исследователи.

Какие же факторы обусловили специфику российской цивилизации?

В первую очередь, географическое местоположение. Часть Евразийского материка, на которой сформировалось Древне­русское государство, являлась одновременно периферией и Европы, и Азии, зоной повышенного исторического риска. Раски­нувшись между Уралом и Карпатами, славянский мир был «проходным двором»: через земли славян шли готы, гунны, авары, тюрки - различные этнические потоки с Запада на Вос­ток и с Востока на Запад. Славянские племена взаимодейство­вали с финно-угорскими и прибалтийскими племенами на севе­ре и северо-западе, с иранскими (потом тюркскими) на юге. Происходило этническое слияние: большинство финно-угорских племен в дальнейшем растворилось в составе русского народа. Однако следует подчеркнуть, что ассимиляционные процессы лежали в основе формирования практически всех наций и на­родностей. Так, британские ученые путем анализа ДНК древних останков жителей британских островов и современных англи­чан решили выяснить, кто они, откуда и насколько германские англосаксы перемешаны с кельтами-бриттами. К эксперименту подключились исследователи из Швеции и России. Оказалось, что кровной родней англичанам помимо скандинавов (шведов, датчан норвежцев, исландцев) частично являются народы При­балтики, южной Финляндии, северной Польши, северо-западной России и Белоруссии.

Таким образом, геополитическое положение Древней Руси, ее нахождение между Западом и Востоком и связанная с ним постоянная подверженность перекрестному влиянию различных культурно-исторических типов оказалось плодотворным для ду­ховной жизни русского народа. Но в то же время это обстоя­тельство неоднократно порождало критические моменты в рус­ской истории, ставило острую проблему выбора и реальную уг­розу раскола нации.

Бескрайняя открытость степных районов Юго-востока и максимальная военная угроза для Древней Руси, исходившая от степняков-кочевников, определила для Руси национальную за­дачу - необходимость установления контроля над Степью; от ее решения зависела судьба, как государства, так и нации. Век­тор древнерусских интересов (торгово-экономических, идейных, а позднее и внешнеполитических, ценностных ориентации восточно-славянских племен показывал именно на юг и восток. Основной обмен идеями и людьми на протяжении веков шел в этих направлениях, следуя течениям рек Восточно-Европейской равнины, соединявших между собой разбросанные поселения восточно-славянских племен. Отсюда следует одна из особен­ностей российской цивилизации как культурно-исторического феномена - ее бинарностъ (двойственность).

Отношения древнерусского населения с кочевниками строились как своего рода «любовь-ненависть»: войны чередовались с миром, грабеж сменялся торговлей и обменом дарами, взаимное истребление уступало место заключению военных союзов и династических браков. Сохранившаяся с древнейших времен тесного общения со «степняками» наклонность русских
щей к некоему духовному «кочевничеству» (скитальчеству, странничеству, напряженным «исканиям», «метаниям») стала характерной чертой национального характера русского народа, его культурного менталитета. В то же время русская культура самоопределялась в настойчивом стремлении преодолеть пережитки кочевничества в своих глубинных пластах, в недрах народной психологии и обрядности. На первом плане стояла историческая задача сплочения разрозненных племен, объединения Русской земли вокруг политического, военного, культурного и идеологического центра. Опасность «быть рассеянной по чужим землям» вместо того, чтобы объединиться перед угрозой нашествия южных и восточных завоевателей, была для Древней
Руси реальной и драматической перспективой.

