Двери поезда со скрипом закрылись за спиной, сам он крякнул несколько раз, поворчал и исчез, обдав меня клубами сизого дыма. Я несколько раз кашлянул, а потом постепенно стали проявляться контуры

Двери поезда со скрипом закрылись за спиной, сам он крякнул несколько раз, поворчал и исчез, обдав меня клубами сизого дыма. Я несколько раз кашлянул, а потом постепенно стали проявляться контуры того места, где я оказался.

Слева было небольшое озеро с крутыми и скользкими коричневыми берегами, справа темнел лес, контрастируя с голубым небом, а вот прямо передо мной был обрыв. Далеко внизу раскинулась долина, разрезанная на куски изумрудными нитями деревьев на неправильные разноцветные куски. Больше с такой высоты разглядеть было нечего.

Рядом послышалось сопение, я повернул голову и увидел Хрюшу, который сидел на камне, покрытом мхом, и из прутика осины вырезал перочинным ножиком свистульку. Старательно, высунув язык от усердия. Хрюша был одет в красную жилетку с белыми крупными клетками, а из нагрудного кармана у него торчала маленькая кожаная фляжка. Напоминал своим видом поросенка Порки из «Веселых мелодий».

Я подошел к нему, Хрюша сдул со свистульки мелкие стружки и посмотрел на меня.

-А, новенький!-, подчеркнув какой-то само собой разумеющийся факт, сказал Хрюша.

Я начал с силой тереть глаза, пытаясь избавиться от этой галлюцинации.

-Да ты хоть до дыр их сотри, никуда я не денусь. Так вот, - засмеялся он, резво встал на задние копытца, процокал ко мне и начал ходить вокруг, внимательно осматривая, заложив при этом передние копытца за спину. «Ну все, двинулся, наверное, да и пил вроде мало в последнее время. Что там Мишка говорил по поводу того, как белая горячка проявляется у людей? Вроде, тараканы бегают везде или куриные ноги. Нет, куриные ноги - это наркотики….».

-Расслабься, я настоящий, и с разумом твоим пока все в порядке,- словно услышав мои мысли сказал поросенок и успокаивающе похлопал меня копытцем по ноге. –Лучше расскажи, кого ты ищешь или потерял.

Я, все еще косясь на странного собеседника, достал старую, полуистертую, погнутую во многих местах фотографию и протянул ему.

-Красивая, и глаза у нее большие и маслянистые, как у нашего Сайруса, - сказал Хрюша, изучая фото.

-Какого еще Сайруса?, спросил я.

-Сайрус -это гуманоид, его тарелка разбилась у дубовой рощи, он, кстати, там и поселился, а добрый старина Руфус каждые несколько дней носит ему керосин, он питается керосином. Страшный нелюдим, - пояснял Хрюша, Сайрус, в смысле.

-Сомневаюсь, что девушка, которую я ищу, похожа на пришельца, -сердито бросил я и отобрал фотографию у Хрюши.

-Черт, да вообще, где я? Поезд должен был меня доставить в Монтану! А я стою и разговариваю со свиньей, которая пытается убедить меня, что она не глюк, - крикнул я.

-Поезд должен был доставить тебя сюда. И ТОЛЬКО сюда, - неожиданно ледяным голосом произнес Хрюша, и от его слов все похолодело внутри, почему-то.

-Ну…пойдем, -уже спокойнее сказал он.

-Куда? – растерялся я.

-Вниз. Заодно и расскажу все. Он указал на маленькую и вертлявую тропинку, бешеной змейкой уходящей в долину, и мы медленно двинулись по ней.

Мы двинулись вниз, Хрюша иногда пинал маленькие камешки, которые неслись с горы с сухим треском.

-Понимаешь, ты не найдешь ее здесь. Это финальное место. Точка. Финиш. Неутешительный финиш. Сами они называют это место секундой длиною в жизнь, но я предпочитаю называть это место Долина Одиночества. Сюда попадают те, кто навсегда потерял право на надежду и любовь.

Причем, жить ты тут будешь вполне сносно, ну все относительно, конечно…

-Эээээ!!-возмутился я, - с чего ты решил, что я буду здесь жить?

