Двадцатый век недаром нарекли веком общения.

Этикет

Двадцатый век недаром нарекли веком общения.

Попробуйте подсчитать, со сколькими людьми в обычный будний день вы вступили в контакт. Считайте не только близких и знакомых, но и тех, кто внимательно по­смотрел на вас на улице, в метро, на автобусной остановке, в кафе и т. д. Ведь это тоже общение, контакт в степени «за­мечено». Подсчитали? Ну вот, теперь даже после такого доморощенного социологического исследования вам сразу станет ясно, почему наш век — век общения. В прошлом веке такого интенсивного общения быть не могло, хотя бы ввиду малочисленности населения по сравнению с нынеш­ним. Современный городской житель в течение года всту­пает в несколько миллионов контактов с различными людь­ми, и от того, насколько они удачны, на сколько он обучен этому искусству, зависит его здоровье, счастье, карьера. Ведь известно, что даже при «легком» неудачном общении (столкновении в транспорте) человек выведен из равнове­сия, да попросту болен 34-36 часов. А если такие контакты начнут наслаиваться один на другой? Сможет ли наша душа «переварить» этот страшный «Наполеон»? И не от этого ли «несварения» так много сейчас нервнорасстроенных людей, которые к тому же не обучены даже сдерживать свои нездо­ровые, не адекватные событию эмоции. Уже появился ме­дицинский термин — «инфарктогенная» личность. О, это отнюдь не бедняга со слабым, больным сердцем. Нет, это тот человек, который, если вы будете с ним часто общаться, сделает ваше сердце больным! Неужели перед нами злодей из телевизионного сериала? Ничуть не бывало! Это обыкно­венный невоспитанный человек — жертва таких же невос­питанных людей, сеющих вокруг себя зло, — и сам утопаю­щий в неприятностях. Он просто не знает, что существует такая наука, как этикет — правила поведения, искусство общения. Как говорил Л. Толстой: «Из всех наук, которые человек должен знать есть одна обязательная — как жить, делая как можно меньше зла», а Пруст добавлял: «Прави­ла поведения походят на знаки, которые указывают путь на поприще жизни и показывают подводные камни».

Эти правила учат нас точно направленным к цели дей­ствиям, предостерегают от возможных недоразумений, неприятностей, бессмысленных поступков.

Люди грубые, с ограниченным кругозором считают вос­питанность «китайскими церемониями».Позорно утверждать, что невоспи­танность упрощает жизнь — она серьезная угроза для всех.

Мы не сможем решать наши проблемы, если не научим­ся уважать, щадить друг друга, не узнаем и не будем при­менять элементарные правила поведения в нашей повсед­невной жизни. А ведь эти правила начали вырабатываться с самого начала формирования человеческого общества. Сразу возникла проблема, как выжить, не перебив друг друга, как сделать общение людей полезным и приятным. Возникли вопросы о значении общества для каждого. Неда­ром самой страшной карой за проступок являлось изгнание человека из среды соотечественников. Сама мысль об одиночестве тяжестью ложится на сердце.

На необитаемых островах, где благоприятный климат дает все необходимое для жизни, человек сходит с ума без общения с себе подобными, не говоря уже об одиночках в тюрьмах. В Японии самое тяжелое испытание для послуш­ников-монахов «моритао» —человека изолируют в пещере на срок от недели до месяца. Многие не выдерживают и вы­ходят оттуда раньше. Ведь человек рождается со склон­ностью к общению, причем к доброжелательному — это его биологическая сущность.

Дефицит питания приводит к рахиту и дистрофии, а об­щения — замедляет умственное, физическое и эмоциональ­ное развитие. Известно, что из пятидесяти детей «маугли», найденных и воспитанных животными, ни один не только не стал хорошим, но и просто человеком, как ни бились над ними врачи и педагоги. «Маугли» так и остались на уровне животных, и век их был недолгим. Слишком поздно! Всё закладывается с колыбели.

В древности основной акцент в этикете падал на меж­государственные интересы, поэтому прежде всего получил развитие дипломатический этикет. Один из древнейших письменных договоров был заключен между египетским фараоном Рамзесом II и хеттским царем Хатушилем III в 1278 году до н. э. Они заключили мир, условия которого были выгравированы на серебряной пластинке. Это отго­лосок первых письменных проявлений дипломатического этикета. Позднее этикет дополнился придворной наукой, затем на этой основе сформировался гражданский вариант.

Само слово «этикет» ввел Людовик XIV в XVII веке. На одном из пышных приемов у этого монарха гостям вру­чили карточки с перечислением требуемых от них правил поведения. От французского названия карточек — «этике­ток» и произошло понятие этикет» — воспитанность, хо­рошие манеры, умение вести себя в обществе.

