Во все времена человечество сталкивалось с различными проявлениями насилия. Оно сопровождало его на протяжении всей истории, являясь его бичом и вместе с тем неотъемлемым аспектом жизнедеятельности.

Природа насилия

(вместо предисловия)

Во все времена человечество сталкивалось с различными проявлениями насилия. Оно сопровождало его на протяжении всей истории, являясь его бичом и вместе с тем неотъемлемым аспектом жизнедеятельности. Это могло быть внутригосударственное насилие, военное (или межгосударственное), революционное, индивидуальное, духовное… Наличие тех или иных социальных рамок и запретов (как то этические и моральные нормы, юридические законы, территориальные границы и аналогичное) всегда подразумевало возможность их нарушения, что и ознаменовывало собой насилие. Вынужденное или неадекватное, защитное или агрессивное - оно никогда не представляло собой что-то ненормальное или противоестественное. Очевидно, что слепое отрицание насилия по принципу «непротивления» абсурдно – оно есть плоть от плоти человеческой природы, неотъемлемая часть мироздания. Настолько же нелепо и осуждение насилия – равно как и осуждение любых законов бытия (притяжения, эволюции, естественного отбора). Поэтому негативная оценка насилия, как средства достижения цели, лицемерна. Лишь только его предпосылки и конечные задачи могут оправдываться или осуждаться в результате объективного анализа.

Насилие, как таковое, не может подлежать осуждению. Значение имеет лишь его объективная оправданность. А потому оккупация может кем-то трактоваться, как «освобождение», а партизанская борьба с агрессором, как «терроризм». И наоборот.

Таким же образом складывается ситуация вокруг революционного насилия. Доминирующая в той или иной стране властная верхушка однозначно интерпретирует любые антигосударственые выступления, как проявления экстремизма, терроризма и уголовщины, непременно подлежащие преследованию и травле. Однако только лишь объективные предпосылки революционного террора могут служить ему оправдательным или обвинительным приговором.

Предпосылки революционного террора

Само явление современного терроризма, как правило, имеет вполне конкретные объективные причины. В его основе обычно лежат три основных фактора:

- критический уровень недовольства, пронизывающего ту или иную социальную группу (население какого-либо государства, этническое меньшинство, религиозное сообщество), что может быть вызвано какими бы то ни было условиями, создающими дискомфорт (оккупация, притеснение, геноцид и тому подобное);

- высокая степень сознательности и пассионарности в среде притесняемого социума (когда в обществе велик процент людей, занимающих активную жизненную позицию и одержимых волей к сопротивлению);

- невозможность отстаивания своих прав легальными путями, а, следовательно, неизбежная вынужденность использования насильственных мер.

Очевидно, что чувство национальной или социальной ущемленности наряду с бесперспективностью любых законных способов борьбы неизбежно порождает взрывной эффект терроризма. И ничего противоестественного в этом нет.

Особенно показательна в этом плане революционная форма террора. То есть форма борьбы, когда униженный и притесняемый народ (или значительная его часть) вступает в политические противоречия, а затем и в вооруженный конфликт со своим собственным государством. Вернее с тем узким общественным меньшинством, выполняющим доминирующую функцию в государстве (что собственно и представляет собой любая власть). Иными словами, совершенно понятно, что государство, чья политика не соответствует национальным интересам коренного населения, объективно не заслуживает сколько-нибудь лояльного к себе отношения. А если такая политика оборачивается к тому же форменным угнетением и геноцидом, то для униженной и лишенной своих прав нации не существует никаких уголовных или административно-правовых норм, обязывающих ее к смирению перед режимом.

Для пресечения разрушительной деятельности антинациональных сил, необходима соответствующая политическая воля. А в условиях инородного засилия во власти это возможно лишь вследствие полной смены руководящих элит. В свете этого стоит сказать, что теоретически спектр возможных способов прихода к власти для национально ориентированной оппозиции достаточно велик. Можно выделить три основных схемы, отличающиеся относительной легальностью:

- честные демократические выборы;

- создание мощной централизованной организации для честных демократических выборов;

- медленное проникновение в различные государственные структуры, тихая экспансия во власть.

Первый способ подразумевает равные возможности для всех кандидатов во власть. То есть то, что вроде бы и проповедует демократия. Право любого гражданина (или группы граждан) избираться в органы государственной власти и местного самоуправления. Избираться свободно и беспрепятственно вне зависимости от своих политических идей и взглядов. Единственное, что может повлиять на судьбу такого кандидата, так это волеизъявление самого народа.

К сожалению, на деле, подобный сценарий выглядит малореальным и, откровенно говоря, по-детски наивным. Анализ современной ситуации практически исключает такой вариант. Как в принципе исключает его и сама природа явления государственной власти, как таковой. Ведь, что такое власть? Она представляет собой относительно небольшую группу лиц, объединенных по клановому принципу и преследующих свои определенные цели. Помимо чисто политической составляющей, в верхних эшелонах власти, как нигде больше имеют огромное значение личные отношения. И чужакам не место в этом узком кругу государственной элиты.