Природно-климатический фактор, воздействуя на исторический процесс становления российской цивилизации, явился причиной таких особенностей как наличие сильной централизованной государственной власти, развитость хозяйственно-экономической функции государства, отсутствие твердых традиций частной собственности на землю, крепость общин­ного сознания. Короткий сельскохозяйственный год - 130 рабочих дней с конца апреля по середину сентября, не считая сенокоса и обмолота, вынуждал крестьян работать быстро, торопиться до холодов - недаром у русских работа на пашне назы­валась «страдой» от слова «страдать». За 21 - 25 рабочих дней русский крестьянин должен был сделать то, что западноевро­пейский крестьянин делал за 40 дней. В такой ситуации крайне необходима была помощь «мира», общины. Низкой была и урожайность почв – 3 - 5 центнеров с гектара. Основной куль­турой являлась рожь, выносливая и приспособленная к север­ному климату и «тощим почвам», однако дающая из всех зер­новых культур самые низкие урожаи. Справедливость требова­ла, чтобы участки земли периодически перераспределялись ме­жду членами общины - крестьяне, работавшие ранее на менее плодородных участках, получали более качественную землю.

Конфессиональный фактор также обусловил специфику российского цивилизационного развития на всем его временном пространстве.

Проблема выбора религии, а вместе с ней и определенного культурно-исторического пути встала перед Русью в X в. очень остро: общество достигло той стадии, когда возникла потреб­ность в организации более четкого порядка, который могло создать государство. Во-вторых, речь шла о геополитическом самоопределении древнерусской народности в координатах За­пад - Восток и Север - Юг, постепенно приобретавших не столько географический, сколько политический и культурно-религиозный смысл. Восточный вектор социокультурной ориен­тации Руси был вызван не одними социально-практическими интересами (геополитическими, экономическими, государствен­но-политическими или даже этническими). За этой ориентацией стояла духовная доминанта, предопределившая выбор Руси: восточно-славянская мифология, культурные традиции, массо­вая психология населения, его хозяйственный уклад и образ жизни - все это способствовало выбору и принятию Русью из всех мировых религий восточного христианства (будущего православия).

Русь вместе с христианизацией вступила в период «осевого времени»: события стали обретать свой неповторимый смысл; ход времени получил в сознании людей определенную направ­ленность и начал рефлексироваться как история; бытие позна­валось человеком в его противоречиях и антиномиях, в движе­нии; усилилась роль рациональности и рационального опыта, что выразилось в появлении философского мышления; религия наполнилась этическим смыслом, а вокруг нравственных оценок жизни и философско-этических учений развернулась духовная борьба. Именно таким образом характеризует понятие «осево­го времени» К. Ясперс, обосновавший культурологический под­ход к осмыслению мировой истории. Как опыт национально-исторического самосознания народа появляется летописание. Изначально христианская культура Руси формируется в кате­гориях самобытности и государственности, поскольку крещение и оформление церковной организации совпали по времени с усилением централизованного начала Древнерусского государ­ства и самоопределением Руси в ряду других государственных образований Европы и Азии.

На рубеже XV - XVI вв. старец Елеазарова монастыря Филофей обосновал теорию «Москва - Третий Рим». Россия ут­вердилась не только в своем религиозном мессианском предна­значении хранительницы истинного православия. Она взяла на себя роль путеводителя, всемирного просветителя, демонстри­руя другим народам «кое-что и весьма существенное из их не далекого будущего» и призывая следовать ее примеру. Эту роль она исполняла на протяжении всей своей истории: и мо­нархической, и советской.

Принятие христианства Русью из Византии в огромной степени повлияло на становление здесь иного типа цивилизациии, чем на Западе.

Западное христианство (позднее получившее название като­лицизма) исторически сложилось как подобие государства в го­сударстве со своей жесткой иерархией, единоначалием в лице папы Римского, строгой внутриконфессиальной дисциплиной вплоть до обета безбрачия. Католическая церковь боролась с монархами за влияние и первенство в экономических, социальных, политических, идеологических и других вопросах. Отноше­ния церкви и государства строились в форме последовательного противостояния и взаимоограничения во всех сферах общественной жизни, что способствовало развитию правовой регламентации как светской, так и духовной жизни в Западной Европе, становлению права как категории средневековой культуры.