-Будешь, будешь, отсюда никуда не деться, сам потом сто раз это проверишь. Но погоди, дай дорасскажу. В принципе, у тебя здесь будет еда, питье, общение…правда, с такими же, как ты унылыми субчиками - он хрюкнул со смешком. У тебя будет свой дом, там есть поющий камень, и по утрам морские ветры будут будить тебя, дуя через дыры в камне. Живет здесь всего пять человек. Ну, плюс Сайрус, гуманоид, помнишь?

- Как я тебе уже сказал, уйти отсюда нельзя, ну почти нельзя. Уверен, следующие несколько дней, а если ты тупой, то и недель, ты будешь носиться везде, пытаясь выбраться, поэтому тебе совет, когда будешь бегать, то держи в голове мысль: «Ну а нафига? Ты тридцать два года бегал там, где много людей и домов, где машины и метро, там, все было по другому? Зачем ты бегал там? Ради чего? Правильно, чтобы найти ее. Поэтому, у тебя с собой ее фото, состоянием напоминающее салфетку после ужина. Нашел ее? Нет. Был у тебя в последнее время там, во внешнем мире какой-нибудь смысл кроме поиска ее? Нет. Ну вот и зачем тебе туда?». Плюс этого места-оно дает спокойствие и смирение. А смирение-это даже уже где-то гармония, пожалуй. Тешешь себя мыслью, что не ты первый, не ты последний, кому в этой жизни не повезло. Ну и большой плюс, кстати, что не нужно париться где жить и что есть, согласись, в твоем мире это вообще одни из важнейших вещей на свете были.

Так вот, есть способ уйти, ну помимо естественной смерти, конечно. Бездна. Смотри, воооооооооон туда, ага, между этой скалой и домом с синей крышей, видишь серое пятнышко? Это и есть Бездна. Брррр. Страшное место. Перемалывает тело в кровавый фарш, но не дает умереть сразу, а заставляет смотреть со стороны, как она перемалывает душу. Редкий дурачок отваживается на такой уход, впрочем, например, Риммо - дровосек буквально на днях уплыл к ней. Кстати, это была достаточно серьезная потеря для всех, ибо он снабжал дровами всю долину, теперь вот кому-то другому придется. Может ты…Хрюша критически осмотрел мои 76 кг.

Мы спускались все ниже и ниже, и долина внизу становилась все удивительнее и иррациональнее. Средневековый замок запросто соседствовал со старым цирковым шатром, ветхий покосившийся домик, из крыши которого торчали маленькие деревья, одной стеной упирался в великолепный трехэтажный особняк викторианской эпохи с каменными львами у входа. Совсем диковато смотрелся аккуратный домик, расположенный прямо у небольшого кладбища. Ну, вернее не домик, а то, что на деревянных крестах была натянута рыболовная сеть для просушивания.

-А, тут и живет Руфус, - заметив мой взгляд, сказал Хрюша. Двадцать лет назад он с четырехлетней дочкой утром поплыл за рыбой, она лежала на носу лодки, глядя, как солнечные зайчики разлетаются на две стороны, а потом небольшая волна, и она оказалась за бортом. Стукнулась головой о лодку и ушла на дно. Без звука, без всплеска. А Руфус греб, сидя спиной и не видел этого. А когда заметил, то медленно, набирая голос, завыл. И выл несколько часов, не переставая, пока не порвал связки. С тех пор он не говорит, кстати. А потом бросил весла в воду….ну и через несколько дней его принесло сюда.

-Давай тогда уж и про остальных расскажу, - сказал Хрюша. Заодно давай передохнем, до долины спускаться еще минут десять. Он присел на трухлявый пенек.

-Видишь шатер? - он ткнул копытцем. Там живет старый одноногий клоун Мими. Ему по виду лет двести уже, как и шатру. В свое время он любил восхитительно красивую канатоходку, изящную, легкую, воздушную, что порхала под самым куполом зала, собирая восхищенные ахи и охи. Понятное дело, она не смотрела на клоуна - урода, но все пять лет, что они выступали на одной арене он думал только о ней. А потом он помешался, намухлевал что-то там с ее канатами, и во время выступления она упала. Клоун-дурачок рассчитывал, что она пострадает, сломает там что-нибудь, и она хоть на время будет как он, грань сотрется, и можно будет попробовать покорить сердце. Но не подфартило-и она сломала шею. И умерла.