Являя собой закрытый клуб по интересам, власть выстраивает под себя целую государственную систему, которая, вне зависимости от названия и политических вывесок, преследует одну единственную цель – сохранение механизма доминирования меньшинства над большинством, а также недопущение инородных элементов, способных разрушить этот механизм изнутри. И если в национально ориентированных государствах такая корпоративная схема властной вертикали является в большей степени защитной, а основной политической задачей остается забота о процветании и благополучии населения, то у безыдейных и антинациональных режимов сохранение доминирующего положения в обществе становится самоцелью. А их управленческие структуры превращаются в аппарат угнетения.

Совершенно понятно, что ни при каком социальном строе, ни при каком политическом режиме, это узкое властное меньшинство никому не позволит себя сместить. Даже если этому формально способствуют юридические законы и правовые нормы, оно сделает все, чтобы недопустить проникновение нежелательных элементов в свой круг. Ведь не для того же правительственными кланами выстраивается целая государственная система, чтобы ее можно было так просто захватить изнутри, пусть даже посредством честных демократических выборов. Это даже смешно.

Конечно, в любом демократическом государстве механизм доминирования сохраняется не только путем жесткого подавления, но и посредством соблюдения многочисленных декоративных формальностей, создающих иллюзию политической свободы. Всеобщие выборы, референдумы, наличие оппозиции. Однако все это четко отслеживается и контролируется на предмет выявления возможных угроз для отлаженного механизма власти. В строгом соответствии с личностными качествами отбираются кандидаты для выполнения роли оппозиционеров. Только беззубые и неопасные для режима элементы допускаются внутрь системы. То есть те, которых система сможет переварить без ущерба для себя. Иные же (непримиримые) объявляются экстремистами, ставятся вне закона, всячески преследуются и травятся. Карманная же оппозиция, никогда не станет серьезной угрозой для власти, но сможет стравливать пар народного недовольства, тем самым, дезориентируя протестный электорат, отвлекая его от реальной борьбы с паразитирующей верхушкой. И именно такая оппозиция будет участвовать в избирательном спектакле, именно она будет олицетворять собой видимость свободы мнений. Любое конструктивное мировоззрение, способное пошатнуть основы государственного аппарата угнетения, будет преследоваться и ущемляться. Как ущемляется сегодня национально-патриотическая идея, столь ненавистная либеральному антинародному режиму.

Правительственная верхушка никогда не станет соблюдать ей же написанные законы, когда дело касается ее властного положения в государстве. Она найдет тысячу способов не допустить опасного конкурента на выборы, или, в крайнем случае, эти выборы сфальсифицировать. Добровольно от власти еще никто никогда не отказывался. Это могло происходить только под воздействием обстоятельств.

И тут мы как раз подходим ко второму относительно законному методу смещения правящей элиты. А именно к созданию мощной централизованной организации, под давлением которой власть вынуждена будет играть с оппонентами по своим же собственным правилам. Ведь доминирующее в государстве правительственное меньшинство может сколь угодно долго плевать на протестные настроения своего народа, пока те носят разобщенный и неагрессивный характер. Однако это может продолжаться лишь до тех пор, пока народное недовольство не оформляется в четко структурированную централизованную силу (как правило, военизированного типа), под давлением которой властям неизбежно приходится идти на уступки перед оппозицией. Ведь грозящие в противном случае эксцессы они не в состоянии будут пресечь.

Наиболее ярким примером такой схемы переворота является опыт гитлеровской Национал-социалистической Рабочей Партии Германии. Триумф 1933 года многие ошибочно склонны рассматривать, как торжество всеобщего выборного права демократии. Однако это крайне поверхностное суждение. Ибо, как было сказано, добровольно от власти еще никто никогда не отказывался, а правители Веймарской Германии отнюдь не были представлены беспросветными идиотами, склонными пускать подобные политические процессы на самотек. И, тем не менее, победа Гитлера была предрешена. Ведь на фоне массовой поддержки в народных кругах, идеи национал-социализма были выражены в виде мощнейшей военизированной организации, количество вооруженных штурмовиков в которой к 1933 году составляло около 3 миллионов человек. Что примерно в 30 (тридцать!) раз превышало численность регулярной армии тогдашней Германии (reichwerh). Совершенно понятно, что под давлением такой политической силы любые попытки властей проигнорировать чаяния и настроения народных масс, были исключены.

Возможен ли такой сценарий в современной России? Анализ событий последних лет приводит к довольно печальным выводам. Остается, так называемый, третий путь – медленная экспансия во власть. А именно постепенное продвижение людей с национал-социалистическим мировоззрением во все сферы государственного аппарата, начиная с районных управ, прокуратур, судов и заканчивая высшими органами региональных и федеральных властей. Эта схема подразумевает длительный процесс подготовки соответствующих кадров через прохождение ими необходимых учебных заведений, медленный карьерный рост, и, наконец, последующий захват тех или иных руководящих должностей, используя которые у национальной оппозиции появится возможность пропихивать все новых и новых своих кандидатов во власть. Рано или поздно по сценарию этого тихого переворота значительная часть ключевых структур государства будет оккупирована представителями революционных кругов, вследствие чего станет возможным практически любой механизм смещения руководящей верхушки. Начиная от создания централизованной организации при поддержке захваченных националистами органов госаппарата, и заканчивая такой же ползучей экспансией в высшие органы власти, с последующим вытеснением из них прежних элит.