Иными были отношения церкви со светской властью в Древней Руси, которые были унаследованы от Византии. Цер­ковь являлась духовной опорой сильной централизованной авторитарной власти государства. Светская власть великого князя или царя рассматривалась церковью как земное воплощение основополагающих религиозных идей. Монарх воспринимался не только как помазанник Божий, но и как живое воплощение Бога на земле - аналогом Царя Небесного и «земным Богом». Еще одной особенностью российской цивилизации являет­ся то, что она относится к молодым цивилизациям: ей чуть бо­лее тысячи лет. За столь непродолжительное с исторической точки зрения время не сложилось внутреннего органического единства. Социокультурная история России носит дискретный, прерывистый характер. Вся история России и русской культуры претерпевала многочисленные поворотные пункты, переживая внутреннюю социально- и культурно-историческую ломку. Происходившая при этом смена ценностно-смысловых систем и культурно-исторических парадигм, совершавшаяся толчками и готовившаяся внешне незаметно, была по сравнению с иными типами цивилизаций особенно резкой и глубокой. Это давало основание русским философам, таким как Н. Бердяев, говорить об «изменении типа цивилизации». Однако тип российской ци­вилизации на самом деле не менялся, а находился в процессе непрерывной эволюции. Вместе с тем дискретность цивилизационного развития была слишком очевидной, чтобы оставаться незамеченной как его особенность. В истории российской циви­лизации таких «ломок» культурно-исторической парадигмы было несколько.

• Крещение Руси и создание восточными славянами центра­лизованного Древнерусского государства.

• Завоевание Руси монголо-татарами.

• Создание Московского царства и утверждение русского
самодержавия.

• Смута и кризис российской государственности.

Религиозный раскол и начало «петровских реформ».

• Осуществление крестьянской реформы (отмена крепостно­го права).

• Русские революции 1905-1907 и 1917 гг.

• «Великий перелом» 1929 г. - сталинский «термидор» -
начало советского тоталитаризма

• «Оттепель» - осуществление первых либерально-
демократических реформ.

• Август 1991 г. - крушение тоталитарного режима, начало
распада СССР и формирование постсоветской модели развития.

Каждая из этих «ломок» имела разрушительный, а порой даже катастрофический характер и далеко идущие социально-политические и культурно-исторические последствия, которые имели порой взаимопротивоположную направленность: креще­ние Руси и религиозный раскол, монголо-татарское иго и ут­верждение Московского царства; антикрепостническая реформа и сталинская коллективизация и т.д. Все взаимоисключающие исторические тенденции придают социокультурной динамике России особенно противоречивый, напряжённый и драматиче­ский характер, требующий своего научного осмысления и кор­ректного объяснения.

Нередко культурно-исторические парадигмы в русской ис­тории наслаивались друг на друга: один этап ещё не завершил­ся, в то время как другой уже начался. Будущее стремилось осуществиться тогда, когда для этого ещё не сложились усло­вия и, напротив, прошлое не торопилось уходить с историче­ской сцены, цепляясь за традиции и укоренённые в обществе нормы и ценности. В этой связи следует выделить ещё одну су­щественную специфическую черту российской цивилизации - её традиционность, которая имеет глубокие корни и проявля­ется в доминировании коллективных форм жизни и форм соз­нания, обращённости в прошлое, в котором люди видели и продолжают видеть образцы героизма и святости, созерцательности в познании мироустройства и его эмоционально-чувственное восприятие.

Как специфическую черту российской цивилизации следует назвать укоренённую социокультурную нестабильность, непредсказуемость развития событий, что выражается в «эффекте маятника» - колебании от одной крайности к другой. Это заключение в полной мере можно отнести как к историческому прошлому России, так и к её будущему, которое если и может прогнозироваться, то только с поправкой на данную специфи­ческую черту.

