На минуту Андрей потерял дар речи.
— Что? — Минаев отошел от окна, медленно приближаясь к девушке. Та пожала плечами.
— Ты достаточно сделал для школы, остальное доделаем сами.
— Смеешься? И как посмею узнать, вы справитесь без меня?
Алена ткнула длинным пальцем в грудь Андрею:
— А вот так. Мечешься из угла в угол, словно раненый зверь. Сломал мобильные. Днем достанешь всех, выпрашивая мобильные, пытаясь дозвониться до дочурки.
— Ха. Чушь.
— Разве? А постой, — Андрей, в самом деле замер, — будешь звонить той девушке. Так?
Махнув на нее рукой, Минаев вернулся к окну. Девушка подошла к нему, положив руку на плечо, еле слышно прошептав:
— Ты ей нужен.
Он улыбнулся, потер переносицу и понял — Алена права. Андрей Минаев нужен в другом месте, где его ждали. И от маленького открытия оковы державшие здесь, дали трещину. Чмокнув девушку в щеку, Минаев стремительно покинул дом в одном вечернем халате.
Андрей Минаев вернулся в город, к девушке, которая его действительно ждала, не взирая ни на что. Должна была ждать. Темнота в доме испугала Андрея, как и в прошлый раз.
Нет…
Сейчас боль переходит все допустимые границы. Не найдя Тамару в комнате дочери и в ее собственной, он поднялся в единственную, где нашел девушку в прошлый раз. Но судьба играет с ним. Тамары нигде не было. Шкаф пуст некогда переполнявшийся от одежды, пропали и ванные принадлежности. Лишь записка, оставленная у портрета девушки, которую раньше любил.
«Прости, я не дождалась…
Тамара».
Спустя два часа в городе Краснодар, в районе парка 40 лет Победы, в два часа ночи соседи особняка услышали душераздирающий крик, человека лишившегося всего. Последней надежды.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ Пока я дышу, я надеюсь…
Как любая бы на моём месте,
Я польщена твоим вниманием ко мне.
Как всякая горячая женщина,
Я всего лишь мечтала о том, кому подарю всю свою любовь.
Но ты, ты под запретом,
Ты досадное видение.
Раздался гудок поезда. Медленно трогаясь, ночной пейзаж за окном постепенно менялся, заменяя привычные высотные здания и шумные окрестности города, проснувшийся от зимнего сна — леса. Огни ночного города мелькали перед окнами словно светлячки, чуть позже и вовсе скрылись в ночном мраке. Слезы не переставали катиться по щекам, к горлу подступал комок. Я боялась даже думать, что случится с Андреем, едва он спохватиться о моем отсутствии. Правильно я сделала или нет, сейчас не имело значение. Борьба. Моя борьба затянулась на многие годы и пора поставить всему конец. Втягивать в это Андрея? Я люблю его. Люблю больше жизни. Больше его самого (звучит глупо, знаю). Рассказать ему все — значит навсегда потерять. Ни один человек не захочет иметь со мной ничего общего, с такой как я. А правда…
— С такой… — слышу чужой голос и понимаю — свой.
Положив голову на стекло, попыталась разогреть ладони.
Какие они холодные.
Растирая замерзшие пальцы, осмотрела вагон. На верхней и нижней койке спали мужчины преклонного возраста. Сразу после посадки они пожелали узнать все обо мне. Сколько лет, где живу, имею ли детей. Отвечая на вопросы сухо и отрешенно, они не удовлетворившись моими ответами, быстро отступили. На другой койке в плацкартном вагоне, лежала спортивная сумка. Хозяин ее так не объявлялся. Конечно, это странно и очень подозрительно.
Я привстала.
Осторожно, стараясь не разбудить пассажиров, подошла к сумке. На вид довольно ухоженная. Не потрепанная. Интересно, а сумки с бомбой как выглядят?
Я фыркнула, дотронулась до молнии.
— О! — воскликнули позади меня. Оторвав руку от сумки, я застыла на месте, — какие милые ручки!