Однако при рассмотрении этой схемы переворота становится очевидным целый ряд серьезных противоречий. Для начала, следует учитывать, что современные политические реалии остро ставят перед оппозиционерами проблему временного фактора. Ведь именно время, как ничто другое, в сегодняшних условиях работает против революции. Очевидно, что вся политика антинародной власти в России направлена на скорейшее изменение этнического состава государства с одной стороны (поощрение иммиграции и снижение рождаемости у коренного населения), и методичное вытравливание национального самосознания из наиболее опасного для себя русского большинства с другой стороны (активная пропаганда мультирасового космополитичесчкого мышления через СМИ). Совершенно понятно, что либеральный режим тем самым стремится как можно быстрее обезопасить себя, исключив возможность национальной революции, инициатором которой может стать именно русское этническое большинство.

Возможные итоги подобной политики могут иметь две основных формы:

- Первый вариант развития событий подразумевает заметное изменение этнического состава страны на фоне резкого роста национального самосознания коренных жителей. В этом случае навязчивая пропаганда мультирасизма и толерантности не возымеет должного результата и популярность националистических и расистских настроений в обществе только увеличится. Значительно возрастет количество межэтнических столкновений, граничащих с настоящей расовой войной. Однако непосредственно революционный момент вследствие изменения расстановки сил в обществе, связанного с притоком инородцев, будет упущен. И межнациональная резня лишь отягчит агонию коренного населения на своей же собственной территории. Причем совершенно понятно, что антинародная правительственная верхушка однозначно будет поддерживать в этой борьбе чужаков, преследуя и клеймя «фашистов», что гарантированно обеспечит скорейшее подавление протестных настроений в народе.

- Второй вариант еще более печальнее предыдущего. Помимо заметного изменения расового состава страны он будет характеризоваться еще и значительным падением уровня национального самосознания и пассионарности ее граждан. Навязчивая пропаганда толерантности, всеобщего равенства, мультикультуры и прочих либеральных абстракций вытравит из граждан все зачатки здорового расового мышления, вырвет у них волю к сопротивлению и превратит их в безропотное покорное стадо зашуганных баранов, наподобие нынешних белых в европейских демократиях. Такая нация не в состоянии будет не только бороться с антинародным правительством, но и противостоять этнической экспансии инородцев.

Таким образом, прогнозируемый для революционеров промежуток оставшегося времени варьируется в пределах полутора десятков лет. Учитывая поощряемый государством приток инородной иммиграции и неустанную работу по насаждению в общественном сознании либеральных стереотипов, предельный срок для осуществления революции не превышает означенное время, с огрешностью пять лет.

Очевидно, что механизм ползучего проникновения во власть, учитывая необходимость подготовки кадров, долгого карьерного роста, подготовки следующих кадров, пропихивания их при помощи уже находящихся на руководящих должностях оппозиционеров намного выходит за рамки этого предельного срока. И это опять же при условии, что революционеры не будут испытывать никакой конкуренции со стороны подобных же заинтересованных группировок (например, со стороны лезущих в органы власти нацменов или криминала), а также, исключая вероятность своевременного пресечения этой медленной экспансии самой правящей элитой.

Кроме того, совершенно понятно, что подобный сценарий возможен лишь на низовых звеньях государственного аппарата. Захват руководящих постов в органах самоуправления действительно может быть малозаметным для правящей верхушки. Однако все попытки выхода на более высокий уровень будут немедленно пресекаться. Ведь, как уже было сказано, в верхних эшелонах власти огромное значение имеют личные отношения. К претендентам используется индивидуальный подход. То есть, необходим обязательный залог благонадежности претендующего на то или иное должностное место кандидата. И если доминирующая в стране элита действительно вполне может прозевать отторжение низовых звеньев своего аппарата, то при попытках проникновения неугодных оппозиционеров в высшие сферы федеральной власти это практически исключено.

Таким образом, становится очевидно, что и третий способ легального государственного переворота практически невыполним. Для его осуществления у национальной оппозиции нет ни времени, ни перспектив. Безусловно, сценарий медленного проникновения может быть применим, в качестве вспомогательного средства для прихода к власти. И об этом не следует забывать. Сочувствующие оппозиционерам вполне способны оказать серьезное содействие революции. Однако решающую роль они при этом осуществлять не смогут.

Тем не менее, объективно исключив непригодные сценарии легальной смены власти, следует обратить внимание на единственный и наиболее перспективный способ борьбы против системы, уже неоднократно оправдавший себя на практике. Речь идет о политическом терроре.