-Теперь про дом английский, он хрюкнув поднялся, и мы двинулись вниз – Тут все до безобразия просто и банально. В нем живет леди Чаттерлей, особа лет 80. В свое время она жутко втрескалась в журналиста, которого случайно повстречала на одном из многочисленных английских приемов. Ну а дальше, ты понимаешь, да? Она из высшего общества, он непонятно кто. В итоге, замуж она вышла за какого-то генерала, седоусого и сердитого, а парень не выдержал этого, ну и…Короче, и она теперь тут.

-Замок. Мрачноватый, да? Ну и история, которая привела сюда единственного его жителя не особо приятная. В начале 14 века по всей Европе полыхали костры, на которых жгли всем известных тамплиеров, особенно, свирепствовали во Франции, где и сожгли, кстати, последнего великого магистра ордена. У владельца замка, что ты видишь, была возможность спастись, но для этого нужно было сделать две простые вещи: выгрести золото из подвалов и сдать своих друзей церковникам. Угадай, что было дальше? Правильно, великий магистр горел не один.

Труа почти не выходит из своего каменного склепа, но некоторые утверждают, что в звездные и чистые ночи он высовывается по пояс из узких окон замка и машет кому-то в небе огненным факелом.

-А вон тот дом, что торчит прямо из скалы, с кучей стекол и стальными балками - там-то кто живет? - спросил я.

-Лунг, - ответил свиненок, - он китаец, сидел плотно на коксе, так сильно, что из головы можно было снежки лепить. Он, кстати, и денег поднял на трафике снежка, начал с барыги обычного, что на углу завернутый в фантики марафет продает, а через пару лет дьявол свел его с нужными людьми и он начал уже всерьез осваивать торговлю смертью. Ну и отдых, конечно. Бабы бесконечные, клубы, дорогие машины, ну все, короче, на что хватало узколобной фантазии. Жил в городе, в Пекине, что-ли…не суть, суть в том, что в глухой деревушке, затерянной среди рисовых болот, медленно загибались от бедности забытые им старики-родители.

-Слушай, какие-то тут все гротескные и карикатурные, тебе не кажется? - ехидно спросил я.

-Ну а должны же где-то жить гротескные и карикатурные, разве нет? - рассудительно заметил Хрюша.

Спускаться было еще метров пятьдесят, и долину было видно уже в подробностях. Собственно, и подробностей новых было не так много. Вышеупомянутые пять сооружений, несколько кривых улиц из брусчатки и с множеством луж, по центру дом с полуразвалившимся крыльцом и огромной ржавой буквой «М», раскачивающейся на перекладине под порывами ветра. Со всех сторон черные отвесные скалы, на востоке небольшой сосновый лес, в котором темнело что-то огромное и бесформенное. На западе синел своей крышей еще один домик, а перед ним стоял огромный останец-камень с тремя громадными дырками посередине.

И море. Потрясающе красивое зеленое море, неестественно красивое, зеленое, словно леденец. Ну, или цвета майской зелени травы. Короче, зеленое.

Мы спустились. Пусто, никого нет, «М» скрипит на ветру, а кроме нее тихо поет камень, пропуская через себя ветры.

-Ты будешь жить в доме Риммо, там есть небольшой запас еды и воды, на первые пару дней тебе хватит. Без алкоголя тоже, думаю, продержишься. Через два дня я открою магазин, да-да, вон тот, с «М», возьмешь себе что хочешь, - сказал Хрюша.

-Слушай, ну они понятно, почему все тут, одиночество, но я-то зачем? - спросил я.

-Думай. У тебя теперь будет много времени, чтобы понять это. Толку правда от этого мало, ее все равно не найдешь, но хоть какое-то движение в мозгах будет, - ответил Хрюша.

-А ты почему здесь? - спросил я.

-А я вроде смотрящего за всеми вами,- ответил Хрюша, и глаза его нехорошо блеснули.

Он подвел меня к дому с синей крышей, я нерешительно замер на пороге чужого дома, он хлопнул меня копытом по заднице, втолкнув в помещение.

-Все, ушел, дальше сам, - сказал Хрюша, развернулся и исчез.

Бред какой-то, подумал я. Но почему-то очень хотелось спать. В углу стояла соблазнительная кровать с кучей шкур и подобием подушки. Я рухнул на нее и уснул.

Утром я проснулся от странной музыки. Прошло секунд десять, пока я сообразил, где я и что происходит. Подушка была потной - верный знак, что мне опять снились кошмары.