Ручки?
Незнакомец с приятным голосом положил руки на мои плечи. Паника не заставила себя ждать. Вздрогнув, почувствовав, как мурашки идут по коже, отошла от незнакомца на свое место. Главное не разговаривать. Не разговаривать.
— Сколько лет еду поездом, а такое впервые. Мисс воришка.
Мисс воришка?
— А какие глазки, — протянул незнакомец. Он оказался довольно симпатичным. Не совсем в моем вкусе. С мужественной красотой Минаева не сравниться. В нем не было того обаяния, той притягательности.
Андрей…
Я прикрыла веки.
— Мисси воришка, вам плохо? — достаточно громко воскликнул незнакомец. На соседней койке недовольно заворчали. Мне стало неловко.
Главное игнорировать.
— Ау! Мисс воришка.
К щеке дотронулось что-то мягкое. Неужели?..
Я истошно закричала, едва его пальцы коснулись кожи. В койке зашевелились, дверь в купе распахнулась. Перед глазами появилось обеспокоенное лицо молодой девушки лет двадцати, тревожно вглядываясь в мои глаза. Она что-то шепчет, ее слова с трудом доходят до сознания. Вдруг ее пальцы осторожно касаются моих. Постепенно дымка паники рассеивается, заменяя стыд.
Опустив глаза, я заплакала. Снова.
Я никогда столько не плакала!
— Девушка вы в порядке?
— Да пусть ноет, тронутая чай, — недовольно заворчали где-то в купе. — От нее один шум. Надоела. Обкуренная.
Среди стен людей, я заметила говорившего. Мужчина, который рьяно интересовался моей биографией еще до посадки, махнул на меня рукой, вынул из кармана потрепанных брюк папироску и вышел в тамбур.
— Госпожа, вы в порядке?
Серо-зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами не отрывали от меня взгляда.
Я сглотнула.
— Да, — неуверенно начала я. Вдох. Выдох. — Да.
— Уверены? Давайте я принесу успокоительного и позову одного из машинистов?
— Что? Зачем?
Она удивленно моргнула.
— Но вы кричали…
Девушка покосилась на парня. Тот выпучил глаза и показал на себя пальцем:
— Я?
Я прочитала имя проводницы на бейджике:
— Марианна, вы не так подумали.
— Не так подумала? Ваш крик стоял на весь вагон. Кричали, словно кого-то насилуют. Что я должна подумать?
— Все в порядке. Я просто…
Марианна растерялась.
— Хорошо. Я принесу успокоительного, — и скрылась за дверью. В купе повисло молчание. Не зная, что сказать, я повернулась к окну, думая о том, чем сейчас занят Андрей. Руки привычно залезли в пустой карман в поисках мобильного. Его я оставила на кровати, рядом с прощальной запиской, но так не отвыкла обходиться без него. Без его сообщений.
Слезы потекли по щекам. Да что ж такое?!
— Ну вот, снова вы за свое! Хватит плакать, жизнь коротка, чтобы тратить ее на слезы. Давай блондиночка, выше нос!
Я молчала.
— Вы слишком красивы. Разве нам — мужчинам, нравятся плаксы? — мое молчание его не угомонило. Где же правило игнора? — Давайте. Взбодритесь и оглянитесь в окно. Нет. Там темно. Лучше посмотрите на меня.
Парень занял противоположное место у стола, едва не раздавив своей…эм попой спящего мужчину в койке.
— Достали… — проворчали и повернулись к стенке.
— Давайте знакомится! Я — Эфраим. — Я проигнорировала притянутую ладонь. — А вы мисс воришка?
Огни все усиливались, извещая о приближении станции. Часы я не носила, телефона не было, потому не имела ни малейшего представления, сколько сейчас времени. Поезд «Краснодар — Армавир» в пути всего четыре часа и сколько-то минут. По моим наблюдениям, прошло уже достаточно времени. Значит, сейчас около двух часов ночи.
