Глава последняя. Глава 18 Гул внутри вертолета жуткий. Шум двигателя и лопастей разрывает голову на мелкие части. Уши закладывет. Жесткое, неудобное сиденье врезается в зад. Впереди два пилота,

Глава последняя.
Глава 18
Гул внутри вертолета жуткий. Шум двигателя и лопастей разрывает голову на мелкие части. Уши закладывет. Жесткое, неудобное сиденье врезается в зад. Впереди два пилота, белая кость военно-воздушных сил, гордость «Люфтваффе», смерть с небес. В десантном отсеке, помимо Рудольфа, Шульц в новехонькой полевой форме, бронежилете и модном разгрузочном жилете с сотней подсумков. На морду нацепил черные очки, корчит из себя пса войны, а штурмовую винтовку держит как манерная девственница член, привык в кабинетах с терроризмом бороться. С ним десяток бойцов. Все немцы и по ухваткам видно, в серьезном деле бывали не раз, держаться нарочито вальяжно, расслабленно, в любую секунду готовые распрямиться сжатой пружиной. Легкие, кевларовые шлемы, баллистические очки в чехлах, штурмовые винтовки увешаны планками, прицелами, фонарями и окрашены в лесные мотивы. Интересная компания молчаливых, суровых, уверенных в себе мужиков.
За круглым иллюминатором зеленое море, извилистые полосы рек, песчаные отмели, фантастические очертания скал, черные волны выгоревшей тайги. Поляну пересекает стадо кабанов рыл в пятнадцать, в середине смешно семенят поросята. Преимущества цивилизации на лицо. Лети себе с ветерком, наслаждайся природой. Сверху все миленько и невинно: елочки, цветочки, луговая трава, а на деле настоящая Преисподняя. Как вспомнишь стертые до крови ноги, бесконечные буреломы, бездонные, поросшие обманчивым мхом болота, так холодный пот прошибает. Вроде вымыли, выдали новую одежду, а запах прелой гнилости и кострового дыма пропитал тебя насквозь, выделяясь сквозь поры. И все бы променял, что бы сейчас оказаться там, внизу, в тягучем лесном полумраке, окружении вековечных исполинов и пряном аромате сырого елового бора. Там, впервые в жизни, был по настоящему счастлив. Был выбор пути и выбор людей с которыми ты пройдешь этот путь до конца. Этот лес оголяет человеческие души, учит ценить настоящую дружбу и четко отделять зерна от плевел. Там невозможно врать и носить осточертевшие маски. Хорошему человеку ты протягиваешь руку, а подлеца можешь прикопать под ближайшей сосной. Выбор всегда за тобой.
Шульц говорит. Ничего не слышно, слова прирастают к губам как пчелы к поилке. Жестом приглашает в кабину. Орет в самое ухо:
-Мы совсем близко. Два батальона егерей в оцеплении, а то пташки начнут разлетаться, потеряются, ноги переломают, дикари, ничего не поделаешь, а лишние жертвы нам ни к чему. Через пять минут начинаем высадку. А пока небольшой фейерверк в честь нашего прибытия. Наслаждайся!
Какой фейерверк, что он несет? Впереди, в нескольких километрах, петляет река. Неужели та самая?
Мерное гудение вертолета перекрыл мощный рев. Левее и чуть выше пронеслось звено штурмовиков, выскочивших словно из ниоткуда. Хищно-красивые «Мессеры» рванули зыбкую ткань беззаботно-синего, рассветного неба. Черные свастики на фюзеляжах похожи на древние, жертвенные ножи. Горделивый символ вселяет безотчетный ужас, неся явную, затаившуюся на время, угрозу. Самолеты стремительно унеслись к линии горизонта, оставляя белесый инверсионный след. Не слишком ли серьезная поддержка для в сущности пустяшной операции по паспортному контролю?
Штурмовики плавно качнули крыльями и весело замигали россыпью танцующих огоньков. К земле веером потянулись дымные полосы. Кусок леса в пару гектаров, стремительно набух гигантским шаром пламени, дыма и разлетающихся ошметков.
Руди сдавленно засипел. Воздуха не хватает. Он не удивился, не пришел в ужас, не расплакался сопливой, маленькой фройлян. Руки сами собой потянулись к горлу обрадованно скалящегося Шульца. Только бы добраться до автомата…
Сзади схватили, заломали руки, бесцеремонно пригнули к полу. Быстрые сволочи. Голову пронзила острая боль. Шульц ухватил за отросшие волосы, наклонился и заорал прямо в лицо:
-Полегче парень, твои друзья-мутанты получили свое. Всерьез думал мы будем облизывать каждого задрипанного унтера? Будешь дергаться, выброшу к чертовой матери, станешь рождественской звездой на первой попавшейся елке.
Руди обмяк. Сволочи, какие все таки сволочи, а ведь поверил, развесил уши как последний придурок. А интуиция не просто подсказывала, истошно вопила, привлекая внимание. Идиот, тупой идиот.
Огненный шар опал, сдулся, приник к вершинам деревьев, клубясь размытыми, черными вихрями. Над выжженной излучиной закружились боевые вертолеты, поливая трассерами и скрываясь в густом дыму. Горит лес, горит земля, воздух плавится и шкворчит. Несколько винтокрылых машин приникли к поверхности. Видно как выскакивают солдаты, бегут и падают за укрытия.
Вертолет сделал круг и плавно пошел на снижение. Бойцы натянули очки и черные маски. Двое контролируют притихшего Руди. Сейчас будет высадка. Мягкий толчок, пружинящие полозья. Дверь уходит в сторону открывая ворота в Ад. Тошнотворный запах дыма и паленого мяса. Елки порыжели от нестерпимого жара и поджали опаленные лапы. Догорают разрушенные дома, пощелкивая углями и медленно осыпаясь.
