«Царская невеста» в Центре оперного пения Галины Вишневской

«Царская невеста» в Центре оперного пения Галины Вишневской

Александр Матусевич, 29.01.2004 в 13:10

ПРЕМЬЕРА - (ОКТЯБРЬ 2003год)

Центр оперного пения Галины Вишневской в Москве задумывался его создательницей, прежде всего, как учебное заведение, своего рода институт повышения квалификации для выпускников российских музыкальных вузов. И эту свою основную функцию центр, безусловно, выполняет, занимаясь совершенствованием молодых вокалистов, готовя их к многотрудной жизни в условиях жёсткой конкурентной среды мирового оперного рынка. Вместе с тем, результат своей деятельности студийцы уже во второй раз выносят на открытый суд московских критиков и публики, в чём, бесспорно, просматриваются демократические принципы хозяйки дома, выстраданные всей её нелёгкой, и в то же время блестящей жизнью, - всё открыто, предельно прозрачно, гласно: товар, что называется, показываем лицом. И если первый опыт - прошлогодний "Руслан и Людмила", данный фрагментарно, лишь обозначивший контуры великой русской оперы - больше походил на робкий студенческий эскиз, то уже следующая работа недвусмысленно заявила о рождении в столице нового оперного театра. Пусть небольшого, фактически с камерным залом (крохотный, тем не менее, спроектированный по образцу классических итальянских театров с ложами и ярусами, и неизбежным в этом случае наличием немалого количества неудобных мест, он способен вместить всего 300 зрителей), без хора и последних достижений сценической техники, но все же вполне соответствующего представлениям о классической опере - со своим оркестром, руководимым известным московским дирижёром, с молодыми и уже вполне обученными голосами (ремеслом, безусловно, владеют все молодые солисты, что же касается степени совершенства их вокальных и сценических навыков, так за повышением оной они собственно сюда и пришли), с роскошными костюмами, с по-современному скупой сценографией, с попытками свежей, незаштампованной режиссуры.

При всех плюсах и минусах, неизбежных не то что в учебной студии, но и в больших, профессиональных театрах, одно бесспорно: новая работа центра - "Царская невеста" - получилась, здесь есть на что посмотреть и кого послушать. Создателям спектакля удалось, что встречается ныне нечасто, оставаясь в русле классической драмы, не выходя из исторического контекста, сделать действие современным, живым, лишённым вампучности и налёта назойливой "правдоподобности", что счастливо позволило уйти от вторичности и провинциальности во всех смыслах: здесь нет неоправданного режиссёрского оригинальничанья, и в то же время рутины и штампов. Этой работой в России дебютировал молодой македонский режиссёр, недавний выпускник ГИТИСа Иван Поповски, которому удалось создать на сцене вполне сбалансированный по всем составляющим спектакль: сообразуясь с задачами учебного процесса Поповски не требует от студийцев изощрённой, отягощённой экстремальными новациями игры, но в то же время каждое движение, каждый жест мотивированы музыкой и внутренним развитием образа. Весьма удачной представляется найденный режиссёром лейтмотив видения, пронизывающий всё действие: от неперсонифицированного на этот раз в лице царя Ивана рокового чёрного человека - самой судьбы под траурным покрывалом, до морфических видений всех участников драмы. Сценография Аллы Коженковой лаконична и функциональна - белёсые зубчатые секции, собирающиеся то в лестницу в доме Грязного, то в царский терем, всякий раз по-новому формируют крошечное сценическое пространство и выгодно оттеняют яркие костюмы героев.