Я встал с кровати, вышел из домика в розовато-зеленый рассвет. В долине по-прежнему было тихо, лишь камень опять наяривал что-то свое, из репертуара Баха.

Говорящие свиньи, бездна, что за ересь, блин. Пора сваливать, подумал я. Пока шел к горной тропинке наткнулся на маленького мужчину в одежде рыбака, который снимал с крестов сеть. Увидев меня, он застыл на несколько секунд, а потом неуверенно махнул рукой в приветствии.

Я не ответил и полез в гору.

Полчаса пыхтения, и я наверху.

Стою, а руки и ноги онемели. Горло пересохло, а сердце барабанит не хуже ударника на рок концерте.

Железная дорога исчезла. Нет ее, и все тут. Озеро есть, лес есть, а железной дороги нет. В паническом припадке я даже начал рыть землю, пытаясь отрыть рельсы. Неа, не фига нету.

ОК, памятуя о том, куда вчера исчез поезд, я направил свое тело в ту же сторону. И через полчаса ходьбы по живописной местности оказался у того же маленького озера, леса и обрыва, с которого была видна долина. Я пошел в другую сторону, все повторилось. Внутри паника сменилась ужасом. Осталось пойти прочь от обрыва, я даже солнце выбрал как ориентир, шел ровно по нему…и снова оказался перед спуском в долину. Ноги дрожали, в голове сумбур, а тут еще показалось, что кто-то невидимый хихикнул несколько раз.

Вниз я уже не сошел, а фактически сполз, извалявшись в пыли, подбежал к домику рыбака, но он был закрыт. Ринулся к развалине с «М», и там на двери висел амбарный замок.

Я стучал кулаками, бил ногами в дубовую дверь особняка Чаттерлей, но и оттуда доносилось гробовое молчание.

Шатер! Я вбежал туда, и увидел у трехногого стола, усыпанного старыми афишами существо, отдаленно напоминающее человека, с размалеванным гримом лицом, на котором отчетливо выделялись даже не темными линиями, а шрамами дорожки из слез. Клоун был пьян. Я схватил его за грудки, заорал, что это за место и как отсюда выбраться, тряс его, голова моталась в разные стороны, но единственное, чего я добился - это то, что оторвал ему грязный пумпон с серого клоунского наряда.

Я вышел из шатра, и слышал, как он стонет: «Абигейл,Абигейл!».

До замка было не добраться, предусмотрительный рыцарь окружил его рвом.

Оставался китаец.

А он ждал меня на пороге дома, кстати, сложив руки на груди, и так же печально, как рыбак, рассматривая меня.

-Слушай, ну бред ведь, хрень полная, ну ты же сам видишь, этого всего не может быть, как отсюда выбраться? - заорал я сходу.

-А зачем тебе отсюда выбираться? Тебя там ждут? - спокойно спросил Лунг.

-Да какая разница ждут или нет, тут безумие какое-то, а не пространство и время, - ответил я.

-Ну, так а если не ждут, то не все ли равно, где находиться? - спросил он.

-Короче, давай без философий, как отсюда выбраться, я ищу одного человека, он явно не тут, и уж что еще явнее, мне тут не место, - опять заорал я.

-А никак, свинья же тебе вчера сказала об этом. Живи теперь в своем одиночестве, тешь себя им, думай, рассуждай об упущенных возможностях и людях. Собственно, для этого это место и создано. Своего рода ад. Ласковый ад, правда. Тебя тут не будут жечь, вилами колоть, сношать в анальное отверстие ломом. Просто сиди и думай, что ты сделал не так, и почему, - произнес он.

-Да, и еще, у этого места есть огромный плюс, воскликнул он.

-Это какой же? Пять домов с неудачниками, лес с гуманоидом и пятьсот метров пространства? - зло бросил я.

-Нет, дорогой, другое. Тебе тут не будет скучно. Кто-то, (он показал пальцем на небо) позаботился об этом маленьком бонусе для нас. Это значит, что ты не будешь особо искать общения со всеми нами, неудачниками, как ты выразился, тебе на фиг не нужны будут книги, а что самое главное…та даааааааааааам, тебе не придется заливать мозги алкоголем, чтобы укрыться от обыденной действительности. Впрочем, хочешь пить - пей, клоун вон не просыхает. Для него это уже традиция своего рода ритуал даже, ответил Лунг.

-Ладно, все, иди, смиряйся понемногу, -с этими словами Лунг зашел в дом, лязгнули стеклянные двери, и я опять остался один.

Упрямство-достоинство ослов - я опять залез на гору, убедился несколько раз в безысходности, плюнул, и, спустившись в долину, зашел в дом, завернулся в шкуры с головой, подождал минут двадцать так, высунул осторожно голову. Мир вокруг не пропал. Тогда я уснул. Проснулся ночью, вышел на улицу, кроме звезд, Луны и зеленой лунной дорожки на море, в долине не было ни единого огонька света.

Весь следующий день я не выходил из дома дровосека, лежал, думал, плакал, щипал себя за все места, чтобы убедиться, что все не сон, потом считал до миллиона. Нашел в тумбе у кровати две банки томатного супа, открыл их топором, и съел.

Ночь, кошмары, мокрая подушка.

Утром порыв ветра так сильно дунул в камень, что я подскочил в кровати, запутался в шкуре одной ногой и навернулся на пол, больно ударившись головой.

Вспомнив, что сегодня Хрюша должен открыть магазин я выбежал на улицу.

Не поверил своим глазам, перед старым домом стояла ОЧЕРЕДЬ, был тут и одноногий клоун, раскачивающийся на своей культе, от которого разило алкоголем за пять метров, был и странный мужик с затравленным взглядом с балахоном и красным крестом на нем. Невозмутимый Лунг, маленький рыбак, у него, кстати, оказалось очень доброе и открытое лицо. Впереди всех гордо возвышалась дама с ростом повыше многих моих баскетбольных друзей из прошлой жизни, видно, что старая, волосы не просто белые, аж с синевой, но держится гордо и властно.

А магазин все еще закрыт.

Прошло пять минут, десять, двадцать, да на самом деле, фиг его знает, сколько времени прошло, часов-то у меня не было, но когда я на мгновение отвернулся, рассматривая серое пятнышко на зеленом горизонте моря, тут же народ завозился, зашевелился, как пауки в банке. Я увидел Хрюшу, тот огромным резным ключом с трудом открыл амбарный замок, на секунду скользнул в дверную щель, дверь распахнулась и все ринулись туда. Понятное дело, я тоже.

Войдя, я остолбенел. Ветхое здание с облупившейся краской, ржавой вывеской, размерами не больше тридцати метров квадратных внутри оказалось гигантским гипермаркетом, в котором было, ну реально все. От устричного соуса до ленточек для бескозырок. Коридоры с прилавками и мириадами товаров уносились бесконечными лентами в глубины торгового зала, двоились, троились, даря выбор и изобилие. На выходе было пятьдесят семь касс, из которых работала только одна. За кассовым аппаратом сидел Хрюша, надев круглые, как у Джона Леннона очки. Я сразу подошел к нему.

-Слушай, ну может хватит, а? Я так умом окончательно двинусь. Я тебе что-то плохое сделал? Нет, ты скажи! Ну, хочешь, я свинину теперь всю жизнь есть не буду! Отпусти меня отсюда, прошу, ну дико тут, не могу я!-с мольбой сказал я.

-Молодой человек, пробивайте товар и не задерживайте очередь, - строго сказал Хрюша, посмотрев на меня поверх очков.

-Какая нахрен очередь, мы вдвоем сейчас! - заорал я.

-Молодой человек, я же сказала, НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕ! Или покупайте или идите к выходу, - ответил Хрюша.

-А пошел ты!, - сказал я, направился к извилистым прилавкам, взял ящик виски, хорошей закуски, сгреб все это в охапку, прошел мимо Хрюши, даже не выложив товар перед ним(впрочем, судя по виду, ему было по фигу, он уткнулся в маленький блокнотик и что-то там сосредоточенно писал). Отнес все это в хижину. Первая бутылка ушла почти залпом, огнем обожгла горло и мягким теплом осела в желудке. Без закуски. Тело сразу начало качаться, как маятник. Вторую бутылку я пил, сидя на песке и глядя, как Руфус вытаскивает лодку из изумрудного моря, потрошит сети, снова их растягивает на крестах. Он опять помахал мне. Я сделал то же самое, еще крикнув при этом клич Боярского из «Мушкетеров»: «Эгей!».

После второй бутылки мне захотелось компании, и памятуя о том, кто постоянно пьет, я отправился к клоуну. Собственно, до ночи мы там и сидели с ним, опрокидывая один шот за другим. Он мне пытался рассказать свою историю, снова и снова, но она звучала так сбивчиво и невнятно, что я лишь мотал головой и улыбался. Маятник тела раскачивало все сильнее. Когда я решил остановиться и пойти спать, клоун вдруг придвинулся ко мне вплотную, так, что его страшные глаза-шрамы оказались возле моего лица и быстро зашептал, что он придумал такую конструкцию для канатов, которая выдержит вес слона. Идеальную конструкцию, конструкцию, которая никогда не лопнет. Он шептал: «Она не порвется, она никогда не порвется…».

Неделю я пил. До потери сознания, до блевоты, мир кружился и мелькал перед глазами. Что я делал – плохо помню, помню, решил осаду замка устроить и весь вечер кидал камешки, пытаясь попасть в окна, предлагая при этом всем женщинам и детям добровольно покинуть осажденный замок.

Еще помню свою встречу с Сайрусом. Большое и бесформенное в лесу оказалось разбитой вхлам летающей тарелкой, возле которой построил шалаш из сосновых веток полутораметровый гуманоид. Когда я пришел-он испуганно спрятался за дерево, выглядывал оттуда и трясся. Я почему-то позвал его «кис-кис-кис», а он, что самое странное, медленно вышел ко мне, лишь от страха выставил впереди себя ладонь с перепончатыми пальцами. Глаза у него действительно были огромными и маслянистыми. Как у той, которую искал…

Неделя запоя, потом неделя коктейля из похмелья и запоя, а потом я смирился.

Как-то вот сразу и быстро. Как внезапно порванный шнурок.

Хрюша в тот день снова открыл магазин.

Я поприветствовал его, порассуждал про погоды, пожелал удачного дня, и, выходя из магазина, услышал его довольное хрюканье.

Потянулись дни. Один за другим, утро сплеталось с днем, день обнимался с вечером, вечер укутывался в ночь из которой появлялось утро. Я более или менее нашел общий язык со всеми жителями долины, а каждую четвертую пятницу месяца мы все вместе даже пили чай у леди Чаттерлей. Все, кроме Сайруса.

Пришла зима, и я действительно заменил Риммо, рубил дрова для замка и особняка. Руфус сам о себе заботился, в шатре клоуна печки не было, зато был дубак, впрочем, клоуна это не волновало, а дом Лунга отапливался паровым отоплением, хоть и было непонятно, как. Сайрус к холоду был нечувствителен.

Изумрудное море зимой не замерзало.

Пришла весна, потом лето…изредка, я поднимался на гору, смутно надеясь на что-то...

Осенью умер клоун.

Умер тихо, когда мы нашли его, он сидел за своим столом, перед ним были какие-то странные чертежи, дорожки от слез почти исчезли, а на губах застыла легкая полуулыбка.

Похоронили на кладбище, Руфус вырвал из стены магазина две доски, сколотил кособокий крест, вбил его, а на следующий день я увидел, как и на этом кресте уже сушится сеть…

Фотография девушки почти совсем рассыпалась, лица не было видно уже совсем, остались одни глаза, и черная прядь волос в самом углу. И все равно я каждый день по нескольку часов рассматривал ее. Да, надежды уже не было, да, она потеряна, но именно эти глаза не позволяли мне сойти с ума в этом новом странном мире.

Снова зима, мягкий снег.

И снова весна.

У нас с Руфусом появилась привычка встречать рассвет. Когда звезды тускнели, а небо еще не успевало окраситься в утреннее настроение, мы садились на берегу на длинное бревно, в котором для удобства под задницы выбили ложбинки и смотрели, как утро пожирает ночь. Иногда к нам присоединялся Сайрус, он осторожно, застенчиво присаживался на краешек бревна и смотрел на оживающее светило огромными немигающими глазами. В них я часто замечал и серую точку. Ту, что на горизонте зеленого моря.

Однажды ее фотография исчезла. Я искал везде, перерыл дом, долину, перетряс каждого. Нет, пропала.

И вот тогда, я сошел с ума.

Со съехавшей крышей в довесок пришла тоска. Стянула сердце стальными прутьями, и начала вытягивать каждый день по маленькой струнке из души.