Дверь в купе приоткрылась. Выглядывает проводница, смущенно косясь на Эфраима (странное имя). Тот помахал рукой, подмигнул и подошел к ней.
— Марианна, я перед вами в долгу.
Смутившись от ласки сквозившей в голосе парня, девушка опустила глаза. Эфраим приблизил свое лицо к девушке, положил пальцы на ее талию. Меня передернуло. Не желаю стать свидетелем прелюдий. Не обращая внимания на воркование парочки, порылась в сумке в поисках чего — нибудь съестного.
— Да у тебя мышь в портфеле завелась, принцесса! — Какой срок дают, за убийство в состоянии аффекта? Парень с таким добродушием любовался моим лицом, словно надеется увидеть меня обнаженной. Не имея семи пядей во лбу в моих глазах ясно можно прочесть: я тебя убью. Но парень либо глуп, либо не знает, что значит женщина в гневе. Резко схватив портфель у него перед носом, я не оглядываясь, вышла в тамбур.
— Эй, ты куда? — услышала я за спиной.
Не обращая внимания, сложив руки на груди, шла в сторону туалетной кабинки. Все равно по пути. Пошатываясь от трения, открыв дверь туалетной комнаты, отшатнулась. Вонь стояла ужасающая. Натянув на лицо шарф, дабы заглушить хоть как-то резкий запах, я пересиливала себя. Войти конечно нужно, но… Особняк Минаевых в момент моего прихода выглядел менее безобидно.
— Вау! Вот это срач!
Меня оттолкнули.
Парень снял шапку, помахал перед собой и повернулся ко мне.
— Если хочешь, иди в тамбур. Я покараулю.
Закатив глаза к потолку, развернулась. Не желаю выслушивать всякий бред.
Спрятавшись за копной волос, дабы чтобы парень не заметил мое покрасневшее лицо, если вознамерится перегородить дорогу, опустила глаза к полу.
Шарф от лица так не убрала. Слишком сильный запах.
На грязные помещения просто везет.
— Проклятье! — выругалась я. Постойте. Выругалась?
Я никогда не ругалась.
— Девушка. Блондиночка!
— Чего? — буркнула я. Все равно не отстанет от разговоров.
— Передумали в тамбур? На такой случай есть ведерко. Эй, постойте, вы куда? Голубые глазки!
Прибавив шагу, пытаясь оторваться от ненормального парня, я вошла в другой вагон. Роскошь сразу ослепила меня. Я попала в вагон первого класса. Здесь гораздо просторнее и уютнее.
— Да девушка! Подождите!
— Что за крики? — выглянула из кабинки проводников девушка и грозно посмотрела на меня. Ее карие глаза прошлись по моей фигуре и остановились на парня позади меня. О… кажется она заподозрила недоброе.
Проблемы сейчас как раз некстати!
Отшагнув от нее я схватила парня за рукав куртки и вылетели в наш вагон. Позади нас стояли крики и ругань.
Не самое страшное, конечно.
Главное все обошлось.
Парень неожиданно откинул светлую голову и засмеялся. Признаться, от его смеха стало тепло. Его радость передалась мне, и тоже улыбнулась.
— Оказывается, — отсмеявшись, проговорил он, растягивая слова, — ты умеешь смеяться.
Ничего не ответив, сняв портфель, прислонилась затылком к стенке вагона.
Парень усмехнулся, встал рядом со мной и повторил мою позу.
Повисло молчание. Лишь раздававшаяся где-то музыка и стук колес нарушал тишину. Я молчала, глубоко вздыхая и размышляя о том, что ждет впереди. Придется вернуться в родной дом и к человеку, от которого скрывалась долгие годы. Не совсем удачная перспектива. Но что поделаешь. Я просто обязана разобраться в себе и покончить с прошлым раз и навсегда.
— Хорошо молчунья, куда путь держим? — нарушил размышления голос парня напротив.
Я вздохнула.
— Вас не касается.
— Не будь букой, мисс воришка. Вдруг нам по пути?
Мисс воришка, голубые глазки, блондиночка — сколько еще прозвищ он мне даст?