Что касается собственно пения, то, как в любом учебном процессе, были здесь и свои отличники, и середнячки, и аутсайдеры. Хочется отметить, что в центре внимательно работают над словом, и дикция почти всех певцов была на редкость ясной. Школа Вишневской явно пошла на пользу, по меньшей мере, двум студийцам, слышанным в прошлогоднем "Руслане": бас Романа Дерзаева (Малюта Скуратов) стал ещё глубже и значительней, а плотный тенор Павла Паремузова (Бомелий) не потеряв своих изначальных качеств, приобрёл интонационную точность. Хорош и Собакин Романа Астахова - несмотря на молодость, артисту удалось показать убедительный образ сначала степенного главы семейства, а затем несчастного отца. Александру Касьянову и по темпераменту, и по внешней фактуре вполне пришёлся впору образ буйного опричника Григория Грязного, причём певец смог счастливо избежать как нажима и фальшивых страстей в актёрском плане, так и форсажа в крайне тяжёлой вокальной партии - роль была сыграна и спета вполне свободно и естественно. Несколько разочаровала Ирина Окнина в титульной партии - образ получился довольно-таки вымученный, как будто Марфа больна уже изначально, а работы собственно над вокалом ещё непочатый край - певица отнюдь не всегда была интонационно корректна, резкие ноты встречались не раз, а к концу вечера ей откровенно не хватало дыхания, отчего финальную арию она еле дотянула, дробя бесподобную корсаковскую кантилену на мельчайшие фразочки. Ещё слабее показались исполнительницы небольших женских партий Наталья Левитина (Домна Сабурова) и Кира Смирнова (Петровна) - вокал просто сырой, а сценическая игра (точнее переигрывание) Левитиной местами откровенно напоминала дешёвый фарс. Значительно лучше пела Татьяна Метлина (Дуняша) - стабильная и в сольных эпизодах, и в ансамблях. Валентин Суходолец в вокальном плане был вполне приемлемым Лыковым, однако в арии третьего акта вдруг стал настойчиво демонстрировать неприятный носовой призвук.

Хотя композитор назвал свою оперу, также как и Лев Мей свою драму "Царская невеста", стихийным демиургом всех кровавых событий, бесспорным магнетическим центром этой трагедии является образ Любаши: также как без настоящего Германа нет "Пиковой дамы", также и без настоящей Любаши нет полноценной "Царской невесты". К счастью, такая певица в Центре Вишневской нашлась. Ещё прошлогодний "Руслан" предъявил нам глубокий, пленительный голос Оксаны Корниевской, очень удачно исполнившей контральтовую партию Ратмира. Нынешняя её работа однозначно говорит за то, что перед нами - уже не ученица, а настоящая артистка, голос и личность незаурядные. Та стихия, та буря эмоций, которую разлила по сцене Корниевская, оставаясь в вокальном плане практически безупречной, не срываясь ни на крик, ни на вульгарную мелодекламацию, достойны быть представленными на любой, самой престижной оперной площадке. Очевидно, что образ прочувствован, понят, найдены верные интонации, почти та практически недостижимая гармония диссонанса, что заложены изначально в образе Любаши - души ещё очень молодой, но уже много страдавшей. Похоже, что Корниевская поймала саму суть этого непростого и очень русского типажа, донести которую до слушателя ей, конечно, помогли не только недюжинный темперамент и артистическое умение, но и прекрасная вокальная выучка.

Оркестр под управлением Владимира Понькина выступил вполне приемлемым аккомпаниатором, изо всех сил старавшимся поддержать молодые вокальные дарования, - что уже немало, памятуя разухабистую, просто вопиюще антимузыкальную игру коллектива на прошлогодних премьерных показах оперы Глинки. Маэстро Понькин, разрывающийся между "Геликон-оперой" и собственным оркестром, нашёл время и силы подойти к студийной работе со всей серьёзностью настоящей премьеры, что, несомненно, немало поспособствовало успеху общего дела.

Галина Вишневская: жизнь после Славы

25 октября великая оперная певица отмечает день рождения.

Вишневская по-прежнему увлечена музыкой, вся ее жизнь посвящена сцене, на которую Галина Павловна вышла в 17 и которой отдала 45 лет.

25 октября в 19.50 на России К — программа «В вашем доме», посвященная певице, а в 20.40 на том же канале — прямая трансляция юбилейного вечера Галины Вишневской из Концертного зала им. П. И. Чайковского «Вишневская, vivat!».

А еще в эти дни выходит новое издание воспоминаний «Галина. История жизни». У этой книги — своя судьба. Впервые вышла в свет в 1984 году за границей, в 1990-м — в России. Уже несколько лет эта книга — букинистическая редкость. Над новой редакцией вместе с Галиной Павловной работала ее семья.

С первого взгляда

Ростропович всегда влюблялся с первого взгляда — в балерин Майю Плисецкую и Аллу Шелест, в певицу Зару Долуханову, во множество других красивых и талантливых, но менее известных сегодня женщин. И если бы не мама Ростроповича Софья Николаевна, каждая такая влюбленность заканчивалась бы свадьбой. Вот и в тот апрельский вечер 1955 года, как только он увидел Галину Вишневскую на правительственном приеме в «Метрополе», так сразу понял: сделает все возможное, чтобы эта красавица стала его женой. Она напомнила ему его первую любовь....