Смысла и раньше в этом месте было маловато, а теперь оно превратилось в отнюдь не ласковый ад, а просто ад.

Собственно, выхода было три.

Вариант первый: сидеть, как клоун, ждать смерти, ускоряя ее загадочными всевозможными препаратами из магазина Хрюши.

Вариант второй: повеситься, вскрыться, утопиться, наконец.

Вариант третий: отправиться к серой точке, вариант первоначально дикий, но он меня почему-то и притягивал.

И вот сидели мы как-то опять же втроем на бревне, солнца не было, серые тучи и морось, короче, дрянь рассвет. Я рассказал Руфусу и Сайрусу о своих мыслях. Оба, как обычно, промолчали, но Сайрус еле заметно кивнул в сторону серой точки.

-Ты дашь мне лодку, Руфус? - спросил я.

-Да. Тебе здесь не место, - ответил он хриплым голосом, и мы с Сайрусом от неожиданности подпрыгнули.

Как говорится, с места - в карьер.

Через несколько часов на берегу собралось все немногочисленное население нашей долины. Лишь рыцарь не пришел. Лунг сдержанно попрощался. Чаттерлей ласково погладила по щеке несколько раз и грустно улыбнулась. Сайрус просто стоял и смотрел на меня своими громадными глазами. А Руфус крепко обнял, и пошел сталкивать лодку в воду.

Я отплывал, а они стояли и смотрели. Никто не махал, не шевелился, они просто стояли и смотрели, пока не превратились в точки. Вдруг, на фоне темного силуэта башни я увидел маленький огонек, который начал мелькать туда-сюда…рыцарь тоже прощался со мной.

Я греб к серому пятнышку, спиной чувствовал, как оно растет, словно раковая опухоль. Жутко боялся оглянуться на нее и посмотреть, но упорно греб. Море стало вязким, каждый гребок давался все с большим трудом, и вот наступил момент, когда весла чавкнули,застряли и треснули.

Мне пришлось обернуться.

Громада до самого неба, серая, незыблемая, сотканная из самой темной материи вселенной, средоточие ужаса и отчаяния. И две мысли. Первая: ну и нафига мне все это? И вторая, интересно, а как я дойду до нее, если весел-то больше нет, а кисель довольно жидкий все еще.

И тут огромная невидимая рука мягко схватила меня поперек живота, доля секунды, и вот я перед серой Бездной.

А она всего лишь зеркало. И я вижу в нем себя, испуганного, взъерошенного, вспотевшего от страха.

-Ладно, ты тупой, но хотя бы смелый, услышал я знакомый голос.

Хрюша стоял рядом.

-Да не могу я жить без нее, ты пойми, она - это все, весь мой мир, без нее я всегда буду напоминать сломанную игрушку, - тихо сказал я.

-А как ты думаешь, для чего тебя привели в долину? А? Посмотри в зеркало, что ты видишь? - спросил Хрюша.

-Себя, - неуверенно ответил я.

-Вот именно, себя. Только себя. Свой эгоизм, Себялюбие в своем абсолюте. Вспомни, почему ты ее потерял! Вспомни! Она была с тобой, она жила тобой, жертвовала всем ради вашего счастья, любила тебя так, как никто на свете! А ты? Что делал ты? Позволял любить, пользовался, вытирал ноги о чувства. Не пускал ее в свой мир, боялся чего-то, нравилось просто держать ее рядом, как зверушку. А когда ее терпению пришел конец, и она ушла ты заныл! Именно! Два года тебе понадобилось наедине с собой, чтобы понять, что без нее ты - это не ты. Два года.

-И что мне теперь делать? - спросил я.

-Как что? - удивился Хрюша. Сигай в зеркало. Ты много раз видел свиной фарш, я вот сейчас полюбуюсь человечьим. Запомни, нет ничего страшнее выкопанной своими руками ямы одиночества. Я даю тебе шанс все изменить, и то, только в награду за смелость, что решился добраться сюда. Один. Он же последний.

Я шагнул в зеркало, меня тут же скрутило, вывернуло наизнанку, выжало, разорвало на части, потом наступила темнота, я барахтался в ней некоторое время, а потом услышал ее голос:

«Милый, уже утро, просыпайся».

Дата добавления: 2015-10-21