Шульц пропустил перед собой четверых и зычно скомандовал:
-За мной, периметр под наблюдение!
Тяжело спрыгнул, пошатываясь под весом лишней снаряги, и грозно повел из стороны в сторону автоматом. Клоун. Не наигрался в войну дурачек.
Лопасти разгоняют раскленный, обжигающий легкие воздух, раздувая пожарище и вздымая к небу тысячи искр. Деревня перепахана сталью, покрыта слоем золы и невесомого, серого пепла. Темные фигуры мелькают на другом краю уничтоженного селения, заканчивая дьявольскую работу.
Группа Шульца ощетинилась стволами. Им страшно,- внезапно осенило Рудольфа,- Эти твари даже мертвых боятся!
На дороге неряшливой грудой валяется детский велосипед, краска съежилась и потрескалась от нестерпимого жара. Затрещала и рухнула догорающая изба. Руди утробно сглотнул увидев первые трупы. Обгорелая до неузнаваемости женщина с крохотным ребенком на руках. Тела спеклись, сплавились в единое целое. Вопреки смерти, вместе и навсегда.
-Убрать,- брезгливо скорчился Шульц,- С минуты на минуту будет телевиденье, нужно готовить картинку.
Бойцы засуетились, потащили трупы в сторонку, остальные принялись выгружать из вертолета загадочные ящики с полустертыми надписями.
Дальше еще тела, страшно изуродованные, обоженные, многие со свежими огнестрельными ранами, группа зачистки добивала в упор. Выживших нет, никто не планировал сохранять жизни этих людей. Лицо благословенного третьего Рейха- страшная, перемазанная кровью харя лживого монстра питающегося человечиной, страхом и детскими душами.
-Нравится?- с усмешкой поинтересовался Шульц,- А ведь все это благодаря тебе.
Руди молчит, сказать нечего. Ублюдок прав.
-Благодаря тебе, и более того, ради тебя, да-да,- Шульц приятельски хлопнул по плечу,- Сегодня твоя никчемная судьба сделала крутой поворот. Представь, вечерние новости, прайм-тайм, Германия приникла к экрану. Обыденность и скучища: закончилась посевная, наводнение в Швабии, фанатики перекрыли дороги препятствуя перевозке ядерных отходов. И тут появляешься ты. Герой одиночка внедрившийся в самое сердце террористического подполья. Молодой патриот рисковавший жизнью ради страны. Ты ведь рисковал жизнью?
-Мне плевать на жизнь, убейте меня.
-Тяга к смерти в моде среди молодежи,- загрустил Шульц,- Рад бы помочь, но теперь ты герой, используй выпавший шанс. Станешь звездой: слава, женщины, деньги, Берлин, гражданство, предел мечтаний для такого замарашки как ты.
-Я согласен,- глухо обронил Руди. Деваться некуда, окружен, раздавлен, смят.
-Тебя никто не спрашивает,- резко оборвал Шульц,- Ты проект Имперской секретной службы и принадлежишь нам. Мы выжмем тебя досуха и выбросим на помойку, где тебе самое место. Такова участь героев. Делай что говорят и наслаждайся процессом. Я завидую тебе парень. Вчера возил мусор, а завтра примешь железный крест от самого фюрера и девченки будут визжать и падать в обморок при твоем появлении. Твоя унтерменшская рожа появится в каждом учебнике и все дети Рейха будут равнятся на тебя. Это великая честь Рудольф. Неплохая награда за сотню жалких жизненок. Они бы все равно умерли, люди смертны, рано или поздно, всегда. Если тебе станет легче, деревня давно в оперативной разработке, случившееся было лишь вопросом времени. Удачное стечение обстоятельств. Выжгли осиное гнездо и подбросили дровишек в затухающий костер патриотического угара.
Поток грязи вливается в уши и ты тонешь в ней как беспомощный, новорожденный котенок. Сука, почему не подох в Мертвых землях как все нормальные люди? Вляпался по самое не могу.
Над выжженой поляной загудел транспортный вертолет. Заложил пару кругов и пошел на снижение.
-А вот и наши друзья из «Дас Рейха»,- обрадовался Шульц,- Поспешим встретить гостей!
Руди пошел за ним как послушный теленок. Двое бойцов не отстают, каждое движение под контролем, попробуй только дернись, порвут как сторожевые овчарки. «Дас Рейх» первый имперский канал, правительственный рупор, чье вещание состоит из прославления немецкого образа жизни и плохих новостей из Соединенных Штатов. В перерывах сериалы для романтичных домохозяек и старые фильмы о Великой войне.
Первой спустилась женщина, Шульц галантно подал руку. Ого какие люди! Сама Грета Абель, звезда телеэфиров, объект воздыханий всей мужской половины империи. Всегда в гуще событий, всегда первая, самые горячие и злободневные репортажи. Короткие блондинистые волосы скрыты под каской не по размеру, точеная фигура затянута в тяжелый бронежилет. Следом показались люди с камерами, осветительными приборами и прочей, непонятной аппаратурой. Падальщики не заставили себя долго ждать.
-Здравствуй Греточка!- рожа Шульца едва не треснула от улыбки,- Ты прекрасна как северное сияние в кромешной тьме полярной ночи.
-Здравствуй Йохан, негодяй, льстец и обманщик,- репортерша нарочито посуровела,- Ты кинул меня в Ливане, оставил невинную деву на растерзание толпе бунтующей черни. Я была вне себя!
-Прошу простить,- Шульц потупил глазки как напроказивший школьник,- Срочно вызвали в Рим, я ничего не мог предпринять, даже с начальством поссорился, поднял всех на ноги, рвал и метал. Рад что все закончилось благополучно.
-Моему оператору раскроили голову камнем, разбили камеру, мне разорвали костюм от Армани, а так да, все прошло просто великолепно,- Абель оскалила белоснежные зубы,- На наше счастье рядом оказались десантники генерала Майера.
-Этот старый психопат, герр «всех надо убить, кругом враги, я был вынужден отступить?»
-Он самый, теперь названивает чуть ли не каждый день, навязывает свидание, думает я ему чем то обязана, а ведь я сполна отблагодарила одноглазого извращенца. Так нет, хочет заточить вольную птичку в золоченую клетку.
-Генерал контужен на всю башку, сделай скидку калеке,- пожал плечами Шульц.
-Да пошел он,- отмахнулась Грета и перешла на деловой тон,- Ты мой должник Йохан, надеюсь я не зря притащилась за тысячи километров в эту невообразимую глушь.
-Я всегда плачу по счетам,- самодовольно отчеканил Шульц,- Именно поэтому здесь ты, а не конкуренты из «ЦДФ.»
-Премного благодарна,- Грета поправила сползающую на глаза каску,- Надеюсь дело стоит того.
-Настоящая сенсация, материал на миллиард марок,- Шульц подтолкнул Руди вперед,- Это тот парень о котором мы говорили по телефону, Рудольф Штольке, наш герой.
-Не очень то он похож на героя,- женщина одарила изучающим взглядом и протянула руку с наманюкюренными ногтями,- Грета.
-Рудольф,- Руди осторожно пожал тонкие пальчики. Сказка начинается.
-Надеюсь Рудольф знает что говорить, проблем не будет?- репортерша воззрилась на Шульца.
-Он только с виду простак и размазня, сделает все в лучшем виде,- Шульц ободряюще подмигнул,- Не сможет разочаровать лучшего друга.
-Вот и ладненько,- заторопилась Грета,- Начнем помолясь. Курт, Макс, минутная готовность. Как я выгляжу?
-Готов умереть за такую женщину в любую минуту,- восхитился Шульц.
-Значит средненько,- сморщилась Абель- Давай веди, беглый рыцарь.
Место для съемки Шульц подобрал с изощеренным, варварским вкусом. Картинка сочная, кричащая. Догорающая деревня просматривается до самого края, на заднем плане свежее пепелище, чуть дальше встали на отдых егеря. Не меньше взвода живописных парней в лохматых камуфляжах с натыканными в снаряжение ветками и оружием с глушителями. Вяло переговариваются, смеются, лица скрыты боевым гримом. Каждый мальчишка захочет записаться в вермахт увидев такое великолепие. А комедия разворачивается первостатейная. Два бойца Шульца разыгрывают раненых. Лежат на носилках со страдальческими, но отважными мордами, суетяться люди с красными крестами на сумках, тянут капельницу, активно жестикулируют.
-Начинаем,- женшина перехватила микрофон, помошник подал условный знак,- Здравствуйте, с вами Грета Абель, мы ведем прямой репортаж с неспокойной, восточной границы Рейха. Буквально пол часа назад закончилась спецоперация по уничтожению базы террористов. Стрельба только стихла. Преступников окружили на рассвете и предложили сдаться. В ответ бандиты открыли шквальный огонь. Силовики были вынуждены ответить. В результате, по предварительным подсчетам, убито около пятидесяти террористов. Двое военных получили ранения, их жизнь сейчас в неопастности. Здесь было подавлено последнее, особенно ожесточенное сопротивление.
Камера выхватывает остатки обгорелого, еще дымящегося сруба.
-Террористы забарикадировались в укрепленном здании. От переговоров отказались, стреляли на поражение, патронов не экономили, посмотрите на эти горы,- Грета грациозно присела, зачерпнула горсть закопченых гильз и просыпала сквозь пальцы как крупный песок,- Настоящее море огня. Наши бойцы подобрались вплотную и забросали преступников гранатами.
Камера снимает тела. Семь обгорелых до неузнаваемости, вывернутых наизнанку взрывной волной мертвецов, заботливо выложены в рядок. Мясо, торчащие кости, фарш вместо лиц, оторванные конечности, телезрителям такое нравится, зло наказано, добро торжествует, устало покуривая в сторонке. Мир спасен. Рядом оружие из тех самых длинных ящиков, дескать вот, полюбуйтесь какие опасные мрази обезврежены. Автоматы старые, потертые, в огне явно не были, но кого волнует эта пустяшная нестыковка? Толпа никогда не меняется, девиз «хлеба и зрелищ» вечен.
Шульц больно вцепился в локоть и прошипел:
-Без глупостей парень. Много не болтай, следи за языком, иначе я его тебе подровняю бензопилой. Удачного интервью, это начало твоей великой карьеры.
-Отвали,- Руди с силой вырвался. Мысли сбивчивы, лихорадочны, в голове туман. Прямой эфир, вот он единственный шанс, а там будь что будет.
Грета сделала два шага на встречу, ослепительно улыбаясь, смешная в военной снаряге.
-Этой победой мы обязаны одному человеку, унтертану из маленького городка Эккенталь, Рудольфу Штольке. Месяц назад он был захвачен террористами, был в плену, сумел вырваться, выйти к своим и указать точное месторасположение банды. Здравствуйте Рудольф, вся Германия восхищается вами!
-Здравствуйте,- Руди осип от волнения, оптика видеокамеры смотрит бесстрастно, просвечивает насквозь, выявляя самые подлые, вроде бы надежно упрятанные мыслишки.
-Вы настоящий герой Рудольф!
-Я так не думаю.
-Наш герой очень скромен! Рейх гордиться таким патриотом как вы Рудольф.
-На моем месте так поступил бы каждый,- соврал Рудольф. В голове назойливым дятлом тюкает мысль- приямой эфир, прямой эфир твою мать.
-Было страшно? Расскажите.
-Страшно? Да, наверное, очень,- признался Руди,- Думал умру, но нет, стою тут весь такой классный. И знаете, сейчас еще страшнее чем раньше.
-Почему?- чуть растерялась Грета.
Кругом, насколько хватает глаз, выжженая земля и человеческие тела. Истинное лицо третьего Рейха: жуткая, оскаленная, залитая кровью харя.
Руди выпрямился и сказал глядя в камеру:
-Здесь только что произошло массовое убийство ни в чем не повинных людей, они не были террористами, пятилетние дети не могут быть террористами, а мы их уби…
Руди подавился, получив удар в солнечное сплетение и рухнул на колени. Боль жуткая, Шульц умеет бить. Сейчас убъет. Ну и ладно.
-Не хорошо ты с героем,- послышался голос Греты.
-Тварь, чуть кулак не сломал, одни кости,- пожаловался Шульц,- Не в себе мразь, видимо не отошел от пыток и плена. Ничего, профилактическая беседа вправит мозги, обещаю, завтра будет идеальное интервью.
-Торчать тут до завтра? Это неудачная шутка?- ужаснулась репортерша.
Руди засмеялся. Смех больше похож на надрывный, болезненный клекот.
-Тебе смешно?- Шульц рывком вздернул на ноги.
-Прямой эфир,- победно выдавил Руди,- Теперь люди узнают, люди поймут, все кончено.
Абель фыркнув закатила глаза.
-Наш герой наивен как Адам до нашумевшей истории с бабой и яблоками.
-Ты совсем тупой?- Шульц брызнул слюной,- Никакого прямого эфира нет, репортаж пойдет в записи через час.
-Придется вырезать, потратить время на монтаж,- вздохнула Грета.
-Чего ты хотел добиться своей идиотской выходкой, справедливости, правды?- вспылил Шульц,- Забудь, я справедливость, а такие как ты лишь ступеньки наверх. И такой прыткий сученок как ты не смеет разрушать то что я строю. Не зли меня мелкий, крысиный выкидышь. Пошел вон, закончим без тебя. А пока интервью даст руководитель блестящей, контртеррористической операции. Моя минуточка славы!
Рудольф пролетел пару метров и шмякнулся в грязь. Идиот, тупой неудачник, тряпка. Он вскочил подхватив первый попавшийся камень. Пусть все кончится прямо сейчас. Ствол автомата смотрит в лицо. Дернись и располосуют напополам.
-Ты не сможешь жалкий выродок, кишка тонка,- засмеялся Шульц. Рядом смеется Грета Абель. Есть ли в жизни что то более унизительное чем когда над тобой смеются заклятый враг и прекрасная женщина? Руди выронил булыжник, повернулся и шатаясь пошел через догорающую деревню. Возле дороги застыл теленок с выпущенными кишками. Чуть дальше два мертвеца, обоженные руки тянутся к небу в последней молитве. Половина тела заброшена на покосившийся забор. Смотри Руди, смотри. Эти люди умерли что бы ты жил. Их кровь на твоих руках, эти дети отныне будут являться тебе во сне. Можно отрицать, прятаться, попытаться забыть, залиться вином, это ничего не изменит.
-Есть выживший!- заорали совсем рядом. Из-за развалин появились несколько егерей. Первый тащит на руках ребенка лет двух в белой, измызганной рубашенке. Волосы на голове сгорели. Мелкий, беспомощный, комок с огромными, наполненными слезами глазами.
Руди застыл наблюдая как ребенка уносят в сторону вертолетов. Все возвращается на круги своя. Еще один унтертан который будет ненавидеть родителей и молиться на портрет фюрера на стене. Скоро он забудет этот страшный день, забудет теплые мамины губы и сильные руки отца. Забудет имя и род, забудет себя. Очередной патрон защелкнется в обойму Третьего Рейха. Шрамы на спине нестерпимо заныли. Теперь Рудольф знает откуда они, кто были родители и почему от прошлого осталось черное, выгоревшее пятно. Память никогда не вернется, да этого уже и не нужно. Жребий брошен.
Руди побрел необращая внимания на следующих тенью бойцов. Я не собираюсь бежать. Время еще не пришло. В полубессознательном состоянии углубился в пышущие жаром развалины, пытаясь отыскать дом Стрелка. Спустя минуту он заблудился в хаосе догорающих изб и торчащих печей. Все изменилось до неузнаваемости, смешано и раскидано огненным вихрем.
Руди наткнулся на чудом сохранившуюся березу. Как ты выжила? Он коснулся ствола, приложился щекой и приник избитым, дрожжащим телом. Опустошение. Ты, я и моя ненависть, больше ничего не осталось. Береза тоскливо зашумела ранеными, обоженными ветками с пожелтевшими, свернувшимися трубочками листами. Перед глазами нападение на колонну у Эккенталя. Пламя и смерть. То с чего все началось. Ненависть порождает ненависть, страх порождает страх. Замкнутый круг который советуют рвать любовью и всепрощением. Оставьте эту хрень свидетелям Иеговы робко, но настойчиво царапающимся под дверью, они делают деньги на ваших больных, умирающих душах. Ненависть нужно нести в своем сердце. Ненависть начнет сгонять тебя в могилу изощеренно и медленно, ненависть начнет обратный отсчет. Спастись можно единственным способом: нужно убить ненависть, иначе она пожрет тебя. Наслаждайся каждой минутой, борись, пусть демон внутри доведет тебя до конца. Убей врага, уничтож все что ему было дорого, разрушь его дом, засыпь землю солью, пусть корчится и страдает, как ты когда то страдал. Пусть захлебнется кипящей, обжигающей кровью. Никогда не прощай. Простить врага значит предать всех кто погиб. А ты, ты живи. Храни лица и образы, не дай угаснуть искре. Раздувай пламя, гори во имя тех кто ушел. Жди своего часа. Верь.

***
Руди вяло ковыряет в тарелке. Кусок в горло не лезет, хочется напиться до беспамятства и уснуть в ближайших кустах. К сожалению не реально, Шульц строго-настрого запретил употреблять алкоголь. Как же, надежда германской нации, пример для патриотической молодежи, бла-бла-бла, нужно держать себя в рамках. За моральным обликом героя ненавящего следят люди из имперской службы безопастности. Сами не жрут и не пьют псы цепные.
На месте резни задержались до полудня, Руди, с третьей попытки, дал интервью более-менее устроившее заинтересованные стороны. Грета вдоволь наснимала развалины и трупы, сказала для личного архива, Шульц не стал возражать. Погрузились в вертушку и через час высадились в Эккентале. Большой, мать его, репортаж с Родины немецкого Сцеволлы. Оргия лжи и бесталанных, провинциальных актеров. Сразу появились друзья детства, учителя начальных классов, тетушки-соседки с томными взглядами. Всех этих придурков Руди увидел впервые. Машина раскрутки супер звезды стремительно наращивает обороты.
Ни минуты передышки. К вечеру, в доме бургомистра устроили пышный прием. Торжественная часть, к счастью, быстро закончилась, с пафосными речами, поздравлениями и хоровым исполнением гимна.
В честь праздника из Тагила привезли настоящего ветерана. Невиданное дело для занюханного, шахтерского городка. Ветераны сродни богам, выше богов, объекты настоящего поклонения. В предверии юбилея победы в Берлине уже не знают как извратиться. Какой-то тупой урод придумал собрать последних, еле живых, свидетелей Великой войны и отправить в турне по окраинам Рейха, предаваться воспоминанием, поучать новые поколения и постараться не умереть. Старику девяносто лет, весь трясется словно перед ударом, голос дребезжит, сгибается под весом железных крестов. На трибуну вывели под руки два мордатых эсэсовца, зорко следящих как бы чего не случилось. Близко никого постороннего не пускают. Дедушка толкнул заученную речь, обнял Рудольфа, пошамкал челюстью и был уведен на почетное место. Зал опладировал стоя. Теперь спит себе тихонечко в уголке.
Друзей завел море, все стараются угодить, улыбки заискивающие, глазками хлопают, лезут со слюнявыми поцелуями. С началом банкета чуть успокоились, жрут и пьют сволочи, только треск стоит да звон сталкивающихся бокалов. Лицемерные мрази. Рядом шлюха из местных немок, дочь главного инженера медеплавильного камбината. Раньше бы и взглядом не удостоила, а теперь ноги готова раздвинуть за ближайшим углом, лишь бы отхватить кусочек славы и выложить на зависть подругам классные фотки. Пищит без умолку, лезет обниматься, рассказывает какую то хрень про свою никчемную жизнь.
На часах половина одиннадцатого ночи, Шульц и Грета незаметно исчезли. Решили уединиться, не зря весь вечер вместе сидели. Надоело все. Руди решительно встал.
-Ты куда?- рядом тут же вырос чуткий эсбэшник.
-Пойду воздухом подышу на балкон, нельзя что ли?- набычился Руди.
-Недолго,- милостливо разрешил человек Шульца и явно расслабился.
Рудольф прошел вдоль столов заваленных объедками. Пиршество в самом разгаре, появились первые павшие в неравной борьбе с горячительными напитками. Немолодой пехотный майор уютно ткнулся мордой в салат. Его толстая женушка мило шебечет с охраной старика-ветерана. Эсэсовцы позволили себе немного расслабиться, выпили лишнего. Оркестр наигрывает что то веселое, в центре зала организовали дикие танцы.
Руди выскользнул на балкон и прикрыл дверь. Господи, как же хорошо вырваться из свинарника в прохладную темноту. С черного неба бесстрастно и равнодушно смотрят холодные звезды. В парке надрываются кузнечики. А ведь сегодня первое июня, начало лета. Стоит порадоваться наверное, а хочется выть на луну загнанным волком.
Дверь открылась пустив длинный луч электрического света. Благостное одиночество нарушено. Твою мать, ветеран.
Дед аккуратно прикрыл за собой дверь и уставился на Руди подслеповатыми глазами, прячущимися в густых, клочковатых бровях. Как раз его тут только и не хватало.
-Парень дай сигарету,- нарушил неловкое молчание балконный гость.
-Не курю,- усмехнулся Рудольф. Вот дед дает.
-Нахер тогда вообще живешь?- скрипнул дедушка и грязно выматерился самым неподобающим для ветерана образом.
-И вам не советую, вредно.
-В задницу меня поцелуй, советчик протыканный. Зря значит вышел.
-А где охрана ваша?
-Пьют мордовороты, дорвались, не до меня им сейчас, я и вырвался, думал сигаретку перехвачу. Пол года не курил, врачи, суки гадские, запрещают. О здоровье пекутся. То ли дело внуки, вот эти молодцы у меня, и сигарету дадут и шнапсу плеснут, лишь бы сдох любимый дедушка побыстрее, не упею остыть, начнут квартиру делить. Только хер им огромный, я из них половину переживу и на могилках станцую, сволочи.
Веселый дедок,- отметил про себя Руди. Раньше думал ветераны существа мифологические, возвышенные, а этот обычный такой. Интересно настоящий? А то говорят участники Великой войны давно умерли.
-Вы воевали?
-Идиот,- оскорбился ветеран и замахнулся тростью- Думаешь вру паскуденышь?
-Нет-нет,- Руди вскинул руки.
- Москву брал, до Уфы дошел, потом в Иракской компании участвовал,- дед жестом очертил горизонт,- В этих лесах половина нашей дивизии осталась, а ты мне тут говоришь. Сюда смотри,- ветеран задрал мятый пиджак и рубашку продемонстрировав плохо видимые в полутьме, багровые шрамы
-Простите,- примиряюще улыбнулся Рудольф.
-Да пошел ты,- ветеран сухо закашлялся в платок, на ткани осталось темное пятнышко,- Зря воевали раз такие вопросы теперь задают. Устроили представление дерьмоеды. Видел героя их нового? Полукровка, грязная русская свинья, я таких навидался.
Ого, дедушка то не узнал собеседника в темноте.
-А какие они были, эти русские?- затаил дыхание Руди.
-Такие как я и как ты,- ощетинился дед,- Хотя нет, ты им в подметки не годен. Мы Европу захватили в парадном строю, а споткнулись о русских. Они, они как дикие звери. Мы совершили большую ошибку,- ветеран замолчал, показалось уснул.
-Какую ошибку?
-Кошмарную,- дед внезапно преобразился, подобрался, глаза в темноте заблестели нездоровым огнем,- Мы уничтожили миллионы русских, стерли им память, оставшихся вогнали в каменный век, завалили водкой и наркотой, но этого мало. Надо было убить их всех до единого, вырезать, сжечь. Потому что даже если их осталась жалкая горстка, русские возродяться из мертвых и отомстят. Я видел как воюют русские, до сих пор просыпаюсь ночью в холодном поту, когда мне сниться их проклятое «Урра» и батальоны поднимающиеся в атаку оттуда, где мгновение назад все живое было уничтожено бомбежкой и артиллерией. А русские идут и рука об руку с ними идет сама смерть. Не дай Бог пережить это снова, нынешнее поколение тряпок и женоподобных ублюдков не сможет им противостоять. Мы превратили их в скот, растоптали, оставили вымирать. Думаешь с ними покончено? Ошибаешься, я видел глаза их детей. Пока не поздно нужно закончить работу. Я обращался напрямую к фюреру, а в ответ получил сучье благодарственное письмо. Меня там посчитали выжившим из ума стариком.
Ветеран перевел дух и продолжил, найдя подходящие уши для бредней:
-Европа пыталась уничтожить русских восемьсот лет, планомерно, последовательно, методично, а им было плевать. Они только закапывали нас в своей скудной земле и продолжали пить водку, тосковать, искать смысл жизни, писать непонятные книги и грызться между собой. Они были не такие как все, это раздражало больше всего. Их невозможно было купить. А когда нам наконец удалось победить угрозу с востока, ценой жизни целого поколения лучших из немцев, мы все испортили, мы позволили им остаться в живых. Не вырвали с корнем.
Рудольф вцепился в перила. Перед тобой немец впервые говорящий открыто и чесно о народе канувшем в Лету. Твоем народе. Ненависть ветерана не угасла за долгие годы, а значит война не окончена. Ты солдат этой войны. Пришло время выбирать.
-Постойте, никуда не уходите, я сейчас,- Руди выбежал с балкона оставив деда в недоумении. Подскочил к ближайшему столу.
-О, наш герой!- воскликнул пьяненький, краснорожий майор в распахнутом настеж мундире, в компании обер-лейтенанта и двух проститутных особ,- Садись, выпей с нами!
-Позже,- отверг приглашение Руди,- Сигареты есть?
-Бери,- опешивший майор подвинул полупустую пачку с вложенной зажигалкой.
-И вот это,- Руди сцапал едва початую бутылку коньяка,- Приятного вечера,- и вихрем унесся обратно, оставив после себя атмосферу загадочности и легкого недоумения.
Дедушка никуда не делся, стоит, ждет себе потихоньку. Легендарная немецкая дисциплина.
-Я вам принес тут…
Старик, без лишних прилюдий, сцапал бутылку и присосался к горлышку, дряблый кадык заходил ходуном. Оторвался с трудом, глазки заблестели. Руди услужливо подсунул сигаретку, щелкнул зажигалкой.
Ветеран с наслаждением затянулся, выпустил струю синего дыма и простонал:
-Спасибо сынок, это то что сейчас нужно бедному старику.
Дверь приоткрылась, на балкон сунулся один из людей Шульца.
-А ну вышел отсюда,- прикрикнул дедок,- Не видишь кто тут?
Агент убедился что Руди не отрастил крылья и не упорхнул и скрылся из виду.
-Кто это?- спросил дед и снова приложился к бутылке.
-Эсбэшники, приглядывают за мной,- признался Рудольф.
-Сучары,- ветеран сплюнул,- Пока мы в окопах гнили и товарищей хоронили, они в тылу с бабами развлекались, жрали в три горла. Мы после боев на переформирование отступили, так такие твари всю душу вымотали, красных выявляли, мрази. Ты натворил что ли чего?
-Есть немного,- ушел от ответа Рудольф,- Поможете? Услуга за услугу.
-Чего надо?- дед совсем разомлел.
-Я уйду не надолго, прикроете?
-Не вопрос, старый вояка разве откажется макнуть эсбэшную шушеру носом в дерьмо? Иди, я тут постою, повспоминаю славные дни.
-Спасибо,- Руди не удержался, обнял ветерана и перевалился через перила. Пустяки, второй этаж. По статистике больше всего переломов случается при попытках спрыгнуть с табуретки после ввинченной лампочки. Повис на руках, нащупал карниз, спустился на уровень окон и спрыгнул на мягкий газон. Времени мало, а дел целая куча.
Цель Руди выбрал безошибочно, приличная гостиница на весь город одна, «Бремен», буквально через пару кварталов. В запасе в лучшем случае час. Дед будет обороняться до последнего, человек старой закалки, другого мира, потом эсбэшники обнаружат пропажу, начнут искать сами опасаясь гнева начальства, прошерстят район, и лишь тогда свяжутся с Шульцем и поднимут на ноги весь город.
Руди с ходу преодолел решетчатый заборчик и притаился в кустах сирени напротив двухэтажного здания гостиницы. Немедленно обнаружилась самая слабая часть искрометного плана. Где наши голубки? Свет горит в от силе десятке окон, не сезон, гостиница пустует. Батюшки, а кто это у нас тут? В окне второго этажа, торчит собственной персоной Шульц с голым торсом и смолит сигаретку. Ну вот, а дед говорил курение не вредит, не учел всякие подлые обстоятельства. Бычок щелчком улетел в темноту, Шульц скрылся в номере, оставив окно распахнутым настеж. Жарко бедняжкам, упарились. Руди выждал минут пять. По улице прошла припозднившаяся компания рабочих. Вроде тихо.
Тенью скользнул в кусты и прижался к стене. Здание старое, с пожарными лесенками и маленькими балкончиками. Инвалид вскарабкается в два счета. Это вам не современные гробы из пластика и бетона.
Подпрыгнул, подтянулся, залез на балкон и осторожно заглянул в нужное окно. Первой в глаза бросилась огромная, белоснежная задницу ритмично дергающаяся на кровати в мягком, приглушенном свете настенного бра. Грета постанывает, грациозно выгнув красивую спину. В телике спорят две бабы. На столике уютно шумит ноутбук. Жаль нарушать столь чудесное соитие, может позже зайти? Руди развалился на подоконнике и тактично покашлял.
Реакция последовала бурная. Шульц рыбкой слетел с койки, кинулся к тумбочке и с размаху налетел лицом на колено Рудольфа. Отлетел обратно и впечатался в стену, зажимая расквашенный нос. Абель взвизгнула, еще не вполне понимая что происходит.
-Здравствуйте, не помешал?- Руди приложил палец к губам веля ей заткнуться, подошел к тумбочке и вытащил из кобуры пистолет.
-Ты… Ты откуда? Как?- прошипел Шульц силясь унять кровотечение.
-Мимо проходил, дай думаю зайду, навещу старых друзей,- как можно более приветливо улыбнулся Рудольф и навинтил на ствол глушитель,- А вы тут значит развратничаете?
-Ну и сука ты,- Шульц заворочался на полу. Теперь никуда не денется, нет на свете существа более беззащитного чем голый мужик.
Абель прикрыла прелести простыней и взглянула без особого страха.
-Третьего мы не ждали, я конечно не против, но…
-Я после этого не буду, спасибо,- отозвался Рудольф.
Абель обиделась, надула пухлые губки и приготовила отповедь.
-Помолчи,- по дружески посоветовал Руди,- Иначе пущу пулю в твою очаровательную башку.
-Ты за это ответишь ублюдочный выродок,- к Шульцу постепенно возвращается самообладание,- Неблагодарный подонок, я подарил тебе будущее, а ты…
Бах. Пистолет слабо дернулся, Шульц стек по стене с аккуратной дыркой во лбу.
-Не надо действовать мне на нервы,- словно извинился Рудольф,- Будущего нет, мы убили его. А я тебя, извини.
Грета побелела и сжалась в комок.
-Итак о чем мы?- Руди прошелся по комнате, заглянул в ванную и коридор,- Ах да, я пришел порощаться.
-Мог бы и не трудиться, я бы пережила.
-Не мог, я же не англичашка какой, я необразованное, русское быдло. Да, представь себе, я теперь знаю кто я такой. Спасибо всем за науку.
-Поздравляю,- сухо обронила Абель,- По мне так лучше было остаться жалким унтертаном. Что собираешься делать?
-Заберу у тебя то что мое, потом убью Шульца…, зараза, не в той последовательности хотел, ну да ладно. Сколько у тебя видео из деревни?
-Достаточно,- Грета округлила глаза,- Тебе зачем?
-На память, включай, я посмотрю.
Абель послушно слезла с кровати кутаясь в простыню. В складках видна гладкая, загорелая кожа с золотистым пушком. На экране ноутбука замелькали картинки. Горящие дома, бравые, немецкие солдаты, горделиво выпятивший челюсть покойный Шульц, сам Руди, запуганный, жалкий, белобрысый мальчишка с глазами загнанного волченка. Огонь, море огня. Дальше личные съемки Греты, без всяких купюр. Заход штурмовиков снятый из вертолета, мертвые дети, егеря лениво пинающие обезображенный труп, женское тело в нереально чистом, голубеньком платье, весенние цветы на лугу.
-Хватит,- остановил Рудольф,- Достаточно, сбрось мне это на флешку.
-Зачем?
-Мир узнает правду. Германия узнает правду. Что будет дальше мне все равно.
Абель, повинуясь качнувшемуся стволу, вставила накопитель, защелкала мышкой, руки трясутся. Куда подевалась храбрая Грета?
-Думаешь людям нужна твоя правда?
-Не знаю.
-А я знаю, люди хотят жить в своем уютном, тихом мирке, где добренький дядя из телевизора расскажет кто хороший, кто плохой, кого ненавидеть и какой бумагой модно вытирать задницу в этом сезоне.
-Давай ты найдешь того кого это интересует. Флэшку.
-Что будет со мной?- Грета отдала накопитель.
-Ничего, я просто уйду. Войну с женщинами и детьми оставляю благородным арийцам.
-Тебе не поверят.
-Зато поверят тебе, это твой репортаж Грета.
-Меня убьют едва ты выложишь видео.
-У тебя будет время бежать, я же не изверг,- Руди покопался в дорожной сумке Греты и вытащил моток клейкой ленты,- Руки.
Абель сверкнула глазищами. Рудольф быстренько замотал руки и ноги, поправил сбившуюся на пышной груди простыню.
-Где номер Шульца?
-Соседний, тридцать второй. Рудольф пожалу… пф, хр,- лента залепила женщине рот.
-Прощай Грета, удачи, мне почти жаль что так получилось,- Руди подхватил с тумбочки два ключа, вышел и запер за собой дверь. На ручке болтается табличка «Не беспокоить», очень своевременно.
В коридоре ни души. Руди проскользнул в соседний номер и зажег свет. Шульц был знатной свининой, вещи грудой свалены на полу, автомат без чехла валяется на кровати, грязные ботинки брошены в угол, рядом смятое полотенце. Наследство покойного друга. Быстро переоделся. Размер одежды вполне подходящий, разве ботинки чуть велики. Снаряжение дорогое, качественное, не те обноски что раньше носил, эсбэшник не привык на себе экономить. Бинокль, спутниковый навигатор, STG с четырьмя магазинами, тут засада, надо хотя бы десяток, ну ничего, потом разживусь, «Вальтер Р90» с глушителем, неплохой нож, две гранаты, три коробки сухого пайка для спецподразделений и егерей, хватит на неделю при рациональном использовании, жрачку в дороге искать будет некогда. Вроде все. Руди привычно попрыгал, ощущая приятную тяжесть оружия и вылез в окно.
Спустя полчаса взбесившийся мусоровоз с ходу протаранил восточный блокпост и скрылся в лесу. Машину обнаружили утром в кювете. Водитель исчез.

Эпилог

На закате, когда багровое солнце коснулось изломанной линии хмурого бора, усталый, изможденный человек в грязной, немецкой полевой форме вышел к давно остывшему, прибитому дождем пепелищу. Пришел по наитию, без всякой цели, просто зная что должен прийти и поклонится безымянным могилам. За спиной остались полсотни километров тайги, трудная дорога и прежняя жизнь. Человек много думал, одиночество благоволит мыслям, толкает на паранойю, выворачивает тебя на изнанку. Избегал людей, ел что попало, тонул в болотах, переходил реки, скользил по камням, кормил комаров, упорно шел, изредка сверяясь с небольшим навигатором. Человек отрекся от имени, предал прежние идеалы, потерял все что имел. Жалел ли он? Нет, человек был счастлив, впервые, за недолгую жизнь, у него появилась цель. Крохотный огонек всепоглощающего пламени притаившийся где то внутри, согревающий очерствевшее сердце, заставляющий переставлять ноги налитые ртутью и крепче стискивать зубы.
Человек встал на краю пожарища с остатками закопченых печей. Совсем недавно здесь кипела жизнь, бурлила, стремилась вперед, давала обильные всходы. Теперь все умерло, один только прах как напоминание о неизбежности. Помни себя, держись своего, никогда не прощай, убей унтертана в себе, убей жалкое подобие человека, забывшего кто он, и слепо променявшего Родину на нищенские подачки новых хозяев.
Кусты на опушке вдруг дрогнули и из зарослей неслышно вышел невысокого роста мужчина с азиатскими чертами лица и хитрой усмешкой, сжимающий в руках до боли знакомую винтовку замотанную полосами рваного камуфляжа. Секунду стояли рассматривая друг друга, а потом пошли навстречу, ускоряясь, переходя с шага на бег. Они встретились посреди черного пала. Молча. Мужчинам не нужно слов. Они обнялись и тот что постарше протянул молодому свое оружие. Тайга зашумела взволнованно и одобряюще. Рудольф Штольке вернулся домой.

***
В середине жаркого, дождливого, наполненного грозами июня, Первоуральск, заштатный городишко Уральского рейхскомиссариата, потрясла череда странных и необьяснимых событий. Потом говорили, что злоумышленников было не меньше сотни и пришли они с запада или севера, а может и вовсе не приходили, давно опутав щупальцами город и прикормив коррумпированную полицию. Известно одно, исчезли они так же внезапно как появились, оставив после себя страх и недоумение.
В ночь на семнадцатое, неизвестными была обстреляна канцелярия, погибли двое немецких солдат, почти одновременно с этим загорелся постоялый двор «Медведь» на самой окраине города. Беспорядочная стрельба перекинулась на другие районы. Началась паника, гауляйтер потерял голову, заперся у себя и принялся требовать помощи, вереща о нападении превосходящих сил террористов. Старое, деревянное здание трактира выгорело до тла. Обезумевший хозяин лишь под утро обнаружил, что с заднего двора пропал цепной медведь. Оказалось неизвестные, воспользовавшись суматохой сбили замок, открыли задние ворота и зверь неторопясь ушел в лес. Пожарные принимали в спасении животины самое дейтельное участие. Люди потом грешили на местных зоозащитников которые яростно отрицали свою причастность к произошедшему. А на рассвете, на постаменте памятнику Адольфу Гитлеру обнаружилась размашистая надпись нанесенная красной краской: «Просыпайтесь. Все только начинается!»

Декабрь 2014-сентябрь 2015

Дата добавления: 2015-10-21