Вернемся к предкам. Греки развили дипломатический этикет, создав торжественный посольский церемониал. Покровителем послов в Древней Греции был бог Гермес. В его честь послы носили специальные «Жезлы Гермеса», верхушки которых были обвиты лавром, в доказательство почета и славы греческого посланника, кроме того, к жез­лу прикреплялись крылья, символизирующие маневрен­ность и подвижность хозяина жезла, а два переплетенных узла довершали украшения, указывая на изворотливость и хитрость посла. Ему вручались инструкции по веде­нию переговоров, написанные на двух карточках или таб­личках, сложенных пополам. Их называли дипломами. Отсюда появилось и слово «дипломатия».

Древний Рим многое перенял у образованных греков, перенял и порядок дипломатического этикета, внося в него свои особенности. В другие страны Рим направлял посоль­ства из 3-10 человек в зависимости от важности событий. Каждый из послов получал золотой перстень — знак силы и мощи. Этот перстень давал право беспошлинного провоза через границу посольского багажа. Римских послов сопро­вождал эскорт кораблей. В Риме для организации приемов послов из других государств была создана специальная дол­жность — магистр церемониала.

Позже дипломатический этикет получил распростра­нение в разных странах. Именно он способствовал уста­новлению дружеских отношений с другими государства­ми, но он же часто использовался, чтобы подчеркнуть величие своего государства.

В средние века этикет распространяется в разных слоях населения; дворяне, купцы, ученые, ремесленники, даже странствующие студенты и музыканты придерживаются своих этикетных кодексов.

В памятнике древнескандинавской литературы «Эдда» подробно излагается застольный этикет. Весьма почетным считалось приглашение вкусить с кем-то из более влия­тельных особ из одной тарелки, а за нарушение поряд­ка произношения тостов или занятия места (не по рангу) следовал ощутимый штраф.

Придворный этикет строго соблюдался при дворах французских, английских и особенно, испанских королей. Тут строгость доходила до курьеза: так испанский король Филипп III предпочел сгореть у своего камина (у него вспыхнули кружева), чем самому гасить огонь (ответствен­ный за церемониал придворного огня отлучился). Были и менее мрачные курьезы: Людовик XIII прибыл к кардина­лу Ришелье решать важный вопрос и застал кардинала больным, прикованным к кровати подагрой. Как быть? Король не должен разговаривать с подданным стоя или сидя, если тот лежит. Пришлось Луи лечь рядом.

Германия считалась диким местом, так как долго — до середины XIV века — сопротивлялась многим этикетным установкам (германцев раздражали даже вилки и ножи, употребляемые во Франции, не говоря уже о салфетках), однако и ей пришлось сдаться, чтобы не выглядеть изгоем среди соседей.

Гражданский этикет вытекал из высших придворно-дипломатических слоев, словно горный ручеек, превращаясь в реку и распространяясь среди населения. Он был сродни дипломатическому, разница оказалась лишь в степени тор­жественности.

Появилась необходимость в книгах, раскрывавших нор­мы этикета. В 1204 г. испанский священник Педро Альфонсо издал книгу для священников и монахов, но книга так была составлена, правила, указан­ные в ней, настолько выходили за рамки монастырской жизни, что она стала пользоваться успехом и у светского населения.

В 1716 г. в Гамбурге была издана книга «Обычаи для вежливой и приличной жизни».

В русский язык понятие «этикет» проникает вместе с Петровскими указами. Конечно и до этого существовал по­рядок поведения в разных жизненных ситуациях. К этим правилам уже можно причислить проповедь епископа Василия Великого, написанную в первой половине V в. — она называлась «К юношеству», — а также «Поучение или свод правил поведения», написанных в Х в. Владимиром Мономахом. Основные требования были сформулирова­ны в XVI в. в кодексе правил, названных «Домострой».

Петр I, расширяя границы общения России, стремился ввести западноевропейский этикет. В 1717 г. по его рас­поряжению издана книга «Юности честное зерцало, или показания к житейскому обхождению...», собранные от раз­ных авторов. Прочитав эту книгу, молодой дворянин полу­чал представление о том, как вести себя в обществе, чтобы иметь успех при дворе и свете.

Нельзя не упомянуть об «Эрмитажном этикете», состав­ленном самой Екатериной II, где государыня настоятельно просит кавалеров: «Есть и пить вкусно и сладко, но не до такой степени, чтобы забывать ноги свои под столом, ког­да начнутся танцы», а также просит гостей Эрмитажа:

«Дорогие фарфоровые статуэтки и прочие вещицы разгля­дывать глазами, а если и попадут оные в руки, то по забыв­чивости в карманы не класть».

Ну а после «Эрмитажного этикета» в России выходило много книг по искусству общения. Выходили они регуляр­но до 1916 г., а затем через перерывв 60 лет вновь появил­ся интерес к этой столь необходимой в обществе науке.

В современном этикете главное правило — всегда ува­жать не только себя, но и других людей и стараться ставить себя на их место, следуя совету Свифта, говорившего: «Кто никогда не поставит другого человека в неловкое положе­ние, тот и обладает хорошими манерами».