— Нам не по пути. Уж поверь. — Невесело ответила я. — И хватит донимать меня. Я не желаю с тобой разговаривать.
Внезапно его лицо возникло передо мной. Парень присел на колени, сунув в рот конфету чупа-чупс:
— Правда? Я наоборот уверен, наша встреча не случайна и это судьба! — он на секунду замолчал. Его лицо приняло забавное выражение. Словно он в уме решал сложную задачу. — Давай встречаться!
У меня отпала челюсть.
— Что?!
— Но мы ведь провели ночь вместе!
Невероятно.
— И ты видела мой смех. Значит, мы можем встречаться.
— Вы в своем уме? Что за вздор вы несете? Встречаться? Вы — псих!
— А вы красавица, когда злитесь, — проворковал парень, улыбаясь, словно мартовский кот.
Меньшее из двух зол, да?
— Лучше бы я осталась с ним, — пробубнила про себя. Достаточно громко, чтобы парень услышал. Его лоб покрылся морщинами. Кажется, ему не понравилось услышанное. Наплевать. Какое мне дело до этого?
— Хотите конфетку?
— Вы еще здесь?
Он невинно пожал плечами.
— А где я должен быть?
Я зло сверкнула глазами.
— Подальше от меня, пока не дала вам подзатыльника! — Перепалки с Минаевым пошли на пользу. Блеф — блестящий союзник в споре. Парень нахмурился, привстал, посасывая конфету. Выглядело это слишком…эротично. Хотя откуда мне знать эротично или нет?
Неверно истолковав мой взгляд, парень подался вперед. Не стоит гадать, что задумал этот гад. Пальцы по привычке шарили в кармане в поиске спасительного телефона. Один звонок и Андрей примчался бы на помощь.
Я тряхнула головой. Что за нелепость?
Неожиданно поезд затормозил.
Объявили станцию города Армавир.
Спасена!
— Так что ты от меня хочешь?
Повисло молчание. Я не знала что сказать. По правде я не должна была звонить ему вообще. Дождь за телефонной буткой усиливался, перерастая в ливень. Он словно говорил — не делай этого, не звони. Но поздно. Запретный номер набран, звонок совершен и отступать некуда.
Опустив голову к таксофону, ощущая кожей холодный алюминий, я собралась с силами. Переступить черту, больше ничего не остается. Ничего не осталось.
— Помоги…
На другом конце провода повисло молчание, после:
— Не расслышал. Не могла бы повторить, Тамара?
Пальцы сильнее сжали телефонную трубку.
— Помо…ги мне.
— А-а-а-а. Тебе требуется от меня помощь. Забавно, — я зажмурилась, проклиная свою судьбу. — Разве не ты сбежала от меня? Наша прошлая встреча прошла не совсем, как я ожидал, и я разочарован.
Будь ты проклят.
— И знаешь? Мне наплевать на твои проблемы, — его голос был очень спокоен. Словно мы говорим о погоде и это раздражало сильнее. — Пока…
О нет. Только не это!
— ПОСТОЙ!
Мой крик повис в глубине кабинки. Упав на колени, всеми силами сдерживая панику и обреченность, слова полились из меня потоком:
— Ты должен помочь, — я шмыгнула, — обязан! Она верила в тебя, пусть и предала в итоге. Но она верила. Верила…
Во мне не осталось сил. Будучи ребенком мама веяла надеждой, что мы уедем из кошмара, преследующий нас ежеминутно. Иногда случается, что тот, кому ты веришь больше всего, предает тебя, оставляя в душе колотую рану. И ему неважно сильно ты страдаешь или пытаешься справиться с болью, веря в людей. Когда-то я желала найти маму, узнать почему она ушла. Правда, к которой я стремилась, оказалась худшее, что можно представить. Самое обидное — Павел знал. Знал обо всем. И пытался предостеречь, зная — я сломаюсь. Тогда, в момент опустошения я не хотела понять, почему он помог. Сейчас же…
— Я говорил, не лезь в это дело. София ушла и ничто не вернет ее к тебе, так же как…
Кулаки сжались.