Вообще следует сказать, что любая борьба за какую-либо идею представляет собой совокупность террора и пропаганды. Пропаганда вербует сторонников. Террор уничтожает или запугивает противников, расшатывает основы враждебного государства и содержит в себе опять же элементы пропаганды. Соотношения террора и пропаганды всегда варьируется в зависимости от политических реалий. Он может практически исключаться в случае доступности и перспективности законных методов отстаивания своих убеждений. И наоборот приобретать ключевую роль при резком ограничении возможностей легальной борьбы.

Пример нынешнего полицейского государства наглядно демонстрирует абсолютную нереальность конституционной смены власти. А потому, отбросив в сторону нелепые оправдания и отговорки, следует сконцентрироваться на революционном сценарии государственного переворота и его основных аспектах.

Рассмотрим основные виды политического террора, их задачи и функции в контексте революционной деятельности.

Виды революционного террора

Революционный террор можно условно разделить на два основных, но вместе с тем неотъемлемых друг от друга типа. Деструктивный (непосредственно направленный на подрыв враждебной государственной системы во всех ее проявлениях) и пропагандистский (осуществляющий пропаганду революционных идей через насилие).

Деструктивный террор

Если принять за точку отсчета то, что основным и вместе с тем единственным врагом революционных сил в полицейском государстве непосредственно является сама власть со всеми ее институтами и управленческими структурами, то довольно легко выделить основную задачу деструктивной формы террора. А именно – планомерное разрушение самого государственного аппарата.

Сам деструктивный террор также можно разделить на два типа. Политико-репрессивный террор и дестабилизирующий террор.

Политико-репрессивный террор

Он несет своей целью насильственное устранение всех существующих факторов, которые в силу политических противоречий препятствуют осуществлению революционных преобразований в стране. Этими факторами могут являться отдельные личности, негативно настроенные к революционным идеям и активно противодействующие их претворению в жизнь, подобного же рода организации и сообщества, а также административные и репрессивные структуры самого государства. То есть, проще говоря, ПРТ направлен на физическое уничтожение врагов революции, в любом их воплощении.

Разнообразие в выборе целей для осуществления подобных акций варьируется в зависимости от степени квалификации и технической подготовки самих террористов. Так, например, в России жертвами праворадикального террора могут становиться и безвестные антифашистские группировки, и представители враждебных молодежных течений, и правозащитные антиэкстремистские организации либералов, и представители административной и репрессивной систем государства, зарекомендовавшие себя деятельными и сколько-нибудь опасными противниками русского НС. Причем в последнем случае это могут быть и чрезмерно рьяные в борьбе с мальчишками-скинхедами участковые милиционеры, и рядовые чиновники местных органов самоуправления, и представители высшего офицерского состава репрессивных структур, и функционеры судебных органов, и определенные депутаты, и, в конце концов, высшие руководители государства (министры, президент). В случае с применением ПРТ в отношении представителей власти основная его суть заключается в планомерном выбивании ключевых звеньев из структуры госаппарата. То есть - это именно то, что и было заявлено выше в качестве основной задачи террора – уничтожение и запугивание противников.

Дестабилизирующий террор

Этот вид направлен, как ясно из названия, на дестабилизацию функционирования всех основных систем жизнеобеспечения государства. Следует сказать, что применяется он не всегда. Основная его идея заключается в том, что при сильной и устойчивой государственной структуре осуществить революционный переворот становится затруднительно. А из этого вытекает насущная необходимость ослабить государство путем надрезания всех его жизненно-важных артерий.

Основная его задача – это, как было сказано, ослабление государства посредством дестабилизации работы его систем жизнеобеспечения. На практике революционеры-диверсанты перебивают газо- и нефтепроводы, срывают линии электропроводов, взрывают электростанции, осуществляют диверсии на железных и автодорогах, пуская под откос поезда, разрушая мосты и обрывая транспортное сообщение. Другими словами, пытаются нанести максимальный ущерб экономике государства. Случайные жертвы среди мирного населения по возможности избегаются, но, к сожалению, не исключаются. Как это не цинично, но в критической для будущего нации обстановке, отдельные жертвы являются всего лишь издержками революционной борьбы.

В результате значительно ослабленная государственная машина не только становится более уязвимой для революционеров, но и вызывает отторжение у рядовых граждан. Простое недовольство социальными неудобствами перерастает у обывателей в неприятие политики государства и заставляет занять более активную жизненную позицию. С другой же стороны недовольного, издерганного бытовыми неурядицами человека легче привлечь к революции, чем сытого, умиротворенного, перекормленного ток-шоу и мыльными операми увальня. Особенно это легко, если учесть, что в отличие от пропагандистского террора, о котором пойдет речь ниже, дестабилизирующий террор является анонимным. Революционеры (и это очень важно!) не афишируют свою причастность к происходящим диверсиям, чтобы не давать лишнего пропагандистского козыря враждебным властям.