Это было во время эвакуации в Оренбурге. Четырнадцатилетним мальчиком он иногда подменял отца — виолончелиста Леопольда Ростроповича — на концертах, которые тот давал в сопровождении пианистки Софьи Вакман. Она была для юного музыканта идеалом красоты и несбыточной мечтой — яркая брюнетка, статная, гордая, властная. Долгие годы после возвращения из эвакуации Слава хранил фантик от конфеты, которой угостила его богиня. Галина была на нее похожа, и он не собирался еще раз упустить свою мечту. Тем более что ему было уже не четырнадцать, а двадцать восемь и он окончательно созрел для женитьбы. И кумир всей его жизни Сергей Прокофьев настоятельно советовал: творческому человеку необходим семейный тыл. А то, что Галина на тот момент была замужем, Мстислава ничуть не смущало — это его женщина, и он будет за нее бороться.

Галина Вишневская едва заметила нового поклонника: явно не красавец, лысоват, очки, шепелявит… Не знала, что он уже известный виолончелист, лауреат Государственной премии СССР, лауреат многих всесоюзных и международных конкурсов. Впрочем, и он понятия не имел, что Галя — примадонна Большого театра. Ухаживал с фантазией и настойчиво, острил умно и тонко, напросился проводить, на прощание подарил огромную коробку шоколадных конфет… Но мало ли воздыхателей вилось вокруг блистательной Галины?! Она забыла о нем, как только закрыла дверь в парадное, но судьба уже запустила свое колесо. Позднее в книге воспоминаний «Галина» Вишневская напишет:

— Первое восприятие осталось навсегда главным в наших отношениях: для меня он — тот мужчина, женой которого я стала через четыре дня после знакомства, а я для него та женщина, перед которой он вдруг опустился на колени. Вероятно, оттого мы и вместе до сих пор.

Ваза, ландыши и огурцы

Через два месяца, в мае, Галина увидит того самого мужчину в ресторане гостиницы «Алкрон», в которой ее поселят как участницу музыкального фестиваля «Пражская весна». За завтраком Ростропович решительно оттеснит знаменитого баса Александра Огнивцева, усадит Галину за свой столик и перейдет в атаку. Уже к концу дня Галина поймет, что ей еще никогда и ни с кем не было так легко и интересно, как с этим виолончелистом. И не так уж он неказист, даже весьма элегантен… Маленькая стратегическая хитрость Ростроповичу удалась: он знал, что встретит Галину в Праге, и поэтому, здраво оценивая свои внешние данные, взял все костюмы и галстуки, переодевался по нескольку раз в день, желая и внешне произвести благоприятное впечатление. А уж в обаянии своем он был уверен, тем более что покорить предстояло женщину мечты.

В тот же день в городе они встретят продавщицу ландышей — Ростропович подарит Галине всю корзину. Потом заглянет к ней в номер, сядет за рояль и начнет играть. И вдруг вскочит, упадет на колени: «Я еще в Москве при нашей первой встрече заметил, какие красивые у вас ноги, и мне так хотелось их поцеловать!» Вечером бросит в лужу свое пальто, чтобы Галя не замочила «красивые ноги». На следующий день они увидят в витрине роскошную хрустальную вазу, которая ей понравится, потом любимые Галины соленые огурцы, но оба магазина в тот момент окажутся закрытыми. Вечером она обнаружит в своем номере ту самую вазу, полную соленых огурцов и ландышей.

Через четыре дня Галина уезжала на гастроли в Белград невестой Ростроповича,

дав честное слово по возвращении в Москву расстаться с Марком Рубиным.