— Его, — дыхание сорвалось, в груди стало так больно, что трудно дышать. Не говори мне, что… — Тамара, ты так и не научилась логике?
Павел ехидно засмеялся, от чего меня передернуло.
— Бежать от прошлого, пытаться закинуть его на дальнюю полку, и делать вид, что ничего не было. Скрывать ото всех правду о себе. От него.
— Зат-т-ткннниссььь…
— Ведь то что он знает — о твоем изнасиловании, не делает тебе чести. А вот когда он поймет, кто скрывается за невинным личиком. Хотел бы на это посмотреть!
В глазах потемнело. Пусть он замолчит и не говорит этих слов.
— Сбежала в надежде сделать мир лучше, в этом твоя слабость. Знаешь что? — все тело ожидало продолжения, — я помогу тебе. Взамен ты ответишь на мои вопросы.
Теперь я действительно зла.
— Вопросы?! Ты знаешь все! Мой ответ по-прежнему — нет.
Он засмеялся. Смех длился очень долго, я уже не надеялась, что Павел вернется к разговору, но ему важно знать. А мне важна помощь. Услуга за услугу.
— Тамара, Тамара… — его голос приобрел доселе не знакомые опасные нотки. Дыхание затруднялось, дрожь прошла по всему телу. Не удивительно, что его все бояться. Одним голосом Павел внушает нечеловеческий страх. — Играешь не по правилам. Интересно, а он знает твое настоящее имя, Ример?
Что?
— Андрей Минаев. Человек с пошатнувшейся психикой. Любопытно, как ты могла полюбить такой экземпляр? Или ты не видела? Конечно, не видела, каким опасным он может быть. Ха-ха.
О чем он говорит?
— Бояться надо его, а не меня. И я жду тебя. У тебя ровно двадцать минут, если не появишься у порога моего дома, я заставлю приехать ко мне.
Я знаю на что он способен и нет необходимости угрожать. Но он этого не знал.
— Нет! Не вешай трубку! — но было уже поздно. В телефоне послышались гудки. Разговор окончен и время пошло.
Положив руку на стекло кабинки, я смотрела на капли дождя еле заметных в темноте. Ночной мрак пугал и обволакивал. Не знаю почему, но я сейчас уже ничего не хочу. Странные слова Павла не уходили из головы. Почему он так сказал. Бояться Андрея? Да, у него проблемы с психикой. Если человек однажды потерял любимого человека, боль от его утраты останется на всю жизнь. То как он с почти безумной заботой опекает Елену, не говорит о его жестокости. Я уже не говорю, о том, каким устрашающим он может быть. Когда я увидела его в первый раз, первое что не давало покоя — его глаза. В них заключалась такая боль, что, прожив хоть тридцать лет никогда, не познаю ее.
Андрея Минаева я знаю долгие годы, заслушиваясь его песнями день ото дня, они давали некую надежду. Сочинив такие стихи, человек не может быть негодяем.
И чтобы не говорил Павел, своего мнения никогда не изменю.
Неожиданно дверца телефонной бутки резко распахнулась. Холодный, влажный от дождя воздух ворвался в бутку. Знакомое томление от присутствия Минаева дало о себе знать. Неужели он пришел?
Я улыбнулась, уверенная что перед собой увижу именно его, встала с пола и подняла глаза. Улыбка так же быстро погасла, как и появилась.
— Я обежал весь вокзал, пока не увидел тебя сидящей на полу, блондиночка. Эй, ты чего нахмурилась? — искренне удивился Эфраим, оглянувшись вокруг, надеясь найти кого-то для помощи, если я впаду в истерику. — Тебе плохо?
Плохо? Не уверена, что это слово описывает мое состояние.
— Все хорошо.
Он неуверенно посмотрел мне в глаза.
— Правда? Ты бледная, голубые глазки.