Вспомним английский анекдот. Вопрос. — Чем отли­чается просто воспитанный человек от настоящего джентль­мена? Ответ. — Если просто воспитанный человек окажется в незнакомом доме, перепутает двери и очутится в ванной, где моется дама — он быстро выйдет и уже за закрытой две­рью скажет громко: — «Простите, мэм, я не знал, что это ванная». А джентльмен, очутившийся в том же самом по­ложении, посмотрит не моющуюся даму и бесстрастно ска­жет: «Извините, сэр, я не знал что здесь ванная», после чего спокойно выйдет.

Воспитанный человек никогда не испортит окружаю­щим настроение неуместным вопросом, не напомнит о не­приятном, сделает вид, что не заметил неудачной реплики или жеста собеседника, не будет навязчив, не посмотрит свысока на людей, не имеющих одинаковых с ним преиму­ществ. Общение с таким человеком доставляет нам радость, обогащает нас духовно и вызывает желание походить на него. Эти люди всегда владеют своими эмоциями, помнят, что еще древние говорили: «Если не овладеть своими стра­стями, то они овладеют тобой, ибо человек — возница, а эмоции — кони...». Поэтому воспитанный человек ни­когда не унизится до крика и брани, понимая, что этим он оскорбляет прежде всего себя. Вспомните слова А. Чехова: «Воспитанные люди уважают человеческую личность, а по­тому всегда мягки, вежливы, уступчивы. Никогда не ос­корбляют ложью. Не рисуются, держат себя одинако­во и дома, и на людях. Не болтливы, не лезут с советами, когда их не спрашивают. Не унижают себя, чтобы вызвать в других сочувствие».

Вспомним, что понятие «интеллигентность» истинно русское, даже петербургское. Это не интеллект, а доброта, ум, такт, естественность, пропитавшая воспитанного чело­века. Петербург более ста лет диктовал правила поведения. На него равнялись. Быть петербуржцемуса — всегда было и прекрасно, и ответственно. Недаром в школах введен предмет — история и культура Санкт-Петербурга, чтобы даже самые маленькие его жите­ли помнили, какая ответственность возложена на них, и с детства до глубокой старости отличались своими манерами. Собственно говоря, эта ответственность лежит на всех жи­телях великих городов-музеев. «Говорит, как истинный парижанин», «Сдержанно ведет себя, как истинный лондо­нец» — как часто мы читаем такие фразы.Санкт-Пб. при­числен к великим городам-музеям. Его дух сильно влияет на его жителей, и до сих пор во многих уголках нашей стра­ны — даже мира — с уважением и доверием относятся к при­езжим из Петербурга, ожидая от них вежливости, тактич­ности, корректности, обходительности и любезности.

Для тех, кто забыл, что обозначают эти слова — напо­минаю:

— любезный — готовый оказать вам услугу;

— обходительный — приветливый, внимательный к дру­гим людям;

— корректный — зная ваши болезненные точки, сде­лает все возможное, чтобы их не коснуться;

— галантный — поведет себя так, что любая невзрачная женщина почувствует себя в его присутствии королевой;

— вежливый — знает и применят правила поведения;

— тактичный — добавляет к ним чуткости и сердеч­ности.

Так не будем понижать планку, поднятую нашими предками. Этикету учатся, как любой другой науке, тут достаточно желания и тренинга, тем более что современ­ный этикет покоится на целесообразности и сердечности и дает личности простор для творчества. Впрочем, и в да­лекие недемократические времена люди часто поступа­ли вопреки жестким этикетным нормам, если эти нор­мы вступали в противоречие с сердечным тактом. Сразу вспоминается хрестоматийный пример, приводимый во всех дореволюционных книгах по этикету. Посланник Людовика XV отправился сватать королю жену. Проез­жая Эльзас, он остановился в ветхом жилище забытого всеми польского короля Болеслава Лещинского, живше­го в изгнании и нищете. Когда посланник вошел, дочь ко­роля, стоя на коленях, застегивала башмаки на опухших ногах отца. Придворный этикет требовал, чтобы она немедленно оставила любое занятие и приветствовала высокого гостя. Но она лишь попросила посла минуточку подождать. Именитый гость пробыл в этом доме лишь не­сколько часов и был свидетелем ангельского внимания дочери к старому больному отцу. Затем он прибыл по на­значению в Испанию и застал знаменитую своей красо­той испанскую принцессу Изабеллу ссорящейся со своей матерью и бьющей туфлей по лицу старого камердинера, который недостаточно расторопно поднял шлейф ее пла­тья и за которого вступилась ее мать — королева. Послан­ник сел и написал королю: «Ваше величество! Я видел двух совершенно различных принцесс. Одна — некраси­ва, бедна, приданое ее составляют только ее доброде­тели — я застал ее застегивающей штиблеты больному отцу. Другую — богатую, красивую, могущественную — застал в жестокой ссоре с матерью за легкое нарушение этикета. Которую из двух Ваше Величество желает на­звать своей женой?»

Людовик XV выбрал Марию Лещинскую, дочерняя лю­бовь которой превзошла правила этикета, и никогда об этом не пожалел.

Помните, что истин­ная вежливость начинается там, где кончается голая целе­сообразность, хотя в вежливости и есть целесообразность, но она более высокого порядка.

Дата добавления: 2015-11-04