Говоря о российской цивилизации, нельзя не назвать и та­кую черту национального менталитета и русской культуры, как её «расколотостъ». Под этим понимается то, что русская куль­тура состоит как бы из двух половинок противоречивого цело­го, каждая из которых утверждается за счёт постоянного про­тивоборства (диалога, полемики, состязания, спора, идейной конфронтации) со своей противоположностью. Без этой борь­бы, критики, обличения теряет смысл само существование каж­дого из двух противостоящих друг другу полюсов. Данная осо­бенность определила такие характерные свойства русского на­ционального характера, как способность самоотрицания, остро­ту и резкость дискуссий по коренным мировоззренческим во­просам, особую системообразующую роль критики в развитии общества. Отсюда же проистекает готовность общественной жизни к конфронтации и расколу, а затем к их преодолению, утверждению «всеединства», как правило утопического, несбы­точного, но, тем не менее, желанного идеала, и стремление рос­сийского общества к всеобщему взаимопониманию, коллектив­ной солидарности, чуть ли не к единомыслию. Следует также отметить, что потребность в единстве, интеграции, социокуль­турной полноте практически всегда преобладала над силами распада и дифференциации.

На протяжении всех веков ее существования для россий­ской цивилизации был характерен процесс расширения терри­торий. По определению В. О. Ключевского, история России — это «история страны, которая колонизуется». Российский тип колонизации строился на прямом включении в единое государ­ство освоенных или завоёванных земель вместе с проживающи­ми на них народами. Это формировало многоэтническую соци­альную среду. За исключением XI-XIV вв., когда преимущест­венно осваивались земли на севере и северо-востоке, в XVI-XIX вв. колонизационный поток шёл в южном и, главным обра­зом, в восточном направлениях. Колонизация «Дикого поля», Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, Кавказа делала Рос­сию частью евразийского геополитического пространства и усиливала восточно-азиатский сегмент развития, т.к. приближа­ла её к мусульманской цивилизации, классическому (буддист­скому) Востоку, огромным регионам, заселённым кочевыми и полукочевыми народами. Если Древняя Русь была ближе к Ев­ропе, то Московское государство, а затем и Российская импе­рия устремились в Азию.

Огромные пространства легко давались русскому народу, но не легко давалась ему организация этих пространств в вели­чайшее в мире государство, поддержание и охранение порядка в нём. Освоение новых земель и ресурсов неизбежно способст­вовали росту значимости государственных начал. Формирова­ние государства шло по восточной модели - с сильной цен­тральной властью самодержавной по своему характеру. Пере­ход из фазы акматики в фазу надлома, совершенный Россией в XIX в., еще более упрочил положение этой власти и усилил го­сударственное вмешательство во все сферы жизни общества, которое в значительной степени заменило саморазвивающиеся механизмы цивилизационной регуляции. Именно государство выступало инициатором и играло решающую роль во всех модернизационных начинаниях России.

Модернизация предполагала ускоренное развитие и ликви­дацию разрыва между Россией и странами западной цивилизации в социально-экономической, политической, научно-технической, военной и других областях, т.е. смену «догоняющей» модели развития, сложившейся ещё во времена монголо-татарского ига, на «прогрессивную» модель движения вперёд. За триста лет (XVII-XX вв.) предпринимались несколько попыток модерниза­ции российской общественной системы, среди которых может быть выделено пять самостоятельных вариантов:

- модернизация, начатая Петром 1, когда был задан евро­пейский вектор модернизационных процессов, сохранявших свою актуальность до середины XIX в.;

- модернизация второй половины XIX в.: великие ре­формы 60-70-х гг. Александра II и виттевская индустриализа­ция;

- модернизация начала XX в., происходившая под влия­нием первой революции 1905-1907 гг., содержание которой составили реформы П.А. Столыпина;

- «социалистическая» модернизация - сталинская мо­дель индустриального рынка;

- современная модернизация постсоветской России, начатая перестройкой М.С. Горбачёва и ускоренная радикально-либеральными реформами Б. И. Ельцина и его окружения в начале 1990-х гг.

Дата добавления: 2015-11-04