Я улыбнулась, в надежде приободрить его и поставить точку над бессмысленными вопросами. Эфраим улыбнулся в ответ, от чего его лицо преобразилось на глазах. В свете уличных фонарей или же из-за стресса, я заметила насколько красив Эфраим. В первую нашу встречу, я не обратила внимания на его обаяние. Мужчина около двадцати пяти лет, с забавной прической напоминавшая заросший кустарник. Высокий, чуть ниже ростом Минаева. Его внешность говорила о высоком происхождении. В нем все было правильным. Но глядя на него, я воспринимала Эфраима младшим братом, нежели мужчиной в рассвете сил.
Удивленный тем, что его рассматривают, парень смущенно почесал затылок, приподнял верхнюю губу и опустил глаза.
— Я…это…заказал нам такси.
— Спасибо.
Эфраим не улыбнулся, продолжая смущаться от любого моего жеста, поднял портфель.
— Тогда пошли?
— Тебе по пути? — решила спросить я, хоть как-то сгладить неловкость.
— Не совсем.
— О. Не хочу быть тебе обузой.
Его пальцы остановились, не коснувшись дверной ручки. Слегка повернув голову, Эфраим нахмурил брови, явно недовольный моими словами.
Я растерялась.
— Тебя наверняка заждались, а ты возишься со мной.
— Это не проблема. Да и поздно уже шататься одной по городу.
Такой ответ меня не удовлетворил.
Коснувшись пальцами его куртки, ощущая подушечками пальцев мягкость ткани, я слегка потянула за рукав.
— Иди, я доберусь сама.
— Но я хочу помочь тебе.
Я ссутулилась.
— Пожалуйста, оставь меня.
— Нет, — сказала я самим строгим тоном, на который была способна. Он имел силу, на детей, и была уверена — подействует и на этого парня.
Но я ошиблась.
До чего упрямый парень. Не могу же я потащить его с собой. Как же объясню его появление Павлу?
— Ну, можно поехать с тобой, пожалуйста! — он запрыгал передо мной, сложив руки лодочкой, словно молящийся индус.
— Вы долго будете копаться? — услышали мы оба раздраженный голос таксиста.
— Еще минутку.
Не была уверена, что я правильно расслышала, но слова таксиста были: ублюдские клиенты.
— Возьмешь?
Не стоит взвешивать все за и против. Не стоит. Не стоит, Тамара.
Но вопреки моим ожиданиям, самовнушение не помогло. Пожав плечами и признавая поражение, я недовольно пробурчала:
— Садись.
Уверена, я пожалею об этом.
— Ура!!! Я поеду с блондиночкой! Класс.
— Но с одним условием.
Он невинно состроил глаза.
— Что угодно, голубые глазки.
— Для начала прекрати меня так называть.
— Но ты… — я одарила его уничтожающим взглядом, — хорошо. Никаких прозвищ, хризалида.
Лучше не буду обращать внимание.
Усевшись на задние сидение, я пристегнулась.
— А вы культурны. Куда держим путь, парочка? — протянул таксист, теребя недокуренную сигарету в пальцах. Андрей любил проделывать подобные фокусы с сигаретой, привлекая мое внимание. От воспоминаний о нем меня бросило в жар.
Я расстегнула красное в клетку пальто на две пуговицы.
— Эм…улица Карла Макса, дом 2.
Таксист, наблюдая за мной через зеркало заднего вида, выдохнул облако дыма.
— Вот значит как, богатенькая.
— Она — нет. И давайте уже поедем, — недовольно воскликнул Эфраим, поерзав на сидении. Заручившись моим кивком, таксист осторожно отъехал от вокзала.
Не решаясь начать разговор, я по привычке отвернулась к окну. Не желаю разговаривать, день был тяжелым, как и вся прошлая ночь и сегодняшнее уже — утро. Небо постепенно просыпалось ото сна, одаривая окрестности первыми лучами солнца. Теплые лучи весеннего солнца приятно согревали.