Если переходить к конкретике, то сложившаяся уникальная ситуация в гипотетическом случае возникновения необходимости проведения правого террора позволяет все «неудобные» в пропагандистском плане, но жизненно необходимые акции списывать на инородцев. Тем самым будет достигнут двойной эффект от диверсионного акта – непосредственный ущерб государству и очередной пропагандистский удар по интернациональной политике властей с их пресловутой толерантностью.

Очевидно, что при осуществлении дестабилизирующего террора его исполнителям особо нежелательно попадать в лапы карательных органов Системы. В противном же случае, когда отрицать свою причастность к диверсии будет невозможно, уместно опять же всячески открещиваясь от революционной подоплеки, изображать случившееся хулиганством или приписывать себя, а, следовательно, свои действия, любой другой враждебной для революции идее. В последнем случае революционер-террорист приносит себя в жертву общественному мнению, но спасает имидж всего своего Движения.

Пропагандистский террор

Революционная борьба за любые политические или религиозные идеалы, помимо позитивной стороны идеи неизбежно формирует в сознании масс образ врага. Грамотно организованный пропагандистский террор в отношении этого врага делает рекламу самому революционному Движению, вызывает в среде сочувствующих граждан симпатии к террористам и наглядно афиширует приемлемость насилия для решения политических проблем.

Особенно результативен пропагандистский террор в ситуации, когда политические идеи, провозглашаемые террористами, так или иначе, близки народным массам. В то время, как враг, против которого направлен террор, вызывает резкое неприятие подавляющей части населения. В такой ситуации действия революционеров не только не вызывают отторжения в народе, но и всячески приветствуются им. Более того, пропагандистский террор развязанный в условиях массовой народной неприязни к его жертвам, способен (что и является его задачей) спровоцировать в обществе так называемый «эффект эхо». То есть вызвать цепную реакцию похожих терактов. В этом случае произведенный революционерами террористический акт по отношению к какой-либо ненавидимой народом социальной, национальной или, допустим, религиозной группе населения, спровоцирует, как отзыв, целый ряд подобных же актов насилия, направленных против все той же ненавидимой группы населения и совершаемых независимыми энтузиастами, впечатленными примером террористов.

Насилие по отношению к инородцам, извращенцам и олигархам уже не только не вызывает общественного порицания, но и служит причиной откровенного злорадства.

За молчаливым одобрением неизбежно приходит и подражание. Очевидно, что основная задача пропагандистского террора заключается в популяризации революционных идей через насилие. Это можно назвать «пропагандой действием».

Неотъемлемым условием для успешного осуществления пропагандистского террора является обязательная общественная огласка. Сама его направленность, в отличие от того же политико-репрессивного террора, ориентирована не на активных и сколько-нибудь опасных врагов революции, а скорее на ненавистные народным массам образы существующего антинационального государства. Богач, подпудренный пидарок на сцене, кавказский торгаш или косой рабочий-нелегал… - это люди-символы. Сами по себе они не являются серьезной угрозой революции. Более того, революционная борьба с ними, как со следствием деструктивной политики государства, невозможна. Сколько бы не было разгромлено кавказских рынков, сколько бы не было убито извращенцев, сколько бы не было сожжено дорогих иномарок – это не сможет в корне изменить складывающуюся ситуацию. Остановить иммиграцию, устранить социальный разрыв, пресечь падение моральных норм путем революционного террора «снизу» невозможно. При устойчивой политической воле властей к обратному, ситуация будет усугубляться все больше и больше. Для кардинальных перемен, к которым стремится революция, нужна именно политическая воля «сверху», а значит - нужна власть. Именно поэтому террор вообще направлен, прежде всего, на государственные институты и властные структуры. В то время как конкретно пропагандистский террор ставит своей задачей именно завоевание симпатии масс, путем насилия в отношении к ненавидимым символам существующего режима.

Рыночные погромы, взрывы антисемитских плакатов, поджоги дорогих иномарок, непрекращающиеся акты насилия по отношению к чужакам – все это ярчайшие примеры пропагандистского террора. Подобные действия не способны изменить ситуацию в стране, но они и не претендуют на это. «Пропаганда действием» привлекает народные массы к революции, вызывает сочувствие и понимание и, как следствие, пополняет революционные ряды все новыми энтузиастами.

Но все это достигается, как уже было сказано, путем обязательной общественной огласки. Произведенный акт террора не имеет пользы, если не становится известным. Ведь от смерти одного кавказца ничего не изменится, а потому акция пропагандистского террора, не получившая освещения в прессе, или хотя бы не ставшая достоянием народных слухов, по сути может считаться проваленной. Именно поэтому важное место при проведении такого рода действий отводится должному пропагандистскому освещению. Склонные к мелким сенсациям журналисты готовы раздуть крупномасштабный скандал по поводу любого неординарного происшествия. Поэтому совершенным насильственным акциям в рамках пропагандистского террора революционерами обязательно придается идеологическая окраска. Антисемитский плакат с бомбой, националистическая листовка рядом с трупом убитого кавказца, соответствующая надпись возле сожженного ларька – все эти и многие подобные приемы наглядно продемонстрируют политический подтекст теракта. Подобное происшествие уже не смогут обойти вниманием жадные до подобной информации журналисты. Оно будет яркими красками расписано, что естественно поспособствует популяризации революционных идей в народе. С другой стороны в случае информационного молчания журналистов память о случившемся все же надолго останется запечатленной в слухах и байках жителей близлежащих кварталов, что тоже, хоть и в меньшей степени, послужит основной цели.

Следует заметить, что придание теракту политической окраски не имеет ничего общего с взятием на себя ответственности за него. Последнее – совершенно излишнее хвастовство и бахвальство, бесполезное и к тому же опасное. Политическая окраска придается теракту за счет афиширования основной идеи, под эгидой которой он был проведен. Причем упор именно ставится на удовлетворение общественных антипатий, и их должной идеологической трактовке, а никак не на рекламе конкретных сил, осуществивших насилие.

Типичные лозунги, сопровождающие праворадикальный политический террор могут быть написаны краской на стене возле места проведения акта или, допустим, разбросаны в качестве листовок (изготовленных машинным методом не дома, и не содержащих отпечатков пальцев и пото-жировых следов исполнителей).

Но вернемся к основным методам организации пропагандистского террора. Существует еще один способ придания террористическим актам должной политической окраски. При этом революционное насилие становится как бы демонстративным, наглядным. Оно само себя идентифицирует в глазах сторонних наблюдателей, всей своей сутью подчеркивая определенный политический подтекст. Иными словами теракт должен быть «кричащим». Он должен сам заявлять о своей направленности.

Достигается это путем придания теракту очевидной логики, закономерности, а в случае ряда терактов - серийности. Чтобы даже при поверхностном анализе произошедшего у каждого напрашивались вполне определенные ассоциации, относительно возможной идеологической подоплеки. Не обязательно уточнять мотивы насильственных актов по отношению, например, к представителям всевозможных антифашистских инициатив. Совершенно очевидно, что применительно к АНТИфашистам (!!!) террор может исходить только с одной стороны.

Однако помимо более или менее одиозных фигур и организаций жертвами пропагандистских террористических акций могут становиться совершенно безликие иммигранты, богачи, гомосексуалисты. В подобных случаях политический подтекст придается за счет серийности и взаимоувязанности актов. Череда убийств не должна выглядеть случайной. Ведь в таком случае списать происшествие можно на какие угодно причины (внутридиаспорная разборка, хулиганство, разбой). Такие акты должны быть связаны между собой единой логической нитью, и ничто не должно сбивать ход мыслей стороннего наблюдателя. Очевидная серийность, общность, может придаваться действиям террористов за счет соблюдения неизменности одного или нескольких сопутствующих факторов. В первую очередь это строгая закономерность в выборе жертв, причем закономерность не узкоконкретная, а имеющая более широкий национальный или социальный подтекст. Кроме того, такими факторами может являться:

- территориальная привязка событий,

- аналогичная временная зависимость,

- идентичность в почерке исполнения (одинаковая схема осуществления акта, схожесть в нанесении повреждений и методах убийства.

Также стоит обязательно упомянуть следующее. Безусловно, серийность является важнейшим механизмом придания террористическим акциям того или иного политического подтекста. Но вместе с тем она неизбежно служит серьезным подспорьем для следственных органов в расследовании подобного рода происшествий и выявлении их инициаторов. Серийность терактов - это зачастую единственная зацепка, которая может стать началом распутывания целого клубка последовательностей, ведущих к разоблачению самих террористов. Вообще на этом в криминалистике собственно и строится вся оперативная работа по раскрытию серийных преступлений. Ведь серийность подразумевает определенную логичность, а это дает возможность аналитически предугадать следующие действия преступника, оказаться на шаг впереди него. Именно поэтому особенно важна скоротечность серийных акций. Иными словами каждая серия терактов должна внезапно начинаться, быстро исполнять свою пропагандистскую функцию и также внезапно заканчиваться, до того, как следственные органы сумеют сориентироваться и выработать концепцию для оперативных действий.

Провокационный террор

В качестве еще одной разновидности пропагандистского террора стоит упомянуть так называемый провокационный террор. Террор несущий своей задачей инициацию каких-либо необходимых революционному Движению процессов в государстве, посредством искусственного обострения внутриполитических противоречий и разжигания розни между определенными слоями общества. Следует заметить, что провокационный террор в силу своей моральной неоднозначности является не совсем популярной, но, вынужденной и в иных ситуациях незаменимой формой политического террора. Он применяется исключительно в крайних случаях, когда оценка революционной борьбы с моральных позиций становится неуместной.

Основная цель состоит, как правило, в том, чтобы посредством грамотно спланированных акций внести дисбаланс в общественное сознание и спровоцировать всплески народной ненависти по отношению к определенным категориям граждан (иммигрантам, нацменьшинствам, богачам), являющихся, по сути, символами антинародного государства. То есть отрабатывается принцип пропагандистского террора, с поправкой на некоторые отличия в средствах достижения.

Примечательно, что акты могут осуществляться как в пассивной общественной среде (когда общество умиротворено и малоактивно), так и, наоборот, в крайне пассионарной, раздираемой противоречиями и конфликтами, иными словами, революционной среде.

В обоих случаях террор направлен не на враждебные слои общества и не на институты самого государства. Но, как бы от их лица, он обрушивается на представителей самых широких кругов простого народа, по сути дела являющихся потенциальным союзниками революции. В пассивной среде подобные акты пробуждают в массах политическую активность и способствуют возникновению ненависти к режиму и всем его атрибутам. Активная же социальная среда и без того перенасыщена революционными настроениями. В этом случае террор способен форсировать естественный ход событий и послужить детонатором грандиозных народных волнений, и даже спровоцировать государственный переворот.

Провокационный террор является зачастую наиболее оптимальным средством дестабилизации общественного спокойствия и верным катализатором революционных процессов в государстве.

Однако, как и в случае с дестабилизирующим террором, разоблачение источников провокаций крайне нежелательно и опасно. А потому повышенные меры предосторожности при подготовке и проведении таких актов, а также всяческое дистанцирование от принадлежности к революционному Движению в случаях выявления террористов репрессивными органами – является залогом успешности и продуктивности этого вида террора.

Комбинированный террор

Зачастую террор приобретает смешанные характеристики. Становится как бы комбинированным. Как правило, наиболее рационально в терроре сочетаются пропагандистские и политико-репрессивные функции. К примеру, какой-либо известный политический деятель или телевизионный обозреватель может не просто являть собой ценное звено в политической или пропагандистской структуре аппарата власти, но и быть при этом яро ненавидимым в широких общественных кругах. Естественно, что устранение такого персонажа не только нанесет определенный ущерб государственной структуре, но и будет одобрительно воспринято в народных массах, что только укрепит позитивный имидж революционного Движения.

Материальное обеспечение революции

Отдельно стоит оговорить проблему материально-технического обеспечения революции. Совершенно понятно, что национальная борьба не может долгое время опираться на скудные трудовые доходы ее активистов. Такое откровенно слабое финансирование приемлемо лишь на начальном этапе развития антигосударственного террора. Укомплектовать небольшую диверсионную группу необходимым вооружением и техническими средствами на скромную зарплату ее участников еще вполне возможно. Однако постепенное раскручивание маховика революционного насилия неизбежно потребует все больших и больших материальных затрат, обеспечить которые будет способен лишь налаженный механизм экспроприаций.

Вообще современные российские реалии таковы, что любые другие формы финансирования национально-освободительной борьбы представляются фактически неосуществимыми. Ведь благодаря деструктивной политике либеральных властей, практически все основные денежные потоки государства и ключевые экономические сферы его общественной жизни оказались оккупироваными узким кругом антинациональных элементов, как правило, даже этнически чуждых всему остальному населению страны (особенно если речь идет о крупном предпринимательстве). В то же время, униженное и притесняемое национальное большинство на сегодняшний день по сути дела отстранено от управленческих функций не только в администрировании, но и в сфере предпринимательства. То есть возможности серьезного спонсирования революции со стороны сочувствующих меценатов заведомо исключены. Такое развитие событий теоретически может иметь место лишь на конечной стадии политического террора, непосредственно предшествующей самому государственному перевороту. А именно тогда, когда очевидная шаткость полицейского режима в стране заставит представителей крупного и среднего капитала искать взаимопонимания с лидерами будущей национальной элиты. До тех же пор, все бремя материального обеспечения ложится целиком на активистов самого революционного Движения.

Поэтому наиболее перспективным механизмом финансирования партизанской борьбы была и остается экспроприация. Иными словами вынужденное изъятие у государства и частных лиц материальных ценностей и предметов технического обеспечения, необходимых революции. Это может выражаться в ограблениях банков, пунктов обмена валюты, ювелирных магазинов; насильственных отъемах оружия и спецтехники у представителей репрессивных структур; похищениях с армейских и гражданских складов – одним словом в любых формах криминального приобретения собственности. Помимо непосредственных актов изъятия тех или иных ценностей, в интересах революции допускаются любые виды уголовного бизнеса, не противоречащего ее основным моральным принципам.

Следует отметить, что при осуществлении актов экспроприации, соратникам национально-освободительного Движения крайне важно осознавать не только их насущную необходимость, но и этическую приемлемость. Речь идет о выработке своего рода революционного мышления. Совершенно понятно, что перед антинациональной и откровенно преступной властью у оппозиционеров не должно быть никаких излишних сдерживающих норм (как то законопослушность, добропорядочность, честность и аналогичное). Если в высших интересах нации революционеру самому необходимо будет украсть, ограбить или убить, то он, не раздумывая, обязан будет сделать это. Ибо все, что идет на благо общему делу борьбы – законно, морально и объективно оправдано.

Единственное, что следовало оговорить, так это крайнюю нежелательность проведения экспроприаций среди потенциально дружественного гражданского населения. Основное бремя содержания революции должно обрушиваться на государственные структуры, крупный бизнес и представленный антинациональными элементами частный сектор (инородцы, политические противники, секс-меньшинства). Уровень криминализации всегда должен соотносится с основными задачами, а не противоречить им. Кроме того, не стоит забывать о необходимости сохранения позитивного имиджа Движения в глазах обывателей, что может еще увязываться с обычным криминалом.

В остальном же экспроприации и финансовый криминал являются не только наиболее эффективным механизмом материального обеспечения национально-освободительной борьбы, но и способны выполнять функции дестабилизирующего и пропагандистского террора. Направленные против государства акты экспроприаций в состоянии серьезно повредить его экономическому благополучию. А непрекращающиеся грабежи и вымогательства в среде инородцев или богачей помимо материальной выгоды неизбежно будут вызывать одобрение и даже подражание в широких народных кругах, сочувствующих революции.

Значение предреволюционного террора

Политический революционный террор несет своей основной функцией подготовку благоприятной почвы непосредственно для самого государственного переворота. Это достигается посредством планомерного расшатывания основ государства с одной стороны, и популяризации революционной идеи в массах с другой.

Не допуская воцарения стабильности в обществе, подготовительная фаза террора создает необходимые условия для открытого антигосударственного выступления. Так, развязав одиночный и групповой террор, включающий элементы пропаганды и политических репрессий (возможна и дестабилизирующая составляющая), партизанские бригады вполне могут парализовать жизнь целого государства. Особенно это применимо в случае заведомой популярности революционных идей в широких слоях простого народа. Террор становится одобряем и приемлем в обществе. Нарастающее недовольство политикой властей и всеобщая ненависть к жертвам террора провоцируют «эффект эхо», в последствие перерастающий в расширение революционного Движения. Интенсивность политического насилия возрастает. Террор переходит из группового в охлократический (народный). Этому также способствует нагнетаемый прессой ажиотаж вокруг деятельности революционеров. Не в силах удержаться от искушения блеснуть очередной сенсацией, средства массовой информации раз за разом подливают масла в революционный огонь, тем самым, вызывая истерию и нестабильность в обществе. Активному расшатыванию основ государства также способствует политико-репрессивный террор, который посредством планомерных ударов по ключевым звеньям госаппарата, ослабляет и деморализует власть. Развязанные репрессии и усиление полицейского давления на общество со стороны государства не в силах остановить рост революционного насилия. Среднестатистический революционер неприметен, внешне законопослушен, крайне осторожен, а, следовательно, трудновыявляем. Более того, само национально-освободительное Движение, как правило, абсолютно децентрализовано. В его истоках лежит народная нетерпимость к оккупантам, а его основной составной силой являются энтузиасты, не нуждающиеся в строгом руководстве. Каждый занимается своим делом, в то время как общее направление борьбы и определенная согласованность действий соблюдается за счет системы взаимозаменяемых авторитетов, признанных в той или иной степени всем Движением. Очевидно, что отсутствие строгой централизации делает само революционное Движение практически неуязвимым для репрессивных органов власти. А потому в условиях внутригосударственной партизанской борьбы ответное полицейское насилие малоприменимо и нерезультативно, ибо властям в итоге приходится воевать с собственным народом на собственной же территории.

Таким образом, постепенное нарастание активного противодействия государству, путем раскручивания маховика народного террора, заметно ослабляет аппарат угнетения и мобилизует при этом наиболее пассионарные слои общества на борьбу против Системы. Это выводит национально-освободительную борьбу на новый уровень, создавая возможность для открытого революционного выступления.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В данной статье намеренно не публикуется детальная схема непосредственно самого государственного переворота. Надо сказать, что его механизм на самом деле достаточно примитивен (по крайней мере, гораздо проще, чем может представить себе дилетант). И для его мысленной генерации достаточно лишь знать основные правила революционных переворотов, универсальные во всем мире, сопоставив которые с аналитической картиной политических реалий исходного государства, можно довольно безошибочно нащупать его слабые места и разработать примерный алгоритм революционных событий. Афиширование принципов работы механизма силового смещения власти излишне.

Во-первых, это не будет нести ровным счетом никакой практической пользы Движению. Подобная информация совершенно бесполезна для рядовых бойцов, которым вполне достаточно лишь осознавать значение и насущную необходимость предреволюционного террора, раскручивать маховик которого и есть их первостепеннейшая задача. Аспекты самого механизма переворота должен знать лишь узкий круг его непосредственных инициаторов, выполняющих организующую и координирующую роль в революционном процессе.

Во вторых, публикация подобного материала неизбежно привлечет внимание репрессивных структур государства, способных повредить претворению революционных планов в жизнь.

Тем не менее, стоит повторить, что механизмы государственного переворота известны, достаточно примитивны и вполне осуществимы. И необходимой прелюдией к революционным событиям неизбежно должна стать продолжительная фаза политического террора, расшатывающего основы государства и популяризирующего оппозиционные идеи через насилие.

На освещение этих объективных реалий и была направлена данная статья. И все активные соратники национально-освободительного Движения могут считать ее руководством к действию.

Дата добавления: 2015-11-04