Предчувствие любви

В том памятном для них пятьдесят пятом не только Ростропович, но и Вишневская чувствовала приближение любви и свою готовность сделать шаг ей навстречу. Два брака не разбудили ее сердце для настоящего чувства, а она так ждала, так мечтала о Нем! Первый раз восемнадцатилетняя Галя Иванова вышла замуж в 1944 году за моряка Георгия Вишневского — патологически ревнивого собственника, который запрещал ей учиться, работать и общаться с кем бы то ни было, кроме него. Они расстались через два месяца, звучную фамилию практичная Галина, грезившая сценой, сохранила. Вскоре она решила показаться в Ленинградский областной театр оперетты, директором которого был Марк Ильич Рубин. Голос у Галины был чудесный, фигурка божественная, мордашка хорошенькая… Словом, приняли в театр, а вскоре сорокалетний Марк и восемнадцатилетняя Галина стали жить вместе. Впервые она почувствовала, что у нее появилась семья и свой дом. Непутевые родители бросили Галю на попечение бабушки, когда девочке исполнилось всего шесть недель, а в конце войны и бабушка умерла. Рубин окружил ее заботой, вниманием, баловал как только мог, и Галина расцвела: из хорошенькой девчушки превратилась в красивую юную даму.

Беременность не обрадовала обоих, но аборт был для Галины исключен: она боялась остаться бесплодной. Сын Илюша прожил всего два с половиной месяца — справиться с болезнью малыша врачам не удалось, да и сама Галина была далеко не в лучшей форме: перенесла послеродовую эклампсию, когда страшные судороги перекручивали все тело, причиняя невыносимую боль. А вскоре после похорон сына Галина услышала страшный диагноз: открытая форма туберкулеза — хирургическое вмешательство было необходимо. Она уже лежала на столе, врачи дезинфицировали поверхность грудной клетки, чтобы ввести дренажи, которые бы поставили крест на ее вокальной карьере… Однако желание петь оказалось сильнее страха смерти: она отказалась от операции и сбежала из больницы. Тяжелейший курс антибиотиков, покрывший все ее тело синяками и отеками, запрещенное врачами пение тайком в лесу… Она вернулась на сцену — и это было настоящим чудом! Более того, она прошла конкурс в Большой театр не имея за плечами даже законченного среднего образования!

Рубин помогал, был опорой, она была ему благодарна, но скорее как отцу или другу, чем любимому мужу. Вернувшись из Белграда, Галина призналась Марку, что полюбила другого. Он плакал, просил не торопиться, угрожал покончить собой, если она уйдет, следил за каждым ее шагом, запирал в квартире. Но все его усилия уже не могли помешать влюбленным. В один прекрасный день Марк проводил Галину до Большого якобы на репетицию, она пробежала все здание театра, вышла через другую дверь и уехала к Славе. Навсегда. В чемоданчике у нее была пара платьев и смена белья.

У подъезда ее встретила незнакомая девушка: «Я Вероника, сестра Славы. Он попросил вас встретить». — «А он где?» — «Пошел в магазин за шампанским».

В квартире Галина увидела пожилую седую женщину, которая от растерянности никак не могла попасть в рукав халата — еще бы, Слава только что сообщил, что сейчас приедет его… жена! Галя села на чемоданчик и расплакалась, а следом за ней и Софья Николаевна… Появившийся вскоре Ростропович с бутылками шампанского, торчащими из авоськи, облегченно вздохнул: «Ну, слава богу, познакомились».

В конце 90-х журнал «Ридерс дайджест», самый тиражный в США, обратится к Ростроповичу с просьбой об интервью. Корреспондент спросит у маэстро, правда ли, что он женился на Вишневской через четыре дня знакомства, и что он думает об этом сейчас.

«Думаю, что я потерял целых четыре дня!» — ответит Ростропович. Его ответ журнал признает лучшим за год и вручит чек на 40 долларов США. Этот чек Ростропович будет хранить как ценную реликвию, и на банкете в «Метрополе» в мае 2005 году по случаю их золотой свадьбы (все знаменательные события они отмечали в «Метрополе» — месте их первой встречи) положит на их с Вишневской стол этот самый чек, вставленный в антикварную рамку, — как самую большую и самую важную премию, которой наградила его судьба.

… А 27 апреля 2007 года Ростроповича не станет. Ровно за месяц до смерти он отметит 80-летие, попрощается с друзьями.

Со слов родных: «Он ушел, не мучаясь, во сне, после операции. Не страдал и не знал, что смерть его забирает. Да и если посмотреть на даты его жизни: 27.03.1927 — 27.04.2007, то получаются одни семерки. В Московской консерватории он лежал в День святого Мстислава, а хоронили его в День святой Галины».

Вишневская тяжело переживала смерть мужа. Но она сильная женщина, и она выдержала этот тяжелейший удар.

— Сегодня я полностью предана Центру оперного пения, — признается Галина Павловна. — Делаю это с огромной ответственностью и открытой душой.

ГАЛИНА ПАВЛОВНА ВИШНЕВСКАЯ

(р. 1926)

Галина Павловна Вишневская родилась 25 октября 1926 года. Еще в детстве девочка

была брошена непутевой матерью, укатившей с очередным любовником, и пьяницей

отцом. Галину воспитывала бабушка. Жили они в Кронштадте.

Она сама себя воспитала, рано повзрослев. Оказавшись в кольце блокады, девочка

выжила, потеряв единственного близкого человека — бабушку. Ее взяли в команду

МПВО, чистившую пожарные трубы, канализацию, разбиравшую дома на топливо. Работа

давала немного хлеба; подкармливали и моряки.

Галина отличалась особой красотой: смоляные густые волосы, яркие чувственные

губы, мягкий овал лица, гармоническая стройность фигуры. Вольная как птица, она

любила одно — петь. Убегала к заливу и пела все, что слышала по радио, на

демонстрациях, у соседок. От природы Галина обладала естественной постановкой

голоса, слухом и редкой памятью на музыку, впечатления, лица.

Ей еще не исполнилось и семнадцати лет, когда на нее обратил внимание морской

офицер Вишневский, и она вышла за него замуж, задумав стать певицей. Брак не

удался, распался очень быстро, и Галина в 1944 году смогла устроиться в

областной ансамбль оперетты. Ездили по воинским частям, колхозам, селам, играя

оперетты Кальмана, Оффенбаха, Стрельникова. Условия были трудными: «Спали

вповалку, где придется… Играли каждый день в промерзлых клубах — на стенах снег.

Платили мне семьдесят рублей в месяц». Но причастность к музыке, вхождение в

новый мир казались ей благом.

Она поступила в музыкальную школу для взрослых, где неумелый педагог сумел

испортить ее природные вокальные данные: верхние ноты пропали, и Галю уверили,

что она поет меццо-сопрано. С этим она и пришла к скромной учительнице —

восьмидесятилетней Вере Николаевне Гариной, дававшей частные уроки пения за

рубль в час. Гале повезло: учительница, у которой ни тогда, ни позже не

появилось других талантливых певцов-профессионалов, в голосе Вишневской смогла

не только разобраться, но ощутить его особенности, физиологию и показать

безошибочные приемы, воспринятые Вишневской с легкостью и принесшие ей огромную

пользу. Открылись верха, и Гарина определила решительно: «У тебя сопрано. Лирико-драматическое.

Будешь петь сопрано». И предсказала: «В опере. У тебя звезда на лбу».

О такой карьере Вишневская не мечтала и продолжала кочевать, выступая в роли

субреток. В нее влюбился директор ансамбля оперетты — Марк Ильич Рубин. Он был

старше Вишневской на двадцать два года. В 1945 году у них родился сын и умер

двухмесячным от пищевого отравления. Так восемнадцатилетняя женщина познала

материнское горе.

Жилось скудно, и Вишневская, не привыкшая беречь себя, заболела туберкулезом.

Муж собрал денег и отправил ее в санаторий. Врачи петь запрещали, а она пела.

Однажды, гуляя по Невскому проспекту, она увидела афишу о прослушивании в Доме

искусств молодых вокалистов для набора в стажерскую группу Большого театра.

Терять было нечего, и Вишневская отправилась на прослушивание не без колебаний,

спела и, к собственному изумлению, прошла на следующий тур, состоявшийся в

Москве. Природный голос, драматический талант, внешние данные сыграли свою роль:

из всего всесоюзного конкурса она была единственной принятой в Большой театр.

Скрыв в анкетах арест отца, Вишневская предстала перед отделом кадров Большого

театра как дитя трудового народа.

Режиссер Большого театра Борис Александрович Покровский позже говорил:

"Она откуда-то вдруг появилась в Большом театре. Нежданно-негаданно, никому не

известная, но совершенно готовая, в высшей мере профессионал! Совершенно готовая

для того, чтобы стать первоклассным исполнителем любой партии, любой роли;

совершенно готовая для любого концерта, любой репетиции; совершенно готовая для

того, чтобы мгновенно стать лидером актерского цеха прославленного Большого

театра. Совершенно готовая!..

Как будто кто-то свыше для проверки нашего художественного чутья и

справедливости заслал к нам молодую, красивую, умную, энергичную женщину с

экстраординарными музыкально-вокальными данными, уже кем-то, когда-то

отработанными, отшлифованными, натренированными, с актерским обаянием,

темпераментом, природным сценическим самочувствием и ядовито-дерзкой правдой на

устах. Актриса!"

К ней отнеслись в театре с симпатией. Ее поддержали и сразу ввели в труднейшую

премьеру: поручили партию Леоноры в опере Бетховена «Фиделио». За «Фиделио»

последовало участие в «Евгении Онегине», «Снегурочке», «Травиате», «Аиде», и все

с большим успехом.

Публика заметила красивую певицу с чистым, серебристым голосом, действовавшую на

оперной сцене с удивительной гибкостью и естественностью, ощущавшую оперу как

яркую драму, певшую сильно и свободно. Скоро она становится ведущей солисткой

Большого театра и исполняет все основные партии для сопрано — Лизу в «Пиковой

даме» П. Чайковского, Эльзы в опере «Лоэнгрин» Р. Вагнера, Аиду и Травиату в

одноименных операх Дж. Верди, Тоску в опере Д. Пуччини. Певица стала первой

исполнительницей партии Наташи Ростовой в опере С. Прокофьева «Война и мир».

В 1955 году Вишневская была направлена в Прагу для участия в концертной

программе происходившего там фестиваля молодежи и студентов. Там она

познакомилась с известным виолончелистом Мстиславом Леопольдовичем Ростроповичем,

который участвовал в проходившем на фестивале конкурсе виолончелистов.

Вишневская вспоминала: «Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои

оперные героини. Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли

нас удержать. Будучи в свои двадцать восемь лет умудренной жизненным опытом

женщиной, я всем сердцем почувствовала его молодой безудержный порыв, и все мои

чувства, так долго бродившие во мне, устремились ему навстречу».

Летом 1955 года они поженились. В 1956 году родилась дочь Ольга. Много

пережившая, имевшая такой трудный женский опыт, Вишневская, на удивление всему

театру, где именитые солистки, сберегая голос и карьеру, в лучшем случае

ограничивались одним ребенком или оставались бездетными, решилась на вторую

беременность и снова, используя свою физическую закаленность, вынашивала ребенка,

не покидая работы: родилась вторая дочь — Елена.

Это было время больших успехов Вишневской в театре. Она овладела многими

ведущими сопрановыми партиями текущего репертуара. Ее отличали многие дирижеры:

всесильный А. Мелик-Пашаев на свои спектакли выбирал только Вишневскую. Позднее

Вишневская называла 50—60-е годы лучшими в своем творчестве.

Режиссер Большого театра Б.А. Покровский пишет:

"Слияние таланта с любимым трудом делало карьеру Вишневской в театре искрометной

и естественной.

У каждого таланта есть свои опасности. Творчеству Вишневской часто мешала легкая,

быстро ударяющая подражательность, снова хамелеонство! Отсюда разное качество

ролей: а) созданные роли, б) исполненные роли. Одни — ее открытия, часто

уникальные для себя и для нас, другие — хорошо, мастерски исполненные,

приносящие шумный успех у привыкших к определенному стандарту меломанов.

К первым принадлежит Купава, которую актриса никогда раньше на сцене не видала.

Здесь она участвовала в подготовке нового спектакля, а для настоящих артистов

это намного предпочтительнее, чем ввод в уже готовый, давно идущий. Это было

сжигающее всех любвеобилие. Фиделио — новое, совершенно не похожее на немецкую

традицию создание. Катарина в опере В. Шебалина «Укрощение строптивой» была

новостью, ибо она была не столько строптивая, сколько умная и честная! Полина (опера

С. Прокофьева «Игрок») — мятущаяся гордячка, заблудившаяся в обстоятельствах

любви и чести. Катерина Измайлова (в кино) — женская тайна, недоступная даже для

нее самой. Наташа Ростова — неизведанный мир радостей и разочарований. Все

заново.

Но вот Виолетта, Баттерфляй, Марфа, Маргарита были хорошими, но уже прочитанными

книгами. Даже ее знаменитая Аида иногда грешила предрасположением к принятому

штампу. В этих ролях она имела большой успех и с удовольствием хамелеонствовала

в принятых «звездами» условиях. Здесь предлагаемые обстоятельства: «Я —

знаменитая артистка!» — рождали неизменный восторг зрителей.

Г.П. Вишневская сполна ощущала разницу между созданием долгой и кропотливой

работой своего образа и высокого сорта штампом в известном, проверенном,

наверняка приносящем успех репертуаре".

В 60-е годы три поездки Галины в США и ряд других гастролей прошли уже с

Ростроповичем как пианистом. Триумф был общим. Полученные гонорары позволяли

привозить семье все — от питания до материала для покрытия крыши на даче — и

избавляли от бытовых тягот.

Вместе с Ростроповичем Вишневская вошла в круг друзей Шостаковича, стала первым

интерпретатором многих его вокальных сочинений, посвященных ей, и это ввело ее

имя в историю советского композиторского творчества.

Творческая и личная жизнь Вишневской, казалось, складывалась вполне благополучно.

Однако в конце 60-х годов ее судьба круто меняется. В те годы они подружились с

писателем А. Солженицыным. Когда Солженицына исключили из Союза писателей и

начали преследовать, Ростропович и Вишневская приютили его на своей даче.

С этого времени не стало покоя и Вишневской с Ростроповичем. Им устроили

настоящую травлю: срывали гастрольные концерты, записи на радио, запретили

выезжать в зарубежные гастроли. Все это привело к тому, что в мае 1974 года

вначале Ростропович, а затем и Вишневская с детьми уезжают из СССР за границу.

«Именно ей, Галине Вишневской, ее духовной силе я обязан тем, что мы уехали из

СССР тогда, когда во мне уже не оставалось сил для борьбы и я начал медленно

угасать, близко подходя к трагической развязке… Галина Вишневская в это время

своей решительностью спасла меня», — говорит Ростропович.

Двадцать шестого мая Галина, Ирина Шостакович и несколько близких учеников и

друзей проводили Ростроповича в аэропорт.

Ростропович и Вишневская официально значились в зарубежной творческой

командировке сроком на два года, имели советские паспорта и формально даже

сохраняли свои московские служебные места: Вишневская — в Большом театре,

Ростропович — в консерватории.

Первый за рубежом концерт спела Вишневская — по контракту, заключенному ранее

еще Госконцертом. В Монако в театре у княжеского дворца она исполнила под

аккомпанемент Ростроповича программу романсов и арий.

В январе 1975 года Ростроповича и Вишневскую пригласили на гастроли в Израиль,

где русское музыкальное исполнительство всегда высоко ценили.

В то время как многие другие семьи не выдерживали испытания эмиграцией и

распадались из-за обострявшихся противоречий, союз Ростроповича и Вишневской

трудности наоборот укрепляли. На чужбине Ростропович особенно ощутил значение в

своей жизни такой надежной опоры: рядом женщина, понимающая его характер;

артистка, с ним сотрудничающая; мать его дочерей, умеющая находить общий язык с

ними, повзрослевшими, строптивыми; умелая хозяйка с хорошим вкусом. Она не

стесняет его свободу. Эмиграция не укротила ее непримиримого нрава, но научила

выдержке; никто и никогда не распознал бы в красивой, элегантной, сдержанной на

людях даме озлобленную сиротством кронштадтскую девчонку.

В 1978 году Ростропович и Вишневская были лишены советского гражданства. Тогда

же они купили квартиру в Париже. Но вскоре уехали в Америку, поскольку

Ростропович стал главным дирижером Национального симфонического оркестра США.

Галина Вишневская говорит в своих воспоминаниях о том, что жить в разных странах

ей всегда интересно, поскольку это расширяет кругозор, позволяет выступать в

разных творческих коллективах, с разными партнерами и обогащает репертуар.

Певица пела в столице США в премьерах «Ребенок зовет» Ландовского (1979), «Te

Deum» Пендерецкого (1981), «Иоланта» (1981), «Реквием» Пендерецкого (1983). В

1983 году выступила в Экс-ан-Провансе в спектакле «Тюрьма» Ландовского.

Тогда же в середине восьмидесятых, находясь в расцвете своего дарования,

Вишневская покинула оперную сцену после триумфального исполнения партии Татьяны

на сцене «Гранд-опера» в Париже. После этого занималась преподавательской

деятельностью и выступала как драматическая актриса. Ранее Вишневская

попробовала сниматься в кинематографе — в роли Катерины Измайловой в одноименном

фильме по опере Д. Шостаковича.

copyright © 2004 Иван Фёдоров

Дата добавления: 2015-10-21