Рассматривая за окном меняющийся пейзаж, я вспоминала свое детство. Как решилась уехать отсюда. Под этими мыслями я повернулась к парню. Эфраим молчал, тыкая пальцами по сенсору телефона. Его лицо было полностью сосредоточено на экране. Время от времени оно хмурилось, его губы слегка подрагивали, а черная бровь приподнялась. Почувствовав мой взгляд, он поднял на меня глаза: светло-карие с очень густыми ресницами. Под его взглядом мне стало неловко. Я откашляла, сцепила руки на коленях.
— Вы красивы, — услышала я не раз эти слова. Красива? Что значит быть красивой? Красота внешняя часто не гармонирует с внутренней. Такие комплементы были для меня все равно что приветствие: пустое, ничего не значимое.
— Вы нахмурились, снова сказал что-то не то, — разочарованно протянул Эфраим, почесав затылок. — С вами не так просто.
В зеркальце на меня покосились.
Я подняла подбородок.
— Нет. Не люблю просто принимать комплементы.
— Почему? — услышала я хриплый голос таксиста. Его кепка съехала на лоб достаточно низко. При таком угле обозрения я не могла бы уследить за дорогой. Но ему кажется уютно. — Мальцу вы нравитесь и он прав. Вы ничего.
Ничего. Забавно.
— Не люблю комплементы.
— Да? Кто-то вас обидел в прошлом? — искренне удивился Эфраим. В его глазах я так и видела картинку: меня стоящей в школьной униформе перед парнем, которому признаюсь в любви и получаю отказ.
— Комплементы — трата времени. Что значит красота? Ее измеряют внутренними данными. А внешность — лишь показуха.
Эфраим подавился слюной.
— Занудство. Вот твой показатель.
— Не зная меня, ты кричал, что любишь.
Парень покраснел.
— Я не кричал! Я выразил всего лишь восхищение.
— Вот видишь. Восхищение.
— Да разве это плохо?
— Плохо, — уверенно произнесла я, в надежде закончить разговор.
Повисла тишина. По приезду в назначенное место никто не проронил слова. Остановившись у первого подъезда, таксист не заглушая двигатель, повернулся к нам. Точнее к Эфраиму, который копался в своей сумке.
— Повело тебе парень. Отхватить такую деваху…
— О. Вы так думаете? — воодушевленно затараторил парень.
Я закатила глаза.
— Конечно малец. И давай валите отсюда, мне еще клиентов развозить.
Я поспешно вылезла из машины, едва не запнувшись о валяющиеся камни. Отряхнувшись и глядя в след удаляющейся машине, я глубоко вздохнула.
— И что будем делать? — услышала я голос в темноте.
— Не ты, а я.
— Но…машина уехала!
Не оборачиваясь, поднялась по ступенькам, нажала нужную цифру на домофоне, ожидая ответа.
— Это твоя проблема. Предупреждала — с собой не возьму.
— Но…
Голос Эфраима потонул в доносившемся из домофона тенором. При всем своем желании, я не хотела слушать его. Вообще быть здесь.
— Тамара, рад встречи. Приехала ровно в срок.
— Не люблю опаздывать, — заговорила я, — открывай.
— А кто это рядом с тобой?
— Назойливый парень.
Наступила мертвенная тишина. Я уже подумала, Павел отказался пригласить к себе, как раздался писк и дверь открылась. Проскользнув сквозь щель, поднимаясь по ступенькам на первый этаж, чуя за спиной Эфраима, я сжала кулаки.
Дверь в нужную квартиру открывается, из нее выходит мужчина приятной внешности. Он улыбается, но улыбка не касается глаз и это невольно пугает. Я попыталась взять себя в руки, тем более сама пришла к нему. Он это знает и при необходимости обязательно воспользуется этим. Его черты лица очень похожи на мои. Если бы не разбавленная ангельская красота с цыганскими корнями, его можно принять за моего отца. При упоминании о нем, невольно вздрогнула. Мужчина недовольно нахмурил брови, словно догадавшись с кем его сравнивают, сложил руки на груди.
— Итак. Ты пришла.
Не спрашивает, а утверждает.
— Да.
— Ты понимаешь, что это значит?
Я снова киваю.
— Эй, что происходит? — спросил Эфраим в надежде услышать ответ. Но его голос потонул в словах Павла.
— Пути назад нет. Если ты пришла, то все что ты скрывала выйдет наружу. Хочешь ты того или нет.
— Стоп. Что происходит?!
Я сжала кулаки.
— Впусти наконец в дом!
Павел улыбнулся, отошел от двери пропуская меня внутрь. За спиной я чувствовала его взгляд.
Ох… я вошла в тигровую клетку.
Едва я вошла в квартиру, ахнула. Слухи о богатстве Павла Одинцова распространялись с небывалой скоростью. О нем говорили как о человеке с непревзойденным складом ума. Он мог решить сложнейшую задачу за несколько секунд. Для него были открыты множество дверей в будущее и блестящей карьеры, но неизвестно почему, выбрал экономику. Срубив достаточное состояние, он мог жить без хлопот сорок лет, и никакой экономический кризис не сломил бы его.
Имея небывалое количество денег, он мог позволить все. Это не просто какой-то контекст, а действительно все. Услышав, как дверь за спиной закрылась, я скинула портфель, не убирая глаз от восхитительного дизайна комнаты. Такая роскошь и рядом не стояла с роскошью особняка Минаева. Андрей бывший музыкант, неизвестно чем сейчас зарабатывает на жизнь. Но Павел…
— Раздевайся и садись за стол. Я приготовил завтрак. — Услышала я его голос.
Он прошел в столовую едва коснувшись меня плечом.
— Слушай, а кто это? — спросил в свою очередь Эфраим. Павел, услышав вопрос парня, странно улыбнулся, показывая белоснежные зубы.
— И ты садись мальчик, поешь.
Эфраим покраснел от злости.
— Ты кого это мальчиком назвал? Эй ты куда идешь! — закричал Эфраим, когда тяжелая рука опустилась на плечо, слегка сжав пальцами. — И чего стоишь так близко?
— А ты неплох. В моем вкусе.
— Вкусе? Тамара, о чем он?
Павел провел длинным пальцем по щеке парня, доводя того до обморочного состояния.
— Хватит. Не пугай его.
Он пожал плечами, отпустив руки.
— Я и не пугал. Он мне действительно понравился, — и отвесил воздушный поцелуй. — Лапочка.
Пожав плечами, нисколько не смущенная поведением Паши, я скинув с себя пальто, вошла в столовую. Обилие приготовленной еды поражала. Павел издавна умел готовить, пытаясь научить меня своим изыскам. Но поняв, что я и кухня не совместимы, отбросил попытки.
Вымыв руки, я уселась за стол. Предложив снять куртку Эфраима, Павел сконфуженно помассировал плечи, пробубнил что-то под нос и уселся за стол, напротив меня.
Я уставилась на приготовленные креветки с грушами. Порция выглядела маленькой, столбик из различных ингредиентов вот-вот свалится на стол. Креветки… любовь к ним открылась совсем недавно. Интересно, что еще знает обо мне Павел?
— Ты любишь креветки и я решил приготовить их в честь приезда.
Это навело меня на мысль.
— Ты знал, что я приеду.
Он усмехнулся.
— Я подозревал это рано или поздно, но уверенности не было. Ты ничего не ела по дороге сюда. Угощайся. Еда не отравлена.
Я нерешительно покопалась вилкой в тарелке.
— Я не хотела приезжать, — наконец произнесла я. — Не хотела.
— Знаю.
— Ты, — с трудом произнесла я, слушая в соседней комнате шум воды. Эфраим еще не вернулся из ванной, — ты не разочарован во мне? Ведь я избегаю тебя.
Павел недолго размышлял над ответом:
— Разочарован. Но вовсе не из-за тебя. Ты не виновата, что боишься меня.
— Но…
— Перестань думать об этом и ешь.
Я улыбнулась.
— Что смешного?
— Ничего. Вспомнила кое-кого.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |